Неизвестное больше страшит.
Т. Ливий.
Эта история приключилась близ небольшой деревушки Чебагоры, что пристроилась к Саянским отрогам по правому берегу реки Китой, своенравной и быстрой таежной реки. В этом глухом местечке трудилась бригада сплавщиков, имевшая задание перевозить поваленный на делянах лес к берегу и сплавлять его по Китою, а там, при впадении в Ангару, соратники по лесной профессии пускали бревна в переработку. Природный ландшафт менялся на глазах. Лесоповал велся ударными темпами, с горных склонов снимался вечнозеленый покров, а река покрывалась сплошным нагромождением бревен. В задачу сплавщиков входила также расчистка речных заторов.
Бригада в составе двадцати пяти человек обосновалась в большой солдатской палатке, оборудованной для летнего проживания. Вечерами бравые работники пилы и топора уходили на киносеансы в село Раздольное, которое располагалось за рекой. На левый берег кинолюбители без всяких затруднений переходили по бревнам, освещая путь фонариками. На время просмотров кинофильмов в палатке за дежурного оставался Архип, который к массовому искусству относился с полным пренебрежением. За время дежурства он устраивал приборку, подтапливая на ночь печку-буржуйку, дожидаясь возвращения киношников.
Но как-то Архип заявил о своем желании пойти в кино. Разумеется, постоянному дежурному подобрали замену и предоставили возможность принять участие в культурном мероприятии. Архип двинулся было за ватагой, но по пути понял никчемность предпринятой затеи и пошел в обратном направлении.
Добравшись до палатки, Архип решил присмотреться, как его преемник, известный способностями на ровном месте вляпаться в какую-нибудь несуразную историю, управляется с обязанностями дежурного. Леха Семыкин, оставленный на дежурстве, был неказист, доверчив и сильно косил глазами. Собеседники ощущали какую-то неловкость, пытаясь «поймать» при разговоре Лехин взгляд. Когда же Леха хотел посмотреть им «глаза в глаза», то поворачивал голову почти на сорок пять градусов в сторону. Его так и прозвали – Сорок градусов.
Через небольшое палаточное окно с открытым клапаном Архип наблюдал за действиями Семыкина. Тот подбросил в печку дровишки, нарубленные из «хвостовых» частей поваленных лесин, поставил на нее большую эмалированную кружку и густо насыпал чай, заваривая чифирь. Вот он повернул голову, искоса определяя степень готовности крепкого тонизирующего напитка, затем перенес кружку к кровати и аккуратно поставил ее на тумбочку - как раз на расстоянии вытянутой руки от Архипа. Запасшись чифирем, Леха поправил подушку, скинул с ног поношенные чувяки и устроился на панцирной кровати с книжкой в руках. Он читал знаменитый исторический роман «Всадник без головы», ходивший по рукам лесосплавщиков. «Сорок градусов» держал голову прямо, зато книгу – в стороне, перекрыв ею обозрение на окно.
Архипу, знавшему толк в розыгрышах, настала пора действовать. Он протянул через окно руку и вытащил кружку наружу. Не прошло и пяти минут, как увлеченный чтением Леха, инстинктивно потянулся за чаем, ощупывая поверхность тумбочки, но рука упорно наталкивалась на лампу. Леха повернул голову в сторону тумбочки и увидел, что кружки на ней нет… Он сел и скособочил голову, сфокусировав вектор зрения на то место, где должна была стоять кружка. Кружки действительно не было! Дежурный встал, вставил ноги в чувяки и подошел к печке. Пропажи не было и там! Постояв в задумчивости у печки, Леха побрел обратно, к своей кровати, но, не дойдя до места, остановился на полпути как вкопанный. Он увидел кружку! Леха резко скособочился, уставясь на зеленый металлический сосуд, который мирно покоился на тумбочке, словно и не исчезал с нее мгновением назад…
Когда столбняк прошел, дежурный осторожно, словно боясь спугнуть, подошел к тумбочке и дотронулся до обнаруженного объекта, чтобы убедиться в его физическом существовании. Да, это была та самая кружка, с которой он годами не расставался на лесозаготовках, с потемневшей внутри эмалью и закопченным дном. Леха отпил чифирь, поставил кружку на место, постоял, убеждаясь, что она никуда не исчезает, и снова устроился на кровати, принявшись за чтение...
На страницах приключенческого романа события разворачивались не менее загадочно и захватывающе, нежели в брезентовой палатке, расположенной на берегу сибирской горной реки. Герою произведения Майн Рида в утренней туманности явился образ, а может быть, призрак, всадника без головы. Конь медленно двигался со своей страшной ношей по гористому откосу, растворяясь в белесой пелене… Что и говорить, картина не для слабонервных. Косоглазый читатель потянулся было за бодрящим кровь чифирем, но по какому-то внутреннему толчку вскочил с кровати, искоса уставившись на тумбочку…
Кружки опять не было!! Она исчезла также таинственно, как только что на страницах романа исчез безголовый всадник, наводивший ужас на жителей техасского поселения… Архипу было видно, что горе-дежурный впал в прострацию. Он обессилено лег на кровать и пролежал неподвижно с четверть часа. Собравшись с силами, Семыкин встал, взял лампу и с ее помощью принялся обследовать подкроватные пространства, пытаясь обнаружить невидимку, устраивающего ловкие манипуляции с кружкой. Обследователь укромных местечек поочередно вставал на карачки перед каждой кроватью и, спустив голову, косил взглядом по полу.
Не обнаружив ничего подозрительного, бедолага понес керосинку к тумбочке, где его поджидала… злополучная кружка. Вконец удрученный, Леха опустошил ее наполовину, поставил на место и снова улегся на кровать. Ему не читалось. Картины приключений из жизни первых американских поселенцев были вытеснены всякой чертовщиной, которая лезла во взбудораженную Лехину голову. Время от времени он резко поворачивал голову к тумбочке, проверяя наличие кружки. Затем придал голове положение вполоборота, скосившись на предмет непредсказуемого поведения. Шел второй час дежурства…
Леха сторожил кружку до тех пор, пока у него периодически не стали закрываться глаза. В очередной раз очнувшись от дремы, он обнаружил, что кружки опять не стало. Сон у дежурного как рукой сняло. Он вскочил, дико озираясь по затемненным углам палатки; его неопределенный, блуждающий взгляд выражал боль и отчаяние затравленного существа. Справившись с минутной растерянностью, Семыкин взял лампу, вышел из палатки и начал вкруговую обходить ее. Архип, следивший за просвечивающим через брезентовую ткань огоньком, привычным движением поставил кружку на тумбочку и начал синхронное круговое передвижение, придерживаясь противоположной стороны.
Семыкин дважды обошел палатку и, никого не обнаружив, вернулся в нее. Подозревая о том, что его ждет очередной сюрприз, дежурный по палатке устремился к тумбочке, где и красовалась кружка на предназначенном для нее месте…
В результате психических потрясений, связанных с мистическими исчезновениями и появлениями кружки, с Лехой случился нервный припадок. Он истошно завопил и бросился по тропинке в сторону ушедших товарищей, но по дороге запнулся о корягу и рухнул наземь, продолжая вопить благим матом. Той порой бригада уже возвращалась с киносеанса. Услышав дикие вопли, сплавщики ринулись к месту неведомого происшествия, наткнувшись на оравшего Леху.
Дежурного подняли с земли и отвели в палатку. Там он покосился на кружку, спокойно стоявшую на тумбочке, и приступил к сбивчивому рассказу об ужасных событиях, связанных с нечистой силой. Очевидец аномальных явлений пытался организовать условия для их повторения, но кружка больше никуда не исчезала. Леха в очередной раз предстал перед товарищами по труду в глупом положении чудака, готового вляпаться в дурацкую историю с обыкновенной кружкой.
С тех пор за Семыкиным стали замечать признаки неадекватного поведения в самых обыденных обстоятельствах. Он замкнулся в себе, нервничал по пустякам, временами как бы отрешался от действительности и вздрагивал, когда его окликали. Никодим подал для него заявку в профсоюзный комитет на путевку в санаторий невропатологического профиля. Профсоюз тут же предложил «горящую» путевку на один из курортов Черноморского побережья Кавказа. Семыкин поначалу артачился поездке из Сибири на Кавказ, но под давлением общественности и лечащего врача направился в край вечнозеленых субтропиков.
Бригада Никодима продолжала трудиться на сплаве останков вырубаемой тайги, а Архип по-прежнему игнорировал коллективные походы на вечерние киносеансы. Остросюжетные истории и забавные приключения, демонстрируемые на экране, он в достатке находил в повседневной жизни.