Герой нашего времени
"Все романы, начинающиеся когда-то у источника имеют свое продолжение!" Лермонтов М.Ю.
Апрель. Пик весны. Утро в кисловодском парке. Весной обновляются все, в том числе и любовные отношения. Это происходит повсеместно: в мире птиц, животных и людей. Ольховка дополняет птичью капеллу своим «голосом», таким несмолкаемым шумом горной речки. Река, сошедшая с гор, несет жизнь нам, равнинным ее обитателям. Она очень торопится на равнину, бежит быстро с горных круч, спотыкаясь за громадные валуны, и вот она вновь в Кисловодском парке. Так продолжается и сто, и двести лет. Сколько воды с тех пор унесла река Ольховка? Не сосчитать. Непрерывно звучит многоголосый хор пернатых. По аллелям парка танцуют голубиные пары.
В нижней части парка, совсем рядом с зеркальным прудом, на одной из ее аллей одиноко сидит молодая женщина. Ее взор направлен на танцующую голубиную пару. Пернатый «жених» выпятив грудь, с пущей важностью гарцует перед своей голубкой. А она, то отступает от его натиска, то скромненько ненадолго приближается к нему и вновь опять быстро удаляется, но при этом она также старается не терять его из виду, чтобы другая голубка случайно не вмешалась в их танец любви. «Разлучница» не дремлет, она всегда рядом. Ей пока не везет в любви, но она ждет своего часа. Такое противоборство продолжаться долго не может, сердце нашей голубки растоплено, и она сдается под натиском ухаживаний своего «возлюбленного». После чего парочка покидает импровизированную «сцену».
Осталась на дорожке только одна "несчастная" голубка, которая, в общем-то, не успела стать «разлучницей». Женщина насыпала ей щедро семян подсолнуха, хотя бы этим хотелось смягчить «удар», который постиг голубку. Птица жадно начала клевать семечки, рассыпанные на дорожке. В импровизированную столовую слетелись тут же и другие голуби. И, вдруг, рядом с нашей одинокой голубкой оказался ее горделивый партнер - голубь. Еда, конечно, в сторону, и вновь закружил вихрь любви новую пару голубей. Весна захватила их в свой плен, и все началось сначала.
Весна пришла для всех!
Женщина улыбнулась, порадовавшись за голубку и за ее крошечное голубиное счастье.
«Ты смотри, все как у людей, – подумала она, - такие же страсти, как у людей! Правда, здесь случился Печорин по праву мой, я его Вера хиппи-энд и все счастливы! А у меня, в отличие от этих птиц, моего «голубя» все же увела «разлучница».
*****
От былых воспоминаний ей вновь стало скверно на душе. Острая ноющая боль пронзила вновь ее сердце. От воспоминаний, а может быть, даже от себя самой она бежала в Кисловодск. Она надеялась, что в этом городе солнца ей будет легче. А нет, от себя не убежишь: «рана» еще кровоточит.
Этот город давал приют многим усталым «путникам» земли. Здесь, у «кислого колодца», так называли Кисловодский нарзанный источник в Лермонтовские времена, возрождалась жизнь. У отчаявшихся людей здесь появлялась надежда.
У заблудившихся путников в лабиринте жизни здесь появлялся «свет» в конце туннеля. Приложив свои уста к волшебному источнику «нарзана», начиналось заживление не только физических, но и душевных ран у всех жаждущих.
К ним относила себя и Вера. Так звали нашу грустную даму. Она была такой уставшей от водоворота жизни, куда она неожиданно попала, что ей казалось, что она сейчас уже даже не женщина, а так, человек неизвестного рода, то есть «оно». Ей теперь казалось крамольной сама мысль о мужчинах, да и о женщинах тоже, в общем, ей все человечество казалось ненавистным.
Но особенно мысль: «Все мужчины «сво..»! -давала ей постоянно пищу к размышлению.
- Как жить с такими мыслями? - думала она, - если я всех ненавижу.
- Но все равно жить надо, даже через не хочу! - отвечала она сама себе на поставленный вопрос.
Вера была женщиной «звонкого» возраста, это когда уже вроде и не девочка, и вроде ещё ничего. Ее сорок «звонких» лет давали ей право трезво взглянуть на свои возможности.
- Ну, что разменяла, раскидала, не уберегла, не рассмотрела и вот результат: старуха сидит перед разбитым корытом, - нападала она на себя в сотый раз.
И, продолжая уже с грустью и тайной жалостью, себя подбадривать, она думала, что недаром природная красота дается женщинам в помощь, как самому слабому полу как «оружие» в победе над сильным полом. А у нее ее «оружие» явно еще не затупилось.
Она была хороша собой. Ее большие зеленые глаза, обрамленные черными пушистыми ресницами, очень ярко подчеркивались пышной копной густых, как смоль волос. От черной синевы волос глаза казались такими бездонными, как сама вода в ледниковых речках Кисловодска. В ее стане было до сих пор что-то от горной серны: это гибкий стан с ее тонкой талией и упругим телом. Она явно не знала себе цены.
Вера интуитивно чувствовала, что, именно, сейчас Кисловодск вдохнет в ее еще молодое тело жизнь. Здесь она подпитается доброй энергетикой этих мест, оживет и вновь будет готова к новым перепитеям судьбы. Но когда она вновь будет «живой», она уже точно не допустит в свою жизнь мужчин, и она будет жить до конца жизни только для себя.
- Все отлюбила!- думала она.
И это правда, любить сдержанно она не могла. Она любила страстно и запоем, как будто, кидалась головой в омут жизни, как в последний раз.
«Любить и целиком отдавать себя любимому» - таким было ее кредо. Она любила только так и по-другому уже не могла. Она становилась тенью своего любимого, предупреждала любое его желание. Она была, как чеховская «душечка», думала и говорила, как ее любимый, и ревновала его по пустякам. Этим самым она залюбливала своего мужчину, и в итоге, он уставал от агонии любви и сдавался в плен добровольно другой женщине, лишь бы уползти прочь от Вериного любовного огня. И вот результат… Она брошена.
Вера была самой ненормальной и самой сладкой женщиной на свете. А «сладенького», как известно, хочется только иногда за чаем, и от избытка «сладкого» портятся зубы. Верочка до сих пор была за гранью понимания собственного предназначения на земле. Она знала только одно предназначение женщины – любить мужчину. Она понимала, что есть много других радостей жизни на земле, но одну радость она себя точно лишила: она не могла быть матерью. Так после очередного аборта она лишила себя - быть матерью. Она убила в себе чрево так и не родившейся жизни, потому что так хотел он. Она делала все, как хотел он. И вот результат.… Ни любви, ни детей.
- Наверное, наша любовь была бесплодна и не имела будущего, - подумала с грустью Верочка, - но у меня все - же остается моя жизнь со мной, и впереди лучшая ее половина, - подумала неожиданно она.
- Да, неплохие мысли для раненной птицы! – подтрунивала она над собой, - Ну вот, теперь вроде все оптимистично и я не буду себя «карябать» и никому другому это не позволю делать – и она в подтверждении этих мыслей улыбнулась сама себе.
******
Вера сняла квартиру в старой части города и даже в лучшей ее части, совсем рядом с нарзанной галереей. Дом, в котором находилась ее съемная однокомнатная квартира, напоминал горнолыжный трамплин. С одной стороны, где начинался рост горы, был вход. А с другой стороны дома более высокой и обрывистой, была лицевая сторона дома, ее парадная красивая сторона. На парадную сторону второго этажа выходила лоджия квартиры, где можно было, спрятавшись за жалюзи, наблюдать спокойно за прохожими, многие из которых тоже были отдыхающие. Они, как на работу, всегда спешили, а работой для них на сегодняшний момент были курсовки, которые они осуществляли в многочисленных санаториях города.
Вера тоже примкнула к рядам отдыхающих. Она решила, что будет посещать знаменитые Октябрьские ванны. Там, в нарзанных ваннах, она решила «отмыться» от старой жизни и встретить новую жизнь уже более счастливой. Вера свою курортную жизнь решила вести затворнически. Это означало: ничего более чем принятие нарзанных ванн, посещение нарзанной галереи для принятия живительного напитка нарзана и, конечно, прогулки в волшебном Кисловодском парке. Именно, на прогулки в парке она ставила главный козырь в своем «выздоровлении».
И вот, однажды, приняв первые процедуры в Октябрьских ваннах, и выпив стаканчик нарзана, она вошла в парк.
« А, что, я буду курортной затворницей,- решила она, - ведь, это очень даже неплохо быть «узницей» в этаком раю». Тут она оглянулась по сторонам, ища подтверждение своим мыслям.
В парке «хозяйничала» Весна. Эта «разбойница» была вся в творчестве, она, как живописец, добавляла больше ярких красок в проснувшуюся природу. Вот, повсеместно берега реки Ольховки стали ярко желтые от нависающих цветущих кустов форзиции. А на их фоне косы плакучих ив, казались, только слегка подернуты нежной светло-салатовой дымкой. Все дышало весной. И было чудесно. В венчальном своем наряде стояла стайка молодых яблонь и вишен. Набухли початки цветов у сирени и каштана. Всему свое время, у каждого дерева своя очередь на его цветение. В воздухе витал медовый аромат. В Кисловодском парке заработали цветочные часы, их стрелка подошла к цифре 15-00, а внизу из цветочных горшочков была выложена дата 25 апреля.
Вера, как будто, тоже проснулась от сна, она впервые после многих месяцев стала замечать земную красоту. Природа будила всех, лес ожил для суеты зарождающейся жизни. Вся живность, пернатая и прыгающая ждала очередное прибавление в своем семействе. А до появления будущих малышей столько дел надо еще переделать: это почистить свой «дом», вернув в него утраченный за зиму уют или даже успеть «построить» новый дом, это значит занять новое дупло. В лесу стоял настоящий строительный бум. Белки, не обращая внимания на отдыхающих, готовились к заселению. Для этого они яростно счищали кору с деревьев, которая потом шла для облицовки их «квартирок». Но иногда они применяли свою хитрость в добыче другого стройматериала. Белки воровским маневром добывали себе самый настоящий козий пух, чтобы приготовить себе не только чистое, но еще и мягкое гнездышко в дупле. Воровки - белки тайком щипали этот пух с платков и шарфов в торговом ряду у кавказских женщин.
Верочка, присев на скамейку под раскидистую липу, вдруг услышала:
- Кыш! Кыш!
Это так яростно гнала не прошеную гостью толстая торговка от аккуратно разложенного своего товара на широкой скамейке. Она чуть-чуть отвлеклась, так как довязывала на ходу ажурный шарфик, а белка этим воспользовалась.
- Сашш!- протяжно шепелявя, позвала она свою дочь, чтобы та вернулась и следила за товаром. Но, не тут-то было, долговязая девочка была увлечена в это время кормлением другой белки. Белка смело сидела у нее на руке и своими крошечными пальцами она удерживала пальцы девочки от закрывания. Эта белка уже частично полиняла, ее блестящая новая красивая шубка слегка проглядывала через серый зимний пух. Это был такой некрасивый беличий «костюм»: небрежные языки серого цвета обрамляли рыжий цвет.
-Тетенька, хотите покормить белку. Это очень хорошая белка, она очень умненькая. Я ее уже знаю, так как я с мамой здесь постоянно кручусь.
-А как ты ее узнаешь? – спросила Верочка.
- А по хвосту. А еще я знаю, где у нее дупло.
-Сашша! Сашша!- протяжно вторила опять мать.
-Иду, иду,…Вы только постепенно распрямляйте руку, - учила девочка Веру, - тогда белка будет думать, что она сидит на ветке, и она не будет вас бояться.
-Хорошо, хорошо. Ты иди, тебя мама зовет. Большое тебе спасибо за белку.
И Вера с благодарностью приняла из рук девочки эту умненького зверька. Белка на самом деле оказалось смышленой. Она оказалось также более ручной, чем ее подруги и это ей давало преимущество перед ними быть всегда сытой. Ее рука на время стало площадкой для корма белки, и, судя по всему, обоих это очень устраивало. Ей нравилось, когда холодные пальчики белки раскрывали ее ладошку, и ей хотелось ее кормить и кормить. Но белка вскоре насытилась, и она вспорхнула с ее ладошки к вершине липы.
- Сашенька, спасибо тебе за белку еще раз. Мне пора!- сказала она подбегающей к ней девочке.
-До свидания!- весело и озорно по-девичьи выпалила ей в след девочка,- Вы приходите еще, хорошо!
На эти слова Вера только улыбнулась девочке, но ей стало приятно, что у нее в Кисловодске появилась столь юная подруга.
******
Нарзанная галерея в Кисловодске – это красивейшее здание из желтого известняка. Вот уже 150 лет это здание принимает всех жаждущих в свои стены. «Водяное общество» составляет самый разный возраст отдыхающих, как и в Лермонтовские времена их называют курсистами. У каждого отдыхающего свой курс лечения. Вот и у Верочки он почти месяц, так она себе определила, что это вполне позволительный для нее срок, чтобы отойти от дел и снова вернуться к ним уже свежей и поменявшийся.
Ежедневно три раза в день Верочка приходила в галерею для приема нарзана. Теплый сульфатный нарзан, проникая внутрь организма, делал свое благородное дело – давал здоровье ей. И она это чувствовала. А, как известно: - «В здоровом теле здоровый дух!»
И вот в очередной раз она пришла сюда. Набрав себе в стакан, нарзан сульфатный теплый, она села на одну из скамеек. Эти красивые мраморные скамейки стояли вдоль мраморных простенков между большими витражными окнами-дверями. Здесь все было из мрамора, даже скульптура молодой горянки с кувшином, которая пришла к источнику набрать воды. Медленно поглощая из трубочки содержимое своего стакана, Вера осмотрелась по сторонам. Ее взор упал случайно на пожилую женщину, которая спрятавшись от медсестер за колонну бювета, наливала в свою литровую пластиковую бутылку минеральную воду. Медсестра, страж порядка, пока не замечала ее, а может быть, делала вид, что не замечала. Но, тем не менее, женщина наливала в бутылку 4-ой стакан минералки. Справившись с поставленной задачей и наполнив бутылку под крышечку, женщина налила себе в стаканчик воды и подсела к Вере на скамейку.
- А все же зачем вам столько воды?- обратилась она к старушке.
- Да, видишь, деточка. У меня сейчас в гостях дочь, зять и правнучка. Они еще спят, сюда с утра они не успевают, поэтому, когда они проснутся, я им эту водичку предложу перед завтраком. Им приятно, а мне вдвойне. Затем она, взглянув на грустное лицо Веры, спросила:
- А ты сама, деточка, не местная? На местную ты, вроде, совсем не похожа»
- Да вы правы, я отдыхаю в вашем городе. Правда, дикарем. Я здесь рядом живу, снимаю однокомнатную квартиру.
- А сколько ты платишь?- проснулся коммерческий интерес у бабушки. Услышав цену, она досадно добавила:
- А бы тебе дешевле сдала и живу я совсем близко от галереи.
- Ну что поделаешь? Я уже сняла жилье, и мне там очень нравится, - попыталась оправдаться наша героиня перед старушкой и чтобы не затягивать ненужный для нее разговор она произнесла, - Вы извините, мне пора!
- До свидания, моя хорошая. Я, пожалуй, тоже пойду! – и она, кряхтя, поднялась со скамейки и своей шаркающей походкой пошла в другую сторону.
Вера посмотрела ей вслед и подумала: - «Какая приятная женщина! Это обращение ко мне, как «ты - моя хорошая» и «деточка» мне было приятно услышать. Мне сейчас так хочется слышать именно такие теплые приятные слова в свой адрес. Правда, пока эти слова исходят только от чужих мне людей.
*******
Отдых затягивал и расслаблял Веру. Но хмурые мысли в ее голове все равно неожиданно возникали и проводили с ней свою подрывную работу. И тогда ей вновь становилось грустно, и она вновь уходила в себя. Думы о былом ее одолевали. И в это время и солнце в Кисловодске сразу становился недостаточно ярким, и парк становился серым и будничным. И тогда ей хотелось убежать от себя, куда глаза глядят. Однажды, она так и сделала, она забралась в дальний уголок парка. Она бы так долго гуляла, если бы не одно обстоятельство, начался дождь. Весенний дождик был сначала легким "повесой", на который можно было не обращать никакого внимания, пока он не «разгулялся» по - настоящему. Верочка только тогда встрепенулась от своих тяжелых мыслей, когда крупные капли дождя начали больно барабанить по ее спине, голове и плечам. Дождь был прохладным, и именно поэтому, он смог ее привести в чувства. Она вскоре промокла насквозь и была, как мокрая курица, и прятаться от дождя было уже бесполезно. Но во время дождя все - же продолжало светить солнце. Солнце, отражаясь в каждой капле дождя, подарило людям радугу. Эта радуга ярким семицветным арочным мостом связало санатории «Факел» и «Жемчужину Кавказа».
Вера стояла, высоко задрав голову, мокрая, но счастливая. Она любовалась небесной «дорогой», и ждала, как в детстве, что вот сейчас сам Бог проедет на своей колеснице по ней. Так и случалось, загремел гром, засверкали молнии. Началась гроза. И тут Верочка поняла, что это ее гроза и это ее радуга. Дождь смывал в ней все ее плохие мысли и давал ей надежду на лучшее будущее. Она подумала, что этот дождь даже к счастью: - « А почему бы и нет? Ведь существует такое поверье: - «Кисловодск – это город солнца и если ты попал в Кисловодске в дождь, то ты счастливый человек и тебе надо загадывать желание. Так как здесь 340 дней светит солнце и только 25 дней из них стоит пасмурная погода. Если эти 25 пасмурных дней раскидать на двенадцать месяцев, то получится, что приходится всего по два пасмурных дня в месяц» Да, ей действительно повезло, если бы она отдыхала только 18 дней, как принято в санатории, то, возможно, ей не пришлось совсем увидеть дождя. А тут дождь. Конечно, ей повезло!
Гроза утихала, и дождь перешел с галопа на спокойный шаг. И вот уже опять крупные капли дождя стали барабанить свой марш. Под марш вышло из-за туч солнце. И опять дитя солнца, радуга, украсила небосклон. На этот раз она была двойной. И она была еще ярче, чем предыдущая, как будто, она хорошо «отмылась» во время грозы.
- Двойная радуга,- прошептала Вера. Эта радуга давала ей надежду на исполнение двух заветных желаний. Она даже знала, каких именно желаний. Она их произнесла:
- Первое – забыть его.
- Второе – хочу любви, но на этот раз, хочу, чтобы меня любили также сильно, как когда-то я любила его!
Она действительно этого хотела для себя. «Так тому и быть! - постановила Верочка, - Все я теперь отлюбила сполна, теперь я согласна, чтобы меня также любили, как я когда-то, - и она еще раз, как клятву, произнесла:
- Хочу, чтобы меня любили сильно - сильно!»
Вера так сильно поверила в исполнение своих желаний, что исполнение одного желания без другого желания ей уже не мыслилось. Ведь, только сильным чувством можно вытеснить из груди сердечную боль и переживания. Она неожиданно поняла, что теперь все точно будет по-другому. Она будто проснувшись, осмотрелась вокруг и поразилась, как вокруг нее было красиво.
******
Природа была свежа и умыта. После грозы начался настоящий «бал» в лесном королевстве. Она шла и любовалась каждому дереву. Так она оказалось незаметно на Царской полянке, она увидела перед собой величественные царские ели. Они были гигантские, как по высоте, так и по ширине. Их стволы были такие могучие, что их могли бы обхватить только три человека, вместе взявшись за руки. Их плакучие ветки, как будто на них было развешано белье, низко свисали до самой земли. Это впечатляло. Оказавшись внутри хоровода этих елей, она поняла, что это настоящий лесной дом с крышей и стенами. И внутри этого дома было сухо, так как ветки плотно смыкались между собой, образуя плотный шатер. Земля под елями была абсолютно сухой. Сюда не попадали ни капли дождя, ни луч солнца.
-Да, здесь бы я точно не промокла, - подумала Вера. А именно сейчас она была совсем мокрая.
- Что, же я гуляю? - спросила тревожно она себя,
- Мне надо быстренько бежать домой, иначе я простыну и умру, - и уже с улыбкой она себя поддержала,
- И тогда уже точно никому не будет суждено меня полюбить. А этого произойти не должно. Это не справедливо, ведь я в самом расцвете сил. Мне всего сорок лет.
После таких оптимистических мыслей ей захотелось остаться здоровой, и обязательно «сухой» и невредимой для будущего избранника, поэтому она поспешила вернуться домой. А сюда, на царскую поляну, она решила еще вернуться. Здесь было так красиво и спокойно, как в настоящем «доме». Побывав в этом месте, в ее вымытой душе воцарились мир и гармония.
******
Но это было пока только временное затишье. Вера понимала, что депрессия вернется обязательно к ней и будет грызть ее изнутри. Ей стало себя жаль: она такая молодая и уже такая одинокая. Вера понимала, что она может усугубить своими переживаниями свое здоровье. Болезнь каждая имеет срок протекания и это зависит от срока лечения, а еще зависит от срока запущенности болезни. А у нее был явно запущенный случай. Ведь прошло уже почти год, а ей также тяжело, как будто это случилось вчера. Вера не хотела вспоминать все, что было в прошлом, но именно это прошлое ее тяготило и мучило. И ей хотелось давно выпустить этого ненавистного «зверя» из своей груди на волю навсегда, для этого надо было обязательно поделиться с кем-нибудь, кто не мог бы ее осудить, и не смог бы пожалеть ее бедную заблудшую душу. Она остерегалась жалости, ее это унижало. Но, тем не менее, вид у нее был жалкий, как у побитой собаки. Глаза были грустные - грустные. И любому хотелось ее пожалеть. И как лава, которая рвется из горла вулкана, так и слова у Веры рвались из гнетущейся души вон.
Такой случай вскоре представился. Чувства, одетые в слова, нашли свой выход. Вера смогла поведать свою историю совершенно случайной женщине. Эта женщина была ей послана Богом. Однажды, во время очередной прогулки они встретились. Она присела на ту же лавочку, где сидела Верочка, Ей было приблизительно столько же лет сколько и Вере. Она вступила в разговор.
Ее звали Олей. Вера оценила новую знакомую очень даже положительно. Ей в ней сразу понравилось, что она такая боевая и веселая. Рыжая короткая стрижка придавала ей дополнительный огонек ее образу, а также веселые веснушки на ее щеках и вздернутом носике добавляли ей солнечный образ. Ее большие зеленые глаза были очень выразительны в обрамлении каштановых волос. Эти глаза Вера сразу запомнила, потому что она увидела, как они меняли свой цвет в зависимости от эмоций, которые их хозяйка переживала во время рассказа. Если они горели огнем любви, тогда они были изумрудного цвета, если рассказчица грустила, то и глаза рассказчицы тускнели и становились выцветшими, полинялыми зелеными «шторками». А когда рассказчица была в гневе, вспоминая измену мужа, то глаза становились почти черными от расширенных зрачков. Вера вместе с Ольгой переживала ее жизненные перипетии очень искренне, ведь те же страдания и ей в жизни пришлось пережить совсем недавно. Горе, пережитое этими женщинами, сразу их объединило, они стали сразу близки друг другу. Между ними возникло этот случайное искрение, которое вызывает на откровение собеседников. Слово за слово и потекла непрерывная беседа о жизни, о нелегкой доли женщины в этой жизни. Эти две женщины нашли друг друга, чтобы обменяться своими тайнами, отдать их навечно друг другу и освободить свои души для будущей радости. Сначала Оля выложила Вере все начистоту.
Вера внимательно ее слушала, кивала головой и думала: - «Это она про меня рассказывает. Это же у меня муж ушел к другой женщине. Надо же даже от такой красавицы уходят к другой, да погляди? Господи, где справедливость на белом свете? Да, что им надо этим мужикам надо…» Здесь Вера мысленно выругалась в сердцах. Ей рассказывать свою историю было уже легче, так как она пережила историю Ольги, как свою. Ничего нового в истории Веры для Оли почти не было. Тот же любовный треугольник. Все банально и просто: разлюбил и ушел к другой. Тем не менее, пока Вера рассказывала про себя, ей самой становилось все легче и легче, как будто она освобождалась от тяжести, которую она носила долго в себе. И это было правдой. Вера так дошла почти до финала в своем рассказе:
- Ну, я пошел, Вера, - сказал мой суженный. Представляешь, - поведала Вера своей собеседнице, - это было сказано так буднично, как будто он уезжал в командировку или просто в отпуск. Он собрал свой небольшой чемоданчик и пошел к той, которую я сама недавно утешала от измены ее мужа. Разлучницей оказалась моя близкая подруга, которой я верила, как себе. И эту гадюку я пригрела у себя на груди. Ух, ненавижу! И представляете, мой муж ее тоже пожалел. Вот результат, я одна, а они сейчас вместе. И в результате меня предали двое: мой муж и моя подруга.
Ей опять стало дурно от нахлынувших воспоминаний. Кипяток чувств разлился в ее груди, и она зарыдала. Оля обняла ее, и Вера спрятала свое лицо на ее груди, как в детстве в подол матери. И тут, уже обе женщины заплакали навзрыд вместе. В этот момент каждая жалела, возможно, себя, жалея свои молодые выброшенные годы. Их судьбы были очень похожи, обе одиноки, молоды, и чертовски красивы. А что мужики их бросили, да им дороже будет! Еще неизвестно кому повезло?
- Господи, какие мы все-таки дуры! - сказала Вера.
- Да, конечно, дуры! – ответила ей, размазывая тушь с ресниц, Оля, - Да, кстати, мне уже пора на процедуры. Вера, ты приходи ко мне в санаторий. Здесь недалеко я прохожу курс лечения. Запомни: санаторий «Красные камни», корпус пять, комната тоже пять. Запомнила?
- Хорошо, я обязательно приду, моя подружка. Ты, теперь мне почти сестра, Оленька!
- Ну, пока, сестренка. Не вешай носа, Вера!
И Оля поспешила в свой санаторий, красные шатры которого виднелись через листву деревьев.
*******
Вера еще немного посидела на солнышке. И скомандовала себе:
- Ну, что, Вера, вниз!
Да ей предстояло спуститься вниз, так как лавочка, где они с Олей секретничали, была на самой высокой точке Красной горки. Там же на высоком камне гордо сидел каменный орел, широко расправив крылья, как будто готовился взлетать к высоким небесам. Вот так он и застыл перед полетом, навсегда. А туристы шли к нему, чтобы чуть-чуть приблизить себя к горам, так как орел, несомненно, символ свободного духа и высоких гор. И многие туристы поднимались на Красную горку к орлу, преодолевая многочисленные препятствия, только чтобы запечатлеться с этим гордым символом Кавказа, орлом, а также добыть вещественное доказательство, что она были на Кавказских Минеральных Водах.
Вера сюда поднялась, чтобы облегчить себе душу. И это у нее получилось, а теперь ей легко будет спускаться вниз. Она встала и направилась к мощенной булыжной дорожке, ведущей в кипарисовую аллею. Стройные кипарисы выстроились коридором, делающий небольшой изгиб к подножию горки. Дорожка после вчерашнего дождя была очень мокрая, так как этот тенистый уголок плохо обдувался ветерком. Вера аккуратно стала спускаться. Но не тут, то было! Ее подвели ее туфли, подошва которых от частых прогулок стала почти лысой. И ее ноги неожиданно проехали вперед, не получив никакой команды на это. Она с треском приземлилась на пятую точку. Ей было так больно, что ей казалось, что в момент приземления у нее из глаз посыпались искры. Вера ощущала себя «авоськой» с картошкой, которую с размахом бросили на землю и все картофелины из нее рассыпались. Она приземлилась на холодные, ужасно твердые камни, поэтому, корчась от боли, она стала отползать в сторону от тропинки на мягкую землю.
- Вам плохо? – услышала она неожиданно мужской голос.
- Да, мне очень плохо! – вымолвила Верочка, плохо понимая, что с ней. Она только поняла, что на смену душевной боли к ней пришла физическая боль. А впрочем, ее разбитое моральное состояние соответствует сейчас ее разбитому физическому состоянию. Полное равенство!
- Как же она пойдет? Все ли цело в ее организме? – панически думала Верочка.
Но обладатель мужского голоса не уходил и предложил ей даже помощь:
- Давайте, я вам помогу! – и протянул ей свою крепкую руку.
- Да мне очень плохо, - повторила Вера, - вы не могли бы меня довести вот до той скамейки, - и она показала рукой на скамейку, которая находилась у подножья Красной горки на плоской площадке.
Она еле встала, ну тут же ее ноги чуть опять не разъехались.
- Ой, - вскрикнула Вера. Тогда незнакомый мужчина взял ее на руки и снес ее вниз к заветной скамейке. Он аккуратно посадил Веру на скамейку, она его поблагодарила, после чего он спросил:
- Вы, сможете дальше идти?
- Да, конечно, вы не беспокойтесь. Я только немного отсижусь и пойду.
Ей было так неудобно перед этим посторонним мужчиной, и "обнажаться" в такой непотребный вид. Она даже подумала насмешливо про себя:
- Битая женщина. Какой вид! – а затем, даже испугавшись за себя, - А впрочем, мне все равно. Надо подумать: как же я в таком состоянии доберусь до своего дома?
Ей было странно, что этот мужчина с таким естественным порывом бросился помогать незнакомой женщине. Этому не надо было удивляться: это же естественно для каждого мужчины помочь слабому. А, именно, она сейчас была слабой. Но она удивлялась, так как мужчин она привыкла считать «слабым» полом, потому что до недавнего времени сама опекала «своего» горячо любимого мужчину. Тут она неожиданно встрепенулась от его слов:
- Хорошо, я пойду с вашего разрешения – сказал мужчина.
И тогда Вера, наконец, взглянула в глаза своему спасителю. Это был сдержанный, и даже немного строгий взгляд его голубых глаз, обрамленными мохнатыми ресницами. Да еще такими длинными ресницами совсем, как у девушки.
- Разрешите идти? – по военному отрапортовал он Вере, невольно приложив правую руку к голове, на которой не было уголовного убора.
«Наверное, он военный» – успела подумать Вера о мужчине.
- Конечно, идите. Большое спасибо вам за помощь.
И он пошел от нее такой высокой и ладный, с военной выправкой, но в гражданском белом костюме. Скорее в бывшем белом костюме, так как он был уже перепачкан грязью красных камней.
- Боже, он ведь, это не знает. А он, наверное, куда - то шел, а эта грязь ему все испортит, – переживала уже не о себе, а о нем Вера. Но она тут- же опомнилась:
- А зачем я так беспокоюсь о нем? Ведь, плохо тебе сейчас. Ты так сильно упала и неизвестно: Все ли с тобой в порядке кто знает? А все туда же. Думаешь, почему то, как сейчас будет выглядеть этот «фраер» в белом костюме.
А мужчина, тем временем, по взглядам окружающих понял, что с ним: - что-то не в порядке? Да, так и есть. Его белый костюм был местами помечен красными пятнами красной глины, которой так много на красных камнях. Что же делать? Ведь он же шел на важную встречу. По-видимому, эта встреча для него уже сорвана.
- Придется вернуться, - решил он. Он разворачивается на 360 градусов. И, вдруг, он понимает, что ему захотелось вновь взглянуть на свою подопечную:
- Как она?
А ее след простыл. Скамейка пуста.
- Да, вот она ковыляет по дороге, видя ее, почему-то сразу обрадовался мужчина, - Ну, раз у меня сорвалось мероприятие сегодня, я все же помогу этой бедняжке, – решил он. И он направился решительно к ней, но перед этим он позвонил по сотовому и рапортовал куму-то, что встреча не может состояться из-за неожиданных обстоятельств. И он это встречу готов перенести на другой день. После этого он побежал догонять свое «неожиданное обстоятельство».
- Хотите вы это или не хотите. Но я вам приказываю: обопритесь на меня! И я вас доведу до вашего дома.
Вера попыталась что-то сказать невнятное, но ее попытка была сразу пресечена. И она поняла, что, действительно, без помощи этого молодого человека ей не справиться. И она уже не сопротивлялась и согласилась. И они стали потихоньку спускаться в нижнюю часть парка. Спускаться было не так просто, и они часто присаживались на скамеечки.
- Наверное, это единственный раз, когда я жалею, что здесь далеко автострада и нет машин, - извиняясь, сказала Вера своему спасителю, и я не могу поймать такси. Вы извините меня, пожалуйста, за мою неловкость и большое вам спасибо.
- Да что вы, не стоит благодарностей.
- Ведь, я вас перепачкала, извините меня,- продолжала Верочка извиняться.
- Да, ничего, теперь мы хоть одного поля ягода. И всем все понятно: эти двое вместе свалились! А скажите, неужели я мог пройти мимо и не помочь вам, - тут он запнулся, он не знал, как ее назвать. А, может быть, для начала познакомимся, - и тут он опять хотел отдать честь, представляя к непокрытой голове руку, но тут- же осекся и представился так, - Григорий.
- Вера, - тихо сказала она и добавила, - я, кажется, нарушила ваши планы?
- Да, ерунда! Видите, Вера, у меня сегодня должно было состояться собеседование. Мне предлагают работу начальника охраны одного престижного санатория. Видите, я бывший военный, полковник в отставке. И я хотел бы попробовать себя сейчас в мирной профессии. Но кроме, как воевать, я нечему не обучен. Поэтому я согласен работать в охране, а служил я до недавнего времени в Кавказском военном округе. Но, вы, Верочка, не переживайте за меня: я свою деловую встречу перенес на завтра.
- Спасибо вам,- уже десятый раз повторила Вера, - она больше ничего не могла добавить к сказанному Григорием, и ей не хотелось особенно вступать в разговор, на это у нее уже не было сил. У нее продолжала болеть сильно левая нога и немного спина. Они больше не разговаривали, и молча, шли, так они быстро дошли до съемной квартиры. На пороге квартиры они простились:
- Всего хорошего! - опять не удержался и приложил к пустой голове руку Григорий, отдавая честь даме. От своей неловкости Григорий смутился и быстро исчез так же внезапно, как впрочем, и появился внезапно в ее жизни.
******
Прошло некоторое время, Вера уже оправилась от полученной травмы. Она вновь вышла на «тропу» жизни в буквальном и переносном смысле. После падения на Красной горке она поняла, что физическая боль, которую она там испытала, а также ее моральная боль, которую она продолжала носить в своем сердце, достигли такой амплитуды, что больше уже было некуда!
- Все, это предел! Больше я не хочу страдать! Та Вера Исаева (это была фамилия мужа) испарилась там, на Красной горке, она упала и канула в неизвестность, а поднялась с колен уже другая Вера – Вера Лиговская (это была ее девичья фамилия). Я начинаю жизнь с «белого листа», а почему бы и нет? - так решительно сказала себе Вера.
- Ну, что, Лиговская, – сказала она себе. И она тут вспомнила, как ее в школе называли княжной Верой, ведь ее фамилия была княжеская, как у Лермонтовской героини из повести «Герой нашего времени»
- Мне еще моего Печорина осталось встретить, - вдруг, неожиданно подумала Вера, - нет, так не бывает, это же не сказка, в конце концов, а жизнь!
Первое, что решила Вера на пути к новой жизни - это кардинально изменить свой образ. Из жгучей длинноволосой брюнетки она решила превратиться в солнечную блондинку с короткой стрижкой.
В зеркало на Веру смотрела другая женщина, и ничего общего у нее не было с той, которая упала на Красной горке.
- Ну, вот и познакомимся, Вера Лиговская! – вслух сказала себе Вера.
- Вы, что-то сказали?- спросила ее белокурая девушка – парикмахер с редким именем Иоланта.
- Я сказала, что у вас золотые руки. Большое спасибо Вам за мою блондинку!
- Я рада за Вас. Всего Вам доброго! Здоровья Вам крепкого!
Жители Кисловодска всегда произносят здравицу с пожеланием здоровья всем без исключения отдыхающим. Как будто, все кисловодчане желали своим гостям искренне поправить здоровье. Такую же фразу:
– «Будьте здоровы!» - Вера услышала тогда и от своего спасителя.
- Кстати, было неплохо еще раз его увидеть, - подумала Вера, - ну как же он меня узнает, ведь я так изменилась?- задала она себе такой вопрос. И тут же:
- Ничего узнает, если захочет, - подумала Вера, - ведь, он знает мой адрес, он же меня проводил до дверей моей съемной квартиры
Ждать Вере долго не пришлось. В этот же день они встретились в галереи.
-Желаю здоровья!- по - военному громко отрапортовал он. Это звучало из его уст, как:
- Здравствуйте, я рад видеть Вас здоровой!
-Здравствуйте, - несколько смутившись, ответила Вера,- Вы меня узнали?- тихо добавила она.
- Конечно, узнал, я Вас хорошо запомнил, - и тут же продолжил,- зачем, Вы перекрасились? А, впрочем, Вам так лучше, - добавил новый знакомый.
Вера не стала отвечать на последний вопрос, тем более это ее личное дело: - «Какой ей быть, блондинкой или брюнеткой?»
Ее новый знакомый, не затягивая паузы, представился Вере:
-Разрешите, представиться, Печорин Григорий Александрович!
-Как, Вы то - же Печорин?
- Почему то же?
- Потому, что я такая же - Вера Лиговская, как Вы – Григорий Печорин. Как у Лермонтова Михаила Юрьевича? Так не бывает. Скажите, что Вы шутите? Это же «дешевый» прием: так знакомятся с девушками здесь, в Кисловодске? Это Вам не пьеса, и мы в ней не актеры, - чуть не плача, срывалась в голосе Вера.
-Тише, тише, не сердитесь, мы еще не успели с вами подружиться, а уже ссоримся. А если я не шучу? Я, действительно, на самом деле – Григорий Печорин. Вам показать паспорт?
И он показывает паспорт. Вера читает:
- Печорин Григорий Александрович! Фантастика! - только и смогла промолвить Вера.
- Вера, мне очень не нравится мой литературный тезка, и я всю жизнь пытаюсь всем доказать, что я не такой, как он.
- Извините меня, я в последнее время стала такой недоверчивой к людям, - сказала, успокоившись, Вера.
Григорий взял ее за руку и подвел к скамейке, которая надежно спряталась в тени роскошного каштана, они присели. И он задал ей сокровенный вопрос:
- Вас часто обманывали?
- Более, меня предали два близких мне человека: это мой муж и моя лучшая подруга,- у нее вновь навернулись слезы.
Григорий подвинулся к ней поближе, чтобы успокоить Верочку.
- Как Вы такое предательство пережили?
- А что как? Как видите еще жива. Я, поэтому и уехала от этого кошмара в Кисловодск, чтобы «зализать» раны.
-Правильно сделали, что уехали, - сказал уверенно, даже с победоносной интонацией, Печорин и продолжил:
- Не буду кривить душой, я человек военный: Увидел - победил! Вы мне нравитесь.
Не давая ему опомниться, Вера выпалила ему в ответ:
- И часто Вы так побеждаете, Печори…?- и вдруг, она осеклась и не договорила фамилию, которую так бойко начинала, так как встретилась с взглядом чистых и очень честных глаз своего спасителя. Они у него были, голубея голубого, как, впрочем, как высокое небо в Кисловодске.
-Второй раз в жизни, и, наверное, последний. Вера, Вы сами этого хотите, чтобы я победил Вас…
- Неправда, вы все придумали и забудьте, что я вам здесь наговорила. Никто меня не бросал, это я сама бросила его и вот я тут…- опять Вера сошла на слезы.
-Так, отбой! Я Вам приказываю, не продолжать, - скомандовал Печорин.
Вера успокоилась и вдруг, Печорин услышал от нее:
- А победите меня, Григорий, я согласна, – она сказала и очень игриво посмотрела на Печорина, - Давайте напишем с вами новую современную пьесу «Герой нашего времени», но только со счастливым концом. А?- смело задала вопрос Вера. Наступила некоторая пауза, Вера сама не ожидала от себя такой смелости, но все - же это было сказано ею. Печорин молчал, он явно задумался.
Не услышав ответа, она "выстрелила" в его сторону:
- А теперь, прощайте!
Вера убегала, не оглядываясь назад. Она бежала вглубь парка, куда глаза глядят. Ей было жарко от слов, которые она так неожиданно выпалила в лицо Печорину.
- Разве, можно было так играть с чувствами взрослого человека, - выговаривала она себе, - а в оправдание, она отвечала себе,- Разве у него могут быть серьезные намерения ко мне? Он же "Печорин"? Зачем я предложила ему меня победить? Это же так ужасно! Какая все-таки я дура!- укоряла она себя
Постепенно бег ее перешел на шаг, и она успокоилась. Вера подумала про себя: - «Ну, вот, ретивая моя, возвращайся домой и бегать тебе еще рановато после травмы». И Вера вспомнила тот злополучный день, благодаря которому она опять готова была «упасть», но уже в другие личные «обстоятельства», которых Вера так испугалась и стыдливо от них капитулировала.
Она опять в парке, и парк опять принимает ее в свои «объятия». Сейчас она часок другой погуляет и успокоится, так решила Вера. Она забрела в чайный домик на Сосновой горке, здесь она с аппетитом откушала шашлычка. Ей так понравился шашлык, что она захотела заказать еще порцию, но тут, же удержалась от этого, только потому, что ей сейчас было уже не все равно, как она будет выглядеть в будущем.
- Ну, что, Вера, выздоравливаешь. Аппетит хороший! Давай, домой! – скомандовала она себе.
- Я как военная стала: вот, теперь команды себе отдаю! Есть, у кого учиться! – улыбнулась Вера, вспоминая военную выправку Печорина.
*******
Вернувшись в свою квартиру, Вера увидела на крыльце букет тюльпанов и записку от Печорина:
- Вера, я приглашаю Вас вместе со мной покорить вершины Домбая. Жду Вас завтра в 6-00, около Колоннады, и ниже приписка - это не приказ, это просьба!
- Очень хочу на Домбай!- сказала она себе, - в 6-00, так, значит, в 6-00. Значит, надо раньше лечь, чтобы не проспать.
Утро. Зазвенел будильник. 5-30 утра. Вера с трудом просыпается, но тут же, как ошпаренная, она спрыгивает с постели. Она вспомнила от чего такая ранняя побудка: - Сегодня, Домбай! Она любила Домбай и туда она намеревалась съездить даже одна, а здесь спутник.
- Неплохо!- радовалась предстоящей встречи Вера.
Конечно, она радовалась предстоящей поездке на Домбай и, может быть, радовалась чуть-чуть, что опять увидит его - Григория. Ей понравилось, что он благородно "пропустил" мимо ее последнюю "вспышку". Ну, какая же у него железная выдержка.
********
- Привет!- так просто сказал он.
- Привет! - так просто ответила она.
- Вы не представляете, как я люблю Домбай! Большое спасибо, что пригласили, благодарила Вера.
- Я это чувствовал, поэтому мы с вами едем на Домбай.
Подали микроавтобус на 20 человек. Экскурсовода звали Саша, это был молодой, долговязый парень. Как только выехали из города, он приступил "убаюкивать" туристов своим монотонным, без малейшего выражения голосом. Вызубренный текст про местные достопримечательности хорошо ложился на дорожную музыку мотора машины, в салоне почти все спали. Все располагало к сладкой серии сна: виражи, кружение по перевалу, и "бу-бу" Саши. Наконец, добрались до вершины перевала Кумы-Баши. Санитарная остановка. Саша скомандовал: - "Подъем!" Все высыпали на свободу.
Наши герои тоже вышли из авто. Было очень пасмурно. Большое облако садилось на вершину горы. Видимость ухудшалась. Холодный пронизывающий ветер хозяйничал на перевале. Было холодно.
Вера поняла, что она дрожит. Печорин обнял Веру сзади, и ей стало так тепло в его надежных руках. И ей было уже все равно, почему они никуда не едут сейчас. Ей было все равно, что погода портится на глазах, она так бы и стояла, и стояла, "одетая" в объятия своего спасителя.
Туман сгущался. Саша и другие экскурсоводы забеспокоились, что потеряют туристов, стали собирать вокруг себя свои экипажи. Поступила команда:
- По "коням"! Все туристы разбежались по своим железным "коням". 20 "наездников" опять вместе.
- От куда вы взялись на мою голову? - выпалили Вера, когда "разорвала" объятия Печорина.
- С того момента, когда я увидел вас, я понял, что вам нужна моя помощь. Я всегда защищаю слабых и беззащитных. Это у меня в крови.
- Так вы бы помогли любой...
- Да!
-Спасибо за откровенность.
- Но не с каждой бы поехал на Домбай!
- А почему?
- А потому, что здесь, в горах, люди "парят" свободно и легко. И здесь моя женщина станет по-настоящему свободной и естественной, какой должна быть со мной!
Вере начинал нравиться витиеватый рисунок начинающихся отношений, и она решила про себя: будь, что будет!
*******
Автобус ехал в сплошном "молоке", никому уже не до сна, все молчат, и напряженно смотрят в окна.
Экскурсовод Саша бодрит своих туристов, рассказывает всякие байки, дает надежду на благополучный исход и тут же отнимает эту надежду:
- В горах все возможно? Кто знает, что нас ждет? С горами надо только на "ВЫ"!
Туман постепенно рассеялся. Туристы расслабились.
Печорин почувствовал, что голова Веры упала на его плечо, он осторожно обнял ее, чтобы ей удобней было спать.
Их микроавтобус дальше везет туристов через бесконечный ряд Теберды: Новая, Верхняя, Нижняя, и въезжает в заповедник. На пути река Муруджу, ледниковая вода которой богата серебром. Последняя остановка перед Домбаем. Туристы, как малые дети, побежали врассыпную к реке, кроме Печорина и Веры. Григорий продолжал хранить сон Веры.
Вере снится сон, что они на Домбае, что они на самом верху. А там светит ярко солнце, а туман остался у подножья Домбая.
Как только они приехали на Домбай, экскурсовод Саша громко объявил:
- Господа-туристы! Мы достигли цели: мы на Домбае. Прошу не расходится, и выслушать важную информацию. Сбор ровно в 16-00, никого не ждем. Но лучше от коллектива совсем не отрываться: туман в горах.
Вера тут же встрепенулась ото сна. Она проснулась отдохнувшей и веселой. Ей что-то снилось хорошее, но она ничего не запомнила. Она отдохнула и была готова покорять любые вершины, одну за другой. В том числе она готова была покорить своего Печорина!
*******
Итак, они на солнечной долине Домбай. Правда, сегодня ее солнечной не назовешь. Пасмурно, даже моросит дождь.
Вся группа во главе с Сашей пошли брать первую вершину – 2250 метров, они пошли на подъемник. Вся набились в один вагончик, Печорин и Вера стояли так близко, что ощущали тепло друг друга. Они стояли, может быть, ближе, чем позволяло свободное пространство вагончика.
-Господа! Фотография на память. Общий снимок над пропастью. Господа, становимся все к краю пропасти,- экскурсовод Саша не выпускал инициативу из своих рук, - Этот снимок ни к чему не обязывает, но, я уверяю, вы захотите его иметь.
«Я точно захочу иметь это фото, хотя бы на память запечатлеть своего полковника, »- подумала так Вера.
Снимок сделан, туристы еще не успели опомниться, их строем Саша ведет в одну из кофейни для трапезы. Туристы еще не опомнились от одного мероприятия, как их ведут на другое. Никто из группы не смог возразить Саше, так как надвигался опять туман, и не было смысла куда – то двигаться самостоятельно.
-Давай, убежим от этих «детсадовцев», - назвав так туристов из Кисловодска Печорин.
-Давай, - поддержала его Вера.
И вот, они на подъемнике. Они парили над землей, они приближались к вершинам, задевая кроссовками облака, присевшие отдохнуть на горные кручи.
- Смотри, где солнце отсиживалось!- крикнула от радости Вера.
И, правда, сумасшедшее солнце осветило их. Печорин и Вера очень довольны, что поднялись на следующий подъем - 3200 метров, тем самым они ушли от тумана. И в их отношениях, кажется, тоже все прояснялось, «туман» улетучивался, и на его место пришло «солнце». Снег и солнце, как лед и пламень, два обжигающих состояния отрезвляли и уносили наносное, ненастоящее.
-Боже как хорошо! – сказала Вера.
Они стояли на ровной площадке, покрытой чистейшим снегом, а кругом были горы, много гор. И это было здорово! Кавказский хребет был как на ладони, и знаменитые горные вершины вокруг.
- Боже как хорошо, Вера!- закричал Печорин, и от избытка чувств он схватил ее за талию и закружил, а потом они вместе упали в один сугроб. Они хохотали от удовольствия, и им было легко и свободно сейчас.
- А сейчас мы будем, есть мороженное, - сказала Вера,- вот, пожалуйста, и она протянула ему снежный шарик.
-Спасибо большое, а это вам, угощайтесь,- подыграл ей Григорий.
-Ничего вкуснее я не ела. Это самое вкусное мороженное на земле, - ответила Вера.
- Да, ты права, милая! Из твоих рук особенно! – ответил Григорий.
Они стояли на коленях друг перед другом и смотрели в глаза друг другу, и не хотелось задавать никаких вопросов, чтобы не спугнуть эту гармонию, которая зарождалась между ними.
«Ты - мой генерал!»- ласково подумала о Печорине Вера, - Постой, какой генерал я, что его повысила в звании, он же у меня был только что полковник? А, пусть лишние звездочки ему не помешают. Мы же с ним поднялись еще на одну высоту, т.е. стали ближе к звездам, а, значит, он мой генерал!» - целый рой мыслей успел пробежаться в ее голове.
«Уму непостижимо, ах эти женщины, придумают себе разное!» - улыбнулась она
-Ты, что улыбаешься? – спросил Печорин.
- А, так, мне очень хорошо с тобой.
- Правда?
-Да,- ответила Вера,- а, давай мы с тобой поднимемся еще выше, - предложила Вера.
- Смелое решение для такой хрупкой дамы, вы не находите? Ну, я принимаю ваш вызов, я согласен сопровождать вас еще на один подъем!
- Ура! – обрадовалась Вера
На высоту 3700 метров можно было подняться только на ратраке. Это гусеничный снегоукладочный трактор, который может все: утрамбовывать снег, прокладывать трассу для лыжников, и подниматься по отвесной стене в гору. Такой ратрак захватил с собой влюбленную пару наверх, это был последний подъем, и он на 500 метров был выше предыдущего.
Ратрак тяжело поднимался по почти отвесной стене, тем самым вызывал бурные эмоции у пассажиров, которые в нем стояли. Подъем на ратраке стал остросюжетным событием для всех, кто воспользовался его услугами. Движение ратрака всегда сопровождалось криком и визгом пассажиров, это был аттракцион "американские горки". Но здесь было пострашнее, чем в парке аттракционов, так как здесь были настоящие горы, а они ошибок не прощают.
Так и здесь. Ратрак лез на отвесную стенку, девчонки кричат, того и гляди, что кто-то выпадет за борт трака. Ратрак ползет верно, и надежно наверх, и вот он покорил вершину, и собирается через десять минут спускаться назад с теми же пассажирами.
Вершина - 3700 метров над уровнем моря покорена, догадливые туристы водрузили Российский флаг на покоренную вершину, а также флаг Ханты-Мансийского Автономного округа, доказывающий, что здесь побывали нефтяники из Сургута
На этой вершине просматривался двуглавый Эльбрус во всей своей красе. Это было непередаваемое ощущения, так как эти сахарные "головы близнецов" были так близко, как будто рукой можно было до них дотронуться.
-Тридцать километров по прямой линии до этого красавца, - пояснил водитель ратрака, а там Черное море и до него тоже по прямой 30 километров.
- Здорово!- восхитилась Вера.
-Тебе здесь нравиться?- спросил ее Печорин.
-Конечно, да.
-Так давай останемся здесь подольше.
-А как это?- удивилась Вера.
-Это моя забота.
-Хорошо!- не задумываясь, сказала Вера.
Затем Печорин подошел к водителю ратрака, о чем-то они там пошептались, и Печорин вернулся к Вере со словами:
- Я договорился, все нормально, следующей ходкой он приедет за нами.
И в это время ратрак вновь завелся, затарахтел, и в сопровождении громкого смеха и женских визгов двинулся вниз. Скоро все голоса затихли.
И настала тишина!
******
И на всем белом свете эти двое остались одни. Они оказались, словно, на "необитаемом острове"! Это было сравнимо, что они на небесах. Выше их были только звезды!
Он приблизился к ней, и она потянулась к нему с невероятной силой самки, готовая отдаться ему в ту же секунду без промедления. Это было нереальное притяжение мужчины и женщины в первозданном виде! И даже горы им завидовали, так как им не суждено сойтись вместе. Они голые кувыркались на снежных белых простынях, и им не нужно было другой постели.
- Милая, как долго я тебя ждал! – шептал Печорин своей Вере.
-Это я, так долго тебя ждала!
И они снова слились в одном затяжном поцелуе своих тел.
Приближался ратрак. Через минуту они были уже одеты. Им предстояло спуститься вниз от станции «Любовь» до станции «3200 метров над землей». Ратрак пришел вовремя, Печорин наградил водителя хорошими деньгами. Он был щедр по своей природе.
Печорин дождался своего выхода на сцену жизни: - «Любить, так любить!».
Это был его главный шанс отыграть партию за всех "Печориных", которые были на этой земле: реальных или виртуальных.
Наш Печорин понимал, что любил Лермонтов своего героя и страдал вместе с ним от его излишней жесткости к людям, но, тем не менее, автор не дал ему шанса любить открыто и честно свою Веру.
Здесь в горах, приближаясь так близко к небесам, можно считать, что небеса раскрываются для разговора с Всевышним! Если верить, что все Гении, которые выполнили в свое время свою миссию на этой земле уходили на небеса, то, возможно, сам Михаил Юрьевич Лермонтов, подглядывая с небес в это время за влюбленными, благословлял их на любовь.
Высоко подняв головы, Печорин и Вера смотрели на чистое голубое небо над головой.
- Я добьюсь,- мысленно сказал Печорин, - моя Вера будет со мной!
Вера и Печорин спустились с небес на грешную землю уже другими. Небеса благословили их на любовь!
*****
Они спустились вниз, в свой "детсад". В автобусе их пересчитали, и группа поехала назад в Кисловодск.
На обратном пути Вере хотелось, молча прижаться, к спрятанному под толстым спортивным костюмом родному телу Григория. Он тоже этого хотел, и не выпускал ее из своих объятий, как будто, боялся, что его "синяя птица" может выпорхнуть из его рук. Они оба молчали, и только тихо улыбались друг другу. Им было хорошо вместе.
В Кисловодске они расстались у порога ее квартиры.
-До свидания, мой Печорин.
-До завтра, моя любимая!
"Завтра так завтра!" - Вера не спорила с Печориным.
Когда он ушел, Вера села прямо на пол в прихожей и задала себе вопрос:
-Кто я? И что со мной?
-Остановись, безрассудная, - тихонько сверлила ее "совесть", - Ты была «голодна" без мужского внимания, этим все и объясняется. Какая любовь? О чем, ты?
Вера очнулась и прогнала "паршивку" словами:
- Я, может быть, заслужила эту любовь. И Печорин по праву мой, я его Вера!
Только она так подумала, как в дверь кто-то деликатно постучался. На пороге стоял он - Печорин с огромным букетом красных роз.
Завтра уже наступило. Прошло ровно полчаса, как они расстались. Было ровно 24-00 часа. Начинался новый день.
- Я обещал, что завтра мы встретимся. Вот я здесь...
Вера стояла завороженная, она ничего не могла сказать в ответ от радости, что видит его вновь.
Он обсыпал ее розами и остался с ней.
Наступило опять торжество и величие чувств, вырвавшихся на свободу!
Опять любовный вихрь унес их...
-Ты мой дикий, зубр!- восхищенно говорила ему Вера.
И они засмеялись, так как вспомнили легенду, которую рассказывал им экскурсовод Саша:
Это Гора Ульген - это место, где погиб последний зубр! Само слово "Домбай" означает зубр"
- Я согласен быть зубром. Зубр не погиб, ты вывела меня с долины Домбай. И сейчас перед тобой последний зубр! И он ой как голоден! Так, что корми дикого зубра! И он зарычал, как дикое животное.
И они вновь бросились друг к другу в объятия, чтобы насытится всласть своей любовью. Этот "бокал" любви был бездонным.
Она таяла в нем и вновь возрождалась для любви.
"Лед и пламень! Как там, на вершине Домбая, - подумала в сладкой дремоте Вера. Все уплывало в ее глазах, и она счастливая уснула в его объятьях.
******
Утром она проснулась от запаха кофе и настойчивого запаха Весны.
-Так это же ландыши! Доброе утро, милый! - радостно сказала Вера.
На пороге комнаты стоял Печорин, он принес ей кофе в постель.
Отпив глоток кофе, она похвалила:
- О, как вкусно, когда это кофе из твоих рук! Спасибо тебе большое. А, кстати, мне ничего не приснилось? Это все было....- спросила лукаво она его, показывая на смятую постель.
- И ты еще, спрашиваешь? Я же тебя не смогу теперь даже на минуту оставить, - отвечал, зардевшись, ее Печорин, - Вот сбегал, Верочка, в Нарзанную галерею и назад. Я только дошел до галереи, даже воды не попил, и мне вновь так сильно захотелось тебя увидеть. Я так по тебе соскучился! И я назад к тебе, только успел вот ландыши у бабушки купить. Она у галереи с утра с цветами стоит...
Он перестал внезапно говорить и посмотрел на нее своими голубыми глазами, они были, как то небо над Домбаем. А это небо она хорошо запомнила, когда они лежали на снежных "простынях" и смотрели на него ввысь.
-Я люблю тебя, Вера! Куда ты запропастилась? Как долго я тебя искал?
-Печорин, я тоже тебя люблю! Это я, наконец, тебя нашла.
После страстного поцелуя, все закрутилось с новой силой страстей.
****
Рядом с Верой безмятежно спал Печорин. Он был красив, как Бог, может быть, потому, что был, любим ею сейчас. Вера залюбовалась им: черные волосы немного волнистые и очень густые, красивый классический нос, и большие голубые глаза с густыми длинными ресницами, которые сейчас были прикрыты.
- Как теперь у нас все будет? У меня уже заканчивается мой отдых через неделю. И я уеду в свой город, а там начнется у меня другая жизнь, которая будет очень грустной, - думала о будущем Вера.
- Боже, как хорошо мне сейчас! Я просто купаюсь в счастье! А там, как Гриша захочет, я вся в его власти! Может быть, еще получиться у нас?
Она бы и дальше продолжала думать и думать о своем женском. Как вдруг, она встрепенулась...
-Доброе утро, любимая!
-Скорее, добрый день, Гришенька! Как тебе спалось, милый?
-Хорошо, любимая.
И он нежно поцеловал ее в губы.
Через некоторое время он стал очень серьезным и объявил ей свой "военный" план.
-Так, Вера, сейчас обедать, затем, гулять в парке, а там за прогулкой мы с тобой обсудим наши дела!
Вере осталось только подчиниться своему полковнику. И она это сделала с большим удовольствием. Она уже не принадлежала себе целых три дня: ее разум давно в ней спал, ее переполняли сейчас только одни эмоции. Она вновь была безнадежно влюблена.
гуляли и наслаждались, тем, что были вместе. Так они незаметно очутились на Царской поляне. Они присели на скамейку под роскошную ель.
Здесь, Печорин продолжил начатый ранее с Верой разговор:
- Вера, я заходил к себе на службу и оформил две недели отпуска за свой счет, чтобы уладить наши семейные дела.
-Какие дела?- удивилась Вера.
-Наши с тобой,- и, не дав ей опомниться, продолжил:
- Все решено: ты никуда не едешь, а остаешься со мной здесь, в Кисловодске. И прямо сейчас, Вера, ты переезжаешь ко мне!
- Я не поняла, ты делаешь мне предложение?
- Да!
После произнесенных им, таких важных слов в их жизни, он припал на одно колено перед Верой, взял ее руки в свои, и произнес торжественно:
-Вера, будь моей женой!
- Гриша, Гришенька, так все быстро. Мы знакомы всего ничего... Ты меня совсем не знаешь...
- Это все не имеет никакого значения. Достаточно того, что мы с тобой все-таки встретились.
Затем, он улыбнулся и продолжил:
-Знаешь, Вера! Я в тебя влюблен уже "двести лет"!
Вера слушала его, затаив дыхание, и одновременно, она от сильного волнения, не слышала не одного из его слов. Все было для нее как во сне.
"Это была она или не она? - она сама уже не знала. Интуитивно она, конечно, понимала, что Печорин - это тот мужчина, которого она ждала всю свою жизнь. И все, что она испытала в жизни до встречи с ним, это было всего лишь необходимой предысторией только для того, чтобы встретить его здесь, в Кисловодске".
Вся ее жизнь молниеносно прокрутилось перед ней в ее голове. Она молчала и тянула с ответом, может быть, потому что опять боялась обжечься от своей любви. Пауза затягивалась. Печорин ждал.
Вера очнулась, и первое, что она увидела эти голубые глаза своего Печорина, в которых отражались тревога и надежда одновременно.
И тогда, она сделала то, что давно должна была сделать. Она ответила Печорину:
- Я согласна!
-Ты согласна? Повтори! - кричал от радости Печорин.
-ДА, ДА, ДА! - радостно повторяла многократно его Вера.
Печорин подхватил свою Веру, и они закружились. И кружились они по траве, как на танцевальном паркете бального зала самого Дворянского собрания города Кисловодска.
А на деле, Царская поляна Кисловодского парка - это был самый красивый в мире танцевальный "зал", где уже двести лет водили свой "хоровод" эти лесные красавицы. Их пушистые колючие ветки спускались до самой земли и этим надежно закрывали влюбленных от любопытных глаз. Ели уходили своими вершинами в небеса, смыкая свои ветви-руки в большой свод над Печориным и Верой.