Читайте ранее: Осенний реквием- Глава 1 часть 2
Таверну, которой суждено было приютить меня вместо «Весёлого Архонта», зарывшуюся в самый центр, богатого и явно благополучного района, я нашёл минут за пятнадцать. Набрёл я на неё абсолютно случайно, в тайне дивясь тому, как мало подобных заведений содержалось горожанами в Ладрильо-Рохо, в то время как в другие посещённые мной торговые городах Империи буквально кишели отелями, тавернами и гостиницами разного уровня комфортности.
Дорога вывела меня к пригожим городским особнякам. Были они одинаковыми – будто братья близнецы. Окружавшие их кованые ограды, с гарпунообразными наконечниками на двух метровых прутьях, тянулись длинной вереницей с севера на юго-восток вдоль широкой, мощёной крупной плиткой улицы. На ней при желании свободно могли разъехаться две кареты, да ещё осталось бы место для одного пешехода.
За заборами темнели сады, окружавшие каждое здание по периметру, старавшиеся перещеголять друг друга: пышностью древесных крон, изяществом лабиринтов и дорожек, вычурностью многоярусных фонтанов и клумб. Между стволами плодоносных деревьев в художественном беспорядке красовались разномастные парковые статуи. Воины, нагие красотки, диковинные звери и драконы, провожали меня слепыми взглядами мраморных глаз, выхватываемые из непроглядной, сырой ночи яркими вспышками небесных молний.
Двигаясь вниз по улице, я сам не заметил, как оказался перед перекрёстком. остановившись у затушенного дождём фонаря, я огляделся и мой взгляд уткнулся в здание, обращённый ко мне фасад которого утопал в густом, неухоженном саду. Двух этажное и на вид очень старое, оно ни стилем, ни богатством не напоминало соседствующие с ним особняки. Выделялось оно и размерами. Не смотря на то, что в нём было всего два этажа, крыша здания возвышалась над соседними домами будто горный великан над выводком гоблинов. Такое же угловатое и неуклюжее с покатой, покрытой битой черепицей крышей, на коньке которой была установлена громоздкая вывеска.
Слегка подсвеченная неровным, дрожащим светом древних, факельных фонарей на ней красовалась надпись: «Зелёный Нелюдь». Тест был написан широким, слегка не аккуратным, рубленым шрифтом с небольшими засечками и декоративными перемычками. Под названием, лихо перекрывая последние буквы слова «нелюдь», так что для того, чтобы прочитать их требовалось применить фантазию, красивыми прописными буквами было выведено: «Кабак и гостиница».
Вход в заведение располагался на дублирующей улице. В отличие от неуклюжей громадины приросшей к нему с тыла, это был всё тот же небольшой особняк, как и десяток, других виденных мною ранее. Он так же располагался в небольшом парке и утопая в его буйно разросшейся зелени. Однако, вместо подстриженных газонов, дорожек и лабиринтов, то был настоящий дикий сад, искусно скрывавший в своих недрах от взглядов с улицы задний дворик и несколько построек.
Большая деревянная доска объявлений, ютившаяся на двух, вкопанных в землю столбах пестрела убранными под стекло, оттисками меню и какими то объявлениями. Её ободок была покрыт затейливой резьбой, изображавшей, что-то фольклорное. Меню, сообщало часы работы питейного зала, и предлагало длинный список из неизвестных мне блюд. Соседняя листовка, предупреждала об опасности городских пожаров, а слегка закрывающий её плакат, приглашал постояльцев заселяться в это очередное «лучшее заведение в городе» в любой, даже самый неурочный час.
Вздохнув и перехватив покрепче сумку, я направился к входу. Пройдя под переплетением ветвей, стянутых вершинами крон в живую арку, каких-то изящных лиственных деревьев, погрузился в пахнущий мокрой листвой сад. Поднялся на оформленную под орнаментальный стиль северных провинций широкое крыльцо, превращённое в летнюю веранду и прошествовав вдоль пустующих столиков, оказался перед массивной двустворчатой дверью.
Внутри питейного зала, занимавшего почти весь первый этаж особняка, было: темно немноголюдно и шумно. В дальнем углу, почти рядом с барной стойкой и дверью ведущей, судя по всему на кухню, под светом масляных ламп, что-то отмечали несколько необычайно громких, богато одетых людей. Несмотря на поздний час, они вовсю: матерились, поминая через слово Эзмора, стучали пивными кружками о столешницу, распевали дурными голосами песни, кричали друг на друга и взрывались заливистым гоготом, не забывая поглощать выставленные на стол закуски, кидая огрызки и кости через соседние столики в большую мусорную бадью.
В тот момент, когда девушка-официантка проходила мимо, они ненадолго умолкали, но только для того, чтобы попытаться по очереди ухватить её за аппетитный зад и тут же шумно радовались успеху удачливого собутыльника. Однако подобных побед у гуляк было немного. Женщина ловко укорачивалась и иногда звонко шлёпала нахалов по рукам, от чего очередной неудачник пьяным голосом, что-то возмущённо орал, в то время как его собутыльники гогоча, аплодировали и одобрительно свистели в след призывно покачивающей бёдрами служанке.
За всем этим весельем хмуро наблюдала четверо угрюмых мужиков, в которых нетрудно было узнать ночных вышибал. Развалившись на стульях, они, тихо переговариваясь, сидели за большим круглым столом, установленным как раз напротив входной двери. Перед ними стояли крупные гранёные стаканы и несколько бутылок, в которых плескался какой-то напиток сине-зелёного цвета. Охранники лениво потягивали его, слегка морщась после каждого глотка, и первое время совершенно не обращали на меня никакого внимания.
Немного подумав, я громко постучал в дверной косяк. Один из вышибал медленно повернул голову и, несколько секунд подслеповато щурясь, оценивающе глядел на меня, а затем, крякнув, поднялся со своего стула. Театрально щёлкнув ремнями подтяжек, перекинутых почему-то поверх заправленной в широкие мешковатые штаны толстого кафтана и поигрывая маленькой деревянной дубинкой, подошёл ко мне.
– Нус... чё мля пожаловали. Питейная закрыта не видно шоля. Приходите с утра. – подцепив подтяжки пальцами, сказал он.
Голос у него был высоким, совершенно не подходящим для столь внушительных размеров мужчины. От него сильно пахло мятой, алкоголем и чесноком, но даже это амбре было не в состоянии скрыть запах давно не мытого тела.
Взгляд его слегка осоловелых глаз бесцельно скользнул по моему перемазанному грязью плащу и поволока исчезла. На его неприятном лице расцвела кривая улыбка, обнажив два ряда крепких, жёлтых зубов.
– Мне нужна комната. – откинув капюшон на спину.
– Ха. Комната ему нужна, а может те ещо, баб подать? – в голосе прорезались глумливые нотки. – Здесь тебе не богадельня, бездомным не подаём.
– Вали в храмовый притон бродяжка драная! – присоединился к разговору ещё один вышибала, ловко выскользнув из-за стола. – Наши постояльцы – уважаемые люди! Дворяне и аристократы. Такому отрепью как ты нечего здесь делать.
Почти прокричал он и тут же бросил быстрый взгляд на дверь, ведущую в кухню.
– Ога! Вали-ка ты отсед шваль, пока кости то не пересчитали. – поддержал его ещё один, так же искоса поглядывая через плечо.
Вся четвёрка уже собралась вокруг меня. Здоровые детины, метра под два каждый, бандитские рожи, выбитые зубы, рваные щёки и застарелые шрамы, покрывающие бритые головы. Контингент явно уголовный, непонятно каким образом оказавшийся здесь в роли себе явно не свойственной.
Заводилой в этой компании был высокий крепкий мужик неприятной внешности, единственный правый глаз которого очень нехорошо поблескивал. Левый, прикрывала дорогая кожаная повязка, испещрённая золочёным, едва различимым в полутьме тиснением. Она была неаккуратно надвинута на глазницу, от которой по всему лицу словно лучи расходились глубокие борозды.
Он яростно размахивал руками, осыпая меня оскорблениями всячески работая на публику, ещё двое, активно поддакивали, а обладатель подтяжек степенно молчал, сверля меня буравчиками глаз. Понять, кто является лидером этой шайки, не составляло труда. Одноглазый всё расходился и даже сделал шаг, приблизившись ко мне кидая обычную для отпетых уголовников распальцовку, когда первый поднял руку и остальные тут же заткнулись.
– Кроч – двигай отсед убогий. Развернулся и пшол! – повторил он, зычно втянув воздух носом и харкнув мне под ноги.
Я в упор смотрел на мужика в подтяжках, полностью игнорируя его дружков. Взгляд мой не предвещал этому убогому квартету ничего хорошего. Волна раздражения ко всему этому столь негостеприимно встретившему меня городу потихоньку захлёстывала меня и уже была готова вырваться наружу, даже, несмотря на то, что я прекрасно понимал, что эта лихая компания просто провоцирует меня.
То ли заметив моё состояние, то ли посчитав, что концерт затянулся главный сделал небольшой шаг назад и скалясь в улыбке вновь осмотрел меня с ног до головы.
Вид у меня был, конечно – тот ещё. Полы плаща покрывали брызги светлой, потёкшей под струями дождя глины, крупные размазанные мазки виднелись и на груди где они начали уже подсыхать. На плече, которым я влетел в телегу, осталось несколько крупных, воткнувшихся и успевших набухнуть щепок, ворох опилок и бахрома древесной трухи. С другой стороны плащ оказался вымазан в меловой побелке.
Однако, всё это были мелочи. Принять меня за бродягу или оборванца мог только слепой или полный идиот.
– Ты щё шня не пнял? – пронзительно рявкнул он во всю глотку своим высоким, срывающимся голосом.
– Ещё раз повторяю. – произнёс я самым спокойным голосом на который только был сейчас способен. – Мне нужна комната на ночь. Кто я и что я – не вашего ума дела. Позовите управляющего…
Договорить мне не дали. Вышибалы переглянулись, одноглазый сделал почти незаметный жест рукой. Я замолчал, глядя, как меня медленно берут в кольцо, перемигиваются веки, сжимаются и разжимаются пудовые кулаки. Лица и так не отличающиеся красотой окончательно исказились, превратившись в зубоскалящиеся маски.
Уголовников не смущала торчащая из-за плеча рукоять эспадона. Массивные чаши наплечников, как и кираса выглядывающая из-под плаща, кажется, не вызывала у них ровным счётом никаких ассоциаций.
Алкоголь ли был тому виной или возможно, в невежестве своём они считали себя в состоянии справиться со мной. Я ведь хоть и вооружён, но двуручный меч мне из-под плаща так просто не достать, а догадаться, что у меня, скорее всего, есть ещё какое-нибудь оружие, вышибалы похоже были неспособны.
Вместо управляющего, в ответ на свои слова я получил продолжение спектакля разгоревшегося с новой силой. Ах, как они играли, а я стоял и думал: «Что не так с этими людьми?» Вот нарываются они, так неужели нет у них никакого чувства самосохранения? Ведь ещё немного и вломлю я этим голубцам по первое число. Вот так вот просто – от души. И за длинные языки и за чешущиеся кулаки и за Серую Накидку в придачу. Хотя конечно знать про ново-ина эти товарищи вряд ли могли.
Кстати, а из-за чего они собственно вообще ко мне прицепились? Какими бы они уголовниками небыли, а коли работают в подобном заведении, должны бы понимать, что за такое обращение к посетителям хозяин их по головке не погладит. Я бы понял, если бы эти гуси повстречались мне в тёмном переулке – не было бы вопросов. Но в таверне, при как минимум пятерых свидетелях… Или может быть в этом заведении так принято встречать припозднившихся постояльцев? Традиция такая. Если я потрясу у них перед носом кошельком, что-нибудь изменится?
– Смотрите-ка, какой бродяжка непонятливый попался. Управляющего ему подавай! Карлос, я вот накумекал – а может это и не бродяга вовсе? С какой стороны не посмотри, самый, что ни на есть, настоящий «дворянин». Всю грязь в подворотне на себя собрал вот тебе и «дворянство». – неумело скаламбурил за моей спиной одноглазый.
Вышибалы поддержали шутку дружным гоготом.
– Не. Бери выше Роже. К нам пожаловал граф с помойки! Вишь какой гордый стоит. – высокий и лысый охранник с круглой как шар головой говорил гортанно и рвано.
Новый взрыв хохота сотряс питейный зал. Пирующие в дальнем углу люди и так давно, с интересом поглядывавшие на нас, притихли, ожидая развития событий.
– Вы это, Ваше Благородие – не серчайте. Мы люди маленькие, этикету не обученные. Но можем поучить чему другому!
– Вот уж не думал, что в Ладрильо-Рохо на работу набирают клинических идиотов. – покачал головой я и моё раздражение всё же прорвалось сквозь плотину самоконтроля, голос похолодел, в нём зазвучали стальные нотки. – Остыньте убогие! Последний раз повторяю – позовите хозяина или управляющего.
Оскорбление – так себе. Способно разгорячить кровь молодого дворянчика – не более. Впрочем, вышибалы остались довольны даже такой малостью.
– Шо. Ты шо ваще вякнул? Ты как нас назвал, падаль! – взвизгнул охранник справа от меня, резко с подшагом, приседая на переднюю ногу, вдобавок, корча страшную, по его мнению, рожу.
– Ну ты попал. – с нескрываемой радостью и отеческой мягкостью в голосе протянул молчавший доселе мужчина слева.
Мужик в подтяжках напротив – побагровел так, что это стало заметно даже в темноте, нахохлился и зарычал.
– Эта, Ваше Благородие. – одноглазый за моей спиной мурлыкал словно кот добравшийся наконец до вожделенной сметаны. – Зря вы так с нами. Мы, понимаешь ли, к вам со всей душой, а вы нас словечками плохими называете.
В спектакле наступал апофеоз. Маски сброшены, роли распределены, актёры расставлены. Похоже, что пьеса эта повторялась у них не раз и не два. Менялся только исполнитель главной трагической роли. Труппа приставала к посетителям, одноглазый и те два клоуна, что стояли по бокам, выступали в роли говорунов, а бугай в подтяжках, игравший похоже первую скрипку, тем временем взвинчивал себя, доходя до нужной кондиции.
Я в наглую усмехнулся ему в лицо. Пусть побесится. Не знаю, по какой причине они избрали меня своей жертвой. Возможно, сегодня просто не оказалось других кандидатов, или на эту роль им подходили только приезжие или я просто попал не в то время и не в то место, как бы то ни было, мне явно хотели пересчитать зубы и основательно помассировать рёбра.
А ведь если подобный контингент наглеет – означает это то, что они верят в то, что выдут сухими из воды. Можно сделать вывод, что Городская стража их не трогает. Работа у них такая – усмирять непонятливых и буйных посетителей. А уж сделать так, чтобы жертва оказалась крайней – дело техники.
– Тык вот ваше благородие. Есть у нас для вас одна подходящая комнатка. – заливался за моей спиной одноглазый. – Мы только плату за неё берём соответствующую. А там хозяева как прибудут, сразу доставят вас в номер.
Это он намекает как раз на охранку. Ясно, что городская стража в таких мелочах разбираться не будет. Таверна заведение частное, а уголовники здесь на службе числятся – значит, вправе пресекать противоправные действия. А как уж там будет оправдываться задержанный – дело десятое, даже если он будет гол, бос и при смерти. Чужак же приблудный, от таких в пограничном городе чего ещё ожидать. Короче - обычная для не коронных городов вольница и издержки народовластия.
– Не думаю, что у вас найдётся разменная монета. – громко и чётко ответил я не оборачиваясь.
И понеслась! Вышибалы одновременно набросились на меня. Трое в полном молчании, а их главный с диким, первобытным воплем, который вполне мог разбудить обитатели соседних особняков.
Действовали они по явно давно отработанному сценарию. Жертва, испуганная внезапностью и довольно грозным видом этого Карлоса в подтяжках, делала шаг назад. В объятия к одноглазому, по имени Роже. Тот бил её чем ни будь по голове или подкатывался под ноги – не суть важно. Главное, что в результате несчастного валили на землю и вчетвером избивали до потери сознания.
Я же скользнув вперёд, прямым ударом впечатал кулак в его квадратную челюсть. Просто и незатейливо, всем своим немалым весом, чего тот, похоже, никак не ожидал, налетев удар, будто кавалерист на выставленную пику. По его скромному мнению, жертва должна была быть деморализована его оглушительным криком и грозным видом, а та почему то показала зубы. Носитель подтяжек крякнул и плашмя повалился на пол где и остался лежать тихонько постанывая.
За моей спиной раздался тихий стук. Одноглазый вышибала, зовущийся Роже, ещё не поняв, что что-то пошло в разрез сценарию, отрепетированным движением встал на четвереньки, подставляя мне под колени правый бок. Уже находясь в столь необычном положении, он криво улыбаясь, поднял на меня своей единственный глаз. Мгновеньем позже, с разворотом впечатал каблук своего сапога в его противную, улыбающуюся харю, а затем вторым быстрым ударом познакомил его длинный и без того кривой нос с закреплённой на мысу стальной чашкой. Одноглазый дёрнулся, руки его ослабли и разъехались. Потеряв сознание, он начал заваливаться набок, обильно орошая пол кровью из разбитого носа и порванного каблуком рта.
Оставшиеся на ногах вышибалы, видя молниеносную расправу над своими старшими товарищами, попятились. Ухмылки стекли с их лиц словно расплавленный воск. На них отразилась неуверенность и страх. Вот один из них отпрыгнул назад, затем развернулся и быстренько обогнул соседний стол так, что бы он разделял нас. Другой гулко сопя, подняв свои кулачищи перед лицом и пригибаясь, будто кулачный боец на арене цирка, двинулся на меня.
Надо признать, что двигался он грамотно, явно со знанием дела прикрывая чувствительные области, чуть раскачиваясь, словно потревоженная пружина. Не торопясь атаковать, вышибала медленно приближался, все, увеличивая амплитуду, очень напоминая в этот момент некий живой маятник.
– А ну прекратить! – властный женский голос взвился в помещении, отразившись от потолка, эхом заметался по залу. – Ишь ты расшумелись, разорались всех постояльцев, небось, перебудили! Карлос поганец, ты этакий, что вы опять тут устроили! Теперь-то уж ты не отвертишься, я всё своими глазами видела!
Полная женщина в возрасте, слегка переваливаясь, спешила к нам от кухонной двери. Её накрахмаленная одежда, слегка помятая и покрытая застиранными пятнами, шелестела в такт её шагам. Поварской передник, надетый поверх серо-бежевого платья и выцветшей голубой блузки, на уровне груди был вымазан каким-то соусом. На голове, придерживая аккуратно собранные в пучок на затылке уже подёрнутые сединой волосы, красовался старенький вязаный чепец. В правой руке она держала небольшую масленую лампу с высоким стеклянным колпаком и зеркальным отражателем, направляя луч света прямо на нас.
Вышибала готовившийся уже нанести пробный удар, замер в нерешительности. Лежавший на полу Карлос очнулся и медленно сел то и дело, потрясая своей бритой головой. С секунду он, смотрел в пространство, а затем, помянув Эзмора, сплюнул кровь на пол, вместе с желтоватыми осколками зубов.
– Да тут, эта... Бродяга пробраться хотел. Драку понимаш затеял. Буянил, вот мы и… – раздался слегка дрожащий голос спрятавшегося от меня за столом уголовника. – Надо охранку вызвать. Пусть принимают…
Пождав пухлые губы, женщина направила на меня лампу и подслеповато щурясь, осмотрела с ног до головы. Нахмурилась, пробурчав, что-то себе под нос и со всей силы влепила сидящему рядом с ней Карлосу звонкую оплеуху.
– Э, ты... ты чё... – заорал вышибала, мгновенно приходя в себя и хватаясь рукой за покрасневшую щёку.
– Ах ты подлец. Теперь я уверена! Это ты всё удумал! Разорить нас хочешь, скотина ты этакая – зашипела на него женщина.
– Миранда, старая ты дура. Да ты что! Совсем страх потеряла! – рычал Карлос, пытаясь подняться на ноги, что у него пока не очень хорошо получалось и одновременно уворачиваясь от ещё одного удара. – Мранда твою же за ногу! Ты на кого булку крошишь! Мы ведь только приказ бродяг непус…
– Знаю я твоё «только». Нас из-за твоего «только» уже стороной все посетители стороной обходят. Превратили порядочное заведение в притон бандитский...
– Но ведь бродяга безродный... без денег...
– Да ты глаза свои пьяные раскрой. Бестолочь! Совсем, что ли мозги пропил! Ах Ноель хранительница, да если бы не мой муженёк, я тебя сама, вот прям сейчас на руки страже сдала бы.
– Но... – Карлос зарычал и отпрыгнул от кухарки на безопасное расстояние, буравя меня недружелюбным взглядом.
– Простите! Простите нас ради бога господин. Ну дураки. Дуболомы они деревенские. Не пишите на нас жалобу, пожалуйста... Мы уже закрылись, но если вы хотите столик, или выпить мы специально для вас сейчас же организуем!
– Мне нужна комната на ночь. – в который раз как учёный попугай повторил я.
– Ах. – Кухарка всплеснула руками, кинув на вышибал яростный взгляд, не предвещавший тем ничего хорошего. – Так что же вы тогда здесь стоите! Проходите, пожалуйста, за мной!
Миранда подобострастно улыбаясь, поклонилась, указывая рукой на двустворчатую дверь в дальней стене зала. Неуклюже переваливаясь, она развернулась и потопала к ней, огибая пустые столики с выставленными на них стульями.
Я успел сделать всего несколько шагов, когда за моей спиной шумно вдохнув и бормоча, что-то нечленораздельное очнулся одноглазый. Завизжав будто подраненный заяц, он прямо с пола накинулся на Карлоса который, пропуская меня, оказался прямо перед ним.
Ударив плечом вышибалу в поясницу, Роже обхватил его за талию, с победным кличем валя своего приятеля на землю.
– Мочи его братва! – заверещал одноглазый, вслепую молотя кулаками брыкающегося Карлоса по затылку. – Ща мы его…
Что он собирался с ним сделать я так и не узнал. Носитель подтяжек извернулся и ловко ударил локтём друга в висок. Роже со стоном откатился обхватив руками свою многострадальную голову и раскрасневшийся Карлос тихо рыча, бросился на него. Оседлав товарища на уровне груди и фиксируя руки коленями, он принялся молотить своего собутыльника пудовыми кулаками, метя в лицо. Роже, завизжав, изогнулся мостиком сбрасывая противника и через секунду уже сам оказался на нём. Мужнины рыча и повизгивая, нанося друг другу удары и царапая лица, принялись кататься по полу переворачивая столы и сбивая стулья.
– Пиппилио, Фернандо! Да что же вы стоите! Да остановите же вы этих дуриков! Они же нам всю мебель поломают! – ахнула обернувшаяся на грохот Миранда.
– И вот это – вся ваша охрана? Или есть ещё кто-то… посмышлёнее? – с недоверием спросил я у женщины, глядя как два бугая, пытаясь не попасть под хаотичные удары своих товарищей растаскивают дерущихся.
Миранда посмотрела на меня грустными глазами, а затем, покачав головой, тихо ответила.
– Ах... господин они хорошие мальчики… – слова звучали фальшиво.
– Вы поймите – тяжёлая жизнь, дурная компания... – попробовала она вновь.
Слегка обернувшись, я пострел на четвёрку верзил. Хорошие мальчики разняли дерущихся и сейчас Роже с Карлосом с ненавистью смотрели друг на друга как два бойцовских пса. Затем одноглазый не выдержав, отвёл взгляд.
– Значит, больше никого нет?
– Да... – толстушка слегка стушевалась, но видимо боясь потерять постояльца, быстро добавила. – У нас здесь тихо, мирно… Не беспокойтесь господин.
– Почему вы разрешаете им выпивать во время дежурства?
– А что я могу сделать. – грустно ответила она. – Муж мой, хозяин хороший, да только в людях не разбирается. В хулиганах этих души не чает. Ведь где это видано, чтобы трактирных забияк да для охраны то нанять...
– Поставил куниц сторожить курятник?
– Кто такая куница господин?
– Зверёк такой пушной, мелкий хищник.
– Не. Не слышала никогда, в наших местах должно быть не водится. Но должно быть как-то так. – грустно ответила женщина открывая передо мной дверь и боязливо оглянувшись, зашептала. – Муженёк то у меня покладистый, да только как будто находит на него что-то. И ладно б своей головой думал, так нет – не меня, а людей чужих слушает. А мне только и твердит: «Дура ты баба, не лезь своими куриными мозгами в дела мужские». Уж сколько я ему твердила, что гнать их надобно…
– Хорошие мальчики. – усмехнулся я.
– Так вдруг услышат! – гулко вздохнула она, с тихим стуком прикрывая массивную дверь в питейный зал. – Ладно бы тихонько себе горькую в уголке глушили, да за залом присматривали, так нет – всё наше дело из-за них страдает! Всех клиентов уже распугали, только на приезжих и держимся.
Я с сомнением посмотрел на пустившуюся в откровения кухарку. Мне даже стало интересно, нашла ли она в моём лице благодарного слушателя, на которого можно вывалить наболевшее, или может быть рассчитывает на мою помощь. А Миранда тем временем продолжала.
– А у Карлоса. Ну, это тот, который в кафтане…
– Я понял.
– Так вот его послушать так раз в неделю к нам обязательно «бездомные» ломятся. Как будто мёдом для них здесь намазано. Я всё сначала удивлялась, а потом уже догадалась, что просто кулаки у пьянчуг наших чешутся. Вот поздних посетителей и задирают.
– Кулаки значит? – пробормотал я себе под нос и обращаясь уже к женщине спросил. – А что хозяин?
– Муж-то? Да верит он им и слушается. Ясное ведь дело – город торговый. Всякой пакости пруд пруди по ночным улицам шатается.
– Вы их сегодня легко приструнили. – заметил я как бы между делом.
– Так это добрый господин от неожиданности. Вы их как кутят раскидали, да и не ждали они наверное, что я это безобразие увижу. – Миранда грустно усмехнулась и остановившись посмотрела на меня. – Мы все здесь, что заложники. Слова пикнуть не смеем. Ну, кроме муженька моего конечно. Он так просто старый дурень…
Вновь тяжело вздохнув и не обращая внимания на то, что я нетерпеливо поглядываю по сторонам, да и вообще не горю желанием тратить время на болтовню, женщина принялась рассказывать мне о злоключениях, навалившихся на их с мужем семейное предприятие. Возможно, мне стоило оборвать изливающийся на меня поток причитаний и жалоб толстушку, вежливо напомнив о том, что я вообще-то человек со стороны и от «Зелёного Нелюдя» мне нужен только кров, да тёплая постель, а не разговоры «за жизнь». Однако, я вежливо промолчал, давая женщине выговорится.
Далее: Осенний реквием- Глава 1 часть 4