***
Все тайны чужедальной стороны
Сокрыты на нехоженных тропинках...
Озёра здесь тихи, и солоны,
И розовы -- от розовых фламинго.
Руки Твоей пернатая краса
Верна, дружна, и держится согласно.
Бдят старики: с заботою в глазах
Осматривают стаю ежечасно.
В единстве -- красота полёта их,
И в слаженности действий -- мощь и сила,
И коль умела б сердце я дарить,
То чаще бы о том Тебя просила:
Забыть своё, и чтоб была стезя
Твоей дружины верна и упруга.
Летим, летим, равняясь на Тебя,
Крылом касаясь оперенья друга!
2015
***
Молчанье в глубине плодотворит
Дорогу сердца. Всё на ней - всерьез.
Тебя полюбят спутники твои
За те слова, что ты не произнёс.
И перебродит в терпкое вино
Все то, что с губ твоих не сорвалось.
Из тысяч слов останется одно,
Как зёрен спелых золотая горсть.
И это слово ты не утаишь.
Оно — итог. Бессмертие. Печать.
Тогда и Бога возблагодаришь
За то, что смог однажды промолчать.
2012
Шутовской колпак
На кладбище шутов такая тишь…
И поневоле заподозришь тайну.
Склоняюсь ниц. Дивлюсь необычайно:
Земля могил, о чём ты мне молчишь?
«Дурачась, примерял колпак шута,
А он внезапно оказался впору.
Сел как влитой: ни под гору, ни в гору.
Да и остался, склабясь и шутя.
Моих его забавы веселей.
Игра – что пушки. А остроты – порох.
Но раз, в одну горячечную пору
Расплылся я в улыбке – не своей.
Он всё врастал — и править, и владеть,
Сжигать мосты, менять слова и мысли.
Слияньем нашим извратились смыслы
А слитки золотые пали в медь.
Теперь пиры преобразились в беды,
И опалила адская тоска,
А хохот мой взлетел под облака.
Пленённый, я признал его победу.
И вот, одна лишь песнь во мне звучит
Из лет седых. И ей надеюсь выжить.
Её не вырвать, не сразить, не выжечь.
И боль других во мне ещё саднит…»
Тут он умолк. Зиял могильный мрак.
И лес внимал, безмолвен и недвижим.
А дальше? Дальше?
Наклоняюсь ниже.
И поправляю съехавший колпак.
2012
***
На окраине, позабито, сердце доброе жило-было
Злой дорогою потерялось, а обратную -- позабыло,
Сиротливо сжалось, плача, облаками искр зазвенело,
И рассыпалось, расколось. Все затихло. И онемело.
А осколки поразлетелись: от большого сердца -- стаей,
И одни пробурили землю, залегли, в глубине остались,
А другие -- в грязь, под ноги. Ну а третьи... Да птицы вольны:
Так и носятся, колобродят, нет покоя от них, крамольных...
И смеются счастливо дети, в тех домах, где в земле -- осколки,
Ранят ноги и злятся люто, на добро напоровшись, -- волки...
Но живут и вольные птицы, и проносятся над обрывом,
Их-то раны не заживают,
заражают, томят, сжигают,
рассыпаются -- новым взрывом.
2013
Прятки
Лес вечерами кутается в туманы.
Прячется, и, робея, отводит взгляд.
Вытянешь руку отважно ; и невпопад:
Думаешь, лист в ладони? Нет ; шелкопряд:
Радостию трепещут лесные обманы.
И человек прячется. На воротах
Может быть намалёвана чужая маска,
Кистью потолще, дешёвой краской:
Чтобы никто не заподозрил дивную сказку,
Не разгадал симфонию-сердце, мысли-ноты.
2014
Баллада о цветке
По весне, продираясь малой почкою из земли,
Я не знал, как родился, зачем появился на свет,
И не ведал, что здесь до меня и росли, и цвели
Сёстры-братья тысячи лет.
Как другие, ты тянешься к свету, а расцветаешь вдруг,
И как все, полагаешь: в мире нет таких же цветов,;
Тем больнее однажды прозреть: на мили вокруг ;
Тьмы и тучи твоих близнецов.
Я кричал: «Кто же я? И куда, и откуда мой путь?»
Только братья молчали. А ветер сгибал их ; в рог.
И тогда я решил устоять и спины не гнуть,
Преступив болевой порог.
Оставалось ; преодолеть месяца непогод,
А ещё ; прятать слёзы и стоны внутрь, не боясь оков,
Чутко сердцем внимая, как в муках рождается плод,
Тысячей облетев лепестков.
И однажды на голом поле остался лишь я:
Тёмно-бурым штырём, изгоем, костром подо льдом.
Словно ось земная, целый мир нанизав на себя,
Стала боль моя дивным плодом.
2009 - 2015