Валентина Тимофеевна умерла через месяц, в середине октября. И не было у неё никакой агонии, этих страшных последних дней и часов жизни больных раком, о которых много слышал Иван Сергеевич и которых, чего греха таить, он очень боялся. Вернее, он боялся даже не их, а ещё больших, чем обычно, страданий жены, своего бессилия и беспомощности, и равнодушия окружающих – той же соседки Татьяны, которая была бы по-медицински холодна и беспощадна, но, скорее всего, за этой беспощадностью скрывались такие же, как и у него, беспомощность и бессилие.
Но всё было не так. Валентина Тимофеевна не страдала больше обычного. Только что, в последний свой вечер она так и не притронулась к принесённым мужем бананам. Как всегда, в десять часов Иван Сергеевич заглянул к ней в комнату и, убедившись, что супруга спит, забрал из её рук недочитанный старинный, ещё советских годов издания, болгарский детектив и выключил верхний свет, оставив включенным только ночничок. Сам он, как обычно в эти последние полгода, пошёл спать в гостиную на диван. Никаких тревожных снов или снов-предчувствий у него тоже не было. Он просто заснул и просто проснулся в начале седьмого утра – так, как стало для него привычным сразу после выхода на пенсию.
Умывшись и поставив на плиту чайник, Иван Сергеевич заглянул в спальню – жена, казалось, ещё спала. Всё было, как всегда – разве что на лице Валентины Тимофеевны не было привычного выражения боли, накопившейся за ночь, наоборот – она была спокойной и какой-то сосредоточенной.
Иван Сергеевич позавтракал, включил негромко телевизор и посмотрел утренний эфир: советы по выбору консервов в магазинах, сравнение двух дорогущих иностранных автомобилей, названия которых было невозможно выговорить, и репортаж из Самарской области о жизни тамошних татар. Услышав родное название и увидев родные места, Иван Сергеевич стал внимательным и начал всматриваться в лица людей и в показываемые пейзажи. Но нет, репортаж был из какого-то неизвестного пенсионеру района – ничего знакомого и никого знакомых он так и не разглядел. После восьмичасовых новостей Иван Сергеевич направился в спальню, чтобы будить жену – пора было готовиться к утреннему уколу. Увидев, что супруга лежит в той же позе и даже с тем же выражением лица, Ивану Сергеевичу стало страшно – он вдруг понял, что Валентина умерла. На всякий случай, он подошёл ближе и, как в детстве, стал внимательно глядеть на спящую в полнейшей тишине, пытаясь услышать или разглядеть в движениях тела её дыхание.
– Валя! – тихонько позвал Иван Сергеевич, но жена даже не шелохнулась.
Иван Сергеевич подождал ещё немного и пошёл к Татьяне. Та открыла дверь, явно не ожидая увидеть соседа так рано. Обычно она ходила к пенсионерам ближе к девяти.
– Что, дядя Ваня? Случилось что-то? – даже не поздоровавшись, спросила она.
– Ага, Таня, там Валя, похоже, это, – Иван Сергеевич не решался произнести страшное слово. – Пойдём, посмотришь, может, я зря панику навожу…
Соседка быстро переобулась и почти побежала вверх по лестнице, оставив Ивана Сергеевича позади. В спальню Валентины Тимофеевны она буквально ворвалась и стремительно направилась к своей пациентке. Татьяна не стала окликать её, а сразу взяла за руку. Не обнаружив пульс на запястье, попробовала прощупать его на шее.
– Всё, дядя Ваня, отмучилась тётя Валя, – сообщила Татьяна подошедшему Ивану Сергеевичу. – Во сне, похоже, умерла. По-божески, без мук.
– Ну как, без мук… – возразил Иван Сергеевич. – Так-то у неё, говорила, всё внутри и болело, и горело. Считай, полгода промучилась!
– Ой, дядя Ваня, это её Господь пожалел ещё, – снова вступила соседка. – Бывает, так люди орут, когда помирают, не дай Бог никому такое!
От этих слов Иван Сергеевич вздрогнул и неожиданно для себя неумело перекрестился.
С этого момента хозяйничать в доме Ивана Сергеевича стала его бодрая соседка. Для начала она позвонила со своего домашнего телефона куда надо, и после обеда подъехала строгая врачиха, которая бегло изучила бумаги Валентины Тимофеевны и написала ещё одну бумагу. С ней, говорила, нужно было обращаться в похоронные конторы и на кладбище. Тело покойницы на экспертизу забирать не стали – сказали, что им и так всё понятно.
После ухода врачихи Иван Сергеевич всё-таки решился поговорить с Татьяной. Он попросил её помочь с переодеванием Валентины, с организацией похорон и поминок, и соседка с готовностью на всё согласилась. Только он никак не решался озвучить ту самую просьбу супруги – насчёт похорон непременно на материке.
– Тань, похоронить-то похороним, но только она это, просила её в болото не хоронить, – наконец, вымолвил он.
– В какое болото? – не поняла Татьяна.
– Просила, чтобы её на материке похоронили, – тихонько уточнил Иван Сергеевич.
– Ну-у-у, дядя Ваня! – протянула соседка. – Разные я просьбы слышала, но чтоб такое! Это тогда вам, дядя Ваня, в такую копеечку встанет, что только держись! Да и затянется всё. Это хорошо, если циклона не будет в эти дни, а так – встанет же всё: и самолёты, и паром, замучаетесь ждать, чтобы бабушку похоронить.
– Ты, Таня, не серчай, я сам всё понимаю. Но я, всё же, завтра съезжу в Южный, попробую там про всё договориться. А не получится увезти быстро, так я, это, начну здесь похороны готовить.
– Дядь Ваня, вы, конечно, как хотите, поступайте, но родне-то звонить будете? Да и просто понять, когда хоронить будем – как полагается, послезавтра, или тянуть будете?
Иван Сергеевич вдруг понял, что обо всём этом он совсем не подумал. Поколебавшись минуту, он выдал, наконец, придуманный им компромисс:
– Да, Таня, наверное, ты права. Надо здесь всё делать и людей сюда звать, Наташке сейчас позвоню, но мне, всё равно, завтра надо будет в Южный съездить. Там у нас в банке деньги гробовые лежат. Наташка, зараза, что-то напридумывала, заставила меня туда их положить. Ты уж, Таня, здесь похозяйничай завтра сама, ладно? Я тебе ключи оставлю, с одеждой, с валиной, тоже разберёшься сама? Чтоб одеть её красиво, похоронить по-людски.
Татьяна немного поморщилась, но всё-таки согласно кивнула.
Остаток дня Иван Сергеевич провёл в телефонных разговорах. Сначала, естественно, позвонил дочери в Хабаровск – разрыдавшаяся Наталья обещала подъехать уже завтра. Потом долго искал в толстой ученической тетради в клетку телефоны вологодской и самарской родни – хоть надежд на их приезд и не было. Позвонил младшему брату Валентины, Пашке – тот, похоже, был пьян – сообщил печальное известие и попросил передать другим вологодским родственникам. Потом с замиранием сердца начал звонить своим, в Самару – хоть и не было в том большого смысла, всё равно, вряд ли кто-то из них собрался бы на похороны. Сперва набрал сестру Лиду – поплакали вместе, повспоминали всех своих умерших родственников, потом позвонил племяннику, сыну покойного старшего брата – тот работал какой-то большой шишкой в Тольятти, отвечал хоть и тепло, но скороговоркой, явно стараясь свернуть разговор побыстрее. Затем дошёл черёд до его и валиных знакомых на Сахалине – коллег по работе, соседей в шахтёрском посёлке. Все охали, выражали сочувствие, обещали обязательно заехать. Положив, наконец, трубку, Иван Сергеевич понял, что чертовски устал от сегодняшнего дня, а впереди ещё была первая ночь с покойницей и завтрашняя поездка в областной центр.
***
Поезд в Южный уходил рано-рано утром. Ради этого Иван Сергеевич оставил сидеть с покойницей Татьяну и других тёток-соседок и направился на вокзал. Шёл пешком – благо идти куда-либо в небольшом по размерам городке было недолго. На улице было по-осеннему холодно, моросил мелкий дождик. Иван Сергеевич брёл в кромешной темноте, иногда проваливаясь в лужи. Почему-то в эти моменты он вспоминал вчерашний свой разговор с Татьяной и её недовольство желанием Валентины быть похороненной непременно на материке. «И, правда, как придёт сейчас тайфун, встанем здесь на неделю», – думал Иван Сергеевич. Так он пытался окончательно изгнать из себя желание исполнить волю жены.
Поезд был серебристый и состоял из двух сидячих вагонов. Иван Сергеевич вскарабкался в вагон по крутой лестнице, плюхнулся на сиденье и практически сразу, ещё до отправления, задремал. Проспал он практически всю дорогу до Южно-Сахалинска, лишь изредка просыпаясь на недолгих остановках. Окончательно он проснулся за несколько минут до прибытия на конечную – когда поезд уже чухал по пригородным деревушкам, или, как их сейчас стали называть, «планировочным районам».
Иван Сергеевич оглядел своих попутчиков, которых ближе к Южному набилось едва не полный вагон, и по их хитроватым или, наоборот, недовольным лицам понял, что, когда спал, громко храпел. Странно, ему-то казалось, что он и не засыпал вовсе – так только, вздремнул, даже снов-то не видел…
В Южно-Сахалинске дождя не было, но было ещё довольно рано, всего лишь начало девятого утра – естественно, ни одна контора в городе в такое время ещё не работала. Иван Сергеевич постоял на привокзальной площади, стараясь не обращать внимания на назойливых таксистов, и поплёлся потихоньку в сторону центральной улицы – ноги его от четырёхчасового сидения в вагоне затекли.
Южный разительно отличался от его, ставшего за последние годы родным, городка. «Прям столица, – думал Иван Сергеевич, пересекая сквер с красивым гранитным фонтаном, который сейчас по причине осени уже не работал. – Сколько ж денег-то сюда ухлопали?»
Выйдя на центральную площадь, пенсионер остановился и задумался. Чтобы попасть в банк, нужно было идти по главной улице направо, а потом влево, в одну из перпендикулярных улочек – Иван Сергеевич не знал её названия, однако хорошо помнил визуально, – но было по-прежнему слишком рано, да и есть вдруг захотелось. Решив, что даже после завтрака всё равно придётся дожидаться открытия банка, пенсионер пошёл влево – просто потянуть время. По пути он решил найти какую-нибудь кафешку или забегаловку, в которой можно было бы позавтракать, и, если таковая не найдётся, попробовать отыскать что-нибудь в старом ЦУМе «Сахалин» – он точно помнил, что ЦУМ был как раз в той стороне, хоть в самом магазине не бывал уже много лет.
Кафешка нашлась практически сразу за площадью. Иван Сергеевич подошёл поближе и заметил, что изнутри к витрине был прикреплён красивый плакат с изображением блюд и указанием цен. Пенсионер по достоинству оценил задумку хозяев кафе – можно было сразу, ознакомившись с ценами, решить, потянешь ты или нет.
«Палтус жареный – 78 руб., Морс брусничный – 12 руб., Картофельное пюре – 31 руб.» – извещал плакат, и Иван Сергеевич решительно открыл дверь заведения.
Внутри кафе больше походило на столовую – с пластмассовыми подносами и принципом самообслуживания, а ничего из перечисленного на витринной картинке в наличии не было. «Готовится! Минут через сорок-пятьдесят будет», – сухо ответила девушка на кассе и предложила блины с вареньем или сгущенкой. Иван Сергеевич согласился на сгущёнку и отдал за свой завтрак меньше ста рублей.
Пенсионер взял выданную девушкой кружку с кипятком и болтавшейся верёвочкой от чайного пакетика и направился к одному из столиков. Кроме него, в кафе еще были только молодой парнишка, бойко уплетавший блинчики, и какой-то бомж, который сидел в самом дальнем углу, обставившись огромными грязными полиэтиленовыми пакетами, и шарил рукой в одном из них. В голове Ивана Сергеевича мелькнула мысль о том, что, возможно, этот человек тоже когда-то просто стал одиноким, потеряв близких, но мысль эту он от себя отогнал.
После сытного завтрака Иван Сергеевич вышел на улицу и взглянул на часы – было без десяти минут девять. До открытия банка оставалось больше часа, поэтому Иван Сергеевич решил пройтись дальше, до старого ЦУМа, и уже оттуда развернуться к своей главной цели.
Пенсионер медленно шёл по улице, а вокруг него уже вовсю начинал суетиться город – в отличие от его райцентра, Южный был настоящим городом, и ритм жизни тут был вполне городским. В голове Ивана Сергеевича было пусто, он нехотя смотрел на магазины, мимо которых шёл: ювелирный, одежда, обувь, снова одежда, но желания зайти в них (даже если бы они и были открыты) не возникало. Дойдя до улицы Сахалинской, он перешёл дорогу и попробовал зайти в ЦУМ, но тот тоже был закрыт. Тогда пенсионер пошёл обратно, продолжая смотреть на разномастные магазины островной столицы: одежда, обувь, рыбалка, мобильники. «И, правда, почему мы с Валей отсюда не уехали? – подумал Иван Сергеевич. – Собирались ведь, и так и не собрались». Он вдруг вспомнил, как покойница-жена назвала Сахалин болотом, и представил, как могильщики будут копать завтра или послезавтра яму – под затяжным сахалинским дождём, выгребая вместо земли лишь грязную жижу. Ивану Сергеевичу стало жутковато, и он поднял голову. Прямо перед ним стоял указатель, рекламировавший одну из авиакомпаний, летавших на остров. Иван Сергеевич решил, что это знак свыше, и направился туда – тем более что, судя по указателю, идти надо было всего сто метров.
Офис авиакомпании оказался обычной авиакассой – во всяком случае, именно в неё можно было попасть просто так, с улицы. Касса уже работала, хоть по причине раннего часа, никого из посетителей в зале не было. Иван Сергеевич робко подошёл к стойке и, не решившись сесть на стоявший рядом барный стул, спросил улыбающуюся девушку:
– Дочка, здравствуй! А мне бы узнать, как мне покойника на материк вывезти.
С лица девушки сползло дежурное благодушие, с которым она, по всей видимости, обычно обслуживала клиентов, она сосредоточилась и стала очень строгой:
– Здравствуйте! Сейчас, мужчина, я позвоню специалисту, и вы пройдёте в офис.
После короткого телефонного разговора она указала Ивану Сергеевичу на большую пластиковую дверь, рядом с которой тёрся высоченный бездельник в чёрной форме – видимо, охранник.
– Саша, проводи мужчину на второй этаж к Виктору! – попросила она громко долговязого.
Охранник кивнул и открыл перед Иваном Сергеевичем дверь, приложив к какому-то датчику пластиковую карточку. За дверью всё было уже не так парадно и празднично, как в кассе: обычные крашеные стены, лестница, провода на стенах. На втором этаже охранник вновь приложил карточку к датчику и распахнул двери, показав посетителю нужного менеджера – плотного молодого парнишку, одетого, как и все мужчины в офисе, в деловой костюм. Иван Сергеевич поблагодарил и суетно стал перемещаться к своей цели, стараясь ничего и никого не задеть в огромном (так ему показалось) офисе, заставленном столами с компьютерами и заполненном людьми так, что помещение легко можно было перепутать с муравейником.
– Виктор? – на всякий случай переспросил Иван Сергеевич у парнишки и, получив утвердительный кивок, продолжил: – Здравствуйте! Меня к вам из кассы отправили, сказали, что вы сможете помочь.
Виктор не ответил на приветствие, но привстал и оценивающе посмотрел на своего гостя – так, что тому стало неловко. Не говоря ни слова, показал на стул, который стоял рядом со столом. Пока Иван Сергеевич усаживался, менеджер начал:
– Мне Надежда сказала, что вы «двухсотого» хотели отправить?
– Кого отправить? – не понял пенсионер.
– Ну, труп, покойника, – улыбнулся Виктор. – У вас кто-то умер?
– Жена. Хотела, чтобы на материке её похоронили.
– Соболезную, – быстро и как-то почти дежурно ответил менеджер и тут же приступил к делу: – Значит, смотрите, дедушка. Мы – пассажирская компания, грузовыми перевозками специально не занимаемся. У нас только в багажных отделениях что-то можно перевозить. Тариф на перевозку «груза 200» у нас нормальный, невысокий. Вам куда везти?
– В Хабаровск, дочка у меня там, – ответил Иван Сергеевич.
Парень кивнул и быстро посчитал что-то на большом черном калькуляторе, который лежал на столе среди бумаг:
– Ну, примерно тысячи в 3-4 обойдется, не больше. У нас по весу идёт тариф, я сейчас примерно говорю.
«Три тысячи, даже четыре – это по-божески», – приободрился Иван Сергеевич, начав прикидывать, как и что делать дальше.
– Только есть одна проблемка, – так же скороговоркой продолжил Виктор. – Тариф на «двухсотые» у нас льготный, социальный, а грузовые перевозки все уже проплачены на месяц вперёд, я вас могу только в очередь поставить – где-нибудь через месяц-полтора сможем увезти.
Энтузиазм Ивана Сергеевича сразу улетучился. Заметив это, парень попытался вернуть старика на волну оптимизма.
– Что я могу вам предложить? Я могу оформить груз не как «двухсотый», а как обычный коммерческий. Это уже, – Виктор вновь пощёлкал кнопками на калькуляторе, – тысяч 10-12 будет. Тогда и компании интереснее с вами работать, и вы побыстрее сможете увезти…
Тень надежды снова промелькнула на лице пенсионера, но Виктор, как опытный психолог-манипулятор, продолжил выдавать всю информацию до конца:
– Но надо понимать, что очередь всё равно есть, всё уже продано на месяц вперёд – я тех, кто проплатил, сдвинуть не смогу. Тем более, сейчас осень, икра идёт на материк. Там тоже нужно будет поучаствовать немножко, чтобы что-то подвинуть попробовать.
Иван Сергеевич не понял намёков ушлого менеджера:
– Ну, так давайте, поучаствуйте!
– Да я бы рад! Но вы же понимаете! Икра идёт! Там очень серьёзные конторы на материк работают, их так просто не подвинешь.
Пенсионер по-прежнему не понимал. Тогда Виктор вздохнул:
– Вы мне свой телефончик оставьте, а я вам позвоню попозже, посмотрю, что можно будет для вас сделать. И скажите ещё, как вас зовут, чтобы обращаться.
Иван Сергеевич с готовностью сообщил своё имя-отчество и продиктовал номер мобильного телефона, совершенно забыв сказать, что тот лежит дома, за сто пятьдесят километров от областного центра.
Визит в авиакомпанию не внёс определённости в понимание будущих похорон Валентины Тимофеевны, но занял время. Выйдя из офиса, Иван Сергеевич обнаружил, что было уже начало одиннадцатого. Бегом в банк, а потом – домой. Как там Татьяна управляется дома без него?
На входе в банковский офис Ивана Сергеевича встретила симпатичная, но уж больно молодая девчонка – ему показалось, что той было от силы лет шестнадцать.
– Доброе утро! Чем мы можем вам помочь? – приветливо спросила она.
– Мне бы деньги забрать, – тихонько, чтобы не привлекать внимание окружающих, ответил пенсионер.
– У вас закончился срок депозита или вы хотите с карточки снять деньги? – уточнила девушка.
Иван Сергеевич не понял ничего из сказанного, и на всякий случай попробовал объяснить ещё раз:
– Да нет! У меня тут деньги у вас лежат, а я их забрать хотел, нужны мне они.
В подтверждении своих слов мужчина слазил в карман своего потрёпанного пиджака, откуда достал сложенный вчетверо и завернутый в полиэтиленовый пакетик договор с банком. Едва взглянув в него, девушка кивнула головой:
– Я поняла, у вас закрытие депозита. Пройдите, пожалуйста, к третьей стойке, там нужно будет немного подождать, есть уже люди перед вами.
Иван Сергеевич поблагодарил девушку и побрёл к столу с девушкой-менеджером и парой стульев для посетителей, над которыми висела цифра «3», напечатанная на большой пластиковой дощечке. Сотрудница банка была занята общением с клиенткой. Иван Сергеевич спросил, кто крайний и много ли людей стоят к «третьему номеру». Оказалось, что, кроме сидящей сейчас напротив менеджера, в очереди был всего один человек – немолодая женщина в красивой шляпе. Пенсионер удовлетворённо вздохнул и уселся на мягкий диван, стоявший у окна. Ночной недосып давал себя знать – Ивана Сергеевича начало клонить в сон. В коротком сне он увидел Валентину, увидел дочь Наталью и внука Алёшку. Все вместе они паковали чемоданы, чтобы ехать к родне в Самару, причём из разговоров с семьёй Иван Сергеевич понимал, что возвращаться назад на Сахалин или в Хабаровск никто из них не планировал. Они уезжали навсегда…
– Мужчина, ваша очередь, – Ивана Сергеевича дёргала за плечо та самая немолодая женщина в красивой шляпе.
Иван Сергеевич открыл глаза, пытаясь сообразить, где он находится, увидел улыбающиеся лица работников банка и посетителей, сказал «ага» и суетливо направился к девушке-менеджеру, сидящей под цифрой «3».
– Здравствуйте! Мне бы деньги забрать, – Иван Сергеевич снова слазил во внутренний карман пиджака и достал договор с банком. – Депозит закрыть, – вспомнил он профессиональную фразу от встретившей его на входе сотрудницы.
Менеджер едва взглянула на первую страницу договора и тут же уткнулась в монитор компьютера. Она что-то вбивала и крутила колёсико «мышки», пока, наконец, не произнесла:
– Иван Сергеевич, правильно?
Иван Сергеевич подтвердил, и в ответ девушка попросила его паспорт. Коротко изучив документ, сотрудница банка, наконец, повернулась к своему посетителю и даже слегка подалась к нему вперёд:
– Иван Сергеевич, срок вашего депозита заканчивается 15 марта следующего года. Сейчас вы, конечно, можете забрать свои деньги и полученные проценты, но банк будет вынужден применить к вам штрафные санкции.
– И что это значит? – не понял Иван Сергеевич.
– Это значит, что если бы вы оставили всё до 15 марта, то смогли бы заработать больше.
– Да у меня бабка померла, мне её хоронить надо, а ты с «санкциями», – попытался разжалобить менеджера пенсионер.
– Я всё понимаю, я вам сочувствую, но, к сожалению, ничем помочь не смогу, – лицо девушки сделалось дежурно-участливым и даже каким-то «кислым».
Иван Сергеевич молчал, пытаясь чего-то выждать – вряд ли это было какое-то сознательное ожидание, скорее, он надеялся, что всё решится как-то само собой. Из этого ступора его вывел голос сотрудницы банка:
– Иван Сергеевич, так вы будете снимать деньги или оставим всё до марта?
– А часть какую-то можно снять? А остальное оставить? Чтобы без «санкций»? Тысяч двадцать хотя бы снять, – попробовал ещё раз найти компромисс пенсионер.
– К сожалению, по условиям договора, возможно только полное снятие с депозита с применением штрафных санкций.
– Ну, что ж тогда поделать, – картинно вздохнул Иван Сергеевич, – считай, сколько там получится со штрафами, с санкциями.
Девушка вновь уткнулась в компьютер и быстро что-то посчитала, щёлкая по клавиатуре и по кнопкам мышки. После этого она взяла большой чёрный калькулятор, на котором, по всей видимости, повторила число, полученное ею на компьютере:
– Если закрываем сегодняшним днём, то получится вот такая сумма.
Иван Сергеевич взглянул на повёрнутый в его сторону калькулятор и попробовал рассмотреть набранное на жидкокристаллическом мониторчике число. Первые цифры были «4» и «3», ну и дальше какие-то ещё – вплоть до копеек после запятой. То есть за полтора года он заработал с этим банком чуть больше трёх тысяч рублей – в общем, поездку в областной центр окупил. А ведь навестившая их в то время Наталья долго выбирала предложения разных сахалинских банков, много сокрушалась, что в их райцентре не было отделения именно этого банка, и даже составила отцу компанию в поездке – они заехали сюда, в этот офис, в марте прошлого года, перед возвращением дочери в Хабаровск. Валентина Тимофеевна тогда уже болела, но точного диагноза ещё не поставили.
Иван Сергеевич вздохнул и согласился с тем, что предложила ему девушка-менеджер.
Получив все деньги до копейки, он, стоя ещё в кассовой кабинке, завернул все крупные купюры, все 43 тысячи, в тот же самый полиэтиленовый пакетик, в котором хранился его экземпляр договора с банком, и спрятал полученный свёрток поглубже во внутренний карман пиджака. Спрятал он его так, чтобы при ходьбе, с одной стороны, ничего не выпало, а с другой – чтобы чувствовать телом, на месте ли. Больше делать в Южно-Сахалинске было нечего, и Иван Сергеевич направился в сторону вокзала.