На это он повернул голову и остро, чуть ли ни злобно, посмотрел на меня. Эта болезненность реакции не делалась меньше день ото дня, и я не видел, не чувствовал в нём ни тени вины, а между тем, он должен был выглядеть виноватым.
Я пошёл вперёд, слыша за спиной его шаги. Кажется, он немного прихрамывал.
Мы нашли Морхэрти в его кабинете в санатории. Сидя за столом, он что-то писал, но когда я вошёл - не постучавшись - поднял голову и, сразу побледнев, начал медленно вставать.
- Я вижу, вы догадываетесь, почему мы здесь? - негромко спросил я.
УОТСОН.
Следуя за Холмсом к санаторию, я чувствовал себя, как в тумане. В другое время события, закружившие меня в водовороте смертей, догадок, подозрений и измен, наверное, нашли бы в моей душе больший эмоциональный отклик, но сейчас я словно отупел, я чувствовал себя выпотрошенным, вновь и вновь возвращаясь мыслями к Мэри. На что намекал мне всё время Холмс? О каком ребёнке он пытался расспросить меня? У меня не было и не могло быть никакого ребёнка - я уже очень давно не имел никаких связей, кроме осторожных отношений с моей женой, да и те я прекратил, едва услышав о её болезни. Мэри была беременна и не смогла выносить ребёнка, как она полагала, по моей вине, якобы я заразил её болезнью. Обида оказалась столь велика, что ничего мне не сообщив о выкидыше, как причине своего недомогания, она связалась с этим ужасным заведением, которое я не мог назвать иначе, чем двойной бордель. Она, фактически, приняла ухаживания Холмса, воспользовавшись его чувством к ней. Она запуталась в связях с мошенником Старом и распутницей - служанкой старухи Красовской, чей муж то ли правая рука какого-то криминального барона, то ли сумасшедший Страж Водопада, пожирающий трупы и слушающийся кнута. А теперь Холмс говорит, что я мизинца её не стою, что ребёнок - мой, что изменник - я, и говорит при этом так убеждённо, что я не могу ему вовсе не верить. А Мэри так и не успела ничего сообщить мне, и сейчас её состояние не таково, чтобы объясняться и требовать отчёта, И нет никакой уверенности, что она вообще оправится и сможет хотя бы проститься со мной. И что я буду делать, когда она умрёт - слово «если» здесь уже не походит? Мой ближайший друг, человек, у которого прежде я мог бы плакать на груди, закрылся от меня, как устрица, и я не знаю, что у него на уме, и не могу ему доверять, и он мне не доверяет. Я вижу даже по его твёрдой выпрямленной спине, что он не доверяет мне - его спина выглядит так, словно ждёт нож под лопатку или пулю между них.
Добравшись до санатория, Холмс придержал шаг и поравнялся со мной.
- Не сейчас, Уотсон.
- Что? - удивлённо переспросил я, в очередной раз заметив, что он непрошено вторгся в мои мысли.
- Вы раздумывали о том, что надо бы навестить вашу жену. Это - святое, конечно, но повремените немного.
- С чего вы вообще взяли, что я думал об этом?
Холмс закатил глаза:
- Уотсон, ну, вы просто до безобразия наивны, друг мой! Едва мы оказались на территории санатория, вы нашли глазами её окна, ваше лицо отразило страдание, вы скосили взгляд на своё обручальное кольцо, а потом перевели его на другую свою руку. Вы думали о том, что вскоре вам придётся носить кольцо так, как это полагается вдовцу. Затем ваши губы сжались, а глаза немного сузились - столь знакомое мне выражение упрямства. Вы подумали о том, что пока Мэри ещё жива, вы собираетесь поддерживать её, во что бы то ни стало, и вы снова посмотрели на окна, а потом на часы - вы решали, не спит ли она, потому что собрались зайти и справиться о её состоянии. И вы это непременно сделаете, мой друг, но позже, после разговора с доктором Морхэрти, потому что этот разговор, возможно, что-то изменит для вас.
- Вы шли впереди, - ошеломлённо пробормотал я. - Я не думал, что вы вообще видите меня.
- У меня отличное боковой зрение, - чуть улыбнулся он. - Не считая того, что я специально и целенаправленно следил за вами. Вы всё больше меня беспокоите, мой дорогой Уотсон, и, сказать по правде, озадачиваете.
- И вы всё меньше мне верите, - добавил я.
- Да, - честно признался он, но взгляд его оставался ласковым, даже проникновенным, и он взял меня под руку, словно нарочно противореча своим словам. - Я всегда больше верил фактам, чем словам, но когда факты уводят в одну сторону, а чувства в другую, я становлюсь растерянным ребёнком, мне становится страшно и неуютно, и вам бы впору пожалеть меня, - он говорил шутливым тоном, но я знал, что он не шутит.
- Я вам ни слова не соврал, Холмс - сказал я, безнадёжно, впрочем, потому что если уж он не верил одним моим заверениям, то как поверить другим, заверяющим верность заверений. Получалось что-то вроде детской игры.
- Я, впрочем, знаю один способ, - проговорил Холмс и принялся царапать большим пальцем бровь, что у него всегда служило показателем серьёзного замешательства и нерешительности.
- Способ чего?
- Способ убедиться в вашей правдивости. Я говорю насчёт этого ребёнка.
- Холмс, у меня нет никакого желания убеждать вас в чём бы то ни было! - немедленно вскипел я. - Довольно с меня того, что я сам это знаю. Что до вас…
- Что до меня, - перебил он, - я и меньшим бы удовлетворился. Рискнул бы, чёрт возьми, своим разочарованием ради удовольствия сохранить доверительные отношения с вами, но дело тут не только во мне - мне предстоит убедить в вашей невиновности Мэри, а тут я даже на минимальный процент вероятности лжи не могу согласиться.
- Что?! - ахнул я. - Вы собираетесь говорить с Мэри о моей мнимой измене? Вы этого не сделаете, Холмс! Я… я запрещаю вам! Вы не смеете!
- Уотсон, - проговорил он опустив голову и довольно тихо. - Младенец слишком похож на вас. Вы уверились в измене Мэри без существенных доказательств.
- Куда уж больших доказательств - я вас целующимися застал!
- Если бы это был мой ребёнок, он на вас никак не мог походить.
- Что?! - я, кажется, повторялся. - Ваш ребёнок? Вы совсем, что ли, рехнулись, Шерлок?
Не знаю, почему, но у меня вырвалось это обращение по-имени, и Холмс, кажется был слегка шокирован им. Но, помолчав, он тряхнул головой и постарался подпустить в голос толику насмешки:
- Ладно. Не мой. Чей бы то ни было - и Мэри. Чей бы то ни было - и не Мэри. Он - ваша копия, и что, по-вашему, может скрываться под «кем бы то ни было» для любого, глядящего в его глаза - ваши глаза?
- Я вам не верю, - сказал я, задыхаясь. - Я сам не видел этого ребёнка, а вас ослепило чувство. Он не похож на меня - просто тип лица, волосы, цвет глаз, может быть…
- Сложение, разрез глаз, форма ушей и пальцев на ногах. Да наплевать на детали - общее впечатление… Послушайте, зачем я убеждаю вас - вы можете сами на него взглянуть. Зачем вы убеждаете меня - вы сами знаете, откуда он мог взяться.
- Я не знаю!!! - заорал я ему в лицо. Меня снова трясло, как уже бывало не раз - ревность, ненависть, беспомощность - всё вместе волной накатило на меня.
- И в этом состоянии вы хотели бы утешить и ободрить Мэри? - насмешливо спросил Холмс.
Я не выдержал и просто закрыл руками лицо.
- Пойдёмте, - он взял меня под руку. - Отложим всё-таки это, хорошо? Пойдёмте сейчас найдём доктора Морхэрти.
Я опустил руки. Волна эмоций схлынула, оставив опустошённость.
- Пойдёмте, если хотите, - вяло пробормотал я. - Мне всё равно.
- Уотсон, каждый из нас мог сегодня умереть, - задумчиво проговорил вдруг Холмс. - Это плохое место, а легенда о Страже Водопада - плохая легенда. Она затягивает, как в воронку, и заставляет даже думать иначе. Каждый из нас мог сегодня умереть, - повторил он задумчиво. - И вот мы думаем только о том, кто и где соврал другому. Как будто это имело бы значение, если…
- И это не будет иметь значения, - проговорил я, чувствуя, как слёзы снова вскипают у меня на глазах, если…
- «Когда», - поправил Холмс. - Вы опять бежите этого слова. Сослагательное наклонение кончилось, Уотсон… Это ваш ребёнок?
- Нет.
- Вы уверены?
- Да.
- Я люблю вашу жену.
- Да. Вы говорили…
- Я… Вас я тоже люблю, Уотсон.
- Да.
- Что мне делать?
Я внимательно посмотрел ему в глаза:
- Вы… у меня совета просите?
- Нет.
- Хорошо, пойдёмте к Морхэрти.
Мы нашли Морхэрти в его кабинете в санатории. Сидя за столом, он что-то писал, но когда Холмс вошёл - не постучавшись - поднял голову и, сразу побледнев, начал медленно вставать.
- Я вижу, вы догадываетесь, почему мы здесь? - негромко спросил Холмс.