Первый раз книгу Татьяны Устиновой взяла в руки много лет назад, когда в отпуске гостила у родственников. Имя писательницы было уже на слуху, и я решила, воспользовавшись случаем и наличием свободного времени, расширить свой литературный кругозор. Название книги забылось, зато до сих пор помню, как удивили тогда обширные познания автора в области педикюра и ювелирного дела. Книга не соответствовала критериям искусства и была без сожаления закрыта на двадцать какой-то странице.
Шли годы, Татьяна Устинова становилась всё более и более известной, её приглашали на телевидение, и мне привелось увидеть пару передач с участием писательницы. Умная, современная женщина, излучающая уверенность и успешность.
Потом в каком-то глянцевом журнале встретилось большое интервью, иллюстрированное фотографиями: Устинова в своей шикарной столовой, Устинова с семьёй в огромной роскошной гостиной с камином... Моё впечатление от статьи и особенно от фотографий лучше всего можно определить пословицей: «Говорят деньги, пустой базар молчит». Цинично, конечно, зато верно. С каждой строки, с каждой иллюстрации не то что говорили, кричали деньги.
Помню, задумалась тогда: в чём же выражается признание человеческого труда? Получалось, что только в деньгах. Если люди готовы платить за твой труд — это признание. А если люди готовы платить за твой труд большие деньги — это успех. Как всё просто, однако.
На днях в городской библиотеке, где после ремонта всё стало совсем по-другому, остановилась перед стеллажом с женскими романами (теперь его разместили на самом видном месте), подумала, подумала да и взяла книгу Устиновой, а то как-то даже неудобно: все читали, а я нет. Выбрала самую потрёпанную, чтобы уж наверняка была интересная. Итак: Татьяна Устинова. «Близкие люди». Издательство АСТ, Москва, 2003. (Все цитаты далее будут по этому изданию). Тираж 15 тысяч. Роман В.П.Астафьева «Прокляты и убиты» был издан в прошлом году тиражом 4000 экземпляров. За месяц до смерти Б.А.Ахмадулиной мне подарили сборник её стихов. Тираж и вовсе 3000. Ну это так, к слову.
«Было темно и сыро. Дождик прошёл, и в воздухе пахло весной, влажной землёй и стройкой», - первый абзац романа (стр.3). А уже во втором абзаце начинаются непонятки: герой, размышляя о строительстве пирамид египтянами, ошибается на две тысячи лет: «Две с половиной тысячи лет прошло...» А прошло-то с тех пор четыре с половиной тысячи лет. Наверное, этой ошибкой писательница хотела показать, что герой не очень образованный человек. Пусть так.
Стр.4: «Он начал спускаться к условленному месту. Земля с тихим приятным (?) стуком (?!) сыпалась из-под ботинок». Это в начале-то апреля и после дождя земля сыплется со стуком? Стр5. «Он суетливо повернулся, увязая башмаками в жирной земле...» Через несколько часов на место действия приедет следователь и тоже будет «увязать ботинками в грязи» (стр.42). Нестыковочка получается.
На стройке произошло убийство (или несчастный случай?), и рядом с трупом Чернов видит «стильную позолоченную зажигалку, на которой было выдавлено чёрным «Кёльн Мессе» (стр.8). На стр. 51 тот же Чернов забывает «про золотую зажигалку с надписью «Кёльн Мессе», которая болталась у него в кармане...», чтобы на стр. 320 достать из кармана и выложить на стол «чёрную с золотом зажигалку «Кёльн Мессе». Как вам такое?
Продолжим. Главный герой обсуждает с сыном поездку «под Псков, на Озёра. У Степана был там дом. Лет семь назад он перекупил этот дом у какого-то «нового литовца», которому содержать его так далеко от Вильнюса было невыгодно». (Стр.15) А вот что говорится о том же самом доме в Озёрах на стр.295: «Дом был большой, капитальный, справный — Степан с наслаждением планировал и строил его несколько лет подряд». Скажете, к мелочам цепляюсь. Но это далеко не все нестыковки, встретившиеся на страницах романа, а если подобных мелочей много, стоит, наверное, задуматься: почему?
Почему невозможно понять, когда всё-таки умерла мать главного героя? (Да и в то, что есть школа, где летние каникулы начинаются в апреле, тоже как-то не верится). Цитирую: стр.10 «...каникулы начинаются почему-то в апреле. В прошлом году у них всё лето жила мама, а в этом году мама умерла» (герой размышляет об этом в апреле), стр. 20 «В прошлом году тот же самый телефон — телефон-предатель, телефон-злодей — сообщил им, что бабушка умерла...» (между происходящим на стр.10 и стр.20 прошло несколько минут); в мае герой вспоминает, что он «...год не мог привыкнуть к тому, что мать умерла» (стр.266). Получается, что автор не умеет считать до десяти. Или как?
Почему главный герой, приехав на работу в «стильных серых слаксах — очевидно, очень дорогих, - байковой клетчатой рубахе «Рибок» и криво застёгнутой жилетке» (стр.34), вдруг оказывается в «чёрной кашемировой водолазке» (стр.73)?
Не верится и в то, что у десантного полковника в отставке «был вполне легальный «калашников», о чём моментально стало известно всем окрестным бомжам и лихим людям». (стр.15-16)
Совершенно невозможно, чтобы учительница элитной платной школы заявляла родителю: «Вам придётся меня слушать, если вы не хотите, чтобы ваш мальчик по моему представлению был отчислен из школы» (стр.39). Причём учительница-то умная, порядочная, адекватная, как мы потом убедимся. Во-первых, с такими учениками и студентами-платниками неохотно расстаются школы и вузы (это же «кошельки»!). Во-вторых, восьмилетний добрый и обаятельный малыш ничего не натворил. А в-третьих, существует профессиональная этика, не позволяющая учителям вести разговоры с родителями в таком тоне. Или автор романа не слышала никогда о профессиональной этике?
Впрочем, хватит рассуждать о том, что возможно, а что невозможно «по-жизни». Тем более, что автор данной статьи достаточно образован для того, чтобы различать правду жизни и художественную правду, знакомо ему и такое понятие как «хронотоп», наслышан он о пост-модернизме и уж точно никогда не перепутает анафору с метафорой.
В романе Устиновой поражает бедность изобразительно-выразительных средств. Начну с эпитета, который считаю литературным браком: ножки-дощечки. Эпитет (художественное определение) призван помочь читателю ярче представить себе изображаемое. А как плоские дощечки можно соотнести с ножками ребёнка? Если поднапрячься, то можно представить себе, конечно, Буратино, сделанного папой Карло. Но никак не живого ребёнка. Автору же этот нелепый эпитет так нравится, что он повторяет его через страницу: «облачённые в джинсы «дощечки», а на стр. 214 снова «ножки-дощечки, обутые в двухсотдолларовые коньки».
Явно перебарщивает писательница , сравнивая людей с собаками. Сразу оговорюсь, что меня не было ни цели, ни времени выписывать все сравнения на «собачью» тему, цитирую то, что бросилось в глаза: стр.9 сын главного героя «встряхнулся, как собачонка», стр. 62 «словно щенок, отставший от знакомой ноги», стр.73 «словно щенка урезонил», на стр.203 Чернов после душа «отряхивается, как мокрая собака», на стр.220 сын главного героя идёт «вразвалку, как объевшийся щенок», а на стр.239 отец представляет своего сына плавающим в бассейне и мальчик «молотит руками, как щенок», стр.314 «Его хорошо бы на улицу выпустить, - проговорила Ингеборга так, как будто речь шла о щенке...»
Не «заморачивается» писательница в подборе художественных определений, отдавая предпочтение двум эпитетам: «стильный» и «дорогой» (Не правда ли, кое-что в авторской позиции уже начинает проясняться?). Стр.11 «стильный немецкий рюкзак, который отец привёз ему из Кёльна»; стр.32 «Сашину попку, затянутую в дорогие джинсы»; стр.52 грудь «туго обхваченную дорогой водолазкой»; стр.34 «стильные серые слаксы, очевидно, очень дорогие»; стр.54 главный герой «дорого и со вкусом одет»... Думаю, не стоит продолжать. Ведь и так уже ясно, что роман рассчитан на очень невзыскательную аудиторию, которая не привыкла «заморачиваться», а литературных героев (как и окружающих людей, впрочем) оценивает «по одёжке».
Именно для таких читателей автор и «рассыпает» по роману множество слов-маркёров, символов богатства и преуспевания. Это и марки дорогих машин, и названия фирм, выпускающих дорогую одежду, и «невиданно тонкая душистая сигаретка» (стр.91), и «щегольская немецкая банка с джемом» (стр.160), и «тяжёлая малахитовая пепельница» (стр. 172), и вещи «в незапамятные времена купленные в Лондоне в магазине «Маркс энд Спенсер» (стр.273), и многое-многое другое, вплоть до курьёзных тапок главного героя, привезённых из Австрии, и кухонной прихватки, купленной в Германии... В том же ряду интерьеры офисов компании, которую возглавляет главный герой. «Читайте! Завидуйте!»
Писательница увлекается анализом отношений Павла и Ингеборги, остальные же персонажи (кроме Ивана — сына Павла) выглядят неубедительными схемами.
Это прежде всего относится к «ненавистной Кларе Ильиничне» (стр.75) - домработнице главного героя, которую мы так и не увидели на страницах романа, но о которой постоянно говорится, что она очень-очень плохая. Приведу только два высказывания: стр. 101 «К одиннадцати он приехал домой, ознакомился со списком преступлений, совершённых Иваном, выволок преступника из кровати, в которой он думал отсидеться, и долго орал, ненавидя себя и угождая Кларе Ильиничне. Насладившись совершившейся местью, Клара Ильинична отбыла домой...»; стр.126 «Я уволила вашу няньку (это говорит школьная учительница маленького героя, которая волею случая и в первый раз в жизни оказалась в доме своего ученика. Можно в такое поверить?), потому что она никакая не нянька (вообще-то Клара Ильинична — домработница), а... - она поискала слово, - профессиональная садистка. Она даже двух слов не может сказать спокойно. Она терроризирует ребёнка, как будто это её главная задача. Она его унижает, заставляет выполнять её идиотские приказания...»
Слов сказано о Кларе Ильиничне много, а достоверного художественного образа нет: силуэт, даже не силуэт - тень какая-то. Как наполнить схему художественным содержанием? Первое: дать портрет героини; второе: предоставить слово самой Кларе Ильиничне (речевая характеристика); третье: отметить что-то значительное, важное для понимания её образа (художественная деталь), лучше всего показать какую-либо сценку с участием Клары Ильиничны, чтобы читатель сам почувствовал, что она «садистка», «полоумная», «ненавистная».
Ещё одна «схема» - жена Эдуарда Белова Нина. О ней упоминается мельком: пишет детективы, пользующиеся популярностью, к изменам мужа, вроде бы, равнодушна. И вдруг Нина пытается убить своего мужа (совершает наезд). Вокруг этого наезда закручиваются события, но так как художественно её образ в романе практически не представлен, то вся сюжетная линия выглядит неубедительно.
Не хватает достоверности образам Леночки (бывшей жены главного героя), Эдуарда Белова, шантажиста Муркина (да и вся история шантажа Саши выглядит надуманной).
Ещё интересное наблюдение: писательница иногда дублирует повороты сюжета. Так в романе происходят два убийства, связанных с подменой лекарств. Несколько лет назад Саша специально оставила свой халат с пузырьком феназепама (таблетки она заменила на другие - большей дозировки) возле обездвиженного мужа, уже покушавшегося на самоубийство; муж отравился. Белов подменил клофелин на ядовитое вещество, от которого умер пожилой прораб.
Главным героем и его другом Вадимом Черновым долгие годы манипулируют их жёны, и только к концу романа мужчины наконец находят в себе силы разорвать отношения с хитрыми и корыстными женщинами.
А теперь сравним две цитаты. Голодный Павел размышляет перед ужином, который умело приготовила и красиво подала Ингеборга: стр.135 «Сначала он съест этот кусок, потом положит себе всё, что осталось в чугунной сковороде — там ведь осталось, он видел краем глаза, там осталось больше половины! - а когда съест и это, он хлебом вычистит тарелку и подъест все горелки со сковородки, и только потом, после этого, он съест все огурцы, все помидоры, весь хлеб, весь сыр и что там ещё...» и стр.274 «Он сейчас сядет, потянет к себе тарелку с ломтем горячего мяса и съест его весь до крошечки, и тарелку вычистит хлебом, и хлеб тоже съест, а потом съест помидоры, разложенные красиво, как в ресторане».
Я думаю, читателя уже утомило перечисление несуразностей и художественных просчётов, хотя это только часть из встреченного на страницах романа. А что есть «Близкие люди» - недоискусство или псевдоискусство - пусть решают культурологи.
В заключение цитата из Пелевина:
«-...Пойдёшь ко мне в штат?
Татарский ещё раз посмотрел на плакат с тремя пальмами и англоязычным обещанием вечных метаморфоз.
- Кем? - спросил он.
- Криэйтором.
- Это творцом? - переспросил Татарский. - Если перевести?
Ханин мягко улыбнулся.
- Творцы нам тут на *** не нужны, - сказал он. - Криэйтором, Вава, криэйтором». (1)
… Итак, да здравствуют криэйторы? Если уж «творцы нам тут … не нужны»...
____________________________
1. Виктор Пелевин Generation «П».ЭКСМО Москва 2011 стр.91-92