Я

– Это буду уже не я. Дурацкая идея, по-моему.
– Ну почему… – снисходительно улыбнулся капитан. – Ты же помнишь всё, а память – это главное. Копируют человека полностью, до последнего атома, в том состоянии, в котором он находится в данный момент. Информацию передают по световому лучу, лазером там каким-нибудь, хоть на Венеру, хоть на Альфу Центавра, а там трёхмерный принтер – чик-чик, тюх-тюх, каретка ездит, лампочки мигают – лепит его заново. Старую копию, само собой, в утилизатор. Вот ты уже и там, со скоростью света, никаких звездолётов не надо. Нормальная книжка, надо почитать. Как, говоришь…
– Нет, постойте. А если я просто помру, и всё? И ничего потом не будет, а на Альфе окажется совсем другой человек, пусть с моими воспоминаниями. С чего вы взяли, что это буду я?
– А что такое «я»? Ты, старшой, в корень зри. Вот представь, что эта машинка тут у нас на столе стоит. Нажал я кнопочку, и мгновенно тебя стёр, а нового на соседнем стуле сделал. Что этот новый подумает? Ясное дело – сейчас только сидел рядом, и вдруг здесь очутился. Труханёт малька, разве что… Ну как же не ты? Ты самый и есть.
Старший лейтенант досадливо почесал в затылке. Переспорить капитана не мог никто в отделе, но болтать с ним на отвлечённые темы было интересно, хотя в последнее время удавалось всё реже. Дел невпроворот, одних краж четыре висит, а сегодня – попытка ограбления с подозрением на убийство. Не до философии, скажем так.
Глаза молодого человека вдруг блеснули хитринкой.
– А если, допустим, меня перенесли, а старого стереть забыли? Которым я стану, тем или другим?
Капитан устало скривился.
– Ну… – протянул он, потом тряхнул головой. – Ты меня не путай, старшой. Всё просто – будут тогда два разных человека, просто один ничего не почувствует, а другой как бы скакнёт.
– Но я-то, я сам где окажусь, здесь или там? То есть… ну… вот я сижу – и вдруг перескочил. Или сижу – и ничего, только рядом ещё один образовался? Для меня-то самого как оно получится?
– Понял твой вопрос, – вздохнул капитан, – Который из «я» будешь ты? Оба сразу будете, но каждый сам по себе. В момент до переноса ты один, после – тоже один, а рядом сидит чужой. Просто двое вас, и для каждого так. Сие есть чистая психология, старшой. Для человека всегда есть только одно «я», двух сразу он себе представить не в состоянии… В этом вся и закавыка, – добавил он, помолчав, и как-то сразу помрачнел. На моложавом лице резче обозначились морщины, живые глаза потускнели, словно у древнего старика. Внезапно он усмехнулся. – Интересная тема, да? «Я – и старая фотография». Ну, даёт Валентиныч… Стало быть, рассказ на конкурс? Пишешь на работе, чтобы меньше уставать? Ню-ню.
Молодой человек залился густой краской.
– Да я только…
– Ещё раз увижу, что по сети шуруешь в личных целях, пеняй на себя! Выговор по группе напишу, – строго сказал капитан. – Форумы всё, форумы… Ладно, давай по делу. Докладывай.
Подобравшись, старший лейтенант потянул к себе папку, раскрыл.
– На первый взгляд, дело рядовое, товарищ капитан…
Капитан настороженно взглянул на него, скривился.
– А на второй? Давай без экивоков, по порядку.
– Значит, так, – засуетился лейтенант. – В девять восемнадцать утра сработала сигнализация по адресу…
– Короче, самую суть давай, – отмахнулся капитан. – Детали по ходу уточним.
– Выехал оперативный наряд, грабителя взяли тёпленьким прямо в дверях. При нём была старинная фотография в рамке, завёрнутая в простыню, больше ценностей никаких. Сопротивления не оказывал. В квартире на полу обнаружен старик восьмидесяти лет, без сознания. Через несколько минут скончался, медики установили смерть от обширного инсульта. Квартира осмотрена и опечатана, вот отчёт. Вещдок оформлен, в лаборатории смотрели… Владимирский сказал, что предварительное заключение вам отдал, так что вы в курсе…
– Да, пообщались уже, – поморщился капитан. – Так что там у тебя за второй взгляд? Вот теперь – подробно.
Глаза у лейтенанта заблестели.
– Тут вот какое дело… То есть, если подходить чисто формально, даже дела особого нет. Фотография-то его, не подкопаешься…
– Кого фотография? – Капитан с тоской глянул в окно. – Говори толком.
– Согласно показаниям задержанного, он пришёл к старику за этой самой фотографией. Заказал в рамку вставить, тот подрабатывал. Деньги вперёд отдал, а пришёл – вдвое просит. Материал, мол, импортный, а доллар сами понимаете – ну обычная разводка, что тут говорить. Мужик обозлился, схватил заказ, и к двери. Старика толкнул, само собой, – ну, и… Перепугался, выскочил, а тут уже полиция. Короче, на ограбление не тянет, а об убийстве и говорить нечего.
– Ну, так и что?
– А то, – снова оживился лейтенант, что фотография старая, совсем жёлтая, хоть и чёткая, и в то же время…
– Глупости, – хмыкнул капитан, – в старой технике сделана, вот и всё. Сейчас это модно.
– Да не фотография она вообще! – торжествующе воскликнул молодой человек. – Согласно экспертизе, там то ли художественная печать, то ли гравировка на неустановленном материале, который с рамой составляет одно целое, ни единой щели. Причём материал невероятной твёрдости, даже соскоб взять не удалось – Владимирский аж подпрыгивает, спектроскопию делать хочет, о нанотехнологиях твердит. Какой тут мастер-надомник, какие вставки-рамки – чушь собачья!
Капитан продолжал смотреть в окно на февральские сугробы и чахлый каштан во дворе Управления. Уголки его губ опустились, глаза мрачно горели.
– Нанотехнологии… – презрительно протянул он. – Фантастики ты перечитал, вот что.
– Да какая там фантастика! Факт налицо.
– Ну, это ещё проверить надо, мало ли что эксперты второпях насмотрели… Работы у них сам знаешь, сколько, очередь на неделю.
– Без очереди возьмут, отвечаю. А насчёт заказа тоже проверим, кто и когда его фотографировал, опросим свидетелей – может, и враньё.
– Ладно, это потом, – махнул рукой капитан. – Хотя… знаешь, давай-ка глянем на это твоё «нано». И впрямь любопытно стало.
Он достал из ящика стола ключ, встал и подошёл к сейфу в углу кабинета. Лейтенант удивлённо поднял брови, но ничего не сказал. Повозившись с цифровым кодом, капитан распахнул дверцу и достал предмет, поставивший в тупик экспертов. Снова уселся за стол, со стуком поставил массивную раму лицом к себе. Причудливое мифическое чудище на толстых львиных лапах держало в широко разинутой пасти овальную рамку с изображением. Растопыренные пятипалые лапы по бокам угрожающе торчали вверх, направив когти на зрителя.
– Вот, сравните! – Лейтенант пододвинул папку. – Одно лицо, никаких сомнений.
Неподвижный взгляд капитана был направлен на лицо собеседника. На фотографии он даже не взглянул.
– Ну и что? – пожал он плечами. – Фотопечать на чём угодно делают, хоть на граните, хоть на металле, а если вещь старая, так может, это его предка какого портрет. А сигнализация сработала – так забыл старичок кнопку нажать, вот и всё.
– Да какой предок, вы гляньте получше, даже рубашка на парне та же самая, – уныло произнёс лейтенант. – Но всё равно знакомых опросить надо. И сама вещь… интересно же.
– Нам с тобой делать нечего? Материалом и прочим пускай кому надо занимаются, и нечего экспертов от дела отвлекать… Хотя, конечно… – Капитан задумчиво пожевал губами. – Со свидетелями, конечно, засада. И вообще, дыр многовато. Пожалуй, без тебя не обойтись.
– В смысле? – Молодой человек непонимающе нахмурился.
– На, гляди. – Капитан резко развернул раму.
Минуту лейтенант смотрел на фотографию в полном остолбенении, потом медленно поднял глаза на собеседника. Раскрыл рот, пытаясь что-то выговорить, и снова закрыл.
– Понял? – хохотнул капитан. – Молодец, открыл сенсацию. Теперь закрывать замаешься.
– Что… что это? Как?
– Значит, не понял… В раме фотокамера спрятана, такие вот дела. Хочешь, тебя сфоткаем?
– А как… Как вы догадались?
Капитан криво усмехнулся.
– Фантастику, старшой, надо правильную читать, а не белиберду на самиздате. Давай, видишь лапы? Клади на них руки, переплети пальцы и сожми… и в экран гляди, в экран!
Молодой человек робко взялся за когтистые лапы. Сжал, ощущая пронизывающий холод неизвестного металла. Глаза капитана зорко следили за ним с противоположного конца стола… и со старой желтоватой фотографии в овальной рамке.
Из глубины желтовато-бронзового тела чудища раздался низкий вибрирующий гул, казалось, заполнив собой всю комнату. Рубиновые львиные глаза зловеще сверкнули. Лицо капитана на фотографии расплылось, пошло рябью, блеснуло сероватым ртутным отливом. Когда поверхность снова разгладилась, из зеркала в оскаленной пасти на лейтенанта смотрело его собственное лицо, осунувшееся и словно постаревшее. Миг, и жидкая поверхность снова застыла, покрывшись желтоватой патиной, словно фотография была сделана сто лет назад.
Опустив руки и прикрыв глаза, он долго сидел неподвижно. Потом медленно поднял взгляд на собеседника. Задумчиво пожевал губами.
– Что будем делать с третьим?
Человек с капитанскими погонами пожал плечами.
– Вытаскивать, что же ещё? Как ты и сказал, найдём свидетелей, подготовим. Андрюха пацан чёткий, косяков за ним не водилось… Тьфу! Ворюга ещё этот примазался… Ладно, рассосётся. – Он вдруг расхохотался. – Ну, как, старшой, тебе чужое «я»? Или уже своё? Теперь ты и впрямь старше меня, ровно на свою лейтенантскую жизнь. Так что фотка правильная стоит, всё путём.
– Да что ты мне рассказываешь… – хмыкнул человек напротив. – Сам знаю… То есть, знаю, а всё равно сумбур какой-то в голове.
– Потерпи, пройдёт. Я тут битый час с ума сходил, на стенку лез, пока прояснилось.
– Значит, опять трое нас… меня. Мало мне было… нам, – поправился он, – Помпея с Крассом и трёх сынков Карла Великого. Снова подерёмся, к гадалке не ходи.
– Уж как выйдет, – пожал плечами капитан. – Чёрт его знает, что за порода. Тоже мне, эволюция разума, хрен собачий. А как славно было задумано – миллиард «я», одно «мы». Идиллия! Десять тысяч лет сидим в одиночку, как сычи, ждём чего-то… А меж тем, база не вечна. Какая бы ни была сейсмическая стабильность, никто не знает, когда звезданёт… Не забыл ещё Атлантиду?
– Да что ты мне рассказываешь… – снова с досадой буркнул лейтенант.
– Ах, ну да. Всё никак не привыкну. Ладно, машинка пока в архиве с вещдоками полежит, так оно надёжней, потом что-нибудь придумаем. Согласен?
– Пока согласен, – усмехнулся собеседник.
– Вот-вот, то самое «пока». Сегодня «я», завтра «вы», а послезавтра вообще «он». Эх, жизнь наша тяжкая. – Капитан устало потянулся, встал из-за стола и запер транслятор в сейф.

На высокогорном плато Альтиплано в боливийских Андах настала ночь. Обычные толпы туристов, кишевшие днём на развалинах древнего города Тиуанако, рассеялись. В извилистых закоулках среди гигантских базальтовых блоков царила тишина, которую нарушал лишь монотонный скрипучий шорох сотен тысяч крошечных коготков и еле слышный вибрирующий гул внутри громадной каменной головы. В тёмных провалах на месте ушей мерцали зловещие кровавые отсветы. Серый ковёр, покрывающий каменные плиты вокруг, сверкал блестящими бисеринками глаз. По бокам головы сидели две большие старые крысы. Остальные по очереди подбегали, и первая крыса, обнюхав их, либо пропускала внутрь, либо отшвыривала в сторону. Счастливчики, выбежав из другого уха, распластывались на камнях перед второй крысой, которая торжественно наступала им на голову, а затем бежали, подобравшись и воинственно оскалившись, на соседнюю площадь, где занимали свои места в шеренгах и колоннах. Их ждал долгий обратный путь вниз, в другие города людей.