В детстве, нравилось мне ходить с бабушкой в гости по её знакомым. Бабушка, тогда ещё молодая пенсионерка, любила общаться с деревенскими старухами, считая их кладезем народной мудрости. Об одной из таких старух и её необычной судьбе я и хочу рассказать.
Фёдоровне в ту пору уже перевалило за восемьдесят. Жила она в маленькой деревянной избушке в два окна, недалеко от берега Волги. Возле ворот её дома стояла простая деревянная скамейка, где часто по вечерам сидел седой, сгорбленный старик и провожал редких прохожих неласковым взглядом. Дед Иван был мужем Федоровны уже более шестидесяти лет. Сидел он всегда один - хозяйка хлопотала по дому, да и не любила старуха попусту лясы точить с соседками. А вот бабушку мою любила - знала, что она сплетничать не станет, потому и поговорить по душам не грех.
В её доме было чисто и бедно. Угол кухни украшали скромные иконы с окладами, украшенными резной фольгой. На стене желтели старые фотографии под стеклом деревянной рамы. Тикали простые настенные часы с маятником и пахло пирогами с капустой.
Хозяйка дома всегда спокойная, в белом платочке на седой голове, с крупным носом - картошкой на круглом, изрезанном морщинами лице неторопливо угощала чаем с пирожками и рассказывала про стародавние времена.
- А ты красивой была смолоду? - спрашивала её бабушка, поглядывая на размытую временем фотографию хозяйки на стене.
- Красива-то не была, а вот молода была! - с улыбкой отвечала Фёдоровна.
Родилась она ещё в девятнадцатом веке и помнила про житьё при царе батюшке.
- Раньше нам про любовь и думать-то запрещалось, - рассказывала старуха, - за кого родители отдадут - того и люби! На всё была воля родителей и ослушаться их было нельзя. Подругу мою, Катерину, за старого, богатого вдовца отдали. Не хотела она за него идти. Шибко плакала, да в ногах у отца валялась, мол, не губи, батюшка дочку свою! А он - пойдешь и всё тут! Такова моя отцовская воля!
- Я на той свадьбе была, - продолжала рассказ Фёдоровна, - в разгар свадьбы Катерина к гостям в чёрном платье вышла! Поклонилась родителям в ноги и сказала:
- Не буду с постылым жить! Такова моя воля!!! - а отец всё твердит:
- Ишь, дурит девка! Стерпится, да слюбится...
Гуляют гости, пьют, а невесту не видно. Послали искать её, а Катерина-то в сарае повесилась! Как была, в чёрном платье! Заголосила её мать, да только поздно уже - дочери не вернуть. Так и перешла свадебка в похороны.
Федоровна помолчала, погрузившись в тяжёлые воспоминания и вскоре запела старинную песню:
Ой! Да, за немилого отдааали...
Ой! Да лучше б в землю закопааали!
Ой! Вы папаша и мамааша!
Ой! Али дочка я не вааша?
- А меня ведь тоже за немилого замуж отдали! - продолжала старуха, - Не любила я Ивана никогда! Так с немилым и прожила всю жизнь - больше шестидесяти годов уже! Говорили родители - стерпится, да слюбится. Стерпелось - это да. А вот любви так и не было! Коли Бог не дал, так и не будет. И на золотой свадьбе плакала я, да судьбу кляла - шутка ли: полвека с немилым прожить!
- В первую мировую войну стали мужиков на фронт забирать - ну думаю, заберут Ивана, вот и поживу я без него. Так он пошёл во двор, где дрова лежали и топором палец себе отрубил. Вернулся, рука в кровищи вся и говорит:
- Вот и отвоевал я! Хоть беспалый, да живой останусь! Нашли дурака на бойню идтить! - так и отсиделся дома и первую войну и вторую. Трус он! Я ещё больше его невзлюбила с той поры! Одна надежда была - что помрет раньше меня и освободит от себя. Да видно не суждено мне. Так и живу весь век с ним, с постылым. Троих детей нажили. Много повидала на своем веку. Любви только не познала настоящей, а без любви что за жизнь? И она снова запела:
- Ой! Да, за немилого отдали...
Больше никогда в жизни я не слышала той печальной песни. А старуху запомнила, как и её слова, что горько на свете без любви век прожить.