Майор Бланко, лейтенант Контрерас и сержант Астуриас возвращались в Темуко, а по пути обсуждали виденное, слышанное и строили догадки, согласятся ли вожди с их предложением союза. В конце концов Марго недовольным тоном попросила прекратить словоблудие, потому что «завтра всё узнаем, а сейчас болтать – только душу растравлять». Она вообще не была уверена, что их миссия прошла удачно.
Но любопытство – слабость общечеловеческая, поэтому и догадки строят все, кому не лень. Точно в таком же духе вели беседу два офицера в здании Диего Порталеса за несколько часов до того, как трое товарищей в Темуко прибыли на место для участия в обряде.
Генерал Исурьета нажал хромированную кнопку, и лифт устремился вверх, как серебряная пуля в канале стеклянного ствола. Другой генерал, Гильермо Гарин, прислушался к плавному, но быстрому ходу кабины со всегдашним удовольствием, которое он находил в неуловимом балансировании тела при движении лифта.
- Хорошо, что место защищено и неприятель сюда не суётся, - проронил он, усмехнувшись краешком рта.
- Ну да, - со скуповатым удовлетворением отозвался его сослуживец. Грубоватое, но симпатичное лицо Исурьеты отражалось в стеклянной стенке – он увидел, как совпало его выражение с выражением Гарина: поджарый, с седыми усами, но чёрной как смоль шевелюрой, тот стоял сбоку.
Двое военных понимали друг друга без словоблудия. Оба живо представили себе сценарий осады левыми Диего Порталеса – но не хотелось рисовать в воображении «Ла Монеду наоборот». Лучше порадоваться, что для врагов эта административная и штабная высотка надёжно скрыта чуждыми им силами. Ни Исурьета, ни Гарин не были уверены, что знают обо всех таких местах и что их информация совпадает – все до единого тайные локации знал, наверное, лишь сам Пиночет.
- А ведь скоро, Рикардо, всё наконец закрутится.
- Похоже, что так, - кивнул Исурьета, - я тоже в курсе приказа 88.
- Теперь нет смысла говорить о гражданской войне, - сказал Гарин, подчёркивая слово «говорить», - придётся просто вести её. Тем более что легитимисты тоже выжидают.
- Получается, мы играем в поддавки.
- И не первый год. У меня уже то апатия навалится, а то нервишки пошаливают, - проворчал Гарин. – Да и все наши солдаты уже ворчат. Закисли. Надеюсь, генерал знает, что делает, и эта фабианская стратегия не пойдёт нам во вред.
Лифт остановился, и офицеры вышли. Они негромко продолжили беседу.
Последние несколько лет правые неизменно терпели поражение на выборах, да и в военном плане не блистали. Вся их активность сводилась к выживанию – к городским стычкам, ведь именно в городах кипела политическая жизнь, в этой питательной среде взрастали будущие смертельные враги.
Пиночет же решил пойти другим путём: не держаться за соблазнительный, но скользкий центр, а атаковать с юга, где у правых уже было несколько тайных убежищ.
Во-первых, даже за прошедшие годы южные местечки проявили консервативные симпатии, во-вторых (и эта тема тоже обсуждалась шёпотом), безжизненные осколки островов, за которыми кончался мир, и суровые окрестности Пуэрто-Монта служили для связи с Германской Антарктической автономией. Она была слишком слаба для того, чтобы выступать как независимое государство (напоминая, разве что, Монако), и слишком замкнута. Но изрядная живучесть и проводимые научно-технические исследования делали загадочную Автономию желанным партнёром.
Вообще, в последние годы левые заметно обуржуазились и обюрократились, считая себя хозяевами страны. Они неохотно вылезали из городов – время Жака Чончоля (1) и крестьянских бунтов прошло.
- Как думаете, получится у нас слопать нижнюю половинку? – подзадорил Исурьета.
- Да уж придётся, - отозвался Гарин. – Мы должны поднять бунт, устроить им новое одиннадцатое сентября. Вот только поддадутся ли они так же легко, как тогда? Генерал тогда рассчитывал минимум на неделю боёв, а сделано всё было в два дня. Но теперь страна просто пропитана и сочится левизной... И ещё придётся оттянуть силы от столицы.
- Рано или поздно, так или иначе, она станет полностью нашей. А потеря Юга – не шуточки. Боевой дух не слишком-то подымает, - ухмыльнулся Исурьета, и лицо его на мгновение из мальчишеского стало жёстким. – И ещё главнокомандующий считает, что они ждут удара откуда угодно, только не из южных регионов.
- Хотелось бы на самом деле застать их врасплох, - напряжённо проговорил Гарин. – Генерал уже в открытую озвучил слово «блицкриг».
Такие разговоры сдержанным отзвуком доносились теперь повсюду.
Два генерала разошлись, подпружинивая подошвами на бордовых коврах коридоров, ловя свою смутную тень на гладких стенах. Исурьета отправился лично к Пиночету, чтобы выслушать указания и принять под своё командование новые полки. Под его началом предстояло воевать и лейтенанту Контрерас. Вообще же, обсуждениям за спинами скоро должен был прийти конец. На завтра был назначен военный совет – планировалось обсудить в деталях намечающуюся операцию «Южный крест».
Утром следующего дня к отелю «Байерн» подъехала бирюзовая машинка. Из неё вышла девушка, напоминающая диснеевскую Покахонтас – модные серёжки из перьев это подчёркивали. В фойе её ждал молодой человек европейской наружности. Они улыбнулись друг другу заговорщицки и отправились завтракать в ресторан гостиницы. Чуть позднее Маргарита и Пилар узнали, что Долорес привезла им добрые вести: мапуче согласились на союз. У Марго камень с души свалился. Теперь можно было с чистой совестью отправляться в столицу.
Примерно в это же время начался военный совет в штабе пиночетистов в Сантьяго.
Паласиос, Брэди, Йован, Вио, Бенавидес, Канесса – здесь была вся гвардия одиннадцатого сентября, и трое паладинов, Мерино, Ли и Мендоса, украшали это грозное собрание. Рядом с Ли с суровым и невозмутимым видом сидел Маттеи, сжав тонкий рот в полоску, и они изредка обменивались комментариями по поводу поддержки с воздуха предстоящей операции. Одной из эскадрилий командовала Эвелин Маттеи, дочь генерала, сам он отзывался о ней положительно, но сдержанно, замечая, что ей не хватает самообладания и жалуясь, что она сорвиголова и любительница лично поучаствовать в воздушных баталиях.
- Не волнуйтесь, - улыбнулся Ли, понимая беспокойство родителя. – Ваша дочь всё равно достойный боец. Она уже взрослая, - тактично прибавил он, - поэтому вряд ли её характер как-то изменится – может, её талант раскроется именно таким образом.
Маттеи хмыкнул – польщённо, но изображая скепсис.
- Талант, говорите... А вы знаете, что дочка Бачелета тоже подвизалась командовать? Не хватало, чтоб они как-то обе сошлись в воздушном бою. А ведь в детстве дружили.
- Что касается самого Альберто Бачелета, верю, что мы справимся. Он ведь спец по продразвёрстке, а что касается военного дела... – ядовито усмехнулся Ли.
Конечно, эта оценка была не совсем справедливой. Офицеры вполголоса обменивались колкостями в адрес неприятеля, пытаясь себя подбодрить. Все изрядно нервничали, ведь такой масштабной операции не предпринималось уже сорок лет. И на этот раз было не отделаться двумя днями боёв.
Адмирал Мерино контролировал Вальпараисо – впрочем, учитывая его влияние и доминирующие на флоте правые симпатии, его задача на начальном этапе облегчалась. Мендоса со своими карабинерами оставался в Сантьяго, Йован отправлялся на Юг. Прочие генералы должны были занять свои места на нитке чёток: Ранкагуа, Сан-Фернандо, Талька, Линарес, Чильян, Консепсьон. Лос-Анхелес и Темуко также учитывались в плане.
В последние годы в этих городах стали снова поднимать голову военизированные формирования с разными названиями, но неизменной сущностью: некоторые изобретали себе новые имена и рядились в новые одежды, а многие просто присоединялись к Движению революционных левых, отдавая предпочтение старой доброй классике и желая встать в ряды легендарных героев. Разведка ещё перед самым отправлением Маргариты Контрерас на переговоры с мапуче донесла неутешительные новости: подпольные ячейки и сети левых крепли и множились, существовал список новых и старых лагерей с кратким описанием и анализом деятельности. По ним и предстояло нанести удар – дальше предполагалось противостояние с левыми группировками и легитимистами, которые, естественно, сразу вступали в игру. Главной задачей было действовать молниеносно и обескураживающе, а затем – как можно скорее низать города-бусинки на нить Панамериканской магистрали, соединяя силы. Принцип операции был прост: нападение должно было походить на бунт. Связь между ячейками миристов через пару часов нужно было максимально обрубить.
Паласиос и Брэди снова выступили с критикой. Уж слишком всё напоминало старую схему. Пиночет внимательно их выслушал и в обычной неторопливой манере заговорил:
- Я понимаю ваше беспокойство.. Но, во-первых, всё равно уже поздно что-то менять. Во-вторых, есть что возразить. С одной стороны, революция семьдесят третьего года пошла как по маслу, потому что мы знали образ действий наших врагов. Надо сказать спасибо полковнику Роберто Суперу, считайте, он прозондировал для нас почву. Когда пришли мы, проальендовские террористы действовали так же, как пару месяцев назад, точь-в-точь. Короче, можно было расслабиться, - чуть заметно улыбнулся генерал.
Остальные тоже заусмехались, вспоминая одиннадцатое сентября: этот шквал пуль, снайперский огонь с крыш и ядовитую гарь трудно было назвать «расслаблением», но время сглаживает воспоминания, да к тому же они действительно быстро управились и легко отделались.
- Но у медали есть и другая сторона, - продолжал генерал. – Одно дело, когда прошло пару месяцев, другое дело – годы. Нас изучили вдоль и поперёк. В чём дело? В том, что противник зачастую не ожидает, что мы вторично воспользуемся одной и той же схемой. Он проигрывает любые другие ситуации, мудрит, кумекает, усложняет себе жизнь... А вот представьте, какой злостью они изойдут, попавшись дважды на одну и ту же удочку, - с усмешкой закончил Пиночет.
Кто-то из собравшихся снова слегка улыбнулся, рисуя перед собой картины неприятельского гнева и разочарования, кто-то задумчиво нахмурился, кто-то начал мельком переглядываться, следя за реакцией других. Но в любом случае, главнокомандующий заметил верно: медлить больше нельзя, а коррективы придётся вносить по ходу действия.
- Конечно, план оригинальностью не отличается, - снова заговорил Пиночет. – Но главное не это, главное действенность: координация манёвров и быстрота. Ли и Маттеи будут руководить действиями авиации и организуют поддержку с воздуха. И помните, друзья, постарайтесь атаковать противника ещё до того, как самолёты поднимутся в воздух, и уничтожить как можно больше машин.
Два генерала с готовностью кивнули, храня суховатый деловой вид.
В таком же духе Пиночет раздавал указания другим. Когда три офицера прибыли с Юга, и лейтенант Контрерас влетела в фойе «Диего Порталеса», совет ещё длился, и ей велели обождать. Марго села на мягкую кожаную скамью в коридоре. Она задумалась, разглядывая отблески на гранитном полу и собственных сапогах. Отметила, как удобно и ловко сидят галифе. Достала извечную электронную книжку и прочла сорок страниц (что заняло ровно вдвое меньше минут). Но по прошествии тридцати пяти минут она вдруг подобралась, как гончая, выдохнула, подхватилась и вышла таким же быстрым, но размеренным шагом, как вошла.
Она думала, что успеет до конца совета, что генерал в любом случае снизойдёт к ней как к жене. Но она ненавидела ждать, ей всегда, всегда было мучительно больно, тяжко терять драгоценные часы и минуты! И она отправилась к падре Саэнсу.
Как раз отзвучали последние ноты органа, кончилась служба. Увидев лейтенанта, падре Альберто Саэнс остановился и ждал её, как обычно прямой и неподвижный. Лёгкое волнение выдавали только руки - вместо характерного жеста с пальцами, сложенными шпилем, капеллан сжал руки так, словно пытался согреть их на ветру.
- Слава Иисусу Христу!
- Во веки веков! Аминь, - полковник Контрерас смиренно опустила глаза.
- Ну как вы? Рассказывайте! Я слышал, на вас было совершено покушение, и генерал отправил вас из столицы в Темуко...
Они поговорили, немного скомканно. Марго решила выложить всё о своей миссии среди индейцев начистоту. Падре слушал внимательно, не перебивал. В конце концов он вздохнул и сказал, что она таки попалась на модернистскую удочку.
Марго не отреклась – но забрела на чужую территорию, бездумно распахивая дверь в другой мир. Но от этого, особенно нынче, не застрахован никто, даже самые высокие особы – и молодой капеллан рассказал историю о легкомыслии Иоанна Павла II в Того и его участии в анимистическом обряде, а затем об участии в чуждых обрядах в Индии. Это он рассказал уже потом – при этих словах на непроницаемом лице молодого падре промелькнул скепсис. Или Марго почудилось? Лицо у капеллана почти всегда было бесстрастным, и занятнее всего было улавливать эти тонкие отражения мыслей и чувств, словно тени бегущих облаков на земле.
- Теперь берегитесь, - произнёс падре. – Я скажу вам то, что постиг здесь: пробуждаются те самые силы, к которым обращаешься, и это не просто слова. Вы, наверное, и в жизни никогда не помышляли о гуаличо и витраналве, но теперь будьте готовы их встретить, если что. Хотя... я же знаю, что вы носите в кармане розарий, а пистолет у вас всегда заряжен.
И Альберто Саэнс тонко улыбнулся. Марго, облегчённо вздохнув, несмело улыбнулась в ответ. Так всё-таки не рассердился?..
Капеллан не дал ей уйти в размышления и объявил:
- Это тема серьёзная, но с этим разберёмся потом. А сейчас послушайте: мне удалось договориться кое с кем из епископов и даже организовать встречу.
- Когда? – жадно спросила Марго.
- Послезавтра. Вы как раз вовремя вернулись, не нужно ничего переносить или подстраивать. Все они прибыли инкогнито. Дух ваших идей уловили и отнеслись с участием. Ох, знаете, я и сам волнуюсь. Как известно, Церковь сейчас переживает не лучшие времена, и не только в Чили... – вздохнул он.
- ...а начала переживать уже с шестидесятых, - мрачновато улыбнулась Марго.
- А нечестивец Камило Торрес (2) и медельинские отступники (3) нанесли очередные удары, - эхом отозвался капеллан. – Как видите, дьявол соблазняет не только паству – методы у него весьма утончённые, он действует метко и умно. Когда внутренность отомрёт и сгниёт, только простодушного удивит распавшаяся оболочка. Но это же и испытание всем нам от Господа. Отрадно, что есть ещё воины старой закалки.
Маргарита снова улыбнулась, на этот раз открыто: падре Саэнс тронул струны её души таким милитаристским сравнением.
- Так, но ведь вы до сих пор не сказали, кто в составе делегации?
- Эмилио Тагле, Аугусто Салинас, Хосе Хоакин Матте... - невозмутимо перечислял Саэнс.
- Господи, благодарю Тебя! – негромко, но с жаром воскликнула Маргарита. – Просто чудесно. Так что же, послезавтра? Здесь?
- Ясное дело, что здесь, Кафедральный собор сейчас в руках неприятеля.
- Ох, скорее бы!.. Ладно, падре, вы меня извините, но надо лететь, я ещё не явилась с рапортом к генералу!
- Вечно вы куда-то спешите. Ну, летите, только не споткнитесь, - усмехнулся падре Саэнс. – Да пребудет с вами Господь…
Маргарита явилась к генералу как раз вовремя: он уже начинал спрашивать о ней, но не успел раздражиться. На вопрос, где она была, лейтенант Контрерас ответила, что в церкви, и главнокомандующий смягчился. Он велел доложить о событиях в Темуко кратко и по существу, а подробный рапорт подготовить в письменном виде. Маргарита странно посмотрела на него, но генерал сделал вид, что не заметил. Возможно, и в самом деле не обратил внимания, потому что был очень доволен: всё шло по его плану.
«Попадись мне только», - подумала Маргарита и решила ждать вечера, чтоб выказать своё неудовольствие. Неужели нельзя просто выслушать её рассказ как-нибудь дома за чашкой чая? И разве поручение не было секретным, зачем плодить бумажки, а вдруг они попадут в руки неприятеля? И к тому же, докладывать о делах магических в письменной форме – бред какой-то! Но она уже сотню раз за свою короткую жизнь получала указания под грифом «Бред» и знала, что от них надо просто отделываться половчее и поскорее.
Все эти мысли пронеслись у неё в голове за секунду, а Пиночет продолжал: он похвалил её и заодно сказал, что начало наступательной операции «Южный крест» перенесено на более ранний срок. Сердце в груди Марго радостно подпрыгнуло: ну вот, наконец-то дойдёт до настоящего дела! Пиночет заметил её воодушевление и заметил:
- Этому всякий солдат рад. Ну что ж, а пока идите отдыхайте, капитан Контрерас.
«Капитан Контрерас?!» - остолбенела Марго.
- Ах да, заезжайте на улицу Барселона, получите новую униформу! – добродушно поддел её генерал, улыбаясь собственной остроте.
Маргарита выпорхнула из кабинета главнокомандующего взволнованная и счастливая. Возможно, так себя чувствуют женщины, когда им дарят меха или бриллианты? И любая досада, любое дурное настроение рассеиваются вмиг! А с генералом она будет миловаться вечером, когда снимет китель и наденет платье: всё верно, всему своё время.
Зато перед епископами предстанет уже в более солидном качестве.
Перед упомянутой встречей Марго бросало в жар. Она то и дело на ходу поправляла, разглаживала китель. Падре Саэнс, встречавший её у дверей церкви Святого Доминика, был молчалив и серьёзен. Он лишь поманил её жестом, и они начали спускаться в крипту.
Десятки мыслей проносились в голове - прозрачные отражения всего того, что она узнала и передумала за это время.
Так значит, классическая доктрина пиночетовского режима с её приверженностью традициям и религии отталкивала молодёжь. Так писала эта либертарианка Кэти Флойд - которую вообще-то звали Гуадалупе Мораис.
Её отряды заявили о себе совсем недавно, но уже озадачивали и правых, и левых – они наскакивали и кусали кого ни попадя. Можно было бы назвать их анархистами, но сама Кэти не признавала этого названия. Что творилось в голове у либертарианцев, для Маргариты было загадкой. Она не понимала этого мысленного месива с душком марихуаны, коктейля из свободной экономики, свободных абортов и свободной проституции. Она точно знала одно: если эти чудики атакуют противника – великолепно, если нападут сами – получат трёпку.
Итак, «сужают базу» и «отвращают от движения». Однако - «быть лучше одному, чем вместе с кем попало». Пускай зёрна отделятся от плевел – и дадут урожай, а не покроют землю мёртвой шелухой. И да не назовут нас раскольниками.
По горькой иронии, генералу пришлось столкнуться с неприятием и враждебностью со стороны архиепископа Силвы Энрикеса – словно сама Церковь отвергала его, как мать прогоняла бы сына – это подчёркивали все историки, о том же писала знаменитая Исабель Альенде. Поначалу Маргарита была в отчаянии: ведь «правда» и все симпатии на стороне Силвы – на что же могут рассчитывать они? Ответ мог быть лишь один: на коалицию – союз тех, для кого Божеское право было по-прежнему важнее прав человеческих, а вечное – важнее преходящего.
И здесь важно было заручиться поддержкой авторитетных лиц. Епископы обладают огромной духовной силой – они могут переломить ситуацию, вступив в борьбу между ловцами душ.
Может, тогда и самому генералу станет немного легче? Новых приступов пока не было, но Маргарита пребывала в напряжении, недобром ожидании. Она догадывалась, что могло послужить причиной: у той же Альенде она вычитала о коллективных молебнах, нацеленных на то, чтоб тиран – власть-то он явно из рук не выпустит – откинул коньки. «Ух, добраться бы мне до этих баб!» - Маргарита сжимала кулаки при этих мыслях. Правда, что бы она одна делала против целого скопления женщин, Марго не знала – разве что принялась бы стегать плетью направо и налево, как Спаситель, изгоняющий торговцев из храма...
Но довольно бессильной ярости – пора обрести спокойствие и новую надежду. Вот, наконец, и последняя ступень.
- Прошу.
- Нет, падре, сначала вы, - шепнула Марго.
Саэнс чуть заметно пожал плечами и мягко шагнул в просторное прохладное помещение, наполненное оранжеватым сумраком и отблесками свечей. Капитан Контрерас, сделав глубокий вдох, ступила за ним.
Молодой капеллан почтительно застыл у колонны, словно верный страж, хотя и немного прислонился для удобства – вот уж поистине он был схож с солдатом тем, что мог стоять по стойке смирно и чувствовать себя непринуждённо. Лучше бы сел рядом с нею, а то словно бросил на произвол судьбы, подумала Марго: её уверенность немного угасла. Высокие гости были настроены скорее доброжелательно, но задавали вопросы серьёзные и откровенные, так что спина у неё натянулась струною – словно оловянного солдатика усадили в кресло.
- Правильно ли я вас понимаю, дочь моя, организация будет подчинена генералу Пиночету, прямо или косвенно? – прямо осведомился Аугусто Салинас, чопорно поправляя очки в золочёной оправе.
- Что вы, Ваше Преосвященство, Богу – Богово, кесарю – кесарево, - немедленно заговорила Маргарита, тихо, но очень живо и чуть торопливо, - всё дело как раз и состоит в том, чтобы создать некую силу, которая защищала и оберегала бы Веру и Традицию, и существовала бы помимо силы военной и политической; в условиях нынешнего упадка духовности, который затронул практически все страны мира, когда под видом свободы процветает распущенность и грех...
Господи, да она говорит совсем не то, что нужно!..
- Я понимаю вас, предположим, это так, - перебил монсеньор Салинас, - но почему – вы обязались рассказать честно о своих намерениях и рассказали – почему вы упоминали о военных в вашей организации?
Девушка снова зарделась от досады, хотя и незаметно. Наверное, она неудачно подобрала слова – а теперь напросился логический вывод о всем известном явлении: что генерал все ключевые посты, все контрольные точки забивает своими людьми.
- Н-нет... - протянула она, - Я всего лишь выразила желание, чтобы военные стали настоящими духовными воинами, показали бы пример. Солдат или карабинер сталкивается лицом к лицу со смертью гораздо чаще прочих – а значит, помнить о вечном и проводить духовную работу ещё нужнее. А что касается административных вопросов – возможно, именно военные станут костяком нового ордена... Хотя «Орден чилийских крестоносцев» - это всего лишь рабочее название, с налётом романтизма, – смущённо улыбнулась Марго.
- Но почему бы и нет? – произнёс монсеньор Матте. – Не бойтесь своих слов, ошибитесь, покайтесь, но отбросьте лживую стыдливость – говорите вслух и отвечайте за свои слова. Почему бы нашим воинам не стать новыми крестоносцами? Где твой меч, христианин? Или ты забыл слова Господа: "Продай одежду свою и купи меч!"? А потому оправдаться отсутствием меча может только тот верующий, у которого нет даже одежды. У вас, я надеюсь, всё в порядке со снабжением?
- Так точно! – рассмеялась Маргарита, вздохнув с облегчением. Остальные епископы также с улыбками переглянулись.
- Поэтому, - невозмутимо продолжал Матте, - всем остальным следует помнить, что Иисус пришёл принести на землю «не мир, но меч». В славные Средние века оружие неизменно сопутствовало христианам по жизни, в том числе во время Божественной Литургии. Например, при чтении Евангелия рыцари до половины обнажали свои мечи, показывая тем самым свою готовность сражаться за веру.
- Совершенно верно, Ваше Преосвященство! – с воодушевлением подхватила Маргарита. – Наши воины должны думать не только о защите границ, но и о защите веры. Они должны стать ядром тех, кто не приемлет компромиссов и идёт до конца. Примером для тех, кто не допустит гибельного смешения, не променяет Бога на тварь, не сделает себя центром Вселенной и не начнёт сговор с материалистами всех мастей, начиная марксистами и кончая либералами – я даже не знаю, кто опаснее.
Маргарита перевела дух. Через мгновение заговорил епископ Эмилио Тагле – человек со слегка помятым, мужественным, не совсем клерикальным лицом, и умным взглядом:
- Лично я поддерживаю стремление вдохнуть веру в сердца воинов – и создать если не орден, то отдельную организацию. А как вы планируете привлекать верующих?
- Естественно, миссионерская деятельность, Ваше Преосвященство, - слегка расслабилась Марго. – Ведь души молящихся в храмах пребывают одновременно в двух мирах! Нигде больше не ощущается такая связь со сверхъестественным. Мы можем с ними беседовать, а в материальном мире людям покажется, что мысль сама пришла им в голову – это мягкий, деликатный метод, - всё смелее продолжала Маргарита. – Хотя мы всё-таки солдаты – и наш первейший долг и занятие – сражаться.
Повисло молчание, и в груди у Марго заныло. Но тут, не изменяя своего строгого выражения лица, заговорил монсеньор Салинас:
- Но стоит подумать о практических шагах. Кто будет возглавлять организацию – вы, дочь моя? – он склонился чуть вперёд, словно указывая кивком на Маргариту.
- Нет, Ваше Преосвященство, - скромно возразила она. – Это должно быть духовное лицо. Или... лица. Почему бы вам не составить верховную коллегию, тогда как я – или наш друг, падре Альберто Саэнс, – мы занимались бы более специфическими вопросами?
Беседа длилась ещё около получаса. Все её участники остались довольны проявлением доброй воли, хотя и не было принято никаких окончательных решений. Марго и сама понимала, что этот разговор – лишь начало, набросок того великого, что она вознамерилась свершить. Её даже бросало в дрожь от осознания, насколько масштабной являлась затея, и от того, что она действует без ведома генерала. Но разве инициатива всегда должна быть наказуема? Нет, Маргарита очень надеялась на его понимание и энтузиазм: «Пусть это будет приятным сюрпризом», - думала она. Ведь разбрасываться духовной силой – крайне неразумно.
Смутно цепляла крючочком тревога: времени осталось мало, задачи стоят другие. Но Марго страстно надеялась на поддержку дона Аугусто и ждала встречи с ним.
__________________________________
1. Жак Чончоль (1926) - чилийский политический деятель, один из деятелей христианских демократов, перешедших в леворадикальное Движение единого народного действия, министр сельского хозяйства в правительстве Сальвадора Альенде.
2. Камило Торрес Рестрепо (1929 - 1966) — колумбийский римско-католический священник, один из основателей теологии освобождения, полтора месяца до своей смерти был членом колумбийской Армии национального освобождения (ELN). В течение своей жизни он пытался примирить и объединить революционный марксизм и католицизм.
3. Медельинская конференция (1968) - вторая Генеральная Ассамблея латиноамериканских епископов, созванная Конференцией епископов Латинской Америки {СЕЛАМ II) в Медельине (Колумбия), после которой теологическое значение слова"освобождение" начало оформляться в то, что затем превратилось в различные направления теологии освобождения. Теология освобождения (исп. Teologia de la liberacion) - христианская школа теологии, в особенности в Римско-католической церкви. Два главных принципа теологии освобождения: 1) вопрос об источнике греха; 2) идея о том, что христиане должны использовать во благо таланты, данные им Богом, включающие интеллект и, в частности, науку. Теологи данного направления используют социологию и экономические науки для изучения феномена бедности, считая, что бедность является источником греха. В 60-х гг., когда начало развиваться это направление мысли, в социальных науках Латинской Америки доминировали марксистский активизм и методологии, основанные на историческом материализме и повлиявшие на развитие теологии освобождения. Этическим последствием прочтения Библии в новой перспективе стало то, что многие из теологов приняли активное участие в политической жизни и считали, что Иисус Христос — не только Утешитель, но также и Освободитель угнетенных. Христианской миссии дается особая роль защиты справедливости для бедных и угнетенных, особенно через политическую деятельность. Некоторые элементы теологии освобождения отвергаются католической церковью.