Мой способ шутить – говорить правду.
Бернард Шоу.
Ночной дозор, состоявший из трех пограничников, продвигался по окраине деревушки. Только-только начинало светать. По восточной линии горизонта алела узенькая полоска неба, возвещая о наступлении нового дня. Петухи, озадаченные ответственностью за побудку населения, уже затеяли утреннюю перекличку. Северный Кавказ просыпался во всей величественной красоте.
Старшина пограничного наряда предостерегающе поднял руку. Его внимание привлекла тонкая струйка дыма, едва заметная над баней. Кому бы понадобилось ютиться в отдельно расположенной невзрачной постройке? Не могут же там любители веника и пара сидеть всю ночь!
Наряд осторожно приближался к бане. Вдруг дверь открылась, и из нее вышли двое мужичков, несущих тяжелую сорокалитровую флягу. Они поставили емкость на дорожку и снова скрылись в своем убежище.
- Контрабанда! – прошептал один из стражников границы. Но бывалый старшина, знакомый с обычаями местных жителей, живо смекнул, в чем дело.
- Самогон! – авторитетно произнес командир группы и кратко изложил план действий по конфискации незаконной продукции, подрывающей государственную монополию на торговлю алкоголем,– Я подопру дверь бревнышком, а вы тащите флягу на заставу.
Драгоценную ношу установили в столовой вместо другой фляги, стоявшей там для питьевой воды. Солдатская жизнь стала веселее. Перед принятием пищи служаки причащались к содержимому подмененной фляги и пребывали в наилучшем состоянии духа. На заставе участились случаи задержания вояк в нетрезвом состоянии. Усиленный офицерский контроль, индивидуальные беседы с военнослужащими и обыски никаких результатов не давали. Солдаты свято хранили местонахождение живительного источника, ссылаясь на угощения местного населения.
На третий день самогонной кутерьмы рядовой Мамедов вышел в ночь на охрану границы, явно перебрав лишнего из заветной фляги. Он занял пост на вышке, сооруженной на одном из холмов, и добросовестно таращил глаза, вглядываясь в прилегающие перелески. Не прошло и часа, когда Мамедову померещились еле заметные фигурки, которые, крадучись, попарно перебирались от одного куста к другому. Духи? Пограничник взял автомат наизготовку, прицелился… Духов было шестеро, и они передвигались парами. Иногда одна из пар сливалась воедино, но в прицеле снова двоилась! Трое или шестеро?... Живые или мерещатся?
Проклиная себя за выпитый самогон, Мамедов прицелился по тому, который был ближе к кустам, и дал короткую очередь, стараясь зацепить и двойника. И сразу еще две короткие очереди навскидку по остальным, которые тоже двоились в глазах опьяневшего автоматчика, а напоследок – длинную очередь по местам, где только что маячили все шестеро. Наступила глухая тишина.
Вскоре на место ночной стрельбы прибыл усиленный наряд во главе с дежурным офицером. При виде невменяемого пограничника, что-то бормотавшего о спаренных духах, офицер выругался и произвел смену часового. Мамедова поместили на десять суток гауптвахты, а командиру заставы было доложено, что солдаты уже на посту напиваются до чертиков.
Начальник службы снабжения получил приказ в кратчайший срок разыскать тайник спиртного. Поиски опять успеха не имели. Доведенный ими до изнеможения, снабженец присел передохнуть в солдатской столовой. Затем он подошел к водопойке, взял кружку и, почерпнув воды, начал пить. С первой же кружки сыщик осознал, что его поиски завершились грандиозным успехом! Для проверки он выпил вторую и убедился, что самогон уже третьи сутки стоял на виду у всех. Его даже никто не прятал!
Захмелевший снабженец на нетвердых ногах пошел докладывать об успешном выполнении особо важного задания, а повара мигом уволокли «разоблаченную флягу» к черту на кулички, установив вместо нее прежнюю, с водой, какая и стояла здесь годами.
Заместитель командира заставы, недавно получивший звание майора, в сопровождении пошатывающегося снабженца прибыл с инспекцией в столовую. Инспектор взял кружку, почерпнул до краев, глубоко выдохнул и начал крупно глотать. Выпив, он недоуменно уставился на начальника снабжения. Тот блаженно улыбался, радуясь за доставленное начальству удовольствие. Майор еще раз зачерпнул кружку и подал ее снабженцу. Тот выпил, крякнул и сказал: «Хорош первачок!" Он уже утратил всякие вкусовые ощущения.
Майор доложил командиру заставы о том, что начальник снабжения спивается вместе с подчиненными. Он утверждает, докладывал майор, что какие-то саботажники ловко подменяют во фляге воду на самогон, а самогон на воду, и в подтверждение своих нелепых домыслов заявляет, что сам он при тщательной проверке содержимого фляги опьянел, а прибывший майор остался трезвым, хотя они пили из одной фляги.
Вслед за докладом майора командиру заставы пришло срочное донесение о том, что на территории охраняемого участка обнаружены тела троих застреленных боевиков. Два трупа лежали в зоне видимости с той вышки, где стоял на посту рядовой Мамедов, а третий, смертельно раненый им, находился чуть поодаль.
Рядовой Мамедов был досрочно освобожден от гауптвахты и представлен к званию ефрейтора. Начальник службы снабжения получил выговор. Поиски мифической фляги продолжались, но она уже стояла в Красном уголке, прикрытая воинским стягом, славным символом доблести и отваги пограничной заставы. Кому из отцов-командиров пришла бы в голову крамольная мысль ворошить боевое святилище ради самогонного исчадия зла? Между тем, посещаемость Красного уголка пограничниками, озабоченными уровнем своей политической подготовки, заметно повысилась.
Граница для нарушителей оставалась на замке.