Сказка о Лолите Владимира Набокова

Родионов Виталий Константинович
Вступление

Читая «Лолиту» Владимира Набокова, вдыхаешь тонкий аромат белых ромашек.

Удивительно, как старику-эмигранту удаётся создать такую нежную повесть!

Вовсе не пошлость и не разврат главенствуют в «Лолите». Сквозь низменные страсти и похоть пробивается наружу чистый, сверкающий на солнце ручеёк любви. От непристойности читателей ограждает прозрачный занавес радуги. Над всем витает дух юности и красоты!

Несмотря на правдивое отображение жизни Америки Набоков сочиняет наивную русскую сказку, в которой добро побеждает зло.

Особенности романа

Реализм «Лолиты» во многом условен. Поступки героев не всегда правдоподобны. Обстоятельствам отводится роль скорее предлога для рассуждений, нежели причины, определяющей логику событий. Неестественно сочетание пороков и добродетелей героев. Неорганична их внутренняя структура, ибо она представляет собой нанизывание отдельных их качеств на всепоглощающую страсть. В романе чересчур густой налёт символики. Подавляет излишество красок. Форма романа делится на две неравные части: сюжет и послесловие. Проблематична основная идея «Лолиты». Она сводится к тезису: если у человека имеется хоть капля совести, он будет сопротивляться животным инстинктам. Не бесспорна также мысль автора, будто сексуальные извращения в отдельных случаях простительны.

Все эти качества позволяют усомниться, что «Лолита» - типичный реалистический роман. Это позволяет отнести «Лолиту» к роману-сказке, в котором больше красоты и добра, чем правды и жизни.

Набоков-писатель

Безусловно, у Набокова есть все основания считать себя заподноевропейским и американским писателем. Известно, что Набоков сначала выучился читать и писать по-английски и только позднее – по-русски. Тем не менее, Набокова нельзя вычеркнуть из русской литературы. И как бы он не возвышал английский язык над русским, всё равно ощущаешь в его безупречной английской речи витиеватый слог русских летописей. Пусть мы не найдём в англоязычных романах Набокова изображения природы России, всё же невозможно не почувствовать в причудливых словесных узорах писателя красоту русских усадьб и парков.
 
Набоков и Достоевский

Но самое главное в «Лолите» - сострадание к обиженному человеку. В силу этого Набоков остаётся подлинно русским писателем. Через сострадание он связан с Достоевским. Набоков и Достоевский заостряют внимание на психологически самоуглублённых героях, часто движимых смутными влечениями. Совсем нередко действующие лица их романов представляют собой персонифицированные страсти. Чтобы сопротивляться несущимся с горных вершин чувственным потокам, надо иметь точку опоры то ли в добре, то ли в вере и духовности. А духовность, как известно, начинается с сострадания, которое присутствует в «Лолите». Не потому ли Набоков, мысленно обращаясь к православной вере, создаёт роман-заповедь?

Набоков близок к Достоевскому не с внешней стороны (в печати он называет Достоевского «журналистом»). Нет, его связывает с Достоевским внутреннее родство. Отстраняясь от Достоевского на словах, он идёт навстречу ему тайными, зачастую окружными тропами.

Набоков и Сологуб

Нетрудно заметить, что своё возвращение к Достоевскому Набоков совершает через Фёдора Сологуба. Налицо поразительное сходство жизненных судеб главных героев «Мелкого беса» и «Лолиты»: Передонов всецело находится во власти навязчивой идеи получить богатое наследство, не раз впадает в помешательство, убивает мнимого соперника; Гумберт Гумберт поглощён мыслью любой ценой удержать призрачное счастье, время от времени посещает психиатрические лечебницы, убивает в отличии от Передонова реального соперника. У Набокова и Сологуба есть ещё один общий момент: в «Мелком бесе» молодая женщина наслаждается красотой невинного мальчика, в «Лолите» зрелый мужчина одержим страстью к неискушённой девочке. В обоих романах значительное место отводится эстетическому любованию нерасцветшей красотой подростков.

Теперь Набокову от Сологуба к Достоевскому остаётся сделать один шаг, чьи романы тоже испещрены чувственным эстетизмом, сладострастием, галлюцинациями, убийствами на грани безумия. Однако, если у Сологуба больше мрака и безысходности, то у Достоевского и Набокова вдалеке брезжит надежда!

Набоков и писатели XX века

Современники замечают в Набокове свойственную ему литературную спесь. Кроме настороженной реакции Набокова к Достоевскому у него имеются серьёзные претензии к писателям-гуманистам – Бальзаку, Горькому, Томасу Манну. В поле его негативных оценок попадают Толстой, Шолохов, Пастернак, Солженицын. Нет смысла отрицать, что многие великие писатели не обладают тем изящным и красочным языком, каким блистает Набоков. Многим из них не удаётся достичь набоковской утончённости в разработке психологии героев. При этом ни одному здравомыслящему человеку и в голову не придёт мысль усомниться в художественной полноценности романов Бальзака, Томаса Манна и Горького. Отображая кризисные, нередко революционные периоды истории, они используют эпико-драматические средства повествования. У Набокова иная ситуация: он описывает общество постепенного накопления материальных благ и столь же постепенного духовного обнищания. В «Лолите» речь идёт об Америке, чья экономическая мощь возрастает при нравственной деградации людей. Чтобы раскрыть противоречивую панораму американской жизни, Набоков использует утончённую психо-физиологическую рефлексию, опирающуюся на лечебную практику психоанализа (несмотря на то, что писатель не выносит Фрейда!). Спрашивается: от чего? Из ревности? Из чувства соперничества с гением? При всём этом Набоков активно использует достижения европейского образно-ассоциативного литературного языка, который в высшей степени совершенен, являясь, по сути дела, стихотворением в прозе или прозаическим стихотворением. В данном контексте становится понятным, почему он классического Тургенева тоже недолюбливает. Видимо, из того же чувства литературной ревности! Действительно, Набоков – это несравненный мастер поэтического слова! Хотя, повторяю, романы писателей-гуманистов не менее совершенны и прекрасны, чем набоковские шедевры.

Возникшее противоречие между ними разрешается просто: с одной стороны, надо иметь в виду, что лучший мастер среди писателей не есть великий писатель, ибо красота формы не заменяет глубину содержания. С другой стороны, не следует забывать о сложном диалектическом соотношении формы и содержания, позволяющем переносить смысловые акценты из сферы идей и чувств в область языка и стиля. Именно это происходит с Набоковым: объективный мир он отображает специфическими средствами формы, языка и стиля.

Попутно встаёт вопрос о природе художественного творчества. Набоков понимает, что литература призвана созидать красоту. В унисон с Набоковым мыслят крупнейшие писатели XX столетия. В качестве примера приведём высказывания трёх лауреатов Нобелевской премии.

Томас Манн:
«Я верю в доброту и духовность, в правдивость, свободу, смелость, красоту и преданность, одним словом – в независимую весёлость искусства, великого средства от ненависти и глупости».

Альбер Камю:
«Вопреки предрассудкам нашего времени самый возвышенный стиль в искусстве есть выражение высочайшего бунтарского порыва. Подобно тому, как истинный классицизм – это всего лишь укрощённый романтизм, гений – это бунт, нашедший свою собственную меру. Вот почему, что бы нам не говорили сегодня, гений несовместим с отрицанием и полной безнадёжностью».

Генрих Гессе:
«…всё больше и больше склоняюсь к тому, чтобы добротность профессиональных умений ставить выше идейных и эмоциональных содержаний. Ибо за несколько десятилетий своей жизни и писательского труда я убедился, что имитировать или подделывать чувства можно легко, а добротность профессиональной работы – никогда!».
 
Заключение

Из сказанного выше следует вывод: Набоков настойчивее и последовательнее кого-либо из гениев XX века созидает художественную красоту. Поэтому для тех, кто наделён чувством поэзии, Набоков – уникален, Набоков – неповторим, Набоков – это таинственно мерцающая голубая звезда среди россыпей звёзд на писательском небосклоне!