Моя Равномерность Редакция-2015, обновл. 1-2 глава

               




                Моя Равномерность
                Леонтович Юлия Анатольевна

               






Аннотация

Есть что-то до боли знакомое в Соуле. Таинственный и манящий, он пленяет внимание Мии с первой встречи в аэропорту Хитроу, Лондон.
Но могла ли она знать, что это знакомство изменит всю ее жизнь, а парень и вовсе окажется выходцем из другого мира. Это мир, где победы и поражения порою неравны, а противостояние добра и зла является главной причиной соперничества двух древних кланов…





Пролог

Когда я была ребенком, у меня не было вопросов, на которые я не находила ответов, все казалось простым и незатейным, добродушным. Я жила в мире сказки и воображения, волшебства и беззаботности. Этот мир назывался “Детство”.
Действительно, о прошлом можно говорить достаточно долго, но сейчас я предлагаю вам свое настоящее, которым я живу.
Меня зовут Мия Уэйтс, мне восемнадцать лет, я живу в Великобритании, и я хочу рассказать вам историю своей жизни.




Глава I
Мия

Лондон.
Декабрь, 2008 г.

Обычно, мое утро начинается довольно-таки схоже. Я почти всегда спешу, а еще совсем ничего не успеваю. Меня зовут Мия Уэйтс. Себя я могу охарактеризовать как невыносимая мечтательница и потерянный романтик, которых люди обычно не понимают и не воспринимают. Мечтательница, ко-торая живет в Великобритании, однако свое детство я провела в Оттаве. Но об этом чуть позже, ведь я существенно опоздаю в колледж!
Надев первое, что попадается мне под руку и подходит для зимнего ут-ра в Лондоне, я бегу к выходу, по дороге ища ключи от квартиры.
Выбегаю на улицу, и меня тотчас же обдувает порывом холодного вет-ра. “Зима ... Она самая, до сих пор”, ; мысленно пронеслось с грустью. Не теряя времени, я иду к автобусной остановке. Конечно, можно воспользо-ваться метро, но я предпочитаю во время пути, наблюдать городские пейза-жи.
Я живу в северной части Лондона, в районе Ноттинг-Хилл в арендо-ванной квартире, одна. С улицы дом, имеет вид предлинного трехэтажного, кирпичного здания, которое делится на многочисленные секции, каждая из которых выделяется ярко выраженными расцветками, а также большими и красивыми, немного выступающими окнами. Моя квартира находится на третьем этаже.
Каждое утро мой путь представляет собою очередное маленькое путе-шествие в район Камберуэлл, ведь там располагается художественный кол-ледж Камберуэлл, в котором я учусь. А еще он является одним из шести все-мирно известных колледжей, входящих в Лондонский Университет искусств. Моя специальность “Фотография”. Мне нравится работать с фотографией. В частности, я обожаю черно-белые фотографии, и могу говорить о них часами, поскольку действительно увлечена ими.
В общем, мне нравится жить в Лондоне, но когда я приехала в столицу Туманного Альбиона, мои знания о городе были весьма скудными. Это не-много настораживало меня, но я хотела этих изменений и нуждалась в них.
Мне казалось обучение в Англии однозначно того стоит. А еще в даль-нейшем, я не пожалела об этом ни разу. Но также и вовсе не могла предпо-ложить, с чем мне придется столкнуться здесь лицом к лицу, и чем все это для меня обернется.
Дорога занимает некоторое время, и я все еще нахожусь в пути. Лондон удивительный и потрясающий город. Каждый его район, можно сравнить с таким не похожим и уже другим миром, увидев который с высоты, ты не произвольно примешь за залатанное одеяло, состоящее из отдельных и столь непохожих друг на друга кусочков ткани, в данном случае районов. Разнооб-разие и вычурность, стигмы и традиции, несхожесть и индивидуальность, та-ким образом, своеобразно каждый район по своему, отражает лондонскую жизнь всецело, такою как она есть, со всеми ее преимуществами и недостат-ками.
“Я опаздываю на занятия, я опаздываю в колледж!” – от одной мысли об опоздании, мне уже становится нехорошо, ведь именно опоздания в кол-ледже вовсе не поощряются. Знаете: “В большом городе, большие правила”.
Я практически выпрыгиваю с автобуса и бегу вдоль по улице к кол-леджу. Кстати, довольно часто в округе Камберуэлл проходят выступления местных ди-джеев и вечера поэзии, также район является сосредоточием ху-дожественных и дизайнерских студий. А наряду с колледжем расположилась Галерея Южного Лондона.
Я забегаю в здание и продолжаю свой путь просторным коридором.
Лекции проходят поровну как в практических лабораториях, так и обыкновенных аудиториях, когда речь идет о теории. Мне “повезло”, сегодня лекции…Относительно возрастного предела в колледже, могу сказать сле-дующее. В Камберуэлл можно созерцать людей разных возрастов и нацио-нальностей. Это также касается и группы, в которой я обучаюсь. Также в колледже, существуют ограничения, согласно с которыми, к обучению до-пускаются студенты старше восемнадцати лет.
“Сегодня дорога изрядно утомила меня, еще до приезда в колледж, а мне же предстоит присутствовать на лекциях”, – подумала я быстрее, чем успела это осознать.
Еще немного, и я захожу в аудиторию, вслед сажусь за парту. Огляды-ваюсь вокруг и взглядом ищу светлячка, однако ее все еще нет. Так я назы-ваю свою лучшую подругу Энни Александру Лайт. Она добрый и заботли-вый человечек с волосами цвета сочного и спелого граната, которые она обычно собирает в маленький хвостик. Более того, Энни оптимистичная и добродушная, сочувствующая и веселая задорная девушка, всегда готовая прийти к тебе на помощь. Именно поэтому я стала звать ее со временем свет-лячком.
Последующие несколько минут в ожидании начала лекции и прихода Энни показались мне бесконечными. Не солгу, если скажу, что последнего я ждала с большим желанием и нетерпением. Лекция еще не началась, и это стало замечательным поводом к тому, чтобы продолжать витать в облаках “где-то”, и думать о “чем-то”. Мой взгляд устремился через окно, словно ожидая чего-то, но ничего не происходило…
Словно песчинки из часов быстротечно прошло время, и подошел к за-вершению первый год моего проживания и обучения в Лондоне. Но, а каза-лось так, словно я приехала только вчера. Отчасти я рада этому, потому, что меня изрядно успели утомить предметы, внесенные в программу первого курса обучения. Среди прочих предметов: “Фотокамера и ее устройство”, “Фотооптика” и “Законы освещения”, “Основы фотографии и фотоискус-ства”, “Фотокомпозиция”, а также многие другие.
Думаю во втором семестре, который наступит совсем скоро, наконец, начнется что-то интересненькое. Грядущий учебный год, обещает быть более обширным и открытым к информации, акцент на технической части фотоап-парата уменьшится, и в силу вступят новые и еще не изведанные мною пред-меты. Но, а сейчас мне предстоит участь “благодарного” слушателя на лек-ции “Философия и идеология фотографии”, которую преподает профессор Оллфорд. Также он периодически, проводит у нас практические занятия.
За размышлениями, меня внезапно постигла волна шума, и я вздрогну-ла. Передо мною стояла Люси. Я отвлеклась и не заметила, когда она ко мне подошла. Мне стало интересно, как долго она меня зовет, или может я сразу откликнулась на ее зов, а также, сколь долго продолжалась моя отрешен-ность от мира всего. Не скажу, что сложившаяся ситуация обеспокоила меня очень сильно. По крайней мере, не так как раньше. Ведь раньше меня волно-вал абсолютно каждый вдох и выдох, каждое слово и малейший потенциаль-но-возможный взгляд, направленный в мою сторону. Но с недавних пор меня перестало волновать мнение людей. Я не знаю почему, но в один момент мне стало просто безразлично, кто и что обо мне думает и говорит, а также дума-ет ли вообще.
Прокручивая эти и многие другие размышления, я улыбнулась самой себе.
– Что смешного Мия, ты меня вообще слышишь, – в негодовании про-молвила Люси. Люси моя сокурсница и мы учимся вместе. Ей двадцать семь лет, она француженка. А еще она самая обыкновенная девушка, хотя сама так не считает. Мне кажется, ей нравится думать, что она значимее кого-либо в этой группе.
– Я пытаюсь привлечь твое внимание уже несколько минут. Может, ты все-таки уделишь мне немного своего времени?
А вот и ответ, я отвлеклась всего на несколько минут, хотя тон ее уже находился на грани крайнего недовольства. Скажем так, Люси была не из тех девушек, которые любят повторять дважды.
– Прости Люси, я немного задумалась, но о чем ты спросила, – промол-вила я из вежливости. На самом деле, вежливость отнюдь не чужда мне, но мое качество по праву. Хотя в последнее время, я и вовсе перестала узнавать саму себя. Так и хотелось задать вопрос “что происходит”, но ответить было некому.
– Вообще-то, я интересовалась эскизом. И так, какой тебе больше нра-виться из этих нескольких?
В руках она держит несколько набросков на небольших листах, кото-рые ей вскоре необходимо подать профессору ввиду домашнего задания. И, судя по всему, времени у нее вовсе не осталось. С неподдельным интересом, она ожидает, что я скажу ей в ответ. Я в свою очередь, смотрю на фотогра-фии, но к своему разочарованию попросту их не вижу. Может быть, потому, что в них нет примечательной разницы, а может потому, что не способна на это в последнее время. В конце концов, я указываю пальцем на один из на-бросков, и это не смущает меня.
Следом задаю себе вопрос: “В чем дело Мия! Что с тобою происхо-дит???”.
– Люси, мне кажется коллаж с городом, намного интереснее остальных, но это лишь мое мнение.
Мне с трудом давалось общение с Люси даже на протяжении тех не-скольких минут, когда она обращалась ко мне время от времени за своеоб-разным советом. Также она была довольно непредсказуемая, посему какой могла быть ее реакция, стоило лишь догадываться.
– Может ты и права, но мне больше нравиться абстракция, – ответила она, поочередно просматривая все эскизы вновь. Кажется она уже знала свой выбор еще до того как решила спросить мое мнение. Но, а ее обращение ко мне было не более чем интересом, выберу ли я именно то, что понравилось ей или нет.
“Неужели сейчас это интересует ее больше всего? Мне этого не по-нять”, – подумала я, но Люси уже ушла.
Я действительно не могла этого понять, а еще чувствовала себя доста-точно отдаленной от повседневности, чтобы вокруг что-то замечать. Тем не менее, мы учились в одном колледже, более того на одном факультете, и это означало, что моя отстраненность и непонимание, как минимум не уместны. И все же они были, и были столь ярко выражены во мне. Но едва на Люси весь мой внутренний каламбур оканчивался, ведь группа также была полна и многими другими студентами, которых за столь длительное время, мне так и не далось понять. Скорее, я даже не стремилась к этому. Полагаю понять че-ловека, который не хочет, чтобы его поняли просто невозможно.
– Мия! – выкрикнула Энни, едва появившись на пороге, она помахала мне рукой.
– Привет, – радостно промолвила я.
Мы познакомились с Энни в колледже, незадолго после того, как на-чался учебный год. В отличие от меня, Энни родилась в Лондоне, будучи единственным ребенком в семье, и снова отличие. До переезда на съемную квартиру в Ноттинг-Хилл (затем оказалось, мы живем на одной улице), она жила с родителями в пригороде Лондона. Говорят им больше нравиться жизнь вне города, чем жизнь в самой столице.
– Судя по всему, я не опоздала, – продолжила она, вслед кивая на пус-той стол профессора.
Семья у Энни довольно состоятельная, но сама она постоянно повторя-ет, что “не имеет к этому никакого отношения”. Так как хочет добиться успе-ха самостоятельно, и в этом наше сходство. Энни говорит, что мы как сест-рички близнецы (вспоминая то, что мы однолетки, это вполне возможно) и внешне дополняем друг друга, но здесь я немного не согласна. Я не считаю себя красавицей, чего отнюдь не могу сказать об Энни. Она умеет одеваться со вкусом и нравится парням, а я нет. Ну вот, кажется, начались разбежно-сти… Но это не мешает нам быть подругами и понимать друг друга с полу-слова.
– Как всегда вовремя, – ответила я, заметно понизив тон, смотря на вход. Также обернулась и Энни, поспешив сесть за парту.
В кабинет зашел профессор Оллфорд. Статная походка пожилого муж-чины, несла за собою ауру знаний, которые можно было ощутить в воздухе еще несколькими минутами погодя. Профессору Оллфорду уже далеко за шестьдесят лет, и он знает свое дело, пожалуй, как никто другой. Всю свою жизнь, он посвятил фотографии и был мастером в своем ремесле, что также хотел видеть и в нас. Практика без теории не предоставлялась столь легкой, как это могло казаться на первый взгляд.
– Сегодня у нас с вами последнее занятие, но перед завершением учеб-ного семестра, вам еще предстоит сдать контрольный тест, – сказал профес-сор Оллфорд и лекция началась. – Поэтому сегодняшнее занятие мы посвя-тим частичному повторению материала, который мы с вами выучили в этом семестре, – продолжил профессор. Прежде всего, вам всегда стоит помнить и никогда не забывать, основу основ: что есть фотография как понятие, как и когда она появилась, каким образом она повлияла на современный мир, и что привнесла в него.
Лекция только началась, а мне уже стало невыносимо скучно. За крат-кое время, в моей голове пролетало ошеломительное количество мыслей.
– Что же, давайте вспомним с вами, что такое фотография, и как ее возникновение повлияло на нашу с вами современную жизнь. Быть может, кто-то желает добавить от себя, – спросил профессор. – Джон? – с непод-дельным интересом, вслед промолвил профессор.
Сосредоточенный и вдумчивый, молоденький паренек Джон, родом из Кливленда, штат Огайо, с удовольствием пошел навстречу профессору. Складывалось впечатление, что его вовсе невозможно застать врасплох, по-тому, что он всегда был начеку, а также готов ответить на любой вопрос по-ставленный профессором.
– Вспоминая истоки появления самого слова “фотография”, мы мо-жем сказать, что оно пришло к нам от древнегреческого “фотос”, что в свою очередь обозначает “свет” и “пишу”, то есть светопись. Своего рода, это техника рисования светом, с помощью которого мы можем получать и со-хранять статистическое изображение на светочувствительном материале, та-ком, как фотоплёнка, либо фотографическая матрица, с помощью фотокаме-ры, естественно, – ответил Джон.
Из его уст это звучало так повседневно, словно в это время он говорил, о чем-то совершенно будничном.
“Еще бы, ведь мы учили это еще в начале учебного года. Пожалуй, это будет тяжело забыть, даже если очень того захотеть”, – подумала я.
– Замечательно мистер Марей, – судя по тону, было ясно, что профес-сор Оллфорд, остался доволен ответом.
– Также фотографией, называют конечное изображение, полученное в результате фотографического процесса, рассматриваемое человеком непо-средственно, – продолжил голос из аудитории. Естественно это Аманда, ее голос тяжело не узнать.
– Согласен с Вами мисс Клэй, – довольно кивнул профессор.
Монотонная волна вопросов волокла меня к собственным размышле-ниям. Я не имела и малейшего понятия о том, что происходит со мною в по-следнее время, но пыталась во всем находить положительные стороны, и не забывать о самом главном, что держит меня на плаву.
“Но, этого не достаточно. О да, ведь мое повседневное состояние на-чало походить уже как на нечто обыденное и приемлемое, чему именно нет места в моей жизни”.
Я думала, как так случилось, что я перестала находить радость в окру-жающих меня вещах, и когда это успело произойти. Так словно я заснула, а поутру проснулась и перестала видеть вещи вокруг себя в том же свете, в ко-тором видела их накануне вечером. Они выглядели иными, они стали други-ми. И этому всему было начало никак не вчера, но намного раньше.
– Мисс Уэйтс, хотите нам что-нибудь добавить?
Тишина.
– Мисс Уэйтс, – вторит голос.
– Мия, – окликнула меня Энни. – Спустись на Землю, – промолвила она в полтона.
– Что? – вымолвила я вслед, словно очнувшись ото сна.
– Именно мисс Уэйтс, не плохо бы вам прислушаться к совету мисс Лайт, потому, что я задал вам вопрос, – удрученно промолвил профессор.
“Не может быть! Я даже не слышала его обращения,– сиюминутно пронеслись следующие мысли”.
– Прошу прощения профессор Оллфорд. Я отвлеклась всего на мгнове-ние, – в оправдание ответила я, но это немногим спасло ситуацию. – Можете повторить вопрос? – и дальше только усугубило ее.
– Мисс Уэйтс, – озадаченно промолвил профессор. – Ваши коллеги, рассказали нам о понятии фотографии, если конечно вы их слушали. Что вы можете сказать о временном сегменте фотографии.
– Конечно профессор Оллфорд, – ответила я с натянутой улыбкой и на-деялась, что выглядела она довольно искренне. Энни смотрела на меня во-пиюще непонимающим взглядом. Наверное, и я так смогла бы, только не ви-дела себя со стороны.
– Предположительно фотография появилась в середине XIX века и этим совершенно изменила мир. Первое закреплённое изображение было сделано в 1822 году французом Джозефом Нисефором Ньепсом. Он запечат-лел вид из окна на пластину, которая была покрыта тонким слоем асфальта. Именно этот материал отличался светочувствительностью и помог появиться первой в мире фотографии. Также в 1839 году француз Луи Дагер сделал но-вый важнейший шаг в развитии фотографии. Ему удалось получить снимок на пластине, покрытой серебром. Качество фотографии было довольно высо-кое.
– Благодарю мисс Уэйтс.
– Фотография это искусство получения фотоснимков, где основной творческий процесс заключается в поиске и выборе композиции, а также са-мого освещения и нужного момента для фотоснимка. Такой выбор должен определяться умением и навыками фотографа, а также его личными предпоч-тениями и вкусом, что характерно для любого вида искусства, – дополнила я.
– То есть вы утверждаете, что фотография представляет собою отдель-ный вид искусства, – с неподдельным интересом и немалым удивлением спросил профессор. От чего это удивление? Я думаю, он просто не ожидал того, что я отвечу дополнительно.
– Естественно, – с утверждением сказала я.
– Что же, докажите нам мисс Уэйтс.
– Да постоянно ведутся нескончаемые споры, можно ли отнести фото-графию к искусству. Все, кто любит фотографию и восхищается данным произведением искусства, а также участвует при его создании непосредст-венно, не нуждается в ответе, потому что он уже знает его, и это очевидно. Фотография – это искусство. Следовательно, оно потребует к себе не меньше созидания и трепета, чем кинематограф или музыка.
– Замечательно мисс Уэйтс, – голос профессора стал снисходительнее, кажется все прошло неплохо. – На этом, наше с вами занятие заканчивается, – наконец-то сказал он. Скорее я просто очень хотела, чтобы он это сказал, потому, что не могла дождаться окончания лекции. Еще одно мое отстране-ние от реальности на лекции профессора Оллфорда, как минимум будет не-уместно. – Желаю всем отличных выходных и до скорой встречи, – напосле-док промолвил профессор.
Аудитория опустела с невероятной скоростью.
– Ты идешь, – спросила меня Энни.
– Да, мне нужно всего несколько минут.
– Хорошо, я подожду тебя у выхода из кабинета.
– Отлично, договорились, – промолвила она напоследок и вышла.
– Мисс Уэйтс, мне нужно с вами поговорить, – к моему удивлению и нежеланию услышала от профессора.
– Да, профессор Оллфорд, – робко промолвила я в ожидании разговора.
– Мисс Уэйтс, – он выглядел довольно озадаченно.
Должна признаться, его задумчивость заставила меня поволноваться. О чем он хотел со мною поговорить, и вовсе не хотелось думать.
– Прошу, зовите меня Мия.
– Отлично Мия.
– Мия, вы очень умная девушка и на протяжении года вы не раз дока-зывали мне это своими знаниями, в частности и сегодня. Но в последнее вре-мя, я все меньше и меньше замечаю ваши прежние качества. Ваше стремле-ние к знаниям, и рвение объять необъятное, я больше не вижу его, – с опре-деленной разочарованностью промолвил он.
– Простите профессор, сегодня на занятиях, я вела себя не надлежащим образом.
– Разве только сегодня Мия, – аналогично последовало от него.
“Ну, вот началось…”
– Да, я понимаю, – лишь ответила я. Но, а что мне еще оставалось? Оп-равдание не выход, когда знаешь, что виноват.
– Мия, вы будете замечательным фотографом, – подбодрил он меня, тем же немало вогнал также в краску. – И еще.
– Да?
По истечению нескольких секунд, все еще пытаюсь переварить его слова. Услышать подобное от профи в сфере фотографии, что-то да значит. По крайней мере, для меня.
– Никогда не позволяйте минутной слабости победить свое настоящее, то, что отнюдь не есть минутным в вас.
– Благодарю профессор, я ценю ваши слова, – воодушевленно, произ-несла я. – Но едва я заслуживаю их сегодня, если заслуживаю вообще.
– Именно сегодня, но мне стоило сказать это еще раньше, – на его лице появилась едва заметная улыбка, она была искренняя и добра. – Ступайте же в лабораторию, не то опоздаете на практические занятия у преподавателя Холлидей.
– Я очень признательна, – сказала я, покидая лекционный зал.
– Не за что Мия.
“Энни, наверное, уже заждалась меня, – подумала я и следом задума-лась над словами профессора Оллфорда: “Именно сегодня”. Значит ли это что я зашла в тупик, и мое поведение сегодня поставило последнюю точку над “И”, которая говорит, о том, что пора мне уже задуматься над тем, что происходит в моей жизни и разобраться с этим раз и навсегда. Хотя, последнее время, мне кажется, только этим я и занимаюсь”.
Я вышла в холл.
– Наконец-то, ты решила сделать дополнительный доклад? – недоволь-но промолвила Энни. На самом деле, она даже не злилась, и это было замет-но, а еще это всегда можно было определить. Вместе мы проводим чрезмерно много времени, что позволяет нам с Энни видеть друг в друге, то чего не ви-дят остальные. И знаете ли, это здорово!
– Прости Энн, профессор Оллфорд задержал меня еще на несколько минут.
– О чем вы говорили? – заинтересовано спросила Энн, и дальше в ее тоне уже не было негодования. Что я и говорила.
– Сказал, что обеспокоен моим поведением и сетовал на частую от-страненность на его лекциях.
– И он прав Мия. В последнее время ты сама на себя не похожа.
– Знаю, знаю…– вылетело ввиду ответа, и должно было походить за оправдание, но едва ли натягивало на троечку.
– В частности сегодня. Ты собираешься это объяснить? – продолжала засыпать меня вопросами Энни. – Профессор Оллфорд звал тебя на протяже-нии минуты, но ты не отзывалась.
– Потому, что я не слышала его обращения.
– Мия, что происходит?
– Я не знаю, что ответить Энни, – мы зашли в практическую лаборато-рию. А еще, я надеялась, что этой краткой отговорки будет достаточно, по-тому что другим ответом, я не владела.
В легком вальсе, не спеша, промчалось еще полдня. Но здесь, я пред-почла бы нечто вроде твиста, ведь мне так хотелось, чтобы учебный день по-скорее завершился.
“Моя маленькая победа. Пятница! Выходные!!!”.
– Мия, ты до сих пор в лаборатории? – услышала голос Энни, она за-шла в лабораторную комнату.
– Да.
– Все разошлись примерно двадцать минут назад. Я ждала тебя на ули-це, но затем решила проверить в лаборатории, потому что не видела, как ты выходила. Затем я подумала, что ты ушла без меня, – она все говорила и го-ворила, а я потерянно смотрела на нее в ответ, но ничего не отвечала в ответ.
– Прости за то, что заставила тебя ожидать, – пыталась я собраться. – Я просто, – я замолчала.
“Я просто что?”.
– Ты задумалась? – в утверждение промолвила она, от нее веяло непо-ниманием.
– Я столь предсказуема? – едва улыбнувшись, промолвила я.
– Нет, но последнее время, это все что ты делаешь.
– Это верно, – еще одна улыбка, всего краткий миг и ее уже нет.
– Ты вообще домой собираешься идти? – ее непонимание набирало все большие обороты и потребовало сиюминутных объяснений.
– Да, конечно. Не ночевать же здесь, – промолвила я в ответ, пытаясь улыбнуться на этот раз более жизнерадостно.
– Не знаю Мия, в последнее время твои желания тяжело предугадать.
– Звучит так, словно мои желания всегда бесшабашны и нелепы.
– Именно, как их обладательница, – засмеялась Энни.
– Ты серьезно? – вымолвила я, пытаясь понять, кто из нас в большой отстраненности, я или Энни.
– Нет же. Я просто хотела подшутить над тобою, – заверила она меня. Что же, это уже больше похоже на Энни.
– Очень остроумно, – я вышла из лаборатории и Энни последовала за мною.
– Я знала, что ты оценишь.
– Еще бы, куда мне пропустить такое…
– А здесь видимо уже ты шутишь, – предположила она.
– От тебя ничего не скроешь, – иронизируя, я сделала глубокий вздох.
Мы выходим из колледжа, и я практически тут же жалею об этом, на улице до жути холодно и уже темно, хотя в последнее, с лондонским освеще-нием, тяжело поверить. Пронизывающий ветер, несмотря на количество, на-низанной на тебя как на капусту одежды, и вовсе заставлял почувствовать себя нагой. Едва ли его стужу можно было не заметить, но о том, чтобы за-быть о таковой, и вовсе не могло идти речи. Морозный ветер поспешно под-гонял прохожих в спину, которые в свою очередь также перемещалась весь-ма хаотично, но, а некоторые с них еще и неуклюже. Пожалуй, и мы не вы-глядели профессионалами ледникового дворца, но к счастью это заверши-лось тот час, как мы достигли лондонского метро.







Глава II
Впечатление

Всеобщее молчание, сопровождает нас всю дорогу. У меня складывает-ся подозрение, что главным завсегдатаем этого мероприятия, в частности се-годня, являюсь я, но почему-то мне вовсе не хочется сосредотачиваться на этих мыслях, ведь это ведет за собою новые размышления. Одними, из кото-рых те, что мои предположения есть ничто иное как правда, причина же за-рождения этой всепоглощающей тишины (не беря в счет шум метро) именно я. Но и Энни также за все время нашего провождения в метро, не обмолви-лась и словом. Скорее, это из-за меня, а точнее из-за моего состояния, сего-дня отмеченного более четко, нежели в предыдущие дни.
“Что же, видимо мой вулкан уже дошел до предельной точки кипения и сегодня, выдал свои первые порывы от лавины”.
Я думаю о том, как за сегодняшний день, успела соскучиться по дому, и нахожусь в предвкушении того, что все выходные проведу с родителями, которые приехали ко мне перед новогодними праздниками, когда своевре-менно слышу обращение к себе. Скорее это более походит на далекий голос, который все безуспешно пытается пробиться в глубины моего сознания.
– Мия, – голос становился более настойчивым.
– Да Энни.
“Кажется, я снова выпала из реальности”.
– Наша остановка.
– Уже? – удивленно спросила я.
– Быть этого не может. Правда?! – воскликнула она, продолжив. – Да Мия, это наша остановка и если ты не хочешь ее пропустить, тогда поторо-пись пройти к выходу.
– Куда мне без тебя…
– Ну не знаю, – тот час, промолвила она. –  На следующую остановку, а может до конечной?
Я засмеялась.
– Рада, что способна еще хоть как-то повлиять на твое настроение, – она улыбнулась.
– Ты лучшая Энн.
– Я знаю!
Мы выходим из подземки, и холод тут же дает о себе знать.
“Так и знала, ничуть не лучше”.
Родные места и улицы, переулки. Все говорит о том, что мы практиче-ски дома. Только вот в последующем, наши с Энни дороги должны разой-тись, и мы останавливаемся. Ежедневное, пятиминутное прощание, перед тем как окончательно разойтись по домам, стало для нас уже практически тради-цией.
– Я говорила с тобою несколько минут о сегодняшнем дне в колледже, но затем увидела, что ты и вовсе меня не слушаешь, – промолвила Энни. Она все еще потребовала объяснений, а я все еще не владела ответами.
– Говорила? – меня обволокло непониманием, но судя по выражению лица Энни, по праву ей оно подходило больше. – Когда?
– Да, что с тобою на самом деле. Ты сегодня какая-то странная, ты не находишь? – она волновалась, а мне это приносило неудобство. Да, друзья должным так и поступают, беспокоясь друг за друга, но это было нечто иное. Я не хотела ее разочаровывать, а еще просто не знала, что сказать.
– Все нормально, – в очередной раз промолвила я в ответ, и зря надея-лась, что этого будет достаточно.
– Нормально? Да ты свою остановку едва не проехала, – в немалом осуждении, промолвила она. – И проехала бы, если я не окликнула тебя.
– Знаю, знаю…
– В метро, ты меня даже не слушала, – ее чувства были задеты, и это было уже ощутимо и по-настоящему.
– Прости Энни, я правда не слышала тебя, – сожалея, промолвила я, но это немногим помогло, и не должно было. Ведь она потребовала объективно-го ответа, и она заслуживала его, но я его не предоставляла.
– Хочешь поговорить о том, что тебя угнетает? – вслед промолвила она. Я прекрасно знала этот тон. Она искренне хотела помочь.
“Так много”, – подумала я, но не стала этого произносить.
Будучи единственной волной оптимизма, она умудрялась в любой от-рицательной среде, найти свои положительные стороны и на примере прив-нести их в жизнь. Кажется, в моей жизни таких примеров было достаточно, и они все потребовали изменений. Я думаю, в мире должен существовать ба-ланс и с присутствием светлячка он существует в моей жизни.
В наше время довольно тяжело найти человека, которому можно дове-риться и порою даже самые лучшие друзья, коими ты их для себя считаешь, ими попросту не являются. Однажды они предадут тебя, тогда все станет на свои места, и окажется явным, кто был твоим другом по-настоящему, а кто лишь играл с тобою в кошки-мышки, изображая твоего истинного друга. К счастью, мне повезло больше, и я не сомневалась в нашей с Энни дружбе, она была подлинной.
– Просто неважное настроение, – все увиливала я от ответа.
– Отлично. Я просто не знала, что подобное невесомое и опустошенное состояние теперь зовется “неважным настроением”.
Энни хотела знать, что происходит, и я была с ней солидарна. А еще я понимала, что на этот вопрос третий человек ответить не сможет. В настоя-щем здесь и сейчас, стояло два человека, которые жаждали сиюминутного ответа, ими были Энни и Я.
– За последнее время ничего не изменилось, и я чувствую, как начинаю уставать от этого. Но может быть, скорее я уже изнемогаю от усталости, – я терялась в тщетных попытках, ища объяснения, но на ум не приходило ниче-го дельного и вразумительного. – Знаешь это чувство, когда смотришь вокруг и не видишь своей участи нигде. Словно когда ищешь свое место, но не мо-жешь его найти.
– Ты ведь сейчас не о колледже говоришь, правда? – она смотрела на меня не понимающим взглядом.
– Может быть, – ответила я. – Но, хочется ли тебе порою что-то изме-нить, и этим начать все заново?
– Вообще-то это было всего лишь глупое предположение. Не думала, что ты воспримешь это серьезно.
– Прости, видимо мой прибор сегодня дает немалые помехи, и я на-прочь не могу отличить игрек от икса, – разговор стал заходить в тупик. – Скорее это из-за погоды, зимой он работает хуже! – моя последняя попытка отшутится, не увенчалась успехом.
– Я думаю, порою все чувствуют нечто подобное. Люди любят копать-ся в себе, расточая время на разные пустяки, не замечая главного, – вооду-шевленно промолвила она.
– Чего же, – будучи вовлеченной в разговор, на некоторое время я за-была даже о холоде.
– Не замечая самой жизни, ведь она здесь и сейчас и она прекрасна Мия, – промолвила она вслед, и ее лицом прошлась легкая улыбка. – Но, по-старайся не думать о лишнем, это самокопание, оно только заведет тебя еще глубже, нежели ты есть сейчас. И, судя по всему, с тебя уже достаточно ми-лая, – она была серьезна, как никогда прежде.
– Ты права, я должна перестать заниматься самоанализом, – неодно-значно промолвила я. С одной стороны, я даже сама поверила в то, что сказа-ла Энни в ответ, но следом задумалась, было ли то, что я сказала правдой, или я просто хотела себя в этом убедить. И этим нечто, было утверждение типа “Я должна перестать заниматься самоанализом”.
– Порою и у меня нет настроения, но затем все проходит. Все нала-диться вот увидишь. Это временно, – благозвучно промолвила она. Мне хо-телось сказать еще многое, но вместо этого я мысленно возвела свою очеред-ную тираду.
“Нет, отнюдь это не временно. Это уже вошло в мою жизнь, не сра-зу, но постепенно. Осмысливание своей повседневной жизни заставляет те-бя, нет, не прислушиваться к ней, но уже слышать ее довольно громко и от-четливо. Так, что порою хочется закрыть уши от невозможности слышать это более, но ты не можешь. Ты понимаешь, что доносящийся глас идет не из окружающего мира, но из твоего сознания, и оно говорит: “Остановись на миг и посмотри, на что ты расточаешь себя. Это ничто, это пусто-та””.
– Ты права, в последнее время я так много думаю, – промолвила я об-ратное тому, что чувствовала, потому как знала, Энни меня не поймет. К то-му же, я и сама себя не понимала.
– Ладно, Мия, давай по домам, ведь холодно очень, – застонала она, дребезжа зубами.
– До понедельника светлячок, – кажется, получилось даже очень ниче-го.
– До встречи, – поспешно пролепетала она, и мы разошлись.
Пустился снегопад. Набирая свои обороты, он уже походил на вьюгу, но все еще ему недоставало мощи. Я поспешила домой, дабы поскорее спря-таться от впечатляющего и прекрасного, но от этого никак не согревающего снегопада. И все же, ниспадающее с неба великолепие, полноправно застав-ляло останавливаться время от времени, и стоя созерцать, даруя радость взгляду. Поспешно и хаотично, снежинки кружились в воздухе, их движение походило на неповторимый танец, в котором танцевали двое. По своему по-добию и различию они были уникальны и неповторимы. Падая же о землю, их танцу приходило окончание, но это не мешало им остаться в своем един-стве.
В мгновение, мой взгляд сосредоточился на невнятной точке впереди. Я пытаюсь разглядеть ее, но из-за снегопада, это вызывает немалый диском-форт и трудности. Нечто, словно приближалось, но может, просто было оши-бочным видением в непогоду. И только за мгновение, больше не вызывает у меня никаких сомнений. Все ближе и четче, набирая свои очертания это ”не-что” летит ко мне навстречу, я смотрю ему вслед и вижу восхитительной красоты, белокурого голубка.
Откинув все недоумевающие вопросы относительно его появления, и прочие мои предположения, я подумала об ином. А именно, впервые в жизни я была поражена до глубины души великолепием одинокого голубка. А раз-мах его крыльев, только добавлял неотразимого восхищения им.
Я останавливаюсь, скорее я стояла уже некоторое время прежде, но не отдавала себе в этом отчет, и продолжаю наблюдать за необычным появле-нием зимним вечером в Ноттинг-Хилл. Снежинки, как и прежде, падают мне в лицо, но больше я не встряхиваю их, давая им возможность растаять на нем. Мое сознание склонно не одному десятку вопросов, все они так по-спешны и словно соревнуясь, бегут наперегонки друг с другом. В равной степени, я озадачена ими всеми, и сиюминутно хочу знать ответы на все мои к этому времени уже сформировавшиеся и только еще возникающие вопро-сы.
“Может, ему холодно. А может, он потерялся и растерян? – подума-ла я. – Что же, в этом значит, мы равны, – следовали последующие мысли. – Может, он ранен, – сквозь сознание, пронесся следующий вопрос, и мне ста-ло жутко. Мысленно я надеялась, что с ним все в порядке”.
Я смотрю на голубка, и пытаюсь понять, что есть большей причиной моих замешательств, а также не малых впечатлений. То, что он летит на меня (и я понимаю, что еще малой наносекундой, он также пролетит около меня, следуя в свою неизведанную даль) либо его красота и грация, которая застав-ляет мое сердце замереть от изумления, и биться еще сильнее, тем самым продлив мгновение ощутимой красоты. Всего несколько секунд, от силы ми-нута, сполна взбудораживают мою жизнь, и этому я не нахожу должного объяснения. По ощущению они не равны и больше напоминают медленное воспроизведение пленки.
Мое ошеломление переходит все грани, и у меня окончательно захва-тывает дыхание, когда белокурый голубок и вовсе садится мне на руку. Он продолжает смотреть на меня со всевозможно присущей ему серьезностью, так словно это возможно, и я смотрю ему в ответ. Также боюсь совершить малейшее движение, дабы не спугнуть своего нежданного гостя.
Снег все не прекращается, и мы становимся подвержены ему уже вдво-ем.
– Здравствуй милый, – тихонько промолвила я. – Откуда же ты взялся такой красивый, – спросила я его, словно была уверенна в том, что он мне ответит.
– Пойдешь со мною домой? – обратилась я к нему, и совершила малый шаг. Как ни странно, он остался на руке, и это не смогло не вызвать у меня ноток удивления, ведь я думала он тот час же сорвется с руки и улетит. Но он не улетел, и каждый последующий мой шаг, приближал нас домой. Дорога оказалась краткой, ведь когда я встретила голубка, я была уже практически у дома.
Поспешно оглядываюсь вокруг дома, и захожу внутрь. Следом поды-маюсь ступеньками на третий этаж, и предпринимаю последние рывки к ско-рому и желаемому теплу, поспешно ища ключи и как всегда не нахожу их.
– Порою у меня складывается впечатление, что у меня ключи не для того, чтобы открывать ими двери, но чтобы постоянно искать их в сумке, – произношу я сама себе. – Эврика! – наконец-то я могу попасть домой.
– Мам, пап, я дома! – прокричала я, оповещая родителей о своем воз-вращении.
Мои родители Софи и Николас, приехали в Лондон, чтобы погостить у меня несколько дней, но уже в воскресенье, они должны возвратиться домой в Оттаву. Что относительно моей старшей сестры Лесли, то она предпочла остаться дома, обещая навестить меня со временем. После свадьбы, которая состоялась не так давно, у нее оставалось все меньше и меньше времени для полноценного общения со мною. И вновь это расстояние…
Помню, я сообщила родителям о своем решении относительно переез-да, только после моего зачисления в колледж. Знаете это чувство, когда в один день вы оглядываетесь вокруг, и к своему же страху, а быть может раз-очарованию, больше не видите ничего из того, с чем могли бы ассоциировать свое будущее?
В один день, я ощутила аналогичное чувство, которое я, пожалуй, не забуду никогда. Да, более я не видела своего будущего в Оттаве, и как мне казалось, оно ожидает меня за другими горизонтами, к которым в дальней-шем я последовала навстречу. Ими для меня стали мое увлечение фотогра-фией и совершенно новая и еще незнакомая мне страна.
Подача документов и последовавшее ожидание вскоре сообщило о мо-ем принятии в колледж. У меня появился шанс, изменить что-то в своей жиз-ни, и я воспользовалась им. Все было решено, оставалось только собрать ве-щи и попрощаться со страной, которая много лет назад, стала для меня вто-рым, родным домом. Что я в последующем и сделала, на этот раз самостоя-тельно.
– Привет милая, – следом слышу шум из кухни. Это не многим удиви-ло, ведь еще когда мы все жили вместе, мама по старой привычке проводила время часами на кухне, дабы по нашему возвращению побаловать нас чем-нибудь вкусненьким. Не являлись мы также сторонниками и “светской жиз-ни”, что подразумевало собою посещения различных кафе и ресторанов.
– Я смотрю не плохой фильм, присоединяйся, – слышу от папы и в по-следующем он уже в поле моего зрения. Я всегда с радостью разделяла с ним эту участь. Долгие разлуки и расстояние не уменьшили моей любви к после-дующему, но лишь развили эту тягу стократ сильнее.
– Ты не поверишь, – в восторге промолвила я, и отец обернулся мне вслед.
– Мия откуда он у тебя? – его тон обозначал одно, он погряз в замеша-тельстве, немало в нем пребывала и я.
– О ком вы говорите, – послышался голос мамы из кухни, и вслед она вышла сама.
– Голубь? – удивленно промолвила она. Не думаю, что рассчитывала на другую реакцию. И затем, могла ли она быть иной, после того как они увиде-ли моего не совсем обычного друга.
– Понятия не имею, я просто шла и он появился. И мне захотелось взять его с собою, – воодушевленно промолвила я, поочередно поглядывая то на родителей, то на голубка.
– Я сожалею милая, но так или иначе, тебе придется отпустить его на свободу. Ты не сможешь постоянно держать его взаперти, и рано или поздно тебе придется сделать это, – сочувственно сказала мама. Также, я понимала, что в ее словах сокрыт немалый смысл, и мне следовало согласиться с этим. Но я все еще не могла, ведь он был столь прекрасен и был со мною. Точно я не знала, как долго голубок пробудет со мною, но в полной мере мне доста-вало настоящего времени, в котором мы были вместе.
– На улице холодно и я не думаю, что ему понравится это, – начала я строить свою защитную кампанию. И этим лишь выражалось мое желание оставить голубка у себя, как можно дольше.
– Едва ли ты встретила его в другом месте, – вслед промолвила мама, и она была права.
– Софи, ты ведь знаешь, как наша дочь относится к такому роду вещей, – доброжелательно промолвил отец. Он частенько выступал на моей стороне, и я всегда могла положиться на его поддержку, за что была ему безмерно благодарна.
– Твоя правда Николас, – ласково промолвила мама. – И потом, я ведь говорила обобщенно, и отнюдь не имела ничего против этого миловидного голубка.
– Ты находишь его милым? – заинтересовано спросила я. Ведь, что ка-сается меня, я находила его просто великолепным.
– Он милый, – озадаченно ответила она, продолжив. – А еще я знаю, что ты голодна.
– Не совсем.
– Мия тебе стоит поесть, ты весь день провела в колледже, – настояла мама. Когда мама начинала говорить подобным тоном, я понимала, что спо-рить с нею бесполезно и победу мне не одержать. По крайней мере, не так быстро.
– Мам, – простонала я.
– Софи, наша дочь истинная жительница Лондона и живет по графику питания англичан, – вслед промолвил отец, как и прежде, будучи вовлечен-ным в просмотр фильма.
– То есть, когда придется тогда и поем? – не понимая, промолвила она.
Отец засмеялся, и я подхватила его смешок.
– Я, правда, не голодна, – поединок был еще не проигран, и я предпри-нимала очередные попытки отстоять свое маленькое “Я”.
Мои родители очень добрые и внимательные, заботливые и искренние, и я их очень люблю. Стоит ли говорить что-то еще? Ведь для меня они луч-шие из лучших, и других таких просто не существует.
Мой пернатый друг, по-прежнему сидел у меня на руке. И, как я пред-полагала, довольно внимательно наблюдал за всем происходящим. Я задума-лась над тем, какое у них понимание к окружающему миру, как они все видят и воспринимают. Не зная однозначного ответа, я была уверена, в том, что они с лихвой разнятся от людей.
– Но, а как вы провели день? – промолвила я вслед и мы зашли на кух-ню. Едва я могла назвать свою кухоньку просторной, но мы умудрялись за-мечательно провести время, не ощущая недостатку места.
– Замечательно, мы много гуляли городом. Жаль, тебя не было с нами, – разочаровано, промолвил отец. – Но, как у тебя дела в колледже?
Наш разговор плавно и постепенно шел к полуночному чаепитию.
– О, все замечательно, – с явным преувеличением, промолвила я, и на-деялась, что оно не было так очевидно, а следом и тем, в котором присутст-вовало немало фальши. Ведь на самом деле все было с точностью да наобо-рот, но я не хотела расстраивать родителей. – Самое главное, – продолжила я, – что завтра мы проведем весь день вместе, и это будет здорово!
– Ох уж этот Лондон, – одновременно произнесли родители.
– Софи помнишь тот случай с фотографией, – промолвил отец, и его лицо расплылось в милой и ностальгической улыбке.
– Еще бы, – оживленно промолвила мама. – Она была еще совсем ре-бенком, когда увидела его впервые, – промолвила она вслед за отцом. Каза-лось на мгновение, воспоминания полонили воздух присущего помещения, но в отличие от родителей, мои воспоминания были скудны.
– О чем вы? – заинтересовано, промолвила я.
– Вестминстерский дворец, – в объяснение промолвил отец, но это мне немногим помогло, и он продолжил. – Это было еще до нашего переезда в Оттаву, как-то вечером мы встретили наших друзей. Они только возврати-лись после продолжительного путешествия в Великобритании, где посетили множество мест.
– Она была еще так мала, – промолвила мама, в ее голосе было нечто от радости и тревоги, восхищения.
– Ты взяла фотографию и сказала: “Мама это замок со сказки, кото-рую ты читаешь мне на ночь”, – дополнил отец. Он поник в воспоминания, это также касалось и мамы. Со мною было тяжелее, как-никак я едва помни-ла этот разговор, и едва что-то бы изменилось, вдруг они не заговорив об этом.
– И сколько лет мне тогда было? – интерес и непонимание, поглотили меня сполна.
– Лет пять не более, – ответила мама.
– Я совсем этого не помню, – раздосадовано, промолвила я.
– И не удивительно, ведь тебе было всего пять! – промолвили они на раз.
– И что ты ответила мне? – интерес не отступал, отнюдь.
– Милая, когда ты станешь взрослой, ты непременно туда поедешь, – промолвила она в ответ и улыбнулась.
– И вот ты здесь Мия, – сказал отец. – Ты воплотила свою мечту в ре-альность, – он был рад, и это делало счастливой и меня.
– Мы никогда не сомневались в тебе, но знали, что ты непременно добьешься своего, – сказала мама, ее слова имели для меня особою ценность, ровно также как и слова моего отца.
Верно, стоит только сильно захотеть. Отчасти правда, человек не мо-жет ровно до тех пор, пока не хочет. Конечно, от желания зависит далеко не все, но это неотъемлемая основа, заглавная составляющая, без которой по-просту ничего не получиться.
– После сказочного замка, предлагаю прогуляться по Гринвичу, – про-молвил отец.
– Я была ребенком!
– Но это не изменит моего восприятия о Парламенте, – засмеялся отец.
– Милый разве ты еще не был у Гринвичского меридиана? – спросила мама.
– Нет!
– Правда? – спросила она дальше.
– Ты права, – улыбнулся отец. – Ты мой меридиан.
Я сонливо улыбнулась.
– Голосую за “тайм бэд”, – предложила я.
– Поддерживаю, – дополнила мама.
– Еще бы, – засмеялся отец.
– Да, я люблю сочетание графика со здравым умом, – в голосе пахло сарказмом, этим она лишь очередной раз хотела подстрекнуть отца.
– Good night! – задорно последовало от отца.
– М…м…м… ты знаешь английский, – засмеялась мама. – Года идут, а ты все еще удивляешь меня! – продолжала она подшучивать.
Мой отец работает журналистом, а мама социальный работник. Одна-жды они познакомились во время международной конференции, где затраги-валась тема “защиты детей и несовершеннолетних молодых людей”. Для мо-ей мамы английский язык не является родным, но она знает его в совершен-стве. Моя мама украинка, а отец англичанин. Когда мои родители пожени-лись, они были довольно молоды, а еще очень счастливы.
– Милая, это только начало, – подмигнул он ей.
“Ну вот, началось их ребячество, – подумала я. Хотя на самом деле, меня довольно таки умиляли их нежные и ласковые взаимоотношения”.
– Night, Night, – промолвила я, тем самым прервав их разговор.
– Ты мне кого-то напоминаешь, – ответила мама.
– Учусь у лучших, – пролепетала я.
Мне хотелось кричать от переполняемых мною чувств, ведь я так силь-но любила свою семью. Это я также пыталась показать им всем своим есте-ством, чтобы они никогда, никогда не усомнились в моих чувствах. Но, так-же знала и о том, что не одним афишированием подтверждается любовь, а действиями по факту. Пожалуй, первое шло в ногу со вторым, и вовсе не мыслило своего существования друг без друга. На расстоянии, наша связь становилась только сильнее.
Подхожу к столешнице и беру на руку своего пернатого друга. Как ни странно я уже успела к нему привыкнуть, и иду в комнату. Время уже позд-нее, далеко за полночь, но я все еще успеваю принять душ, а после прибег-нуть к помощи своего электронного друга, имя которому “Ноутбук»”.
Немедля более ни секунды, я запрыгиваю на любимый, погрязший в подушках подоконник, и окунаюсь в размышления, накопившиеся за день и не только. Заведомо, мой друг также умостился на мне, сложив я ноги в ко-ленях. Несколькими минутами погодя, комнату заполняет негромкое звуча-ние музыки. Это чарующее взаимодействие альтернативно-симфонического рока, непревзойденного мужского фальцета и чувственной игры пиано. Му-зыка способна творить чудеса и вызывать в нас воспоминания. В моем слу-чае, это больше походит на весомый эмоциональный букет многих прожитых мною чувств и дней.
Мне нравится музыка, и я могу слушать ее довольно долго, также как и достаточно разнообразную. Каждый стиль, исполнитель, всё в целом и толь-ко частично, способно запечатлеваться в нас определенными воспоминания-ми и опытом, через который мы все проходим, будь это что.
Мой взгляд все блуждал ночною улицею, словно проделывая свой во-яж, это действовало на меня успокаивающе, чего я не могла сказать о своей участи среди людей. Часть меня, всегда взывала к уединению, и предпочита-ла суете занятную участь тишины, но что касается общения, здесь мне нету равных! В общении, я неуклюжая и в каком-то смысле неуместная для лю-дей. Не могу сказать, что я не общительная, но скорее моя общительность распространяется далеко не на всех, и ограничивается теми, кто уже есть в моей жизни. Что относительно “чужих”, с ними все немного тяжелее, хотя я и не признаю этого на людях. Скажу даже больше, я готова безудержно и без остатка раствориться в родных и близких мне людях, так как доверяю им и люблю их. Но уже чувствую себя до невозможного неуклюжей и неумелой, когда речь идет о новых знакомствах, и вовсе становлюсь “парадоксом” ко-гда речь заходит об общении с парнями. В общем, парни никогда не баловали меня своим вниманием. Когда я училась в школе, не могу сказать, что за лан-чем я сидела исключительно за рядами последних, но и вовсе не за столом капитана команды и его друзей.
“Хотя однажды, – подумала я. – Нет, и тогда, я была в своем одино-честве, – только за сегодняшнее утро, воспоминания прошедших лет, посе-тили меня уже как минимум дважды. Даже не знаю почему, видимо на-строение сегодня у меня запредельно не важное.
Как давно это было, – задумалась я вслед. – Два года назад, немного меньше. Мне было почти семнадцать, и я встретила его. Тогда, все и нача-лось, я полюбила впервые”.
Своим безразличием ко мне, он положил начало моей хладнокровности и бесчувственности к последующим дням, а точнее к самому понятию любви. Это отложило на мне отпечаток, который в последующем выражался в хо-лодности и по большей части безразличности к парням. Успело пройти нема-ло времени, но блеклые проблески воспоминаний, время от времени, все еще давали о себе знать. Среди основных чувств остались потерянность и опус-тошенность, ведь именно этим, он наградил меня сполна.
У других в этом плане получалось лучше, но я была так не схожа с большинством людей, среди которых жила. Они были сильнее меня и потому счастливее, а своего счастья нужно уметь добиться. Словно вьюга, хаотиче-ский поток мыслей, вился в моей голове днем и ночью, не прекращаясь и не давая мне покоя. Заглавной же отметкой этого опустошения и непонимания, а порою и не принятия самой себя, было отсутствие его, того человека, кото-рого в моей жизни и вовсе не существовало.
“Я не жду чуда, уже не жду. Оно не доступно мне, и всему есть дока-зательство. Более того, я в него никогда не верила, или уже не верю. По всей видимости, и чудо меня совсем не ждет. Достаточно…”
Но я по-прежнему продолжала надеяться и верить. Мне хотелось ве-рить, что ты рождаешься не сам, но влачимый невидимой нитью, которая по-сле рождения ведет тебя, и однажды ты завернешь этот клуб до конца, и встретишь его. На это могут уйти годы, и они уходят, так проходит вся жизнь, эта схема была придумана гораздо раньше меня и всех прежде ро-дившихся меня.
“Что если это не так, что если я просто одна и все. Я родилась с оборванной нитью, и там у другого конца пустота, и ждать вовсе некому, ; подобные мысли омрачали меня, о них не хотелось думать, но гнать прочь из головы”.
За своими размышлениями, я совсем забыла о своем пернатом друге. Отстранившись от окна, я перевожу свой взгляд на голубка, и у меня неволь-но прерывается дыхание. Мои колени служат ему возвышением, и так наши взгляды остаются на уровне. Тусклое освещение ночных ламп частично ото-бражается на нем и это воспроизводит впечатление загадочности и не реаль-ности происходящего. Чувственный фальцет в сопровождении оркестра по-прежнему доносится из динамиков ноутбука, и это только усиливает чувство недосказанности. Не в силе отстраниться от него взглядом, безмолвно, я про-должаю наблюдать за ним на протяжении еще нескольких минут, которым в дальнейшем и вовсе теряю счет. Никогда в жизни, мне еще не доводилось видеть их столь необычными, как видела его этим вечером. Я была не просто восхищена, но попросту не могла найти должных слов и потому терялась в них.
– Ты голоден? – мой голос пронзил тишину, к которой я, кажется, уже привыкла. – Конечно, ты не можешь мне ответить, потому, что не умеешь го-ворить, а жаль. Мне бы очень хотелось с тобою поговорить, ведь мне так одиноко среди всех этих людей. Это странно, ты не находишь, люди повсю-ду, а мне не с кем поговорить, – угнетенно продолжила я. – Где бы я не нахо-дилась, там нет его. Ответь же, как я могу ощутить этот город родным, если мы живем порознь, о существовании друг друга не подозревая, – мой голос становился все тише и тише, и вскоре сошел на шепот.
– Тебе все еще нужны доказательства? – я недоумевала. – Я сейчас раз-говариваю с тобою, и все это более походит на бред сумасшедшего. Увидев это Энни, она бы сочла меня сумасшедшей. Хотя, мы знакомы на протяже-нии года, и она все еще мне этого не сказала, – лицом прошлась улыбка пол-ная грусти. – Хорошо, что ты не понял ни слова из сказанного мною, иначе бы сошел с ума, – на что мой гость лишь внимательно смотрел на меня. Я ощущала эту пустоту на ощупь, от нее также изнывала и моя душа. Нет, я не была сумасшедшей, но просто одинокой.
– Как ты считаешь, может он также думает обо мне сейчас? – спросила я его. – Возможно, сейчас ему так же одиноко, как и мне, – задала я еще один вопрос. – Тогда я ему не завидую, ведь это так тяжело чувствовать то, что ощущаю я. Но может ли кто-то чувствовать на равных аналогичное мне? – едва выговаривала я последующие слова, и еще более окуналась в непонима-ние происходящего и ощутимого. И дальше уже не произносила вслух, но только прислушивалась к своим мысленным тирадам.
“Нет, я не подразумеваю бесчувственность людей, но лишь ту тя-жесть, которая ложиться на меня несоизмеримо тяжело. И затем, что обо мне может думать человек, который обо мне не знает, в моем же слу-чае, скорее его вовсе не существует”.
– Я родилась с оборванной нитью, – промолвила я и постигла тишина. Едва голубь издал характерный ему звук, и я обернулась ему вслед. – Мой благодарный слушатель, – я улыбнулась ему, и он вновь заговорил со мною, но по-своему.
Меня переполняли чувства и вовсе не давали о себе забыть. Боль на-растала и стремительно подбиралась к горлу, где располагался болезненный ком, из-за которого даже простой глоток, доставлял немалого дискомфорта. Непоспешно из песни доносились следующие слова “…Я не знаю где тебя встретить и где тогда буду я. Но, я слышу твой голос, и он сопровождает меня. Твои ласки уже близ моего лица и я вижу тебя. Мне хочется прикос-нуться к тебе, но ты исчезаешь. Ты живешь не только в моем сердце, но и моей душе. Где ты, я жду тебя …”
По лицу прошла первая слеза, едва успев бежать с одной бездны, они обрывались и падали уже совсем в иную. За окном вновь пустился снегопад, и я успокаивалась им, ведь аналогичному зною была присуща внутренне и я. Кажется, голубку это приходилось не по нраву, ведь он то и дело издавал свою собственную, но отнюдь невнятную мне речь. Одновременно я думала о столь многом, что и сама не поспевала за своими мыслями. Это было гром-ко, это было сильно и это было ощутимо.
– Прости дружок, сегодня я не в настроении, – промолвила я ответ, об-ращаясь к голубку. Едва реагируя на музыку, я глотала пепельные слезы. Завтра все будет воспроизводиться также как и сегодня, словно “день сурка”.
– Изо дня в день одним и тем же будет преисполнен день, и ничего не изменится в нем. Так или иначе, я буду ждать продолжения, ведь иначе без него не быть, – сонливо промолвила я, смотря на голубка. С каждой минутой, веки становились все тяжелее и тяжелее, и вскоре я погрузилась в глубокий и беспробудный сон. Прежде сны были иными, но в последнее время, в них не давало о себе забыть мое подсознание.
Сны. Что это? Что мы о них знаем?
Они являются для нас потайным миром, закрытой дверью. Это совсем иная, другая жизнь, которую мы ведем, непосредственно соприкасаясь со сном. Сны, могут о многом повествовать нам, но также во многом и запутать. Данному разделу жизнедеятельности посвящено множество научных иссле-дований и трудов, которые направлены, на углубленное изучение сей неизве-данной океанской бездны под названием “Сон”.
Когда я спала, я забывала абсолютно обо всем. Ничего не тревожило меня и не огорчало. Я забывала о колледже и своих не реализовавшихся меч-тах, не дававших мне покоя, о нем и о себе. Я чувствовала себя малой части-цей воздуха, невесомой и свободной, одинокой и непотребной иным, чувст-вовала себя легко. Но этим говорило лишь мое подсознание, и с рассветом открывая глаза, я понимала, это был всего лишь прекрасный сон, в котором мы уже вдвоем.
К сожалению, ночь была слишком коротка, чтобы я могла достаточно отдохнуть сама от себя. Так или иначе, любое время суток обладало как сво-им началом, так и окончанием. Плохому и пасмурному, либо светлому и доб-рому времени, приходил свой черед, своевременно также прошло и время от-веденное сну. С приходом нового дня, на меня вновь начинал давить окру-жающий мир, в котором я чувствовала себя иностранцем. Иностранцем, ко-торый не знает о существовании своего родного места, иностранцем, кото-рый жаждал любви, но не находил ее.


               

Глава III
Туманный Альбион

Я просыпаюсь от яркого солнечного света и, оглядываясь, понимаю, что вновь уснула на подоконнике.
“Впрочем, в который уже раз, – с упреком промолвила я себе”.
Спрыгиваю на пол и мысленно прокручиваю воспоминания из сна прошедшей ночи. Мне снился довольно не обычный сон, и как мне казалось, в нем была немалая толика правды. Мельком, снова смотрю в окно.
“Погода сегодня обещает быть прекрасной, хотя и морозной, – подумала я”.
Наступила суббота двадцатого декабря, это говорит как минимум о двух вещах, во-первых, сегодня я с родителями гуляю по городу, а во-вторых, что краткий уикенд моих родителей закончился, и завтра потру, они уедут. Время с ними прошло довольно быстро, но возможно только потому, что с ними много времени попросту быть не может. И дальше три дня или неделя, это не имеет особого значения, ведь, сколько времени они со мною впредь не провели, его по-прежнему будет не достаточно. Мне вовсе не хотелось, чтобы они уезжали так быстро, но также я понимала, что постоянно так продолжаться не может. Так или иначе, им стоило возвратиться к работе, равно как и к своей жизни, которую они оставили на некоторое время, чтобы меня навестить.
С этими и прочими размышлениями, я иду к родителям, посмотреть проснулись ли они уже. Но, что-то мне подсказывает, что в этом доме, в столь поздний час, по всей видимости, сплю только я. В комнате родителей не оказывается, и я следую на кухню, где их и нахожу. Мама готовит завтрак.
– Доброе утро Уэйтс! – затараторила я.
– Тебе только лозунги в футбольной команде кричать, – засмеялся отец.
– Я подумаю над этим.
– Привет милая. Ты уже проснулась? – спросила мама.
– Да! И, по всей видимости, пропустила самое интересное…
– Нет, мы решили повременить с этим, и оставить напоследок что-то для тебя, – задорно промолвил отец.
– Люблю вас, – ласково промолвила я.
– И мы тебя, – мама чмокнула меня в щечку.
Своевременно меня постигает довольно неоднозначное чувство, но я не могу дать ему определения. Чего-то словно не хватает, следом меня постигает осознание, и я рысью мчусь в свою комнату. И только забежав в комнату, я окончательно понимаю, что речь идет о голубке. Будучи здесь вчера, уже ровно ничего не напоминало о нем поутру, последующем днем.
“Ни малейшего следа, ни малейшего следа, – мысленно повторилась я”.
Он просто исчез, а я и вовсе забыла о нем со вчерашнего дня. Это было немыслимо и необъяснимо. Единственным вразумительным объяснением, которое я допускала, было эмоциональное переутомление, что обрушилось на меня вчера сполна и без остатка. Маленькое исчезновение всполошило во мне большой недостаток, став заглавным вопросом зимнего утра. С вопросами и немалыми догадками, я возвращаюсь обратно к родителям. Но в последующем так и не могу избавиться от томимого волнения, которое вызвало у меня не менее странное исчезновение голубка. Тем не менее, зайдя на кухню, я не подаю виду своему удивлению.
– Мия, все в порядке? – заинтересовано промолвила мама. – Знаешь, ты едва не сделала только что запасной выход на кухне, – подшучивая, продолжила она. Только мне и вовсе было не до шуток, учитывая необъяснимое исчезновение голубка.
– Да, я просто хотела кое-что проверить, – повседневно вымолвила я.
– Кстати как твой новый друг, – поинтересовалась мама.
– Он вылетел, – протяжно промолвила я, решив не говорить родителям истинной причины его исчезновения. Хотя и сама ее не знала.
– Мне жаль Мия, – сочувственно промолвила мама. – Это именно то, о чем я тебе вчера говорила. Птицы – дети свободы.
– Ага, а мы – дети окружения четырех стен и прочих коммуникаций, – последовало от отца.
– Нет, не обязательно Николас. Я пытаюсь сказать, что не стоит расстраиваться за тем, что попросту не может остаться, потому, что призвано быть свободным.
– Ты права мам, – я вздохнула, от чего-то, это далось мне тяжело, но также я была согласна со словами мамы.
Позавтракав, мы стали обговаривать наш маршрут.
– Итак, вы готовы к маленькому путешествию в большом городе? – воодушевленно промолвила я.
– Еще бы, – промолвили они вместе. – Это будет замечательный день.
– Потому, что мы будем вместе, – дополнила я и мы стали собираться.
Некоторые люди говорят, что Лондон пестр и велик своею красотою только летом да весною. Спешу заверить, это неправда, ведь и зимою в столице однозначно есть чем полюбоваться. В первую очередь, это имеет отношение к загородным поездкам, где можно восхититься настоящею, живою красотою “по-зимнему”.
После прогулки по Лондону, мы посетили с экскурсией Вестминстерский дворец. Мне совсем не терпелось увидеть его изнутри (хотя однажды мы с Энни уже были здесь), то самое памятное место с фотографии, которое однажды оседло в детских воспоминаниях, но спустя годы возвратилось ко мне вспять.
Мне вспоминается рассказ родителей о фотографии, и я задумываюсь над тем, могли ли далекие детские мечты повлиять на мои уже взрослые будни. Мечты, о которых я вовсе не помнила, на количество тех знаний, которыми уже владела. Я затрудняюсь в ответе, и больше не вижу в этом смысла. Но сейчас я здесь, мои родители со мною и это самое главное. Время пролетает не заметно, к тому же, гид и вовсе не дает соскучиться, продолжая “утомлять” своими рассказами.
Когда мы с Энни пришли сюда впервые, была еще весна. Но уже с приездом родителей, я чувствовала так, словно мое путешествие к “сказочному замку”, как и сама прогулка по Лондону, происходит впервые.
– Сколько раз ты здесь была? – заинтересовано спросил отец.
– Ты не поверишь, но лишь однажды с Энни.
– Но полагаю, это было первым местом, куда ты направились, только появись возможность, – промолвил вслед отец.
– Практически.
Наша следующая остановка район Гринвич. Он находится в юго-восточной части города, на южном берегу Темзы, где от причала курсирует речной трамвай. В наших планах посмотреть Королевский морской колледж, Квинс Хаус, Гринвичский парк (насколько это физически возможно) и Королевскую гринвичскую обсерваторию.
Уже с теплохода можно наблюдать безгранные взору просторы и ощутить своеобразную свободу, которой столь недостает в столице (не смотря на то, что мы все еще находимся в Лондоне).
Мы сходим на берег и идем ранее протоптанною тропою. Несколькими минутами погодя, туристы начинают разбредаться по сторонам, и экскурсовод пытается собрать их вновь, и затем только, чтобы начать свой очередной скучный исторический монолог.
На сегодня с нас достаточно монологов, и потому мы отдаляемся от группы, предпочитая прогуляться по Гринвичскому парку самостоятельно. Словно малые дети, мы дурачимся, бросая друг в друга снежки, и играем в догонялки. Заканчивается наше путешествие уже в Обсерватории, где ко всему прочему, через двор проходит нулевой меридиан, который делит Земной шар на западное и восточное полушарие. Не заметить меридиан довольно тяжело, ведь он отмечен золотистой и впечатляющей полосой.
Но не только главная достопримечательность далее привлекает мое внимание, а и пребывающие на протяжении неизвестного мне времени голуби, блуждающие в небе. Их пятеро, и они прекрасны.
“В свободном полете, – подумала я. В точности как прежде заметила мама”.
Довольно странно, но они напоминают мне о моем вчерашнем госте, а еще мгновением дольше, мне представляется, что он также среди них.
“Всего предположение…”.
Игнорируя свои глупые и безосновательные предположения, я возвращаюсь к реальности и понимаю, что всему виной моя очередная отстраненность.
“Всего предположение, – вновь повторилась я, не позволяя себе лишних мыслей”.
– Вам нравиться? – не знаю как им, но мне казалось довольно забавным оказаться в месте подобно этому.
– Здесь довольно, – спустя несколько секунд пристального изучения, промолвил отец, – довольно… – и он вновь не договорил.
– Необычайно? – промолвила я вслед, взяв инициативу на себя.
– Что милый дар речи пропал, – засмеялась мама.
–Да и да, – улыбнулся отец. – Удивительно, что не был здесь раньше.
За разговором, я перестала наблюдать за голубями, но а когда посмотрела в небо вновь, их уже нигде не было.
“Я воспринимаю все довольно близко к сердцу, – подумала я”.
Ощущая наступление темноты, мы спешим возвратиться обратно к речному трамваю. Все происходит практически равно также как и по пути сюда, только с одним различием, мы слегка утомленны длительною прогулкою. Но даже это не мешает нам делиться впечатлениями, потому всю дорогу мы проговорили. Возвращаемся домой уже с наступлением вечера.
После ужина и некоторого времени проведенного вместе, как одна большая, хотя и не совсем полная семья, родители начинают готовиться к завтрашнему отъезду. Я в свою очередь пытаюсь гнать от себя мысли о том, что завтра вечером, я останусь одна. Прежде мои родители уже навещали меня несколько раз. Но скорее выкраивали крохи времени, чтобы навестить меня, будучи в Лондоне по работе.
“Не одна в городе, но одна в своем собственном мирке, – неосознанно, пронеслись следующие мысли. Через крепкую броню, все же прорвались некоторые размышления”.
– Я благодарна вам за то, что навестили меня. Мне будет очень вас не хватать, – одновременно в моем тоне пребывала радость и печаль.
– Я скучаю по тебе всегда Мия. И не только, ведь мы все скучаем по тебе, – промолвила мама. – Может, ты хочешь вернуться домой? – в мамином голосе появилась немалая толика надежды. – Мы будем рады твоему возвращению, и ты это знаешь.
– Мам, моя жизнь здесь. Тут у меня учеба и друзья, и самое главное мне здесь нравиться, – заверила я ее.
– Но, а парень у тебя здесь есть? – она задела меня, но, я не подала виду.
– Нет, но и там его не было. Да здравствует баланс во всем мире, – радужно воскликнула я.
“Не думала, что получится так реалистично…”
– Прекрати Софи. У нашей дочери еще все впереди, – спокойно промолвил отец.
– Николас, ты всегда встаешь на ее сторону, – тяжело вздохнула мама, и вслед покачала головой.
– Не правда.
– Правда!
– Нет, – промолвил вслед отец. Его лицо растянулось в улыбке.
– Я просто хочу, чтобы наши дети были счастливы, – промолвила она вслед, ее тон говорил моими чувствами. А именно, я чувствовала тревогу и обреченность.
– И я также милая, – ответил папа.
– И я счастлива, – я прервала их маленькую дискуссию. – А еще мне кажется, уже пора спать.
Думаю, мне не столько хотелось спать, сколько просто свети этот разговор на нет.
“Помню, однажды услышала, что люди в Лондоне, ранее полуночи не ложатся. Что же, не могу с этим не согласиться”.
– Сладкой ночи Мия, – напоследок, услышала от родителей, и мы разошлись по комнатам. Не принимая во внимание свою усталость, я была практически уверенна в том, что уснуть мне не удастся. Но к удивлению, уснула и довольно быстро.
“Я счастлива, – в сознании воспроизводились слова, и я думала над ними вновь и вновь.  – Я счастлива?”.
О скоропостижно прошедшей ночи оповестил будильник. Этим, он хотел сказать лишь одно “Пора”. Поспешив к родителям, я успеваю к завершительным шагам, говорившим об отъезде родителей. Складывалось впечатление, словно, во сколько бы я не проснулась, они проснутся еще раньше. Напоследок мы пьем латте и едим тосты.
– Готовы? – я пыталась не выдать предательски грустного настроения.
– Да наш рейс уже скоро, и мы хотели бы приехать в аэропорт немного раньше, – промолвил отец. Он всегда был в добром расположении духа, соответственным также был и его тон.
Мы выходим из дому и ловим такси. А еще за несколько минут уже сидим в авто. Лондон смотрел и прощался вслед, оставляя позади улицы и силуэты, продолжавшие сопровождать наше мчащееся, удаляющееся такси, с каждым последующим мгновением, ехавшее все быстрее и быстрее.
Аэропорт Хитроу.
Рейс вскоре объявит посадку, и они уедут. Во мне царствует целая гамма чувств, среди которых отчетливым пульсом, отбивает грусть и сожаление, досада. Тогда, как на расстоянии их отсутствие тяжело переносимо мною, но я борюсь с этим, уже их столь близкое присутствие и вовсе забирает почву из-под ног. Лишь мне стоит упомянуть себе об их скором отъезде. Верно, отпускать их вовсе не хотелось, но был ли у меня другой выбор. К осознанию приходит вполне приемлемое объяснение “Мы ведь не прощаемся навсегда, но лишь разлучаемся на время”.
– Пора Мия, – ласково промолвила мама.
– Созвонимся, – подмигнул отец.
– Само собою, – я провалилась на еще одной неудавшейся улыбке.
– Люблю тебя милая, – вслед промолвила мама. Видимо улыбка получилась у меня и вовсе неважная.
– И я тебя, – неосознанно пролепетала я. Во мне пребывал переизбыток чувств, и я не поспевала за ними. – Привет сестренке.
Чувства смешались с эмоциями, и отыграли не последнюю роль на голосе.
Мгновением позже, я стою в стороне и наблюдаю за тем, как они подают билеты, а после и вовсе скрываются с поля зрения.





Глава IV
Неожиданная встреча

Полдень двадцать первого декабря. Сопровождает опустошение и острое ощущение разлуки. А еще совсем скоро Новый год.
“И снова этот Новый год, – проносятся мысли. – Как по мне, это не больше, чем переход времени, ровно еще на год больше”.
Довольно морозный день, “возвращает” на землю, и не дает подолгу витать в облаках. Я начинаю замерзать и потому в моих планах, поскорее поймать такси, тем самым убежать от жуткого холода и пронизывающего ветра. В попытке высмотреть такси, моя походка напоминает более бег трусцой, нежели умеренный шаг, неспешного человека. Но, машины, то и дело отъезжают с места, и мне лишь остается смотреть им вслед, тогда как они все более отдаляются от меня. Своевременно мой взгляд переносится на другую, еще свободную машину и я спешу к ней, но оборачиваюсь на произносимый голос, который как мне кажется, обращается именно ко мне.
Передо мною стоит молодой и обаятельный, а также ко всему прочему незнакомый парень, двадцати трех двадцати пяти лет. Довольно странно, ведь я вовсе не видела, чтобы за мною кто-либо шел, вдобавок была озадаченна собственными размышлениями, чтобы что-то замечать вокруг вообще.
Скоропостижной украдкой, я продолжаю смотреть ему вслед, но не хочу показаться не вежливой. Это нелегко, ведь его внешность воспроизводит в моем сознании не малые слова, но целые слоги и изречения. А воображение и вовсе отказывается работать, продолжая я на него смотреть. Бледная кожа и утонченные, походящие на аристократические и производящие незабываемый эффект, черты его лица, воспроизводят во мне состояние аффекта.
“Наверное, англичанин, – подумала я. – Моя бледность, напротив его, кажется мне смуглым загаром, но они принимают это за норму”.
Я все еще не могу отвести от него взгляд и продолжаю смотреть на него, видя то, от чего потрясает сознание и будоражит ум. Это выгравированные скулы и четкий подбородок, изящный нос, отдающие морским бризом потрясающие сознание серые глаза и прекрасные брови. Все это всецело характеризует его. Не могу я миновать и губы, они сочны и румяны, стоит только на них посмотреть и они способны вдохновить на жизнь, от них также замирает сердце и сбивается дыхания ритм. Его шесть футов противостоят моим пяти. Он выглядит довольно просто, но создается впечатление, что таким вовсе не является, а еще он достаточно грациозен. Немного отросшие, темно-каштановые волосы создают вид своеобразной неухоженности, но этим выглядят аккуратно и более того забавно. А еще в них играло солнце, время от времени, пробиравшееся сквозь облачность присущую второй половине дня.
“Скорее это природное, – подумала я”.
Время от времени он касается волос, проводя по ним рукою. Довольно странно, какое впечатление могут воспроизвести обыкновенные ничем не примечающиеся волосы. Далее четко отмеченные волосы плавно переходят к глазам, которые я отметила прежде, но и вновь, они не оставляют мне выбора, и я останавливаюсь на них, желая впредь смотреть в них так долго сколько это возможно. Я все еще не могу побороть в себе желание и найти силы отвести от него взгляд. Там в его глазах находится вся Вселенная, я вижу в них бездонный океан, погружаясь в который, ты теряешься сам.
“Эти глаза, я искала всю свою сознательную жизнь, – неосознанно воспроизвелись следующие мысли”.
За краткое время, в его глазах, я увидела столько, сколько мне не приходилось видеть еще никогда и не в ком прежде. За одними размышлениями следовали другие, и все они говорили только одно: “Посмотри, вот он обладатель тех прекрасных глаз, с которыми ты желала встретиться всю свою жизнь, в существование их обладателя, ты так непоколебимо верила, и сейчас настал этот миг, он стоит перед тобою. Нет, не уходи. Встреча двух нитей в один моток, вот он и свернут. Но, что это, что со мною происходит? Я вижу это, ведь это ты. Спасибо уже, и теперь навсегда”.
Его одежда говорит о неплохом вкусе, элегантности и утонченности, подчеркивает индивидуальность. Я могла бы сказать, что он не выделяется из ряда других, что его одежда повседневна и проста, но это было не так. Ведь в этом было его преимущество, он окончательно полонил мое внимание. Говорят, не одежда красит человека, но человек красит ее собою, и это правда.
– Здравствуй, – наконец-то произнес он. Скорее, мне просто показалось, что он достаточно долго ничего не говорил, ведь стоило мне обернуться ему вслед, как я уже была буквально поглощена им. И дальше только созерцала его словно картину живописи, также прекрасную и естеством природы не обделенную. Да, я отдавала себе отчет в том, что с моей стороны не совсем вежливо смотреть на него до такой степени целеустремленно и продолжительно, но это ничего не меняло.
“Надеюсь, он не заметил того, как я на него пялилась, – подумала я. – Хотя, это было очевидно”.
– Здравствуй, – ответила я, но все еще пребывала под странным влиянием чувств, которые были навеяны его присутствием.
– Я могу тебе чем-то помочь? – спросила я и недоумевала.
“Зачем он обратился ко мне, – спрашивала я сама себя”.
Здравые размышления говорили о том, что такой парень не подошел бы ко мне и за версту, но предпочел бы мне гламурную красотку.
Ошибаюсь? Ну, уж нет!
Выводы сделать не тяжело, и затем всяческие тому доводы не заставляли себя ожидать. Об этом говорила моя жизнь, не раз подтверждая мои слова. Прежде того как полюбить сердцем, парни хотели любить глазами. Но, что относительно меня, здесь особо любить нечего. Хотя Энни и категорически не согласна с этим.
– Уже, – лишь промолвил он улыбаясь. Его улыбка стояла многих звезд ночного небосвода, но была гораздо ослепительнее.
– Не понимаю, – в тоне путалась растерянность и непонимание.
– Я могу тебе чем-то помочь? – повторил он мои же слова.
– Я не нуждаюсь в помощи, – уверенно и отчужденно промолвила я.
– Все нуждаются когда-либо, – продолжил он свою невнятную мне речь.
– А я нет, – тоном прошлась отчужденность, но я все также не могла уйти от влияния полонявшего меня, влияния не отталкивающего от незнакомца, задающего странные вопросы, но притягивающего к себе чем-то, чему и вовсе не могла дать определения. Хотелось бы рядом, держась на расстоянии, но доверяя.
– Я верю тебе, – ласково промолвил он, у него был очень обаятельный голос.
– А я вовсе не знаю тебя, – отстраненно продолжила я.
– Это легко исправить, – лицо его отразилось в мимолетной улыбке, непосредственной и доброй.
– И ты этого хочешь? – удивление взяло верх.
– А ты нет? – ответил он вопросом на вопрос. – Прости, ты видимо спешишь, и я тебя отвлекаю?
Последовал его очередной вопрос. Мужественный и невесомый голос, вновь полонил мое сознание, и казался мне столь знакомым, но едва это было возможно.
– Нет, – протянула я, так словно у меня недоставало сил подать голос, и это походило больше на отзвук.
– Нет? – переспросил он, так словно не поверив моим словам.
– Уже нет.
– А спешила? – еще один вопрос и еще одна его улыбка в продолжение разговора.
– Спешила убежать, но только от холода.
– Судя потому, что ты одна, ты не встречала гостей, – продолжал он расспрашивать меня, в тоне его присутствовал небывалый интерес.
– Ты прав, я провожала родителей.
– Они были по делам, – предполагая, промолвил он.
Нас продолжали обминать люди, будучи же погруженной в разговор, я не замечала их, так словно на неопределенное время, в этом огромном месте, мы остались одни, едины и более ни звука. Но нет же, мы по-прежнему находились в одном из самых шумных и многолюдных мест, в аэропорту.
– Не совсем, в предновогодние праздники они приезжали погостить у меня. Они скучают по мне, и за их отсутствие, я также не менее соскучилась по ним. Они славные и я их очень люблю, – разоткровенничалась я.
Теряя над собою контроль, мне хотелось говорить и говорить, только чтобы он по-прежнему был рядом. Что само по себе было весьма странно. Всего несколько минут разговора с незнакомцем, вовсе не предоставляли мне его таковым, но близким и знакомым. Ложные слова, запросто могли породить ложные чувства и немалые сомнения. Как ни странно я прониклась к нему доверием, стоило мне только заговорить с ним.
– Родители, это основа, – его слова звучали легко и непринужденно, им хотелось верить, а еще они вовсе не вызывали сомнений.
– Но, что относительно тебя незнакомец? – не повременила и я с вопросом.
– У меня были дела в этом районе, – прозвучало не совсем внятно, так словно, он не желал отвечать на этот вопрос. – Прости, кажется, ты хотела убежать от холода, и я не смею задерживать тебя более. Разве что, если ты не возражаешь, я могу поймать для тебя такси, – продолжил он.
– Наверное, нет, – тишина. – Я хотела сказать, что я не возражаю.
“Мия, Мия, разве так тяжело промолвить два простых слова!”
– Что же я рад, что ты не возражаешь, – его очень милое лицо, вновь растянулось в улыбке.
– Да, я и правда не возражаю, – ответила я, на этот раз более уверенно.
– Есть одна несущественная проблема, – промолвил он вслед. – В это время довольно трудно поймать такси, но я не осмелюсь тебе предложить свое авто, –  закончил он говорить.
– Прости, я не думаю, что это лучшая идея, – недовольно промолвила я. Меня посетило странное и неопределенное чувство, но явно не хорошее. Последующие размышления, помогли мне направить ход мыслей в правильное русло.
“Мне не нужен ни он со своей машиной, ни его предложения, которые, по всей видимости, вскоре начнут поступать, – подумала я, и что-то подсказывало мне, что я права, но были также отклики и иной правды. Они исходили из глубины души.
Что не день, тем лучше, – размышления продолжали метаться в моей голове, меня охватила пелена грусти и усталости. Это утомляло, также этого и вовсе не могла передать словами”.
Я поворачиваюсь к нему спиною, и совершаю несколько шагов в обратную от него сторону, изначально в которую направлялась. Но он обгоняет меня и тем самым останавливает, перекрывая собою путь.
– Подожди, Мия. Прости, я не хотел тебя обидеть.
– Мне и правда уже пора, – поспешила ответить я, и это было всем, чего я хотела. А именно, просто уйти.
“Когда же я перестану быть такой наивной и видеть в каждом прохожем своего единственного и любимого человека! – негодовала я подсознательно. – Но и впредь, я могла лишь согласиться с тем, что именно таким его и ощутила. О других же, и вовсе не могло быть речи. И все же, чувство дискомфорта, от этого отнюдь не стало меньшим, что вызывало еще больше размышлений на тему”.
– Извини, пожалуйста, – он сожалел.
– Пойми, мне не нужна “эта” твоя помощь, – более выразительно промолвила я.
– Я вовсе не это имел в виду, – сожаление не покидало его тон, но также отобразилось на его лице.
– Оставь меня.
– Нет.
– Да.
– Нет.
Он по-прежнему не давал ступить мне и шагу.
– Выслушай же меня, прошу. Мы не правильно поняли друг друга, – растерянность и убеждение, пребывали в нем поровну. И хоть сожалением он пребывал искренним, я все еще пребывала в замешательстве. Мне хотелось верить ему и его словам. Но были ли они едины?
– Разве, – только и промолвила я. Своевременно, я осознала еще кое-что и задалась сама себе следующим вопросом.
– Ты назвал меня по имени, – потерянно промолвила я. – Как ты узнал? – эти пятнадцать-двадцать минут нашего знакомства происходили, словно во сне. Но в том, что я не говорила ему своего имени, я была уверенна на все сто.
– Ты все еще в обиде на меня? – последовало от него в ответ. – Я не хотел смутить тебя своим предложением, не хотел также обидеть.
– Откуда тебе известно мое имя, – я повторила вопрос, ведь видела, что он вовсе не собирается мне отвечать на него.
– Разве у такой прекрасной девушки, может быть менее чудесное имя, – промолвил он, смотря мне прямо в глаза. Его взгляду была присуща страсть, которая не давала мне покоя. Я понимала, что если подамся слабости, то рискую раствориться в ней без остатка.
“Нет, нет, о чем ты думаешь, – здравый рассудок, пытался обуздать затуманенное сознание. – Почему этот совсем не знакомый человек, так притягивает меня к себе, и я испытываю по отношению к нему все эти чувства. Почему они столь сильны, и я не могу противостоять им, ровно также как и контролировать себя, – следовали последующие мысли. – Так не должно быть”.
Развожу руками, и мое внимание привлекает, а точнее напоминает о своем существовании браслет на руке, свисавшие буковки, которого говорят не много, не мало – “Мия”.
“Моя очередная оплошность. Не первая и не последняя, – разочаровано, подумала я”.
– Браслет! Ты увидел мое имя с него? – уже более снисходительно спросила я. – Ты внимательный, его практически не заметно.
– Видимо не настолько, и затем мне это удалось, – мы поменялись расположением тона, и уже его тон нес сосредоточенность и серьезность. – Прости за машину, – преисполненный решимости, промолвил он вслед.
– Послушай, – я хотела назвать его имя, но поняла, что не знаю его. – Давай на этом и закончим. Я не та, за которую ты меня воспринял, а ты не тот парень от кого я приняла бы помощь, если она и вправду была бы мне нужна, – мне хотелось поскорее покончить с этим странным знакомством, хотя оно и импонировало моей компании.
– Поищи себе девушку для развлечения в другом месте, – и вовсе сошла я на непозволительно низкий для себя тон, только для того, чтобы он понял, то о чем я твердила ему несколько минут назад.
Я уворачиваюсь от него вновь, но совершив всего несколько шагов, он останавливает меня опять.
– Нет же Мия, как мне объяснить тебе. Я искренне прошу у тебя прощения. Пожалуйста, позволь мне исправить это недоразумение, – вопрошающе промолвил он. – Давай поступим следующим образом. Я поймаю такси, и мы поедем, куда скажешь ты. Это будет твой выбор, и ты в любое время сможешь уйти.
Я смотрела на него, и вовсе терялась в ответе. С чувствами, была та же беда. Все разделилось на два, ровно все.
– Пожалуйста, – вновь промолвил он, прося искренне. После его неоднократных попыток извиниться, мне стало не по себе, и я подумала, может мы, и правда оказались вовлечены в недоразумение, образовавшийся круг которого, он столь яро пытался разорвать. Что я могу сказать, мне на них везло. Такая себе сплошная череда недоразумений повсюду.
– Что же, попробуем, – промолвила я в полутоне, уже более покладисто. – Но стоит ли? – продолжив, спросила я.
– Вот и такси, – он шел ускоренным шагом, постоянно оглядываясь назад и смотря, иду ли я за ним вслед.
За несколько минут, мы оказываемся в такси, и водитель задает очевидный и простой вопрос “Куда вы направляетесь”, но я затруднилась в ответе.
– Куда ты желаешь поехать, – спросил он. В его голосе пребывали нотки интереса.
– Без разницы, – ответила я, отчасти меня по-прежнему одолевало напряжение. Я не знала, что я делаю в машине с незнакомым мне парнем, но также осознавала, что именно он и никто иной, был тем человеком, с которым в эту минуту мне хотелось оказаться в одном такси. От чего, я еще больше погружалась в заблуждение и непонимание самой себя.
Всего несколько минут назад, я была ведена в смятение не понятных мне обстоятельств, и просила его оставить меня, но уже сейчас и вовсе не могла поверить в то, что просила его об этом. Сидя с ним так близко, странно и необычно, впервые за многие годы, я чувствовала себя настолько хорошо и спокойно.
– Без разницы? – удивленно повторил он.
– Прости, не пойми меня не правильно, но мне просто поскорее хочется отсюда уехать, – он улыбнулся своею страстною улыбкою, и я затаила дыхание в ответ.
Авто трогается с места и мы едем в сердце Лондона. Путь не предоставляется долгим, но чувство неловкости и дискомфорта, а следом и постигшей тишины, не становится меньшим. И только голос водителя, оповещающего о прибытии, решительно разрушает тишину.
– Мы на месте, – промолвил таксист, – казалось, прошли какие-то крохи времени. Но может быть, я попросту была поглощена присутствием своего таинственного незнакомца. И в это мне верилось больше.
– Благодарю, – промолвили мы в унисон.
Тайная поездка становилась все более близкой к разгадке. Выйдя из такси, мы оказываемся на Бридж-стрит и заходим в “St Stephen’s Tavern Pub”, являющимся одним из местных пабов.
– Ты в порядке? – заботливо промолвил он.
– Еще не убежала, – промолвила я в улыбке.
– Мне бы этого очень не хотелось, – он был очень милым в изречении, а его улыбка завершала совершенный портрет.
– Мне также.
Мы заходим внутрь и ищем свободный столик. Внутри славно, но прежде, я здесь не была. Также я подумала о том, если поставить себе задачу посетить каждый местный лондонский паб, мне потребуется намного больше времени, нежели я провела в Лондоне за последний год.
– Что предпочитаешь, – спросил он, продолжая внимательно за мною следить.
– Угадаешь? – промолвила я вслед.
Он улыбнулся, и мне это понравилось. Каждая его последующая улыбка, представлялась маленьким чудом, которое было так приятно созерцать.
– Что-то мне подсказывает, это будет чай.
– С чего такое убеждение, – заинтересованно промолвила я. – Я тебя явно недооценила.
– Не хочу тебя разочаровывать, но близится время традиционного чаепития, а его никогда не нарушают, – ухмыльнулся он.
– Отлично, одной причиной меньше тебя опасаться, – и тот час, я пожалела об этом, но слов было не вернуть, они были уже произнесены.
– Ты меня боишься? – последовал вопрос, его заинтригованность была очевидна.
– Боязнь и опасение, не одно и тоже.
– Опасаешься? – промолвил он вслед. Его интонация по-прежнему выдавала не малый интерес, улыбка не переставала волновать, а в глазах было нечто загадочное, то чему я не могла дать определения и растолковать.
– Есть основания? – спросила я, и уже была не рада тому, что завела разговор об этом. Едва я хотела признаваться себе в том, что действительно опасаюсь его, но быть может, и вовсе боюсь. Менее же всего я хотела, чтобы об этом догадался также и он. Так или иначе, я предоставила ему все причины, чтобы так полагать.
– Нет, я вполне безобидный, – засмеялся он, но голос его был преисполнен страсти, от которой мне невольно становилось горячо. Постигшее молчание, можно было разбавить разговором, но в нашем диалоге, заглавной составною были наблюдения и взгляды.
– Прости, мы не познакомились, как следует в аэропорту, меня зовут Соул.
– Очень приятно Соул, меня зовут Мия, – промолвила я в ответ. – Хотя ты это уже знаешь.
“Соул, Соул, Соул, – довольно странно, как некое имя, которому ты никогда не уделял внимания, в одно мгновенье, может стать для тебя целым миром, в котором впредь уже столь будет недоставать этих нескольких слогов “С-О-У-Л””.
Мысленно я произношу его имя, вновь и вновь, и оно едино с тем, кому принадлежит. Легким осязанием, оно оседло в моей памяти, найдя свое извечное прибежище в моем сердце. Осмелюсь сказать, услышав его уже, впредь я больше не смогу забыть его никогда. Сознание содрогалось каждый последующий раз от созвучного имени, и сладостно повторялось во мне легким эхо.
– У тебя очень красивое имя, – промолвил Соул, и меня кинуло в дрожь. В подобных изречениях мне не приходилось купаться, скорее в моем мирке пребывала засуха, когда речь заходила об искренности слов направленных в мою сторону от парня.
– Взаимно Соул. Но, я полагаю, в этой истории есть также предложение. Не так ли?
– Есть, – произнес он непринужденно. – Но пусть, это останется частью нашего дальнейшего знакомства.
– Хм, можно и так, – недовольно промолвила я.
– Это только означает, что нам нужно будет встретиться еще раз, если ты по-прежнему будешь желать знать больше, – с явным лидерством заявил он.
– Ты умеешь интриговать Соул, – промолвила я, не собираясь уступать ему. – И все же, – продолжила я. – Что ты делал в аэропорту? Твое появление оказалось для меня довольно неожиданным.
– Значит, у меня получилось, – в его тоне появилась неопределенность и сомнение.
Он повел рукой, и я заметила тоненький плетеный браслет цвета темной бирюзы. Выглядя довольно просто, он также производил впечатление своеобразной необычности.
“Все гениальное просто”.
– Что это, – спросила я, желая утолить свой интерес, взглядом указывая на браслет, красовавшийся на его руке.
– Ах, это? – вопросительно обратился он. Касаясь пальцами браслета, лицо его растянулось в легкой улыбке. – Что ты думаешь об этом? – обратился он, вместо ожидаемого мною ответа.
– Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?
– Нет, – посетовал он.
Дальше я могу видеть браслет лучше. Это определенно темная бирюза, и тоненький плетеный ремешок.
– Выглядит обыденно, но также и довольно необычно. Даже не знаю, что делает его таким.
– Да, я хотел такой же, как у тебя с буковками. Но видимо ты забрала последний, – промолвил он и едва сдерживал улыбку. – Знаешь, в некотором роде он имеет отношение к фамильным ценностям, и посему очень дорог мне, – он замолчал. – Знаю, звучит довольно глупо.
– Нет, я понимаю, – тот час же промолвила я. – Я нахожу это довольно милым. И затем фамильные ценности не всегда должны представлять собою предметы особого материального наследия. Ведь цена и ценность, не есть сословием одного и того же.
– Это верно, он связывает меня со многими воспоминаниями, и являет собою немалую ценность.
Я улыбнулась в ответ.
– Но приходилось ли тебе прежде, носить что-либо схожее с этим? – он вновь указал на браслет.
– Не считая этого, – я подвела руку верх. – Нет.
Выражению его лица была присуща несменная улыбка и некоторая загадка. А еще немалая толика харизмы. О, да, она определенно была ему подвластна.
– Ты так и не ответил на мой вопрос, – продолжала настаивать я.
– Довольно странно, потому что я думал, что ответил, – он умело обращался со словами, и у него получалось красиво уходить от ответа. Поначалу это и правда ему удалось, и я на мгновение поверглась в заблуждение, но затем все вновь стало на свои места.
– Нет не говорил, – с небывалым убеждением, промолвила я.
– Что же, как я и упоминал прежде, у меня были некоторые дела в Хитроу.
– В Хитроу? – переспросила я, это казалось довольно странным.
– Я думал, мы разговариваем о Хитроу, не так ли? – переспросил он.
– Да, только в аэропорту, немногим можно быть занятым. Но провожать, либо встречать кого-то, – не унималась я допросами, и сама себе удивлялась. Во мне начали проявляться скрытые повадки Шерлока Холмса.
– Ты не поверишь, но у меня была встреча, – съязвил он.
– Верно. Прости, порою моя всесторонняя предосторожность и влачимый интерес, доводят до нелепости, – я чувствовала себя виноватой.
– Доверие приходит не сразу, – понимающе промолвил он в ответ.
– Согласна.
– Но я увидел тебя и решил последовать за тобою.
– Почему?
– Ты привлекла мое внимание, – ласково промолвил он.
– Ты явно шутишь, – меня постигло удивление.
– Ведь это возможно, не так ли? – в убеждении, промолвил он.
– Тебе решать, – промолвила я вслед, не желая подать виду об очевидном, сказав: “Отнюдь, такое навряд ли возможно”.
– А еще я не мог упустить тебя из виду, – промолвил он вслед.
– Почему? – я потеряла всякое понимание, но вместо ожидаемого мною ответа, он посмотрел в окно.
– Как бы я тебя потом нашел? – как само собою разумеющееся, промолвил он в ответ.
– Да, но я не видела тебя.
– Еще бы, по всей видимости, ты была погружена, еще в те размышления, но из-за этого забавно выглядела, – промолвил он, подстрекая меня этим. Более чем целеустремленно, он снова посмотрел за окно.
– Что-то не так? – спросила я, не выдержав его поспешных взглядов, предназначенных окну, что находилось поза мною. И также обернулась вслед, но ответа не последовало, и я возвратилась вспять.
– О чем ты? – не понимая, промолвил он.
– Ты постоянно смотришь в окно, – с убеждением промолвила я.
– Всего несколько раз.
– Возможно тебе уже пора. Я пойму это.
“По крайней мере, постараюсь, – подумала я”.
– Вовсе нет, я просто немного отвлекся, – более чем убедительно промолвил он. Его голос не выдавал сомнений, словам же хотелось верить, как и впредь. – Но, я все еще ничего не знаю о тебе. И я с радостью выслушал бы твою историю жизни, – вылетели из его уст очередные слова.
– К примеру, что ты хочешь обо мне знать? – честно говоря, меня не очень забавила эта идея.
– Думаю “все”, будет удовлетворительным ответом, – улыбнулся он. – А также, чем ты занимаешься, как долго живешь в Лондоне, какими интересами ты живешь, и что любишь, – продолжая, он задавал все больше и больше вопросов.
– Ого, и всего лишь, – я изобразила гримасу удивления.
– Меня интересует все, что имеет какое-либо отношение к тебе. Более того, – мило звучно промолвил он.
– Да? – вымолвила я, затаив дыхание.
– Мне довольно приятно находиться сейчас с тобою, – у меня помутнело сознание.
– У тебя тонкое чувство юмора, – вымолвила я со смешком. На самом же деле, моему удивлению не было предела. Честно говоря, такого мне еще точно не приходилось слышать от парня, от такого парня! Более это походило на розыгрыш, и мне тот час же хотелось спросить у баристы, где спрятана скрытая камера, в которую мне стоит улыбнуться.
В его голосе было нечто, что не давало мне покоя. Впервые услышав его, я более не могла обходиться без него и мгновения. Мне не хотелось думать о том, что эта личность, этот человек, он вовсе не мой, но просто тот, с кем я имею радость провести хотя бы малый промежуток времени. Сладостный и нежный, веселый и страстный, добрый и незабываемый голос, без остатка полонил меня и продолжал обжигать слух.
– Ты мне не веришь?
– Тебе? – постигла мгновенная пауза. – Тебе разве возможно не верить, – неоднозначно промолвила я.
– Но ты ведь меня совсем не знаешь, – его пылкий взгляд волок меня за собою.
– И в этом я ощущаю свою острую необходимость, – жар распространился по моему телу. Подобное происходило со мною лишь однажды, и не столь давно, я уже упоминала себе об этом. От воспоминаний было не уйти даже спустя годы.
Чувства перестали посещать меня, и казалось, покинули мою жизнь навсегда. Но так и было. Сейчас же, происходило все абсолютно по-другому. Я была с этим парнем и ощущала лишь одно “потребность”, и она не могла сравниться ни с одним из бывалых во мне прежде чувств. Она была иная, и она была так сильна. Она говорила о моей потребности в нем, но могла ли я на нее претендовать. Ведь прекрасно понимала, что еще находящийся рядом со мною человек, в последующем уже может исчезнуть из моей жизни, столь же быстро, как и внезапно появился в ней однажды. Это было сильнейшее чувство, которое я пыталась осознать. Чувство сильнее меня самой. Да, я не знала его и в этом отдавала себе отчет, но стоило мне посмотреть ему в глаза, и я более ничего не понимала.
– Ты, правда, этого желаешь, – неспешно промолвил он.
– Не передать как, – вырвалось у меня, прежде я могла осознать значимость своих слов. Ведь каждое слово имело свое значение, а еще за ним стояла немалая ответственность.
– Хорошо, но сначала ты.
– Может в следующий раз, когда ты повествуешь мне свое “surname”.
– Это не совсем справедливо, тебе так не кажется, – в тоне намечалась игривость. – Но твой акцент только что, впредь ты не позволяла мне услышать его таким, – он заинтересовался.
– Значит ли это о том, что нам есть о чем повествовать друг другу?
– Ты права.
– Знаешь, я не люблю долгих рассказов о себе. Тебе это не кажется своего рода формальностью, в попытке характеризировать себя. И затем, ведь я вполне могу взять за основу ложные, но быть может и преувеличенные критерии, что относительно себя. Разве тебя это не волнует?
Я все пыталась изъясниться, но слова так и метались в голове, а на слух, то и дело, выходила ерунда несуразная.
– Может лучше самому узнать, нежели доверять мне столь не посильное дело, – я все еще пыталась увильнуть от скучных рассказов о себе, и потом рассказывать собственно было нечего. Всего несколько слов и рассказ окончиться, прежде не начавшись.
– У тебя это не получиться при всем желании. И потом, меня это никаким образом не волнует. Мия, ты не схожа на девушку, которая сможет ложно себя оценить.
– Ты не можешь это знать наверняка.
– Мне кажется, ты плохо себя знаешь, либо недооцениваешь, – в убеждении, промолвил он.
– Ты не знаешь меня достаточно хорошо к тому, чтобы делать столь поспешные выводы.
– Твои глаза, они говорят за тебя. Я смотрю в них и вижу твою сущность, но не могу понять лишь одного, – вымолвил он прервавшись.
– Чего именно? – я была увлечена его словами, они же и вовсе действовали на меня словно волшебный эликсир.
– Зачем ты скрываешь в себе, настоящее и искреннее. Почему не выносишь этого на поверхность. Разве отстраненной и непроницаемой быть проще, – недоумевая, промолвил он.
– Мне стоит ответить, – промолвила я, задумавшись над его словами.
– Если ты этого желаешь.
– Говоришь я отстраненная, – задалась я вопросом. – В таком случае, кто здесь кого должен опасаться? – опосля, выдав звук схожий на рычание.
– Тебя? Ну, уж нет! – со смехом, воскликнул он. – Только не тебя. Но я возьму это на заметку.
Он вновь бросил поспешный взгляд к окну. Также оглянулась и я, вновь ничего там не увидев.
– Что же сам попросил, теперь слушай…
– Благодарю.
– Лондон не первый город и страна, которая стала моим родным домом. Я выросла в Оттаве, но родилась совсем в другой стране. Этим я и объясняю мой акцент, хотя практически и не использую его, так как предпочитаю, не выделятся среди других. Когда моя семья переехала в Оттаву, я была еще совсем ребенком, и посему считаю английский своим вторым, родным языком, – кратким мигом, меня постигли воспоминания. – В Лондон я приехала учиться относительно недавно. Но, время от времени мне кажется, что я живу здесь уже не первый год. А еще мне здесь действительно нравиться.
– Я был бы рад встретить тебя в этом большом городе прежде, но также понимаю, что мог и вовсе о тебе не узнать, поэтому я рад нашему знакомству сегодня.
– Тяжело заметить человека, который ничем не отличается от других, – обыденно промолвила я вслед.
– Ты не права, – заверил он меня.
– А ты очень вежлив в изречениях. Но, что относительно тебя незнакомец, – я была влачима интересом.
– Я по-прежнему остаюсь без ответов, – подмигнул он. – Без твоих ответов.
– Я ведь предупреждала, – за разговором я потеряла счет времени, и последующим разом, к окну обернулась уже по своей инициативе. Темные краски упали на город, это был вечер.
Кажется, мы пришли вовсе недавно. На самом же деле, прошло достаточно много времени, и меня повлекли за собою раздумья. Видимо, также это не осталось незамеченным, и последовавшие в мою сторону вопросы лишь подтвердили это, тем самым вернув меня в реальность.
О чем же я думала. Вплоть до самого вечера, мы провели время вместе, но были незнакомыми друг другу. Едва я могла дать этому “здоровое” объяснение, но также некоторых знакомых мне людей, я чувствовала по отношению к себе более чужими, нежели его, всего после нескольких часов знакомства.
Впервые за достаточно долгое время, я смогла забыть обо всем, даже не задумавшись об этом. А еще мои чувства, они были чуждыми мне, и такими родными. Я ощущала легкость и непринужденность, свободу.
– Все в порядке, – приятный голос, вернул меня в сознание.
– Прости, я задумалась, – в полутоне, промолвила я.
– Я утомил тебя своими вопросами? – в его голосе ощущалась забота.
– Отнюдь, ты помог мне забыться.
– Прости, за то недоразумение в аэропорту, – промолвил он следом. – Получилось действительно не хорошо.
– Это уже в прошлом, – его и вовсе не хотелось ворошить. – И затем, знаешь, я рада, что ты остановил меня.
– Ты уверена? – его голос имел странное свойство, но скорее это было подвластно его обладателю. И заключалось оно в его умелом обращении не одними лишь эмоциями, но и тоном, говорившим о том, что его владелец желает показать в произносимом, а что сокрыть от других.
– Чем когда-либо в жизни, – моя искренность, говорила сама за себя, порою меня об этом забывая спросить.
И он улыбнулся мне вслед. Мне же оставалось только догадываться о том, что несла собою его улыбка, и что предполагала.
– Благодарю, – всего мгновение тишины, и я уже соскучилась по его голосу.
– За что? – не понимая, вымолвил он.
– За сегодняшний день и за наше знакомство.
– Могу ответить лишь тем же, – он целеустремленно смотрел на меня.
– А еще, мне действительно хотелось сказать это.
– Тяжелый день?
– Уже нет.
– Ты не будешь возражать, если я проведу тебя к дому, – спросил он. Его взгляд вселял в меня единое желание, не отпускать его вовсе, сам голос исчезал, предательски уходил внутрь каждый последующий раз, когда мне стоило ответить. В оправдание, я могла сказать, что я готова была слушать и рада была бы слышать его днями напролет, только бы не говорить ничего в ответ. Потому как мои толкования в отличие от его слов, были отнюдь не теми, которые хотелось бы слушать не прекращая. Поэтому мне стоило больших усилий, выдавить из себя каких-то несколько слов каждый последующий раз.
– Разве я могу теперь отказать, – улыбнувшись, промолвила я.
– Прекрати это делать, – мучительно промолвил он.
– Что именно? – мое непонимание превышало возможный лимит за сегодняшний день.
– Твоя улыбка очаровательна.
– Я не верю, – промолвила я, и снова улыбнулась.
– Не веришь? – разочаровано промолвил он.
– Нет, – я развела руками.
– Но, я могу это доказать.
– Правда?
– Да,– промолвил он, бросая на меня свой очередной испепеляющий взгляд.
“Как у него это получалось, – задавалась я себе очередным вопросом. А еще, неужели эти прекрасные, мужественные, четкие, неповторимые и незабываемые черты лица, правда, предназначены мне”.
– Ты готова, – спросил он.
–Да.
Мы выходим из кафе, и меня тот час же начинает охватывать дрожь. На улице заметно похолодало, и потом моего пальтишка явно не достаточно к вечерней погоде, к тому же изменилась она вовсе не к потеплению. Шел снегопад, снежинки ниспадали одна за другою. Это было впечатляюще и холодно.
– Тебе холодно? – он был взволнован.
– Немного, пустяк, – заверила я его.
– Нет, это не мелочи, – озадаченно промолвил он. – Прислонись ко мне, – промолвил он вслед, но я не предприняла никаких действий, продолжая уверять его в обратном. На что он обнял меня сам, прижав к себе так сильно. Я вдыхала его аромат, и наслаждалась теплом его объятий. Я ощутила пряный и сладостный аромат корицы.
– Действительно так лучше. Ты такой теплый, – едва промолвила я, содрогаясь.
– А ты холодная. Не боишься простудиться, – недовольно промолвил он.
– С тобою нет, – он улыбнулся в ответ, а я в ожидании такси, продолжала довольствоваться его объятиями, стоя неподвижно. Я не желала оступиться даже шагом, и таким образом лишиться его.
Беспроглядная метель, набирала свои обороты, из-за чего улицы становились практически непроглядными. Но уже за несколько минут, вместо ожидаемого нами такси, я наблюдала нечто непримечательное ввиду непогоды и весьма неоднозначное. Что я и попыталась разглядеть в дальнейшем, но усиливающаяся метель, только доставляла неудобство и проблематичность видеть что-либо вообще. Сокращающееся между нами расстояние, более не оставляло сомнений, и уже в мгновение вечернее небо Лондона раздалось в громком скрежете ворона. Он летел относительно не высоко, и потому я видела его подавляющих размеров формы. Его окрас воспроизводил устрашающий эффект, походя на вороного.
– Смотри, – обратилась я к Соулу. – Какой жуткий ворон, – но он уже пролетел над нами, и вскоре от него не осталось и следа. Лишь далекое эхо его скрежета, продолжало сотрясать воздух. Но еще недавнее видение вороной птицы, продолжало вызывать у меня столь неприятные ассоциации в сознании.
– Вот и такси, – промолвил Соул, открывая дверцу автомобиля. Ко всему прочему, за пристальным наблюдением ворона, я даже не успела заметить, когда Соул поймал такси. – Садись в машину, – в его голосе произошли резкие перемены, и уже дальше в нем были ярко выражены нотки жесткости и небывалой серьезности. И все же, это не помешало мне насладиться его голосом вновь.
– Что случилось. К чему такая спешка? – в недоумении промолвила я.
– Пожалуйста, быстрее садись в машину, – практически закомандовал он.
– Ладно, – промолвила я садясь в машину. Также мое недоумение, не покинуло меня и на заднем сидении классически черного авто, являющегося одной из достопримечательностей столицы. Он немедля сел возле меня.
– Где ты живешь? – его тон не терпел ожидания, и ждал сиюминутного ответа.
– Ноттинг-Хилл, – поспешно ответила я, и авто тронулось с места.
– Ты объяснишь мне к чему такая поспешность? – в негодовании попыталась выяснить я. – От чего столь большое рвение уехать с того места?
– Мне показалось, ты замерзла, и будет лучше, если ты быстрее сядешь в машину, – также напряженно, но уже с большею легкостью промолвил он.
– И все? – с сомнением, обратилась я к нему.
– И все, – расположение его тона вернулось в былую форму.
– Ты всегда уделяешь так много внимания подобным мелочам, – продолжала я допрашиваться.
– Это вовсе не мелочь. Ты ведь не хочешь простудиться, – заботливо промолвил он. – Сейчас Декабрь, а ты одета довольно легко для зимнего вечера.
– Нет, не хочу, – повторила я, и хотела сказать еще так много, но почему-то вымолвила только одно, – не хочу.
– И я подумал так же, – я ожидала увидеть на его лице уже столь привычную для меня улыбку, но ее не последовало. Он был чем-то омрачен.
– Благодарю, ты очень внимательный.
– Не за что Мия, – неспешно промолвил он, и я все еще пыталась понять причину его изменений. – Иначе я и не смог бы.
Молчание продолжало питать нас вплоть до приезда домой. Мысленно я блуждала взором за окном, и лишь изредка бросала краткие и непродолжительные взгляды на своего таинственного незнакомца. С приездом мы выходим из такси и оказываемся на улице практически ведущей к моему дому. Я еще раз отмечаю про себя его рост, он занятно выше моего.
“Этот снегопад, никогда не закончится, – спустя уже мгновение, подумала я”.
– Благодарю, – и это было все, на что я была способна. Следом я задавала себе аналогичный вопрос “И это все на что ты способна?”. Также мне не давала покоя одна мысль, и чем ближе становилось время к расставанию, тем больше несносной эта мысль становилась. Я не знала, увижу ли я его еще раз, увижу ли я его вновь, и от этого становилось жутко неуютно. Улыбка предательски исчезала, ведь мое желание встретиться с ним вновь, переходило границы всего здравого и разумного. И дальше, мысленно повторив эти слова вновь, я понимала, насколько сильно мое желание, но была бессильна перед его чарами.
– Я был очень рад провести этот день с тобою, – в его голосе, звучал неиссякаемый оптимизм. – И Мия, я говорил это прежде, но я рад нашему знакомству.
– Взаимно незнакомец, – я попыталась улыбнуться. Холод вновь напомнил о себе.
– Тебе холодно, не могу смотреть на то, как ты дрожишь, – его голос оседл.
– Не волнуйся, со мною все будет в порядке.
– Я слышал это уже раньше, – и лишь увидев его улыбку, я поняла, как сильно мне ее недоставало.
– Мы увидимся позже, – произнес он тоном заставляющим верить в то, что так обязательно и будет.
– Замечательно, – с каждой последующей минутой, холод одолевал меня все более, от чего я невольно стала содрогаться. Сделав несколько шагов назад, он остановился, чтобы увидеть, как я буду заходить в дом.
Я захожу в дом и поспешно подымаюсь ступеньками, ищу ключи, в общем, все как всегда. Еще мгновение и я дома. Мне потребовалось несколько минут полной тишины, чтобы совладеть со своими мыслями, и только потом я включаю свет. Я пытаюсь осознать все то, что прошло сегодня чрез мою жизнь, что довелось мне прожить сегодня и тем самым прочувствовать это. Вновь и вновь, возвращаясь к воспоминаниям прошедшего дня, я не могу поверить в подлинность происходящего и уже произошедшего. Это был он мой сон, в котором присутствовал он. Но, вскоре я проснусь, и все будет как прежде.
Силы мои были на исходе, если такие вовсе оставались. Потому приняв душ и немного согревшись, я запрыгиваю на свою псевдо кровать под названием “подоконник” и готовлюсь ко сну. Как и каждый вечер, очень красиво освещается улица. Мысли то и дело, метаются в хаотическом беспорядке. Устремив свой взгляд в ночное небо, я ощущаю, как закрываются мои глаза и меня одолевает сон.
Вскоре я уснула.



                Первые четыре главы, продолжение следует....