Артель ответственного труда

 
У добрых супругов две души, но единая воля.
Сервантес

 После долгих мытарств Николай Кудинов все-таки устроился на работу. В подростковые годы, он освоил профессию деревообработчика и преуспевал в ней. В голодные тридцатые годы, когда Советская власть осуществляла исторический эксперимент с «добровольным объединением крестьян в коллективные хозяйства», молодое семейство Кудиновых подалось за лучшей долей в Сибирь. В небольшом селении Усолье-Сибирское Николай, имевший диплом техника-строителя, подрядился землемером, но работа оказалась малодоходной, и семья бедствовала.  Затем судьба забросила Кудиновых  в столицу Бурятии Улан-Удэ, где Николаю удалось по протекции устроиться в Бурятское отделение потребительского кооператива под пафосным названием «Артель Ленинградского ответственного труда». Ответственный труд тех артельщиков заключался в обслуживании населения Бурятии по производству и продаже водки.

Новичка-кооператора с женой Татьяной и двумя детишками отправили в село Окино-Ключи Троицко-Савского аймака. По прибытию Татьяна встала на  учет в местной комсомольской организации, где ее, не давая опомниться, избрали секретарем. Николай тоже не терял времени даром. Он подобрал помещение для торговли, получил в аймаке двести ведер водки, и дело пошло на лад. Население по достоинству оценило старания артели ответственного труда и за ценой товара не стояло. Артель процветала, вместе с ней пошли на поправку дела Кудиновых. Николай стал уважаемым человеком на селе.

И все-то бы хорошо, но успешная деятельность Ленинградской артели осложнила общественную обстановку на селе; активизировались пьяницы и дебоширы, темные пережитки прошлого. Вопиющий случай произошел в Окино-Ключах, когда опьяневший переселенец приставал с домогательствами к бурятке бальзаковского возраста около забора ее же дома. Эта пустопорожняя затея осталась бы без отягощающих последствий, но насмешливые пересуды сельчан  вынудили женщину обратиться с заявлением в милицию за защитой попранной чести и достоинства. Народный суд установил романтику любовных похождений наказание лишением свободы на десять лет, хотя и констатировал, что обвиняемый не добился цели «по независящим от него обстоятельствам».

Татьяна, которая по долгу службы и зову сердца вела отчаянную борьбу за трезвый образ жизни окинцев, видела, что ее усилия легко перечеркиваются ответственными поставщиками сорокаградусного зелья. Кооперативные и семейные интересы вошли в диалектическое противоречие. Супруги не впервой заводили разговор на щекотливую тему:
- Коля, ты бы снизил объем продажи, а то пьянчуги совсем распустились, - начинала блюстительница общественного порядка.
- Таня, ты же знаешь, у меня план, и его надо выполнять, - объяснял Коля.       - У тебя план, а у меня выговор за плохую работу по воспитанию молодежи, - отчаивалась сельская активистка.
- От выговора никто не умирал, а вот без жратвы – сплошь да рядом.
- Тогда хоть по выходным не продавай водку на селе. Организуй лавку где-нибудь в другом месте, - просила Татьяна.

Следуя пожеланиям жены-комсомолки, Николай перенес воскресную торговлю в соседнее местечко, где располагалась здравница «Кузница здоровья». Кузница исправно ковала здоровье отдыхающих, пока им не стал доступен веселящий напиток, поставляемый ленинградскими артельщиками.  Отлаженный режим оздоровления трудящихся начал давать сбои. В одну из летних ночей подвыпившие любители увеселительных мероприятий затеяли шумное гульбище, нарушая покой отдыхающих.  Потревоженные граждане пытались угомонить возмутителей ночной тишины, но те и не думали умерять пыл возбужденного поведения. Перепалка между сторонами продолжалась до рассвета, но утром состоялось примирение, инициатором которого, как ни странно, стала женщина, больше других возмущавшаяся  шумной гулянкой.
- Мальчики, возьмите банку молока, а то мы уезжаем. Я у чистоплотной бурятки его покупаю, корова у нее на клевере пасется. Чудо, а не молоко! Вы и желудки поправите, небось, болят после водочки, - глаза женщины, звавшейся Данаей, светились добром и лаской.
- Спасибо, мамаша! В желудке и впрямь, словно кошки нагадили. Ты уж прости, что ночью малость пошумели. Так ить, праздник как-никак, годовщина кооператива «Красный чеботарь», - извинялся Ипполит, председатель дружного товарищества сапожников.
- Бог простит. Знамо, дело молодое, с кем же не бывает? – Даная передала Ипполиту трехлитровую банку клеверного надоя.
Ночные бузотеры, мучившиеся похмельным синдромом, пили дареное молоко, что называется, от пуза. Действие напитка сказалось не более чем через час. Красные чеботари, один за другим, резво вскакивали и сосредоточенно разбегались по сторонам. Едва вернувшись из неведомых мест, они вновь принимали страдальческое выражение и набирали ускорение в известном им направлении. Стало ясно, что сапожники разбегались по одной и той же нужде.

Из всех страдающих недугом в наиболее неприглядном положении оказался главный чеботарь. При первых симптомах брюшного недомогания он устремлялся на берег речушки, что протекала за улицей Моцарта. Трудно было представить более убогую улицу, тем не менее, гордое имя гениального композитора украшало ряды полуразвалившихся и скособоченных домишек, среди которых размещалась местная здравница.  Там и застала страдальца дама с собачкой, принимавшая прогулочный моцион по живописному речному берегу. Дама прошествовала намеченным путем, но от негодующих упреков в адрес замаскировавшегося в кустах чеботаря не удержалась собачка. «Где эта чертова Даная?» - возопил облаянный собачкой Ипполит, вернувшись из очередной отлучки с позеленевшим от мучений лицом, но той и след простыл. Автобус с отбывшими отдыхающими давно пылил по проселочным дорогам, удаляясь от «Кузницы здоровья» в направлении столичного града Улан-Удэ.

Молочной истории предшествовал другой, не менее забавный эпизод. Накануне загула сотрудников «Красного чеботаря» чистоплотная бурятка сидела на дойке жвачной парнокопытной, вернувшейся с выгула на клеверных полях. Молочная животина благодушно отпускала белый целительный продукт, пока кусачие слепни не заставили ее дрыгнуть ногой, торкнув копытом по ведру с надоем.  Доярка успела подхватить наполовину опорожненную тару и отставила ее за спину, оберегая от коровы. Убедившись, что рогатая кормилица успокоилась, хозяйка обернулась за ведром, и ей предстала умилительная картина! Две смышленые овцы, оценив обстановку, припали к парному молоку и пили его, не отрываясь, в овечье удовольствие.  Хозяйка бузнула ближайшую любительницу молока по раздувшемуся боку, и овцы потрусили прочь, весело помахивая короткими хвостами. Закончив дойку, раздосадованная бурятка поставила молоко в сторону, решив слить его в поросячье пойло. С рассветом к ней наведалась Даная и, выслушав историю овечьего покушения на молоко,  выпросила некондиционный продукт «для технических целей». В молочный остаток с овечьего стола  Даная добавила щедрую порцию касторки и одарила им ночных  недругов. Дар оказался поистине данайским.

Вскоре в администрацию «Кузницы здоровья» пришло предписание из Культпросвета прекратить распространение спиртных напитков на территории оздоровительного учреждения. Пришлось Николаю сворачивать деятельность «Ленинградской артели ответственного труда» на улице, где унылый ансамбль догнивающего деревянного зодчества носил имя великого композитора. Через месяц Таня получила очередное взыскание по комсомольской линии «за неудовлетворительную работу по воспитанию у массовой сельской молодежи пролетарского самосознания». Нарастающий конфликт между семейными интересами и общественной моралью требовал разрешения. «Вот она, борьба противоположностей, и никакого единства между ними, - раздумывал Николай, склонный к философствованию.

Кудинов оставил калымную работу и перебрался с семьей в Иркутск, город на противоположной стороне Байкала; там он устроился начальником строительного участка на заводе тяжелого машиностроения имени Валериана Куйбышева.  Так кооперативное движение потеряло активиста ответственного труда.