Все в памяти моей. Гл. 34. Тува. В Кызыле
Позади больше месяца ударного труда: в квартире все выкрашено, выбелено, вымыто... И запаха гари даже не осталось. Все отчистила, расставила, развесила. Занавеси и гардины сшила новые. Уже и шубу перешила... Пора собираться в дорогу.
Декабрь начался мягкими метелями. Морозы пока небольшие ,- три - пять градусов ниже ноля. Солнце почти не появляется из-за тяжелых, словно разбухших, серых туч. И почти все время идет снег.
Мы с Виктором в лесу. Я попросила привезти меня сюда, подальше от поселка и города, - отдышаться, очистить легкие от запаха всех лаков и красок...
Тихо. Даже сосны не шумят, словно отяжелели от снега, белой шубой покрывшего их ветви. И земля внизу уже под толстым снежным покровом. Сквозь него кое-где просвечивает необлетевшая желтая и красная листва мелкого кустарника.
Скачут еще рыжие белки. Где-то вверху стучит дятел. По стволу сосны пробежал бурундук. Красивый зверек! Как хорошо здесь! А воздух! Кажется, что его можно пить (это ощущение сохранилось с детства).
Мы молчим. Стоим почти по колено в снегу. Я слушаю лес, дышу им. Виктор терпеливо ждет.
Завтра улетаю в Кызыл. Две большие сумки, наполненные всякими вкусностями, уже готовы к полету. Самолет в два часа дня.
В аэропорту со мной Виктор с другом, Володей Седякиным. У Виктора и тут друзья - знакомые: он провожает меня до самого самолета, помогает нести сумки (самолет маленький и чемоданы и сумки сами пассажиры укладывают в багажном отсеке).
Летим до Абакана, оттуда я уже автобусом должна добраться до Кызыла. Андрей знает, что я должна прилететь, но рейс я не сообщала, не хотелось доставлять ему хлопот, да и надеялась на приятный "элемент неожиданности"…
- Уважаемые пассажиры! - вещает в микрофон бортпроводница, - пристегните, пожалуйста, ремни. Через пятнадцать минут наш самолет совершит посадку в аэропорту города Абакан. Температура воздуха в Абакане минус тридцать девять градусов!...
Уши мои сворачиваются в трубочку. В Барнауле было тепло, всего три градуса минус... Я одета в новую шубу, на голове легкая кубаночка (уши открыты!), руки в тонких замшевых перчатках. Хорошо, хоть сапоги одела теплые и без каблуков!
Пока садились - уже стемнело. Вешаю на себя через голову, как военный планшет, дамскую сумочку, в обе руки подхватываю внушительных размеров сумки и покидаю самолет.
От морозного воздуха перехватывает дыхание. Нахожу свой автобус, он уже полный. Повезло, - есть свободное место, - почти рядом с водителем. По дороге узнаю, что выходить мне надо на первой остановке, на самом въезде в Кызыл, там конечная остановка городских автобусов, - автобусное «кольцо».
- Дальше вам покажут, - говорит водитель, - вам сейчас выходить!
Подает мне сумки из автобуса, и я остаюсь одна на слабо освещенном пятачке. Оглядываюсь вокруг. Точно, это самая окраина города. Домов еще не видно, только напротив, за высокой оградой, стоят два небольших кирпичных здания. На закрытых воротах вывеска. По другую сторону, где стою я, прямо за автобусной остановкой – открытая степь, снежная целина. Вдалеке видны огни... И ни души вокруг! Уже девятый час, совсем темно, даже звезд не видно.
Оставляю сумки, иду к вывеске на высоких воротах, - может, постучать, кто нибудь появится, хоть сторож, что ли? Читаю: «Тувинская противочумная станция.»
Ого! Ничего себе заведение!
И вдруг слышу звонкий девичий смех. Из маленькой калитки в воротах, прямо на меня, выходят две молоденькие, симпатичнейшие девушки, одеты, как лучшие московские модницы.
- Ой! А вам куда? – спрашивают, едва не налетев на меня.
- Девочки! Как здорово, что я вас встретила! Где здесь военный гарнизон? - обрадовалась я.
- Вы в гарнизон? Во-он там, видите огоньки в поле, это он и есть. Там за остановкой дорога расчищена, так вы по ней и идите. Километра полтора!
Куда деваться? Придется идти. И иду! Ночь. Пустынное, заснеженное поле, разбитая, в твердых комьях снега, дорога. Впереди, в стылой темноте, редкие огни...
Тяжелые сумки тащу уже почти волоком. Жарко, мороза не чувствую.
Дорога подводит меня к воротам в бетонной ограде. Узкая тропинка от ворот, петляя в снегу, тянется к небольшому кирпичному строению с маленьким, словно бойница, окном, - высоко в стене, - закрытом деревянной ставней. Невысокое, в несколько ступеней, обледенелое крыльцо ведет к широкой, покрытой курчавым куржаком, двери, тоже закрытой, плотно, наглухо, будто навсегда. Темно, свет лишь где-то за бетонным забором. Поднимаюсь на носки и стучу в ставню. Она тут же открывается и в черном проеме появляется голова в солдатской шапке-ушанке, с завязанными под подбородком ушами:
- Кого надо? – не очень приветливо спрашивает голова.
- Мне нужен Андрей Кулинич, я его мама!
- Кулинич? А-а! Андрей? Сейчас! – слышу, кричит кому-то: - Позови Андрюху!
Тут его мать! – и ко мне: - Я сейчас открою, заходите!
Дверь открывается и ко мне с крыльца соскальзывает маленькая фигурка в той же ушанке, в длинной, не по росту, шинели и огромных валенках.
- Заходите! Давайте, я помогу, - он поднимает сумки. - Тут скользко, у нас была авария на водопроводе, все залило, не успели сбить лед со ступенек,- быстро говорит он и заводит меня в небольшое помещение. Здесь тепло, яркий свет.
Другая дверь в противоположной стене. Это проходная, знакомо, - догадываюсь я. Снаружи слышны голоса:
- Андрюху позвал? Там к нему мать приехала!
- Нет его на месте!
- Ну, так поищи! Может, в столовке!
Громкий топот сапог по ступеням. Открывается дверь и... Андрей?! На
пороге стоит мой сын, но его не узнать! Куда девался тоненький, длинненький, бледненький мальчик-студент? Передо мной высокий, плотный, ладный парень в туго обтягивающей крепкую грудь шинели, солдатская шапка как-то очень строго, как на плакате, красиво сидит на голове, круглая, как луна, улыбающаяся физиономия и румянец во всю щеку! Он обхватывает маня руками и отрывает от пола...
- Мама!... - выдыхает он.
И мы идем к нему в медсанчасть. Сын легко несет тяжелые сумки, на ходу, мгновенно вытаскивает из одной банку с вареньем и ставит на стол в проходной перед дежурным! И рассказывает, что из начальства никого нет, суббота, он сейчас и за начальника, и за фельдшера, и за медбрата… Оставляет меня на ночь в изоляторе:
- Завтра появится начальство, договоримся, где тебя устроить.
Не успела я открыть сумки, как Андрей что-то сказал в приоткрытую дверь и из-за нее появились две черные, словно в саже, руки,- и Андрей быстро вложил в них первый попавшийся сверток из сумки. Затем еще две руки, и еще, и еще... Пока я опомнилась, - от моих гостинцев осталась только маленькая баночка с медом, палочка колбасы и мешочек с домашним
печеньем, и то, только потому, что я успела это все выхватить из-под его рук и крепко прижать к себе! Теперь эти две большие хозяйственные сумки валялись пустые и растерзанные в углу, а я тупо смотрела на них: и зачем только тащила все это на себе!
И сказать ничего нельзя!
- Сейчас ужин принесут, - Андрюша радостный, и такой взрослый!
И вдруг хватает со стола колбасу:
- Извини, забыл, - выбегает за дверь...
- Там ребята утром придут с дежурства, я им отнес, - вернувшись, поясняет мне.
В это время приоткрывается дверь, ее придерживает босая нога, с которой свисает большой, не по размеру, тапок. Видна белая штанина солдатских кальсон с тесемками. И две руки, точно такие же черные, что и ранее, протягивают из-за двери тарелку с ужином и стакан с чаем.
- Это тебе, мама. Мы уже ужинали. Попробуй, как мы питаемся тут, - говорит Андрей и ставит передо мной на стол большую, глубокую тарелку полную картофельного пюре с парено-жаренным хеком сверху.
Тут же лежит кругляшок сливочного масла и два куска черного хлеба. Чай в стакане с подстаканником (вероятно, для гостьи), пробую, - сладкий...
Мне все интересно: где он спит? что ест? много больных в изоляторе?
- Сплю я здесь же. А едим нормально, хватает. Вот, заставляю лук есть,-показывает на корзину в углу, полную лука. - На кухне беру. А больных немного, - кто простыл, кто ноги натер, кто обморозился... Лежат,в основном, ребята перед дембелем, даю им немного передохнуть от морозов, сам бываю с ними на учениях, а там до минус пятидесяти...
В дверь стучатся и на пороге появляется огромный, под потолок, парень в толстом зеленом ватнике, в таких же теплых штанах и валенках. Серая шапка сдвинута на затылок, на красном от мороза лице словно светятся рыжие брови и большие серые глаза. Они о чем -то тихо говорят с Андреем.
- Мам! Я сейчас, быстро... Ребята, артиллеристы, вернулись, там надо помочь... Ты пока отдыхай.
Он появляется почти через два часа.
- Что-то серьезное? - спрашиваю
- Да нет, так... Перемерзли ребята...
А утром появляется начальство - замполит и начальник медсанчасти. Оба, наперебой, хвалят Андрея. Меня принимают, как важную гостью: показывают медсанчасть, где служит и живет Андрей, и за порядок в которой отвечает тоже он. Рассказывают, как он сам оборудовал теплый туалет для своих пациентов,- один,- все установил, помыл-покрасил своими руками. Маме (мне) - словно бальзам на сердце.
Замполит звонит куда-то и меня на машине, вместе с Андреем, отвозят в городскую гостиницу и поселяют в обкомовском люксе, где есть не только телевизор и телефон, но также туалет, душ и даже... горячая вода!
- Андрей может оставаться с вами, и на ночь тоже, - говорит замполит и добавляет: - только пусть один по городу не ходит, особенно вечером. Городская молодежь не любит наших ребят.
Мы с Андреем собираемся пойти обедать в ресторан при гостинице.
- Мам! Нам одним, без офицера, в ресторан нельзя.
- Ничего страшного! Ты с мамой. Попробуй помыть руки здесь, - прошу я, - что же они у вас у всех такие черные?
- Да бесполезно, не отмоются, это копоть уже въелась... И у нас ведь только холодная вода! А мороз до пятидесяти пяти доходит!
Но горячая вода и мыло делают свое дело:
- И правда, отмывается, - удивляется сын.
А вечером он не остается на ночь со мной в гостинице:
- Не могу я оставаться! Там же никого нет, в санчасти!
- Как это нет? А твой начальник? А фельдшер?
- Мама! Никого не будет. По выходным я один. Фельдшер – молодая женщина, у нее маленький ребенок, она все оставляет на меня. А начальник... Ты видела у него чемоданчик в руках? Там батарея бутылок, он с ним никогда не расстается, и через час уже будет пьяный спать в своем кабинете...
Берем у гостиницы такси и я отвожу его до самой проходной.
Утром следующего дня я снова на проходной, спрашиваю Андрея. Дежурный, уже другой паренек, кричит кому-то:
- Позови Андрюху! К нему сестра приехала!
(Приятно, черт побери, мы еще "могем"! Хоть нам уже сорок шесть!)
Гуляем с сыном по городу. Правда, погода не для прогулок, мороз под
тридцать. Ветра совершенно нет. Дым от печных труб множества почерневших от времени бревенчатых домов белыми столбами уходит в небо, темно- серое от низких снежных туч.
Заходим в фотографию: надо оставить память...
И так все три дня: я приезжаю утром на такси к Андрею в гарнизон, мы проводим вместе четыре-пять часов, и он уже рвется в часть, там у него куча дел. И я так же на такси провожаю его к проходной...
А вскоре, по возвращении на работу, у меня на столе звонит телефон:
- Алло! Светлана Михайловна? С вами говорит замполит воинской части, где служит ваш сын, Андрей!
Я уже знала, по какому поводу он звонит. На днях получила от сына письмо, где он пишет, что начальство уговаривает его поступать в Ленинградскую Военно-медицинскую Академию. Он не хочет этого делать, армия ему уже надоела до чертиков, он хочет вернуться в свой родной институт.
Но для воинской части престижно, чтобы их представитель поступил в Академию, вот замполит и взял у Андрея мой телефон, чтобы я помогла уговорить сына.
- Поговорите с Андреем! Кому, как не ему учиться там, - уговаривает он и меня. - Экзамены надо сдавать в мае, в Омске. Он и дома сможет побывать! А пока нужны его документы из мединститута, - академическая справка, аттестат и прочее...
- Хорошо. Я попробую.
На следующий день, только я захожу в свой отдел, снова звонит мой телефон:
- Света! Это Жуков. Зайди сейчас ко мне.
Элик Жуков теперь заместитель начальника первого (особого) отдела. Иду к нему.
- Свет, извини, конечно, - с кем ты вчера говорила по междугородному со своего телефона?
- Ну, служба! Уже подслушали! Никуда от вас не денешься!
- Тише, тише... Мне распечатку вчерашнюю принесли, там твой телефон в междугородке.
- Так ты же прочитал все, чего спрашиваешь?
- Служба… Сама так говоришь. Я все понял, Андрея в академию сватают?
- Ну, да. Только он не хочет.
- Вообще, неплохо бы, он парень с головой. А Витя что? Он знает?
- Конечно, знает.
- Ладно, Андрюшке решать. Ты вот, что... Больше не разговаривай по
рабочему... Хорошо? Тут много всякого народу слушает, чтоб не подвели тебя.
- Ну, что вы, в самом деле? Звонили-то мне из воинской части, не из Америки. Хотя там больше про наш завод знают, чем мы с тобой!
- Тихо ты! Чего расшумелась? Я свою работу провел, все! Вите привет!
Андрей летом, в Омске, специально заваливает один экзамен, (это при академической справке, где по всем предметам «отлично»), приезжает на два дня домой, тут же несется в свой родной институт, к друзьям, и его впервые видит Марина, (по ее словам, она уже тогда решила: этот парень будет мой!), и возвращается в свою часть. Впереди еще почти год службы…