Сергей впервые попал в Талинку, когда ему было уже за тридцать. Не мальчик, казалось бы. Но влюбился в этот обыкновенный посёлок, как пацан. Чем-то Талинка была похожа и на новосибирский Академгородок, и на Переделкино, - дома, пусть и неказистые, но в лесу. Открыл окно, а на расстоянии вытянутой руки белка гриб пристраивает.
Но не потому он решил здесь остаться. В конце концов, таких лесных посёлков и городков по Сибири немерено. Здесь же, в отличие от, были лягушки. Жирные, голосистые. Сергей давно искал таких.
Как-то раз на Алтае он встретил старика с тёмным исполосованным лицом. Разговорились и тот, так и быть, рассказал - как выбирать лягушек, как приучать петь по расписанию и разные прочие хитрости.
И вот теперь у Сергея есть своё маленькое дело. В сезон он устраивает концерты – люди аж из Нягани приезжают послушать. А с приходом осени начинает работать секция. Это в клубе так записано – секция. Жители сектой ругают.
Поначалу-то как обычно: дыхательная гимнастика, растяжки-потягивания, делаем себе установку… Потом Сергей включает компьютер с записью лягушачьего концерта. Большие колонки оживают, кряхтят и потрескивают. Лягушек поначалу почти и не слышно, - издалека, тихо, тоскливо, как одинокий пастушок в утреннем туманном ополье. Потом звук взрослеет, поднимает голову; начинаются раскаты и шлепки лопающихся пузырей.
- Вот мы и дошли до пузырей земли, - шутит в таких случаях Сергей. Но те, кто уже вошёл в транс, этих слов не замечают.
Я однажды был там, слушал, так мне чёрте что померещилось: пыльная комната с тёмными, в крупный китайский пион, обоями, стопка старых газет в углу, круглый аквариум с четырьмя черепашками. На плите - такой, деревенской, с красной спиралью - стоял синий чайник, стоял давно, но никак не мог закипеть. Деревья за окном махали ветками. Подгнившее яблоко улыбалось беззубым ртом.
Даже и не знаю теперь, стоит ли ещё раз приезжать на это лягушачье пение, или ну его к лешему.