Заявка Драббл-Фест в Арде - Т9-25Т10-56. Финвэ остался жив после визита Мелькора в Форменос.
* * *
Дева стоит на зелёном холме. Тоскою о любимом наполнен её печальный взгляд. Там, в призрачной дали, за высокими горами и полноводной рекой, Дортонион пылает в огне. Тёмное пламя жадно пожирает белоснежный акрополь, а с ним и доблестных воинов прекрасных - Эльдар.
Юноша рослый, в почерневшем от копоти доспехе, подходит к сестре. Кровью измазан его искаженный гневом лик. Жестоко блестят очи его. Пылает лицо от бессильного гнева.
- Сестра, казни меня лютой смертью, ибо дурные вести я тебе принёс!
- Не сойду я с места, пока суженого не дождусь!
- Пала обитель прекрасных Эльдар, и в чёрный пепел обращён жених твой славный!
- Значит, он клятве своей останется верен и огненным вихрем вернётся ко мне!
- Ты молода, но сердце твоё уже камень нетленный, пойми, что сгинул он на войне!
- Я ожидать его буду до самого смертного часа, ибо жизни нет мне без него!
- Тогда прощай, каменная дева, ибо твоё ожидание – вечность!
* * *
Проходят годы. Дряхлый старик возле статуи девы стоит, опираясь на внука. С жалостью Брегор ведёт свой предлинный сказ. Молчалив юный Берен. Восхищен он красой каменной Андрет. Готов воспевать он её верность погибшему Лорду Эльдар. Устремлён его зоркий взгляд на Таур – ну – Фуин презренный. И кажется юноше, что видит он приближающейся эльфов отряд, со стягом небесным.
- Так что же, до самого часа Дагор Дагората она так простоит? – спрашивает Барахирион своего деда, после того как тот замолкает, окончив рассказ.
- Ожидание - плата за великую силу любви! Скоро вернётся к деве жених. Ведь к Королю, что в Митриме стоял на высокой скале, вернулся небесным огнём его сын.
И вновь старик сказ начинает вести. И юноша, слушая, смотрит, как воины в блестящих на солнце доспехах каменный мост уже пересекают и дрожит под ними земля. И в ужасе содрогается Моргот, Тьмы Господин, на троне своём, предчувствуя свой скорый конец.
* * *
Холодные звёзды освещают неспокойные, вспененные воды Митрима. Северный ветер развевает многочисленные стяги обширного лагеря. На крутом высоком берегу стоит одинокая фигура, смотрящая в сторону Трёхглавой Скалы. Сильный поток воздуха играет с одеяниями одинокого, чего-то ожидающего нолдо, но он стоически это терпит, полностью погрузившись в тяжкие думы свои.
Неожиданно со стороны близлежащего перевала Эрэд-Ветрина виднеются всполохи вздымающегося к высоким небесам кроваво-красного пламени. Проходит несколько мгновений, и ещё дымящиеся крупные хлопья пепла стремительным вихрем проносятся через разбитый на крутом берегу лагерь. Некоторые из них плавно ложатся на раскрытую ладонь удивленного Короля Нолдор. Образ окровавленной фигуры старшего сына, целиком объятого языками ненасытного пламени, затмевает ему на миг взор, заставляя его сердце бешено биться.
Скорое эхо доносит отголоски жалобной, берущей за душу мелодии и скорбного, надломленного голоса одинокого певца. В лагере Квенди начинается великое смятение. Неизвестность вселила в сердца Эльдар и Авари необузданный страх. Встревоженные гулом Короли и Вожди Квенди, выйдя из Шатра Совета, стараются успокоить своих подданных и разобраться в причине такого громоподобного шума. Один лишь Нолдоран не принимает в этом участия. Он продолжает стоять на самом краю скалы и заворожено смотреть в сторону грозного Ангамандо, ожидая возвращения доблестной армии своего талантливого первенца, а более всего его самого.
Проходит какое-то время, и небольшой передовой отряд многочисленной армии появляется из самой Тьмы. Всадник с расколотым надвое шлемом - предводитель этих мрачных меченосцев. Звонкие горны встречают новоприбывших воинов, только что вернувшихся с поля кровавой рати. В полном молчании спускаются наземь закаленные в смертном бою ратники Нолдор. И красноречиво отводит взгляд их юный командир от своего Короля и родича, что так сильно ожидает вестей о Духе Огня.
- Где мой сын? – взыскует обмерший Финвэ. – Где твой отец, Телуфинвэ?
- Подняв тревогу в Лосгаре, корабли Мореходов охранив от темного пламени, стрелой вскочил он на своего быстроногого коня и отбил внезапную атаку тварей Моринготто!
Улыбка трогает уста Ольвэ, не может не радоваться он тому, что сохранены его белоснежные корабли - лебеди. Но молчит его проницательная дочь. Пронзительно смотрит она на окаменевших воинов, чья горячая кровь ещё в жилах бурлит. И под её взглядом в тень отступает помрачневший Амбарусса, крепко сжав богато украшенный эфес своего длинного меча, что не раз выручал его в смертном бою.
Вздыхает Финвэ, в призрачную даль смотря. Сильно сжимается израненное сердце его. Беду слышит в словах Последнего он. Стоит возле матери рыжеволосый Феанарион, взглядом буравя каменные глыбы. Губами шепчет он огненное имя отца. Слёзы выступают в очах Нерданель. Нет, не вернётся любимый более к ней. Голову, видно, сложил он на этой войне. Мечники же отступают в глубь лагеря, скорбно идя меж рядов удивленных их печалью Квенди.
Время проходит. Звёзды горят. На пороге появляется новый отряд. Всадник с полностью обожженным ликом, обгоняя стремительный ветер, скачет впёред. На дыбы его вдруг конь встаёт. Испуганный вскрик многих мужей. Бесстрашные воины в ужасе дрогнут. Нолдоран же спокоен, как скала, на которой в томительном ожидании стоит он месяцы. Вид обожженного воина его не страшит. Ведь это лишь жалкая тень Огненного Духа.
- Где мой сын? – тихо Финвэ говорит. – Где твой отец, Питьяфинвэ?
- Стрелой вскочив на своего быстроногого коня и разбив поджигателей белокрылых лебедей, повел он нас в хмельную сечу, атаковав отряд свирепых чудищ Моринготто!
Качает головой помрачневший Принц Аракано, Владыка Тирионских Нолдор. Судит сурово поспешного брата. Потом с великой жалостью глядит на изувеченное лицо Маленького. Вот до чего быстрота довела! Глухо отчитывает рядом стоящего нолдо. В прошлом едва удержал он Финдэкано от роковой ошибки, что жизни ему вполне стоить могла. Астальдо кивает, но холодной сталью блестят очи его на звёздном свету. Названого брата по осанвэ он тщетно ищет. Чувствует: случилась беда!
Финвэ каменеет, забывает дышать. Подобно Форменосскому кедру, не сгибается он под сильным потоком Северного ветра. Пахнет холодный воздух тошнотворной гарью. Видно, вновь была у пламени тёмного обширная трапеза из павших Эльдар. Амбарто отходит, осторожно ступая назад. Встаёт рядом с братом, губы кусая. Оба вздыхают и взгляды отводят. Но крепко сжимают они окровавленную тунику близнеца другого. Вместе им быть и в горе таком. Вместе им быть до грозного часа Дагор Дагората.
Одиноко стоит мудрый Король, всматриваясь в пик, что Трёхглавым в Эндорэ зовётся. Огненная речка могучим потоком несётся. Факелы путь освещают пятому сыну Огненного Дома. Трясётся земля, пыль поднимается. Подступает могучая рать к глади прозрачной. Трепещут народы, что в Митриме сейчас собрались. Лишь Нолдоран спокойно стоит.
Воин без шлема наземь слетает, огненным вихрем выступает впёрёд. Страшен его лик искаженной злобой. Жгуч его пламенный взгляд. Отступают назад бесстрашные Нолдор. Призрака видят в сыне любимом Татьяр. И жаркая кровь в жилах бурлит. Пылает яростью Мастера лик. Значит, вновь быть грозным речам и Исходу из-под власти Валар!
- Где мой сын? – вопрошает Финвэ. – Где твой отец, Куруфинвэ?
- Небесной молнией атаковав многочисленный отряд чудовищ Моринготто, он их в стремительное бегство назад обратил и вскоре охотой на жалких трусов мы занялись!
Кивает ответу Элу Тингол, полный надменности. Рад он обрести таких могучих союзников. И, восхищенный воинской статью позабытых друзей, Эльмэ встаёт рядом с ним. Тут же Лэнвэ, молодой Господин, в ладоши хлопает и радостью светится его лик. Наконец отомстится Душителю кровь его доблестного отца, павшего в давние времена на древнем кургане. Авари радостно восклицают, не в силах сдержаться. Но Нолдор не спешат улыбаться и хмельному веселью тотчас предаваться, стоят они молча, полукругом обступив своих хмурых Вождей.
Атаринкэ у подножья неподвижно стоит. Король, стоящий на самой вершине прибрежной скалы, за ним напряжённо наблюдает. Искажен сильным гневом Искусного мертвенно-бледный лик. Черны очи его от неистовой ярости, что безуспешно пытается обуздать, дабы гнев, подобный жару вулкана, не познали собравшиеся тут. Губы истерзаны в клочья, и багряная кровь стекает по алебастровой коже. Тяжёл и слишком горяч взгляд пятого сына. Неистовый жар не в силах стерпеть, отводят Квенди свои взоры от Наследника Первого Дома. Дрожит тень Духа Огня, подобно пламени одинокой свечи, от бессильной ненависти и страшной тоски. Вот-вот и вспыхнет он, подобно престарелому фениксу, любимцу Владыки Лесов. И тогда, Эндорэ, держись!
Кровь стынет у Нолдорана. Тлеет в жилах она. Ноги тяжестью наполняются. Нет, не сдвинуть их. Искусный гневом пылает, обжигая и в статуи обращая всех обступивших его. Всхлипывает Нерданель, что тут же стояла. Больно шипит в глазах у неё. Но не смеет она придаваться унынию и скорби. Гордость не позволяет показать своё горе при всех.
Изумрудный туман ветер принёс. Морок одеялом накрыл бурлящие воды одинокого озера, что в горах затерялось. Волны бьются о грозные скалы. Нолдор в чёрных мантиях с кровавыми звёздами с восьми концами из призрачной пелены строем ровным выступают на брег. Длиннокрылая серебристая птица над ними летит. Предвестница бед и многих смертей. Сокольник в паре шагов от огненного брата встаёт, тени отцовской. Красноречив его мрачный лик. Девы едва сдерживают всхлипы свои.
- Где мой сын? – тоскует Финвэ. – Где твой отец, Морифинвэ?
- В славную охоту повел он нас семерых, а приспешники Моринготто, как мерзкие крысы, бежали в Чёрную Крепость, дабы в ней укрыться от наших острых клинков!
Замолкает дрогнувший голос Карнистиро. Темнее ночи Тёмного лик. Жалобно сокол его издаёт свой боевой клич. Тотчас же вторит ему собачий протяжный вой. В стане гул нарастает. Слишком много предвестников смерти они увидали. И, видно, новой беды им не миновать. Птица взлетает. Ветер доносит свары собачьей жалобный лай. Охотники Нолдор, Загонщики Чудовищ, в лагерь спешат. Печальны возвышенные лица их. Видно, не удачна славная охота была и добычи сегодня не будет. Светловолосый нолдо, блондин, по правую руку Искусного встал, напротив Тёмного брата. Пёс же его, великан белобрысый, у ног его сев, скорбно завыл.
- Где мой сын? – вскрикивает Финвэ. – Где твой отец, Туркафинвэ?
- Гнал врагов он, как неистовый волкодав стаю волков, в чёрное логово своё, и вскоре первым из нас восьмерых был у Железных Врат Моринготто грозной твердыни!
Вой протяжный ветер холодный разносит. Арэльдэ кричит, наземь роняя свои одежды, что были белее снегов высокого Эрэд-Ветрина. Чёрен Светлого лик. Прославленная краса быстро в битвах угасла его, подобно свежести сорванной розы из Золотых Лесов Блаженного Края. Нолдоран прижимает дрожащие руки к груди. Сердце молчит, не желая хладную кровь перегонять по онемевшему телу. И лишь скромные одеяния вьются по прихоти Дыханья Манвэ. Дочь Мелиан, чьё сердце пленил любимец Белого Всадника, вопросительно на Королеву Дориата глядит. Та лишь молча кивает и спешит к буйным водам Митрима, в чьи глубокие недра искра с пеплом была ветром случайно занесена.
Тьелькормо Хуану что-то говорит. Волкодав, замолкнув, грозно рычит. Новый отряд к лагерю меж тем подступает. Струны арфы на ветру играют. Квенди вздыхают, вытирая вдруг выступившие слёзы свои. Плачем мелодия воет, разрывая сердца и души тревожа. Не развеваются стяги, и копья траурно опущены вниз. Всадники за своим Командиром тенью неотступной скачут, что Мёд Поэзии некогда отпил и первым средь менестрелей в Амане слыл. Шестой брат, Второй Командир, пред своим Королём предстаёт. Пусты глаза его, лишь звёзды ледяные, свидетели битв и смерти отца, отражаются в них.
- Где мой сын? – шепчет застывший Финвэ. – Где твой отец, Канофинвэ?
- Далеко оставив нас семерых позади, у Врат Железных Моринготто, грозной твердыни, в смертельную битву с Огненными Демонами, Стражами Трона, он бесстрашно вступил!
Прекрасный доныне голос надломлен и сильно дрожит. Удивлены этим Эльдар. Артафинвэ плечами пожимает, не веря глазам. И в самое сердце поражен Даэрон, что в Макалаурэ равного по таланту нашёл. Финвэ уже не дышит, легкие застыли его, воздух храня. С тоскою глядит на пронзающие небосвод три высоких пика он, что возвышаются над Эрэд-Витрин. Ждёт он сына, несмотря на знамения мучительной гибели его! Верен Король клятве своей и, лишь дождавшись Сына Мириэль, вступит на землю он, а пока стоит в ожидании. сильно томясь и страшно тоскуя. Златоголосый в сумрак уходит. В тумане желает он увидеть образ отца, что небесным огнём обернулся. Разум его опьянён сильным горем. Забыться желает Певец и уснуть тем же сном, что и Мириэль в Садах Лориэна. Истерзаны серебряными струнами в кровь тонкие пальцы его. Не играть ему более на радость другим. Голос, соловьиная зависть, сорвался, утих. И лишь семиструнная арфа на ветру плачем звучит возле нолдо, что видит призрачные видения наяву, как некогда его отец возле скамьи Мириэль.
Возле озёрной воды стоит Мелиан, Владычица Грёз, тихо заклятье звучит. Искру ярой души подзывает она. Бурлит хладное озеро из своих глубоких недр, с тленом земным негасимое пламя извергая наверх. Могучие волны бьются о берег, в коварные омуты многотонные глыбы обрушивая. Воды кипят. И их гул заглушает воинов плачь. Король же неподвижно в скорбном ожидании продолжает стоять. Клятве данной при прощании с сыном он останется верен, несмотря на дурные вести.
Звонкий горн одиноко поёт в тишине. Поредевшая кавалерия Нолдор назад возвращается в свой, так внезапно оставленный стан. Поникшие воины со скорбью в речах в лагерь разбитый на сем берегу вступить всё же спешат. Вдруг радостный крик раздаётся в тиши. Астальдо рад Руссандола увидеть живым. К брату названому готов подойти, но Белое Пламя молча стоит, невидящим взглядом на него грозно глядит. Мрачен Урундиля лик. Разбит у ратника щит. Стрелы торчат из обожженной плоти, кровоточащие шрамы лицо покрывают. Утирает слёзы Нерданель, пусть без десницы остался сын, но в Мандосе сумрачном гостем желанным он не захотел пировать. Все семеро Феанарионов ныне стоят в полукруге из молчаливых Квенди. Лишь восьмого луча, небесной звезды, символа Первого Дома, не хватает для штриха. Но где он теперь?
- Где мой сын? – из последних сил Финвэ вздыхает. – Где твой отец, Нельяфинвэ?
- Бичами израненный, живым факелом горящий, дерзким смехом заполнив просторный Ард-Гален, он наглостью исполнился и деснице Моринготто, Косомоко бросил вызов!
Застывает навечно побледневший Финвэ, содрогнувшись от накатившего ужаса от таких страшных вестей. Власы, что развевались на сильном ветру, в один лишь миг в мрамор обращаются. Глаза, наполненные огненной яростью и великой тоскою, стекленеют и жемчугом блестят при свете холодных звёзд, что стали свидетелями смертного часа Мириэль огненного Сына. Не в шёлк прозрачный, не в бархат пурпурный, но в нетленный камень ныне облачён грозный Владыка Татьяр, Друг Мореходов, Светоч Мира и мудрый Король Мастеров.
В томительном ожидании стоит статуя венценосца на самом краю обрыва, и в призрачную даль направлен её пронзительный взгляд. Окаменел в ожидании сына Король, став себе и своему ожиданию вечным памятником. Плачет Калимэ, разрывает одежды свои. Не петь песни любви ей более супругу своему. Не играть ей Нолэмэ на арфе золотой, что сам величавый Ингвэ в дар преподнес в день Середины Лета.
Благородный Нолофинвэ, гибелью огненного брата удрученный, вперёд выступает и, неожиданно на колени упав в самый прах земной, пред обмершим одноруким Майтимо слова присяги срывающимся голосом громогласно изрекает. Финвэ Третьего от лица всех Нолдор искусных он своим Королём нарекает. Следом Дети Индис отдают свою почесть Высокому принцу поклоном земным и словами печали.
* * *
- Что же было дальше, дед? Каменный Король так же стоит на вершине прибрежной? Памятником вечным своему ожиданию остался ли он или же чудо случилось и Мёртвых Владыка отпустил безумного нолдо, Сына Сэриндэ?
- Гляди! Пыль на старой дороге буйным вихрем вдруг поднялась! Конница Нолдор к нам, видно, собралась! Небесной звездой, чей свет виден на самом рассвете, вернулся к Королю его огненный сын!
* * *
Время проходит, горы в пыль обращая. Реки меняют русло своё. Андуин, река величавая, замерзает до самого дна. Пришло время Долгой Зимы и скорби великой. Радуется Моргот, Чёрный Властелин, Убивец Князей, победам своим. Там, где были крепости Нолдор, ныне руины и тлен. Там, где некогда звенел задорный смех и счастье жило, ныне слышен лишь надгробный плачь. Обездоленный нолдо, Мастер и ратник былой, любимец судьбы, через крутой перевал держит путь нелёгкий свой. Серебряным Кулаком нареченный в блаженстве Амана, он в яростных битвах, в тёмном огне и в крови потоках про пресветлый Эстэль позабыл, что Мелиан ему даровала в час коронации рыжего брата.
Грозен перевал Эрэд-Ветрин. Черна, как предвечная Тьма, выжженная земля его. И слабое эхо доносит тихий зов Короля, ждущего сына много веков. Лавины падают вниз, сметая горцев дома. Нолдо, с долей сиротской, тяжко вздыхает, вспомнив Духа Огня, и к одинокому озеру держит свой путь. Туда, где под звёздами ледяными, Король стоит в ожидании немом. Туда, где прежде был лагерь разбит, что был сметён ратью великой в дни кровавых битв былых.
- Где мой сын? – едва слышно вопрошает Финвэ. – Где твой дед, Куруфинвэ?
- Объятым тёмным пламенем, живым факелом горящий, весь израненный достойно сражался с Моринготто вассалом до тех пор, пока не был мечом насквозь пронзён!
У подножья прибрежной скалы, на обнаженных костях некогда павших Эльдар Тэльпэринкваро застыл. Держит в руках прозрачный фиал он. Дар Мелиан милосердной, что всё же Дориат не смогла уберечь от натиска Павшего Валы. В сфере горячей неистовое пламя горит. Искра Души мятежной, что в пепел обратила бренную темницу свою, продолжает Эстэлем светить. Молитва Всеотцу скоро свершается, и о камень стекло разбивается. Искра разгорается светом тысячи звёзд неподвижных. Фигура горячая ореолом слепящим окружённая, предстаёт наконец пред Татьяр.
- Где ты, сын мой? – шепчет Финвэ, оживая. – Где ты, Огненный Дух?
- Король и отец мой любимый, правда печальна и слишком горька для тебя, быть может! Сильный гнев на Валар, Великих Владык, Вершителей Судеб Арды, и мести сильная жажда ослепили мне взор в самый опасный момент поединка с Утумно грозным Пламенем! И был в сиё мгновение, что до сих пор вселяет необузданный страх менестрелям, прославителям битв, я у самых врат из железа, на пороге Ангамандо Моринготто тёмным слугою - павшим Айну из рода Майар - отступившим от Света, на смерть сражён!
Дрогнул Король, покрылся камень глубокими трещинами. Ветер взвыл, моровую язву из Ангбанда неся. Обездоленный нолдо на колени упал, беззвучно рыдая. Ящер, Владыка Небес, в прошлой битве кровавой испепелил Искусного и его пятерых братьев за раз. Ныне менестрель безголосый правление принял и позорный мир, дабы сохранить жалкие остатки былого величия Татьяр одиноких, с Тьмой заключил.
- Где ты, сын мой? – Финвэ задаёт новый вопрос. – Где тело твоё покой обрело долгожданный?
- Пепел, что держишь в зажатых руках, вот прах мой! – признался мертвец. – Отбит был я в самый последний момент. Три ночи и три дня в сильном жару пролежал, сгорая заживо, пока к тебе меня на носилках несли, боясь моего смертного часа и горя твоего. Но на перевале, что сюда ведёт со снежных склонов Эрэд-Ветрин, чарующий Зов Намо огненный дух мой вдруг услыхал. Тело - та же темница, Король, что для Эльдар Валинор! Жалкая плоть не смогла более дух мой держать, и в дымящийся пепел всего за мгновение была пламенем жарким обращена.
- Где ты, сын мой? – Финвэ вдруг вздох печальный издаёт. – Где дух твой свободолюбивый ныне томится?
- Валар говорят, что в Мандосе до скончания долгого века, до самого часа Света Конца, Огненный Дух заключён без права помилованья и возрожденья в теле своём, – отвечает отцу блудный сын. – Но не ведает Мёртвых Властитель, Пастырь Феар, что Северный ветер, свободы жених, искру той души с собою к Митриму унёс. Долго хранил искру ту, как пресветлый Эстэль, юный Мастер, внук Нерданель. Долго ждал он отчаянья часа, и вот он наступил. Спят в могилах своих, в курганах лежат Дети Индис, и нет помощи от медлительных Запада Владык! Нолдор Роком тяжёлым обречён на погибель мучительную, но был сохранён пресветлый Эстэль, и вскоре падёт вор Моринготто!
Смеётся сквозь слёзы Тэльпэринкваро, забыв про тяжкую долю обездоленного сироты. Мелкими осколками нетленный камень осыпался, и оживший Король предстаёт в былом величии. Сурово он на огненного призрака смотрит, тоскою сильнейшей омрачён лик белоснежный его.
- Где ты, сын мой? – Финвэ вопрошает, дрожащие руки к Феанаро протягивая. – Сколько мне ещё тебя ожидать, стоя над хладными водами Миртима сильно бурлящего?
- Ныне свободен сын твой любимый, и ожидает своего Короля, верного слову! Веди несчетную рать Валинора на крепость трёхглавую, твердыню Душителя! Гневом упейся, отомсти за меня! Свободу хмельную от всяких оков желаю я наконец обрести, и ярче всех звёзд, что на небе навечно застыли, пред рассветом Анора я буду Нолдор вечно светить! Помни отец, не скорби обо мне, и слёзы не лей над прахом моим, ведь всегда теперь мне рядом с тобою быть и пламенем своим тебя согревать!
Пламя взметнулось. Прошлого ярая тень. Ныне Король – Менестрель. Призрак исчез искрой горячей в небосводе высоком. Но всё же стоит в немом ожидании безутешный Финвэ, боится вступить без сына на земную твердь, Клятву при этом нарушив свою. Но что это? Небо в огне! Ослепительный свет только зародившейся кроваво-красной звезды в один лишь миг рассеял тёмень ночную. Утренняя зарница осветила озёрную гладь, дав Надежду разбитым отчаянием сердцам. И эхо доносит: «Я буду с тобою!»
Гиль – Эстель восьмиконечная светит воином Эльдар. И Нолдор стоят в первых рядах. Безголосый Король на арфе играет, и Тэльпэринкваро, Хранитель Надежды, ему подпевает. Дрожит на своём троне Алькор. Боится он гнева Свободных Народов Среиземья, что осадили замок его!
* * *
- Что же было дальше, дед? Исполнил ли Король свой страшный обет? Иль вновь он в хладный камень был облачён?
- Дождался он тела сына истлевшего и небесным светилом ставшего, и с пьедестала высокого на землю сошёл, чтоб вскоре Надежду вселить в наши разбитые сердца и навсегда Тьму изгнать из этого края! Да, вот он стоит рядом с Андрет любимым!
У подножья холма конница Нолдор станом обширным встала. Двое Эльдар величавых, грозных на вид суровым лицом, подходят к верным Эйдан, у статуи в удивлении застывших. Светловолосый к каменной деве льнёт и поцелуем, сладким как мёд, будит её от сладких грёз. Оживает прекрасная Андрет, счастьем светится её возвышенный лик. Звонкий смех ветер по лугу разносит.
- Где же сын твой, Финвэ? – К черноволосому нолдо с бледным челом и печальным взглядом обращается Берен, в поклоне глубоком склоняясь. – Где же теперь Феанор обитает?
- Светом пресветлой Надежды освещает он Нолдор тернистый путь к долгожданной победе над Падшим Айну, Сильмариллов грабителю! Сердцем своим, пронзенным чёрным клинком, свободолюбивыми мыслями он всегда будет со мной! Посмотри, юный Берен, на небо, там, в вышине, зарница рассветная ярко сверкает, затмевая светила Элберет Королевы - так это мой сын, что свободой не может упиться своей!
Улыбается юноша этим словам. Горны звучат, призывая в великую битву с Врагом Мира вступить. Древний старик внуку свой меч отдаёт и в бой праведный благословляет.
- Не сойти мне с места, пока ты с победой над Морготом чёрным, убийцей невиных, ко мне назад не придёшь!
- Если суждено мне голову положить на этой войне, то ветром холодным, что с Севера дует, ливнем весеннем, что мёртвых оплачет, вернусь я к тебе!
Кровава была та сеча! Страшно доселе о ней вспоминать! Гневом праведным тогда наполнились воинов сердца со стягом небесным. Вёл их Король, что сына всё же дождался. Менестрель же по правую руку рядом сражался. Огненный вихрь до самых небес сметал всё на их пути. Небо ж горело, подобно тысячи костров. Оно сверкало, радугой переливаясь, и Надежду вселяло угнетенным отчаянием. Силуэт, объятый огнём, на небосводе сверкал, в великий страх вгоняя чудовищ Моринготто и заставляя их отступать назад. Вступили Стихии в забытый ими край. Твердь расступилась и поглотила Зла Цитадель. Пленён был Отступник Владыками Запада. И после победы на смертном одре всё же обнял старик Берена, что ливнем весеннем оплакал смерть Лючиэль, с мужем Прекрасным погибшую в драконьем огне.
* * *