Шел двенадцатый год двадцать первого века, века чёрных крышек ноутбуков, под которыми оживал яркий и нереально реальный мир. Сияя открытыми окнами-иконками, он манил курсором. И однажды...
Это был личный сайт поэта и помнится: я оставила свой первый отзыв к стихам о Незнакомке. Чувство тревоги возвращало меня к сюжету, в котором художник выставил на продажу полотно с обнажённой девушкой. Холод, толпы прохожих. Подшучивающие студенты.
"А с полотна нагая незнакомка
В отчаяньи смотрела на людей..."
С ресниц её упали слёзы... Она сошла с картины. Какая-то женщина накинула на плечи продрогшей деве плед. Босые стопы уводили её прочь от Художника и от оцепеневших людей. А Художник тот вмиг поседел.
В какой-то миг тревожная душа моя распахнулась. Уснуть в ту ночь я уже не могла. Мне виделась молодая женщина, бродившая по ночному городу в надежде найти хоть какой-то приют, и не найдя такового, присевшая на краешек скамейки в сквере, сиротливо кутаясь в плед. Утро было холодным. Ноябрь, заметая последние следы осени, ожесточенно сражался с самим собой. Мне захотелось найти Незнакомку. Мысли бродили по разным городам, пытаясь отыскать след её босых ног. Всё тщетно. Ещё одна ночь и ещё одно утро с вопросом "Где же ты, бедная моя девочка?"
Наступивший день, разогнав свинцовые облака, увлёк меня на прогулку. Река, на берегу которой я стояла, в одно мгновение превратилась в канал Грибоедова. Странное предчувствие, что девушка где-то поблизости, заставило идти меня вдоль канала и всматриваться в призрачные фигурки людей. Так я дошла до Спасского переулка и вдруг увидела её. Прямую спину укрывал всё тот же плед, падая к босым ногам, а взгляд, словно горящие угольки, прожигал уходящую даль.
О чём мы говорили в тот ноябрьский, едва тронутый солнечным лучом день, не слышал никто. Как впрочем никто и не видел нас. Незнакомка приняла моё приглашение, я лишь протянула ей руку и опираясь на неё, она поселилась в светлом окошке моего ноутбука. Озябшая и бледная девушка быстро согрелась среди таких же огоньков, укутанная в теплую музыку пленительных композиций. Ноты, переливаясь одна в другую, потихоньку, одну за одной извлекали из сердца девушки льдинки, которые тут же таяли на теплой клавиатуре.
- О, Боже, смеялась я, - только не затопи мой ноутбук!
Чем могут заниматься женщины, которым вместе уютно и не тягостно? Незнакомка, набросив мой теплый халат, пила горячий шоколад, вдыхая аромат и уплетая по-детски, смешно, пироженки, которые я заказывала ей в "Севере" и непременно по соседству с Лавкой Смирдина. Она оживала. Примеряла наряды. Сочиняла вместе со мной стихи, путешествовала по инету, слушала музыку и, казалось, забыла по какой причине оказалась у меня. И лишь глаза, время от времени набирались глубокой тоской и смотрели опять туда. В ту самую запредельную даль.
Иногда она спрашивала меня:
- Скажи, я неважно выгляжу? Всё так же бледна?
- Ну что ты. Ты - Чудо! А Чудо не может выглядеть неважно.
Мы смеялись.
И всё же однажды она попросила:
- Найди его...
- Кого? - Я сделала вид, что не поняла, о ком идёт речь.
- Моего Художника. Он ведь не виноват передо мной. Разве мог он подумать, что среди тех, кто ценит красоту, найдутся те, кто судит красоту?
В окошке Незнакомки погас свет, она уснула. Что снилось ей? Художник, создавший её? Люди, пробегающие мимо? Даже клавиши моего ноутбука смолкли, боясь потревожить её сон.
Не смея отказать ей в просьбе, я отправилась на поиски Художника. Дом его нашла очень быстро, интуитивно. Что-то подсказывало, это будет заброшенное и всеми позабытое место. Не обманулась. Словно приведения, летали образы его прежних полотен, а сам он предстал передо мной молчаливым стариком, сидевшим напротив чистого холста.
- С тех пор, как Она сбежала, он не написал ни одной картины, - шепнул мне слетевший с одного из висевших на стене полотен образ Всадника в тёмно-синем камзоле. Наряд его немного выцвел, но глаза были живы и проницательны.
- Передайте ему вот это, - я протянула записку с адресом и добавила: - Скажите ему, что Она простила его. И ждёт...
Покидала дом с тяжёлым сердцем. Сотни пауков накинули мутные сети на высохшие кисти, на застывшие некогда яркие и живые краски. Благородный Всадник разрывал паутинную кольчугу в надежде, что его Художник очнётся и допишет полотно сражения, на котором его соперник был прорисован карандашом. Ах, Всадник! Ты кого-то мне напомнил... И уже на ступеньке своего дома я поняла, что в синем камзоле он был похож на меня, скачущей на вороном Красавчике в джинсовом комбинезоне цвета индиго.
Как только я вошла в комнату, окошко Незнакомки вспыхнуло, и тревожный свет тут же отразился в моих глазах. Без слов мы понимали друг друга. Она не спрашивала. А я не рассказывала о том, что увидела. Мы ждали. Обе...
Зимним вечером пятнадцатого года в мою дверь постучали. На пороге в двубортном тёмно-сером пальто стоял мужчина. Его руки прижимали к груди тубус, из которого выглядывали фиалки.
- Простите. Я долго не решался. Где Она?
Подведя его к журнальному столику, я открыла ноутбук. Огонёк её окна сонно мигнул, затем смущенно вспыхнул. Гигабайты памяти пробудили Незнакомку и наполнили её бледную кожу персиковым румянцем, выдававшим всю трепетность ожидания этой встречи. Надо сказать, что узнать её такой было совершенно невозможно. Но только не тому, кто однажды создал её. Художник провёл ладонью по монитору.
- Прости меня, - тихо произнесла она.
- За что, милая? - голосом, осевшим на самую тихую ноту, спросил он.
- Я не поверила тебе. Я не поверила в свою Красоту.
- Я сам виноват. Ты была для меня не женщиной, а полотном, которое я хотел явить миру и получить деньги за ту наготу, которую купил у тебя. Никогда и никому больше не отдам тебя.
Спорхнув, словно мотылёк, Незнакомка доверила свою прозрачную ладонь руке Художника. Он гладил, перебирая каждый, давно прорисованный им пальчик и видно было, как сквозь мраморную кожу проступает волнительно пульсирующие вены.
- Я так ждала тебя... Однажды, раздевшись перед тобой, я увидела своё отражение в твоих глазах. Но ты был так занят пропорциями, выбором оттенка, что не почувствовал - мы уже тогда обрели друг друга.
- Так и было. Спустя время я понял это, и моя рука лишь повторяла контур твоего тела в воздухе, не в силах нанести больше ни одного штриха или мазка на холст. Мои кисти покрылись паутиной.
Они сидели рядом, два оживших в одно мгновение сердца.
Мне не хотелось отпускать прописавшуюся в моей душе гостью, но я видела, что она уже торопиться покинуть меня. В дорогу я решила набросить на её плечи свой плащ, но Незнакомка молча указала мне на тубус. Я открыла его и извлекла белый холст. В ту же секунду, сбросив с себя полюбившийся тёплый халат, она шагнула обнаженно-босой на чистое поле холста и застыла на нём с обворожительной улыбкой любящей женщины.
- Не забывайте нас. Адрес Вы знаете, - Художник протянул мне букетик фиалок.
- Постойте. Плед, вы забыли плед! Тот самый... - словно цепляясь за возможность прикоснуться к этой паре и не желая расставаться, я бросилась следом.
- Оставьте себе. Когда Осень будет выматывать вашу Душу, а Зима безжалостно сковывать ваше Сердце - укутайтесь в него. Вы почувствуете, что мы рядом.
Рука Художника скользнула в карман старенького пальто и извлекла оттуда тюбик с краской синего цвета.
- Совсем старый, простите! Всадник просил передать вам привет.
Я смотрела вслед удаляющемуся Художнику и не верила своим глазам. Его седые волосы, слово отдав всю белизну холсту, потемнели. Его согнутые плечи расправлялись. Он шёл, не размахивая тубусом. Он вообще не нёс тубус в руке. Он прижимал его к груди, закутав расстегнутыми бортами пальто. Долго не открывала я свой ноутбук. Уж очень хотелось, чтобы никто не мешал им и не искал их больше. О приглашении не забыла и переулок тот Спасский тоже...
А спустя время моя любимая Незнакомка пришла на "Прозу" http://www.proza.ru/2016/11/02/2306 ... Они вместе, Художник и Она.
На фото канва для вышивки.