Жестокий народ эти мальчишки: чуть что - воюют до синяков, и если можно кого-нибудь победить, случая не упустят, уж будьте уверены. Поначалу некоторым ребятам на улице не терпелось выказать прыть, отдубасив хромого Оську.
Да не тут-то было. Смельчак, где бы он не находился, первым делом заботился о наличии увесистой палки для самообороны, во избежание нападения. Убегать ведь не мог. Ребята перешёптывались: “С этим психом шутки плохи”, оттого и прозвали драчуна “Ежом”. Домашние звали мальчика Ося, и только мама, нежно гладя любимчика по головке, ласково шептала: “Ёсинька, мир зол зайн фар дир, - чтобы мне было (все плохое - авт.) вместо тебя”.
Иосиф часто лечился в больницах, последующие реабилитации проходил в местных санаториях, расположенных на берегу Чёрного Моря. Живописная природа, морской йодистый воздух, летние солнечные погоды, способствовали выздоровлению детей, отвлекали их от грустных, опасных в этом возрасте, настроений.
Мальчик бережно относился к свободному от процедур времени: учился по школьным учебникам, читал беллетристику. Книги в некоторой степени заменяли лекарства от острых болей в ноге; недоеданий, саднящих в подложечке; сквозняковых ознобов под тонким казённым одеяльцем.
Ему часто снился один и тот же сон - эпизод из больничного пребывания в сибирском городе Омске: в 1942 году выдалась на редкость суровая зима; на улицах, в помещениях - лютый холод, палаты не отапливались, нечем было. Администрация детского госпиталя выпросила у охотников полсти - медвежьи шкуры, чтобы укрывать спящих детей ночью. На сдвинутых вплотную кроватках под полстями было тепло и уютно.
Но, однажды, в предутреннем мёрзлом свете Луны, Ося проснулся от сильного жжения в руках, которые во сне он положил из-под меха наружу. Дежурная медсестра диагностировала обморожение третьей степени. С тех пор пальцы рук у Иосифа всегда немели в прохладные дни, без перчаток не ходил, и всю жизнь страдал от непреодолимой селенофобии, возникшей в те далёкие годы.
Хоть с пятилетнего возраста любознательный ребёнок читал много книг, по причине раннего возраста он не мог обладать способностью аналитического проникновения в смысл действий, намерений героев, содержания их внутреннего мира. В его сознании постепенно укоренялись Библейские понятия добра и зла, любви и ненависти, чести и подлости. В реальной жизни, руководствуясь принципами абсолютной справедливости и исключительного благородства, человек обречён на поражение.
Идеалист, наивный мечтатель, Ёж не соглашался ни на какие компромиссы с совестью. Трудный у него сформировался характер - с самого детства. Таким и вырос.
********
Как-то раз, будучи двадцатилетним парнем, пришел Иосиф на празднование дня рождения к старшему брату. Из присутствовавших гостей сразу бросилась в глаза рыженькая худенькая девушка с веснушками на носике и щечках. Запала малышка в душу сердобольному молодому человеку.
"Одуванчик, - сорок килограмм со стулом. А ножки-то точно палочки, какими дети рисуют своих родительниц, и матерчатые тапки вместо туфель ...", - с нежностью улыбнулся про себя романтик.
Статуэточная изящность. Она отпечаталась на сердце миловидностью, дружелюбием, весёлым кокетством. Парень, неискушенный в любовных делах, потерял голову. К испепеляющему жгучему чувству девственника прибавилась безграничная жалость: круглая сирота, примерная студентка техникума, неимущая - жили втроем с пожилой тётей, впридачу со старенькой приживалкой, на стипендию и убогую пенсию одной из старушек.
С первых же встреч рыцарь почувствовал себя доблестным идальго, а через месяц предложил девушке руку и сердце. Прелестница согласилась. Даже помогла любимому перенести коричневый чемоданчик и клетчатый узелок из родительского угла с раскладушкой в тёткину отдельную комнату. Тоже в угол, но с кроватью - за плотной занавеской, развешенной на верёвке во всю ширину декоративной ткани.
Нездоровому парню приходилось ох, как нелегко, обеспечивать должный уровень жизни семьи из четырёх человек. Иосиф работал на заводе по полторы смены, перешёл на другой участок - более тяжёлый. Любовь - есть любовь. Ради прекрасной дамы сердца можно горы свернуть. Преданный муж не считался с собой, работал самоотверженно, как … Так и захотелось написать пресловутое: "Как папа Карло". Да, как бы не так! Ни папа Карло, ни, тем более, африканцы представления не имеют, что значило надрываться на номерном заводе: из мельчайших копеечных расценок-травинок составить едва удобоваримый пучок зарплаты.
Кто из них смог бы понять подлую закономерность, когда в конце месяца к слесарям ласково подходил начальник цеха, умолял поднажать: "С планом горим, выручайте, ребята!". Парни поднажимали, до полуобморочного состояния, давали сто десять процентов выработки, а через две-три недели бухгалтерия выдавала новую разнарядку: зарплаты - прежние, план увеличивался на десять процентов.
Кто не встречался с подобными надувательствами, тому не было так обидно. Тем же, кто наелся досыта такой жизни, небо казалось с овчинку. Правда, у других граждан были другие проблемы, не легче этих. Всем доставалось.
Так бедолага трудился четыре года, пока один "доброжелатель" не шепнул: "Твой Одуванчик - рыженькая мадонна, обжимается с руководителем практики в техникуме".
Бесхитростный супруг впал в ступор. "Вот брехня! Убью гада!", - заорал Ося на весь цех, когда пришёл в себя. Не мог поверить, душа чистая, в предательство любимого человека. Но ядовитая усмешка коллеги вышибла из колеи до такой степени, что от расстройства Ося неловко оступился и упал. Коленная чашечка раздробилась на мелкие кусочки, как назло, в больной ноге. Рабочие цеха вызвали машину скорой помощи, сопроводили в больницу, в двух кварталах от дома. Доктора коленку с трудом собрали, гипс наложили и, сразу же после операции, дали знать домашним о случившемся.
Каждому известно, насколько моральная поддержка необходима в критические моменты жизни. К Иосифу она объявилась, лишь, на четвёртый день в образе тёти жены. Одуванчик передала "любимому" через родственницу ни записочку "жду-скучаю", ни еду пряничек-апельсинчик, а заявление о разводе. Требовалась, лишь, подпись о согласии. Выбрала подходящий, с её точки зрения, момент …
********
Ёж рассвирепел. От ярости так задвинул костылём по стенке, что сломал пополам. Клюку, конечно. Хорошо хоть хватило здравомыслия не пройтись по тётушке.
"Безбожно поступать так со мной! С инвалидом, горбатившим на вас без отпусков, как каторжанин. Чем я был плох? Тем, что приличную зарплату приносил в дом? Что не напивался, не бил жену? Что после целого дня работы стоял у плиты и сам готовил обед для всей семьи? "Хозяйки", видите ли, были заняты днём "неотложными делами", и обедать в доме - шаром покати, пустой холодильник.
Мужику, - слесарю на одной работе, прессовщику тяжёлых прессов - на второй, кусочка мяса не припасали. Бутерброда с салом не поесть. Вы - благочестивые: не едите свинину. Вам религия не позволяет. А религия позволяет издеваться над живым человеком? Какие вы верующие, если оставляете беспомощного после операции без коржика, без моральной поддержки, без единого ободряющего словца? Как можете Вы - пожилая женщина, явиться в больницу с такими бумагами?
Безжалостные вы - обе! Вижу, как твоя племянница сейчас стоит внизу и поглядывает на это окно. Ждёт только одного: подписи. Жалкая нашкодившая свербигузка, - свербит у неё в одном месте, при живом муже, который дал возможность этой продажной шкуре закончить техникум. Прилично одел, водил по театрам, пылинки с неё сдувал. А теперь, когда она с дипломом, и её пользует "сам" руководитель практики, можно смеяться в мою небритую рожу? Прямо на виду у посторонних людей?! Чешите отсюда, тётя, пока я ... Я за себя не отвечаю!", - неистовствовал на всё больничное отделение несчастный.
Не обращал он внимания на собравшуюся толпу, на то, что в приливе ярости переходил с "Вы" на "ты". Почти не соображал, что именно орёт. Горе отключило сознание от реальности. Стоял бескровно-бледный, с синими дрожащими губами, опасно размахивая вторым костылём, вместо жестов.
Зрители молчали. Что тут скажешь? Очевидно же: парня хорошо нашли две гадюки, и он, как наивный простофиля, влип в ловко расставленные сети.
К счастью, в этот момент зашёл заведующий отделением.
Ёж подписал согласие на развод. Через три дня вернулся из больницы к родителям, на костылях. В Мире прибавился ещё один убеждённый холостяк.
Парень он был красивый, несмотря на хромоту. Зарабатывал к тому времени в два раза больше, чем рядовой инженер. Встречались отличные женщины, было бы на ком жениться, по поручению мамы Доры свахи старались вовсю.
Только ни о ком больше Иосиф и слушать не желал. Заклялся на веки веков. Страшно переживал трагедию много лет, хоть никому не признавался, даже, самому себе.
Впрочем, через полгода Одуванчик сама прибежала с извинениями. Слёзно сожалела о "роковой ошибке". Ещё бы, нешто руководитель практики мог обставить слесаря в зарплате?
Глубоко раненое самолюбие не позволило Иосифу простить предательства. Ушёл навсегда. Но, не забыл …
********