Я натура с тонкой душевной конституцией, можно сказать, нежной и порой ранимой, как настоящий половой эстет страдаю от нехватки созерцания прекрасного, переходящего в тактильный контакт. Поэтому в моей наполненной лирикой жизни проскальзывают периоды без секса. Выношу со стойкостью буддийского монаха месяц, два, три, но однажды коротание в ожидании неописуемой красавицы пять месяцев стало походить на маразм. Я не озабоченный круглосуточным спариванием, как мой приятель, у которого и дня не пройдет без поимки на крючок, то есть…, впрочем, ясное дело на что, очередное женское тело. В часы непринуждённого воздержания он постоянно предлагал различные варианты и буквально подсовывал для безвозмездного пользования. В этот раз, хотя сопротивляясь отчаянному решению и ругая себя, я поддался предложению покутить с его замужней, уже не первой свежести, соседкой. Я настроил себя на грязный, грубый, агрессивный секс. Как иначе, если меня могли свести с кем угодно? Бескомпромиссная установка запрещала мне сбежать с поля боя, даже если у соседки окажутся усы и жировые складки на боках размером со спасательный круг. Оприходование женщины приятелем не делало из неё поэтической музы, в суровых зимних условиях он не побрезговал бы и моржихой. За внезапное появление мужа мой наставник внушал не волноваться и советовал уходить в отрыв с головой. Диковато представлять, как замужняя дама пристает на предложение соседа заняться сексом с его другом, совершенно незнакомым парнем, но очевидно не все любители плавной воодушевляющей романтики. Мой боевой настрой на худшее принес свои плоды – я не дрогнул. Крашеная шатенка, около сорока, довольно нестрашная, без растительности на лице, не тучная, с намёком на былую стройность, с порога встретила меня улыбкой, радушно, так, будто я к ней на чай пожаловал, попросила подождать в прихожей и вскоре окликнула в гостиную. На широком кожаном диване зелёного цвета возвышалась на четвереньках голая тётка, не обнажённая, слишком много грации требует это слово, а голая, тем не менее, пожеванное обрюзгшее тело с болтающейся грудью и выбритой паховой областью смотрелось весьма сносно. «Надень презерватив», - кивнула она на журнальный столик усеянный контрацептивами. Я разделся, натянул защиту на взбудораженный орган и пристроился к соседке, ассоциирующейся у меня с дешёвой изношенной проституткой, сзади, странно, но данное сравнение спровоцировало животное вожделения, что даже заперло на миг дыхание. Колотить долго не пришлось, сдерживание испускания спермы заставляло прилегающие и далеко периферийные к члену участки тела изнывать от томящего удовольствия слабости, а интенсивные рывки создавали несносное напряжение, усугубляющее эту самую слабость. Я кончил минуты через три. Три с половиною. Праздник удался! После оргазма, мои ладони сдавили слегка бедра славной, милой, сказочной женщины, при этом, невольно выдохнул ртом на её спину. Опомнившись после забытья в блаженстве, я уловил краем уха недовольное ворчание прямо и ниже по курсу. «Всё?!», - недоумевала огорченная и, конечно, неудовлетворенная соседка. «Это всё на что ты способен?!», - злобный укол преподнес на блюдечке соблазнительную уловку, и я ею воспользовался, ответив, что действительно всё и начал собираться уходить. Объект страсти продолжал брюзжать вплоть до входной двери, в которою я шмыгнул без угрызений совести. Согласие на секс ведь не подразумевало обязательное приключение в нем обоюдного оргазма?
Прошло время, сексуальная жизнь вошла в привычное русло, присутствовала, а главное, играла очарованием, несколько месяцев кряду увлекался юным цветком и баловался взаимностью. Пошлое пятно в моей памяти почти отбелилось, к приятелю домой я сначала не совался, а затем к искренней радости узнал о переезде нашей общей подруги и гостил по-прежнему. Витая в эфире Совершенства, исцелился от прикосновения к похоти, жил и дышал высшей материей с бирюзовыми радужками, чувствительными губками, лебединой шейкой, хрупкими плечиками, волнующей грудью… Я был абсолютно счастлив, пока не столкнулся наконец-то с новыми соседями, переёхавшими совсем недавно: мужем – лысоватым подтянутым мужчиной среднего возраста и женой – крашеной шатенкой, около сорока, довольно нестрашной, без растительности на лице, не тучной, с намёком на былую стройность…