Эх, дороги, пыль да туман...

               
                Зима, весна 1995 года.
       В январе 1995 года в разгар боевых действий, хотя не по собственной воле, мне пришлось приехать на окраину Грозного. Мы пытались забрать два трупа родственников, лежавших в центре, что около библиотеки им. Чехова. Прошло больше месяца пока, после усиленных переговоров с федералами и боевиками, с финансовыми затратами, мы смогли забрать их тела.
 
Как неудавшийся потенциальный противник федеральных войск, пользуясь моментом, я пытался угадывать стратегию ведения современной войны. Во время срочной службы на территории Германии, мне пришлось участвовать в крупномасштабных учениях «Весна-72», объединённых войск Варшавского договора, где нас разделили на красных и синих. Но когда мы спрашивали у ротного кто мы - те или другие? Он отвечал: «А хрен его знает!»
Стреляли, наступали и победили, а кого так и не поняли.
 
 Такова была тактика и нашей войны, только здесь действительно убивали. Если у федералов была кое- какая видимость фронта, то у боевиков неизвестно, где фронт и где тыл. Они были везде и нигде. Иной раз мы удивлялись с кем это Россия воюет. Другой раз смотришь и видишь сотни боевые машины пошли на запад, и прямо навстречу другая колонна, в таком же составе движется на восток. Такая же стратегия и с юга на север и наоборот. Федеральные войска только и делали, что двигались во всех направлениях. Как во французской комедии «Фан-Фан тюльпан», где генерал показывал свою новую тактику- поменять правый фланг на левый, а левый фланг на правый. И король воскликнул: «Блестящая стратегическая мысль».
   
  Но вернёмся выполнять печальную миссию. Из нашей похоронной группы разрешили проехать в город, только двоим и слава Аллаху, что я раньше не знал их в лицо. Взяли меня с собой, как более шустрого в общении с русскими, а о пережитых душевных муках, я понял когда приехал домой.
     О том, что трупы лежать около библиотеки им.Чехова знали давно.  С этим прекрасным зданием связана судьба всех Грозненских студентов 70-х и 80-х годов. «Чеховка», как ласково мы называли её. Когда наши парламентёры вернулись с трупами, я не выдержал и спросил: - жива ли «Чеховка»? «Нет. Разрушена и сгорела» - был безжалостный ответ.
    Перед нами лежали обмороженные трупы, обглаженные собаками, оказывается, Грозненские бродячие собаки не разбирались в национальности, в религии.
   
   А я ехал, представляя страшную картину разрушенной национальной библиотеки, ведь только же начал жить чеченский народ по людски. Сколько тёплых воспоминаний, сколько свиданий и надежд на будущее, сколько уникальных книг похоронено под этими развалинами, ведь я же помнил каждый угол, каждую паркетную доску, где какая скрипит- большого читального зала.
     В первый день первого курса перед нами выступал декан строительного факультета Нефтяного института З. С. Беркович, он был архитектором «Чеховки» и говорил, что из всех возведенных им сооружений особенно ему дорого здание библиотеки.
     А другой его брат был скульптором и ныне существующего памятника дружбы народов в Грозном. Оба брата умерли в разные времена, но вовремя нашей учёбы, прощались с ними в здании института и похоронили также на кладбище города Грозный.
                ………………………………………………….
    Пережив самую трагическую, фронтовую зиму в селе 1994 на 95 годы, вернулся в конце марта в Грозный. Преодолев все препятствия, доехал до старого корпуса Нефтяного института «альма матери», стал над его развалинами и впервые… заплакал. От тоски и бессилия.
    Грозненского Ордена трудового Красного Знамени  нефтяного института,
кузницы кадров нефтяной промышленности СССР, больше не было.
 Да, он носил ещё и имени академика Д. Миллионшикова, вице-президента академии наук СССР, нашего выпускника и земляка.
   
 Но жизнь продолжается. В Грозный со всей России понаехали строй организации, на первый взгляд, для подъёма города из руин. Но того подъёма, что видел в Газли Узбекистана и в Спитаке Армении после сокрушительных землетрясений, я в Грозном не наблюдал.
  Мы занимались только зачищением завалов, составив калькуляцию на вывоз куб мусора в Ханкалу до700 рублей. Стратегию Российских строителей мы поняли сразу.
   
 Например, кинулись мы разгребать место былого русского драматического театра им. Лермонтова. Только зачистили развалины от мин и снарядов. Но более мобильные и сильные организации Спецстроя, выставили оцепление солдат, не допуская нас ближе сто метров. Якобы нашли невзорвавшуюся авиабомбу, а сами спустили верх театра динамитами в подвалы, остатки мусора пару дней вывозили на Ханкалу, поверх отутюжили тяжёлыми бульдозерами. И 10 млн из Москвы, минуя Чечню отправили в Северодвинск и Волгоград, где дислоцировались подразделения.

Опять появился "наш" зицпредседатель фирмы «рога и копыта» принял новое наступление на здание конторы. Он послал на нас «телегу», что мы вели враждебную деятельность против федеральных войск. Якшались, мол, с боевиками, что было полной противоположности наших взглядов. А мы приняли контрмеры. Нас с трудом, но приняли в состав Спецстроя, ПМК переименовали в войсковую часть и я, как гл. инженер, стал первым замом командиром в/ч. Воинских званий и форму, а тем более оружия нам не давали, да и кто бы посмел их тогда носит. Наша эмблема кирка и лопата. «Астаг1фируллах1!» -произносил наш оппонент встречая ежедневно нас перед конторой. Ведь старый же человек и как ему не стыдно вести себя так!   
 
 Но однажды летом 1996 года произошёл со мной курьёзный случай. На блокпосту Ханкалы скопилась страшная очередь, поперёк дороги выставили «БМП»- шки. Показывая удостоверение с печатью в\ч пешком дошёл до блокпоста, сунул её кому –то в амбразуру, а оттуда предательский окрик через громкоговоритель: «Пропустите командира войсковой части!» Как сквозь строй, чувствуя косые взгляды моих братьев, опустив глаза дошёл до машины, военные раздвинув бронетехнику дали мне одному коридор и я галопом ретировался из этого кошмара. Эх ты, полководец-неудачник!
                ………………………………….
    В 1995-96 годы работы строителей в Грозном была только лишь политической ширмой Ельцинской дипломатии, необходимой ему при встречах с главами иностранных государств, он без тени сомнения, мог утверждать, «что-о-о! армия в Чечне не воюет, а занимается созидательным и восстановительным трудом!»
    Для этого и нагнали в Грозный Спецстрой РФ, который был создан для оборонных заказов ещё Берием для строительства атомных городков. Но военные действия не прекращались и люди гибли с обеих сторон. Ежедневно. Бывало и такое, что ночью взрывали наш труд, а потом опят восстановительные работы. Мартышкин труд. День- власть федералов, ночь-власть боевиков. Но никому не желаю той романтики.
   
Местные организации трудились в субподряде и акты выполненных работ подписывали у заезжих генподрядчиков по фотографиям, не выезжая, как положено на объект из- за страха уехать в ящиках, как брутто. Подобная система продолжалась и в 2000-ые годы, правда эти уже не покидали даже свои города, компьютерная технология в Чечне уже стабилизировалась.
    
Для видимости нам дали косметические ремонты в школах и в некоторых ведомственных учреждениях федерального значения, которые выбивали сами деньги в Москве с учётом отката. О капстроительстве не было и речи.
Инженерно- технический персонал Спецстроя имели офицерские звания, окружили жилгородок, как и положено профессионалам, временными фортификационными сооружениями, с вооружённой охраной и отсиживали свой срок командировки. Лишь изредка, для разминки и фотографирования на развалинах Грозного выезжали в сопровождении автоматчиков и главное отовариваться водкой, которой предприимчивые чеченские женщины наводнили город, вместе с сомнительными золотыми украшениями.
    
Получая солидную зарплату воинский контингент сметал весь чеченский контрабандный товар, из наспех сколоченных, уличных торговых палаток, а покидая Чечню, привязывали веник на хвост машины соблюдая примету, чтобы не возвращаться вновь.

Приезжие организации Спецстроя, после «успешного» выполнения подобных операций, улучшив финансовые дела до осени 1995 года, загрузили свою тяжёлую технику на ж/д платформы и укатились по домам. Старую допотопную, дышащую на ладан технику передали нам с баланса на баланс. Ну а мы рады и этому. А наши коллеги, уезжая нахально поблескивали золотыми цепочками на шеях, перстнями на пальцах.
Начальник Спецстроя России генерал-полковник изредка заезжал в Грозный, чтобы не забыть Кавказское гостеприимство, а мы тихим сапом держали оборону на «битве восстановления» Грозного. Так продолжалось до конца 1995 года и далее до августовских событий 1996 года. Жители Чечни прекрасно понимали все эти временные явления, как и сама наша жизнь, но ради несмышлёных детей выживали кто как мог.
 
 Однажды в сопровождении генерала ко мне на объект заехала целая свита. Пока ходили по стройке, вдруг произошёл глухой выстрел, а из машины УАЗ (таблетка) с криком вылетает солдат из взвода охраны генерала. Оказалось, сидя позади водителя солдат дёргал оружие и случайно, пуля дура, угодила в задницу шофёра, все русские. Раненного быстро увезли в госпиталь в аэропорт «Северный».
 
Вечером, когда собрались у заказчика на совещание, естественно поинтересовались, как там наш потерпевший в неравном бою с международным терроризмом. И выявляется попали в точку. Это оказалась не то, что мы думали. По нам, как вы полагаете? ... было совершено нападение боевиков. В знак свидетельства нам пытались представить на машине даже входное отверстие от пули. Совещание пришлось прервать из- за острот, сыпавших с нашей неблагодарной стороны. На прощание мы посоветовали «армейским созидателям России», вещать медаль «За отвагу» по месту ранения бойца.
 
 Но был ещё случай, как по дороге в посёлок Кирова, на одного из полковников Спецстроя, напали боевики. Остановили машину, велели всем выйти и освободит Уаз-ик. Нижние чины подчинились, только полковник выхватил гранату и вынул чека. Боевики его застрелили, забрали оружие у подчинённых, только тело полковника не тронули и ушли. Он так и сидел мёртвый сжимая в руках лимонку, пока сапёры не обезвредили. Об этом говорили по местному и ЦТ-ию. Это был мужской поступок достойный русского полковника. Думаю сами боевики считали также. Тело его увезли в город Волгоград вместе с боевым орденом, которого он заслужил.
 
Как-то ехал по фронтовым дорогам Чечни с товарищем, остановились на блокпосту для проверки документов, солдат- срочник, мальчишка, увидев моё удостоверение, высунутое через окошко, где написано, что обладатель документа является 1-ым замом командира войсковой части, спросил: «-А какое у вас звание?»
«-Майор!» - ляпнул я первое попавшее на язык армейское звание и сделал попытку выйти из машины.
«-Сидите, сидите, товарищ майор!» - забеспокоился солдат.
Когда отъехали чуть в сторонку товарищ взорвался от смеха.
   «-Ни один чеченец ниже полковника себя не признаёт. А ты говоришь майор».
   «-Ну, во первых, я действительно являлся капитаном запаса Советской армии. Если не развал Союза мог бы стать и майором. А незаслуженных наград мне не надо» - поскромничал я в ответ.
"На войне, как на войне"- говорили в старину на Руси, когда видели трагедию и фарс, шагающими рука об руку «во дни торжеств и бед народных». И это истинная правда. Сами видели.
 
А наши дороги впрямь были фронтовыми не раз попадались под перехлёстанный огонь боевиков на колонну федералов, где на хвосте оказывались и мы случайно. 
Сегодня, глядя на непрерывный поток машин на дорогах, вспоминаю свои фронтовые пути, когда жадно, словно лётчик- истребитель, крутил головой, ловил увидеть далеко на горизонте, впереди или сзади, хотя одну штатскую, цветную машину от надоевшей до помутнения цвета хаки.

 А однажды чуть свет заехал в город Грозный. За ночь выпал лёгкий снежок и ни одного следа от протектора машин, ни одной живой души на улицах. Хотя на мгновение, но я увидел мёртвый родной город. Это страшно жуткое зрелище.
   «-Зачем рисковать из-за работы. Ездишь один по опасным дорогам. Оставайся в городе, или сиди дома" - просили родные и знакомые.
Ну, во первых, я не один, а нас двое с Аллахом, а во вторых я в постоянном диалоге с Ним через молитвы, которых я изучил за это время очень много.
  Но, чтобы взбадривать самого себя и для души распевал песни совсем из другой оперы, а особенно эти: "Эх, путь дорога, фронтовая… а помирать нам рановато, есть у нас ещё много дела!"
                ... - Знать не можешь доли своей,
                Может, крылья сложишь посреди степей!

    Р. S. Сегодня Нефтяной институт восстановлен краше прежнего, оставлено имя академика Д. Миллионшикова, получил статус университета,  но никогда он не будет прежним.
    Мой сын окончил его в современном варианте, а ведь он с своими знаниями, в наше время, не посмел бы держать за ручку входной двери этого храма науки.
             (Продолжение следует...)