Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2015/03/08/175
На утренней зарядке сразу было видно, кто ночью спал, а кто байки травил и другим спать не давал. По вялым и неохотным движениям «рукомашества» и «дрыноножества» на фоне так нелюбимой девочками физкультуры, отличались, пожалуй, лишь четверо. И все со второй палаты.
Геннадий стоял перед построенными в ряды и шеренги ребятами и показывал упражнения, которые после вместе с ними и выполнял на «раз-два-три».
– Соловьёв, ну, что ты как барышня кисейная? А ну, взбодрись! – в процессе подходов делал он замечания. – Никифоров, а у тебя что с руками? Приклеены, что ли? Так отклей их. Смотреть невозможно, как ты вымучиваешься.
– Невозможно – не смотрите, – бурчал себе под нос заспанный Владик.
– Тартаковский, совсем не чувствуешь ритма, – продолжал Геннадий Альбертович, обращаясь к Серёже. – Два надо делать на два, а не всё ещё на раз. Что с тобой такое? Не выспался? А кто спать ночью не давал? Может быть, Косинов?
Тимофей был самым крупным и рослым ребёнком из всей этой четвёрки. Даже при хорошем старании гибкость в нём не превалировала. А уж после двух не пойми как проведённых ночей – и подавно. Тем более некоторый излишний вес давал ещё и одышку. Но Тимофей держался, как мог…
После взмахов руками-ногами, наклонов в стороны и прыжков на месте, отряд пробежался парочку кругов вокруг спортивных снарядов, расположенных на небольшой площадке.
На этом пятнадцатиминутное утреннее «истязание» было завершено.
Завтрак для многих не предвещал ничего хорошего. Популярная манная каша, называемая «тошниловкой» прибавляла лишь минора на лицах детей. А сваренные вкрутую яйца были на редких любителей. Кто-то сражался на этих яйцах по принципу чья скорлупа окажется прочнее, кто-то лишь выковыривал и съедал желток, оставляя разваленные части белка покоиться на почищенной скорлупке. Ещё и остывшие, и без майонеза. Лишь кусочки сливочного масла, размазанные ложками по хлебу, придавали хоть какую-то наполненность желудкам.
После завтрака Дима подошёл к Серёже, чтобы выяснить, отчего им по ночам не спится. Почему-то именно Сергей ему показался более уязвимым от проделок их «квартета». Тот, конечно же, ничего вразумительного объяснять не стал, или не смог, но Дима сам догадался:
– Небось байки про Красные Руки да Чёрные Покрывала травите?
И подмигнул удивлённо поглядевшему на него мальчику.
– Да не подслушивал, не подслушивал я вас. Просто сам через это когда-то проходил, как и многие.
И этим немного успокоил его выражение лица. К ним не спеша подошёл Тимофей.
– А вообще, давайте настраивайтесь на дисциплину. Если ночь – значит, спим. Чтобы потом не бродить весь день по лагерю амёбами дохлыми. Договорились?
Те кивнули. А стоящие чуть поодаль их друзья переглянулись.
– Чего-то выспрашивает у них, – сказал Антон.
– Наверное, против нас подговаривает, – заметил Владик.
Дима демонстративно посмотрел в их сторону и пошёл в свою комнату.
Гена лежал на своей кровати и почитывал какую-то книженцию про спорт.
– Ген, а ты случайно не знаешь, откуда все эти страшилки пошли? – спросил Дима, присаживаясь на свою кровать.
– Которые?
– Да про все эти пальцы, руки, глаза, головы. Ну, те, рассказами о которых, пацаны друг друга по ночам пугают.
– А, ты про это, – Гена отложил книжку и повернул голову в сторону Димы. – Ты знаешь, старик, это типичный городской фольклор детей, выросших в отдалении от погостов, кладбищ и воспитанных в духе атеизма. Отгороженные бетонными стенами и плитами от природы-матушки и идеологией от правды жизни, они вроде бы должны были позабыть о тяжком наследии прошлого, обо всех этих жуткостях и необычностях. Но свято место, как обычно, пусто не бывает. И потребность в страшных кошмарах, щекочущих нервы, нашла новые структуры – необъяснимые, лишённые как будто бы всякой логики.
– Но ведь что-то же этому предшествовало?
– Несомненно. И период появления этих так называемых басен по-страшному можно легко вычислить. Зная историю. Вот вспомни период сталинских репрессий. По ночам пропадали люди, за ними приезжали и увозили их на наводивших ужас в то время чёрных машинах – «воронках». А теперь обратимся ко всем выдуманным историям. Практически в каждой из них исчезают члены семьи: за дедушкой – бабушка, за бабушкой – папа, мама, старшие брат или сестра. Обрати внимание на то, что никто ведь не мог объяснить маленькому мальчику, куда в реальной жизни исчезла семья, жившая в соседней квартире. Вот тогда-то и появились в нашей стране Красная Рука, Чёрное Покрывало, Зелёные Глаза, автобусы с чёрными шторками и подземелья, где людей режут на части. Не только сталинская «мясорубка» отразилась в этих историях, но и дефицит – никаких штор, кроме чёрных, никаких перчаток, кроме красных, в магазинах не было. Ты знаешь, без преувеличений, по этим рассказам можно изучать историю нашего государства. Я о советской эпохе, естественно…
Повалявшись ещё немного, надо было подниматься – вести детей по кружкам.
Здесь был не особый их выбор. Для девочек – вышивание, для мальчиков – чеканка. Для тех и других – общий – кружок рисования.
Кому не нравилось ни первое, ни второе, ни третье – предоставлялся свободный отдых, включавший в себя прогулку возле корпуса, качание на качелях или игру в настольный теннис.
В принципе, большинство ребят это и выбрало. Лучше уж на свежем воздухе, под присмотром, естественно, вожатых, чем в каких-то там комнатных кружках, нюхая акварель, покалывая иголками пальцы или же выслушивая стуки молоточков по металлическим полотнам.
Вика с Надей разместились на лавочке в тенёчке, хотя солнце в этот день что-то капризничало: то посветит немного, то снова спрячется за облака.
Наблюдая за детьми, мирно беседовали.
Надя, как выяснилось, была постарше Вики на два года. Сюда приехала по распределению от пединститута после первого курса. Первая смена шла как обязаловка, следующие две – на собственное усмотрение.
– Я, наверное, останусь.
– На все три?
– Ну да. В городе всё равно делать нечего… А здесь хоть свежий воздух, бесплатная кормёжка… ну, и заработать можно – копейки-не копейки, но хоть какие-то.
– А выдержишь столько?
– Не знаю. Посмотрим… У меня в городе-то никого нет.
– Как нет? А родители?
– Ха, родители… Отец ушёл в другую семью, а мама собственную личную жизнь обустраивает – ей не до меня…
И, помолчав немного, спросила:
– А Дима – твой парень, что ли?
– Ну, типа того…
– Как это типа того? Ещё не определились, что ли?
– Определились…
– Ну, хоть целовались? – Надя слегка толкнула её в бок и улыбнулась.
– Надь… Не смущай, – отмахнулась Вика, уже понимая в какое русло пойдёт разговор.
– Понятно всё с тобой, подруга… А мальчик симпатичный…
Вика промолчала, но знала твёрдо – скромность скромностью, а уж Димку своего она никому не уступит.
– А тут ребята-вожатые тоже, смотрю, есть интересные. В других отрядах. Может, с кем и удастся познакомиться. На дискотеке, например. Вроде бы, обещали их тут время от времени устраивать…
Само же время неумолимо близилось к обеду.
Обеденный рацион, надо отметить, состоял из более-менее разнообразных блюд. Тут тебе и супы каждый день разные, и вторые блюда, и компоты с соками ещё в большем ассортименте.
Чаще было вкусно и сытно, нежели обратное. Хотя на добавку могли рассчитывать только вожатые. Чем, собственно, они частенько и пользовались. На свежем воздухе и аппетит нагуливается.
После обеда – тихий час.
Спать, конечно же, в это время с непривычки никому не хотелось. Лишь тем, кому ночью не спалось. Поэтому вторая палата посапывала – только в путь. Другим же разрешили по желанию почитать книжки или негромко разговаривать.
– Но только негромко! – уточнил Геннадий Альбертович и отправился к себе, шаркая по полу в шлёпанцах.
В полупустынном здании, да ещё и при создавшейся тишине, раздавалось непривычное эхо.
Хотя Зинаида Никитична и говорила, что дня через два-три может прибыть пополнение – ещё несколько детей, по каким-либо причинам не вписавшиеся в дату своевременного прибытия.
Но, забегая вперёд, никто так и не приехал…
Сейчас же вместе с переведённым из другого отряда пареньком детей было семнадцать человек: десять мальчиков и семь девочек.
Кстати, паренёк этот, Денис, постепенно влился в коллектив. Но те четверо из второй палаты, его пока не воспринимали – у них сложился свой костяк.
А так, далее – всё в порядке вещей, тихо и размеренно: полдник, игры на свежем воздухе, ужин, снова время под названием «займи себя сам», молоко с печеньками в виде позднего полдника, водные процедуры, туалет и отбой.
После отбоя, когда, наконец, все подопечные засыпали, наступала романтическая пора для вожатых. Чаще это случалось уже за полночь, когда можно было потусоваться на территории лагеря со своими коллегами: погулять, пообщаться… ну и всё такое в этом роде.
На эту тему ещё граф Бестужев в своё время говорил: «Эх, молодость, молодость – пора нехитрых желаний…»
Хотя там он имел в виду совсем иные желания, более патриотичные. Но если обобщить в контексте теперешнего времени да вполне с либеральными взглядами современной молодёжи, то слова эти вполне актуально звучали и сейчас.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/03/11/257