На окраине села в небольшой избушке жила женщина. Звали её Мария. Она была очень добрая и любила помогать людям: ухаживала за больными и нянчила маленьких деток. Один у неё был недостаток – очень уж она была любопытная. Слушайте, что с ней случилось.
Как-то ночью в окошко к Марии кто-то постучал. Она открыла дверь и увидела странного человека. На мужчине был черный камзол, черная шляпа надвинута на лоб, а из-под густых бровей сверкал один глаз. Да-да, глаз был только один.
— Милая женщина, молва о вашей доброте идет по всему свету. У меня есть жена, она недавно родила, но заболела и не может нянчить нашего малыша. Не могли бы вы нам помочь? — очень не понравился посетитель Марии, но работа есть работа.
— Да-да, я обязательно вам помогу, — ответила Мария.
Она оделась и с неожиданным посетителем вышла за дверь. На дворе стояла небольшая черная повозка, запряженная черным скакуном с горящими, как угли, глазами. Не успели они сесть, как понеслись с невиданной скоростью. У Марии захватило дух, она схватила за рукав своего необыкновенного спутника и крепко зажмурила глаза. Через какое-то время повозка остановилась. Они вышли из повозки и зашли в небольшой домик. На кровати под рваным одеялом лежала женщина, её грубые черты лица казались еще грубее в обрамлении всклокоченных седых волос. Чудесный, здоровый младенец лежал рядом с ней. Вокруг играли дети. Мария никак не могла сосчитать: сколько же их было.
Женщина открыла глаза и протянула Марии пузырек, в котором плескалась какая-то жидкость.
— Возьми моего новорожденного сына, да смотри, как только у него начнут открываться глаза, смажь ему веки этой жидкостью, — и женщина заснула.
Через некоторое время ребенок открыл глазки. Мария с удивлением увидела, что у ребенка один глаз горит огнем, а второго вроде и вовсе нет. Смазала она малышу веки. А сама думает: «Странно, зачем ребенку веки мазать? Может быть, это какая-нибудь волшебная жидкость?» — Мария в жизни не видела, чтобы грудному ребенку мазали веки, а так, как она была очень любопытная, она улучила минутку, когда на неё никто не смотрел, и смазала свои веки жидкостью.
В то же мгновение она увидела, что находится в роскошной комнате. Женщина превратилась в прекрасную даму, утонченные черты лица обрамлял каскад из золотистых волос. Ночная рубашка из тончайшего белого шелка облегала необыкновенной красоты грудь. Пеленки ребенка превратились в тончайший батист, а кровать украсил балдахин из серебристой кисеи. А дети, которые вертелись в комнате, превратились в маленьких чертенят. Они корчили рожи, визжали, царапались, дергали за руки и ноги больную мать — словом, устраивали черти что. Мария поняла, что нанял ее в услужение черт.
Сильно Мария испугалась, но вида не подала. Много ли времени прошло или мало, хозяйка поправилась, а Мария попросила отвезти её домой. Хозяин усадил её в черную повозку, и черный конь с горящими глазами домчал их к дому Марии. Мужчина щедро расплатился и в тот же миг исчез.
Прошло какое-то время. Решила Мария сходить на ярмарку. Идет она, к товарам приценивается, по сторонам глазеет и вдруг увидела того самого мужчину, что возил её на черном, как смоль коне. Он ходил от прилавка к прилавку, брал то, что ему глянулось и складывал всё в большую корзину. Денег он не давал никому, а торговцы не обращали на него внимания, как будто и не видели.
Удивилась Мария, подумала, что не надо бы мужичка трогать, но любопытство взяло верх над здравым смыслом. Подходит она к нему, низко кланяется и говорит:
— Добрый день, как ваши сын и жена себя чувствуют? Надеюсь, что… — не успела она закончить фразу, как странный мужчина отпрянул от неё и с удивлением воскликнул:
— Не может такого быть. Меня никто не видит!
— Как это не видит? Я вас вижу очень хорошо и вижу, как вы набиваете свою корзину… продуктами, а денег за них не платите.
— Ах, ты… Такого не может быть, если только… А ну-ка, скажи мне, ты мазала жидкостью свои веки?
— Я только чуть-чуть попробовала, а… — Мария хотела сказать, что только чуть-чуть намазала веки, как странный мужчина ударил её по глазам и прошептал:
— Любопытство не порок, но может выйти боком. Больше ты меня не увидишь, — и он исчез.
А Мария с тех пор ослепла на один глаз и совершенно избавилась от любопытства.