В приемное отделение больницы скорой помощи вошёл старик:
- Кто дохтор? - обратился он к присутствующим.
- Вам кого, дедушка?
Посетитель нерешительно осматривал разноцветные пижамы врачей. В годы его молодости, похоже, врач от прочих людей отличался именно наличием на плечах белого халата. Теперь же следуя зарубежному дресс коду, о котором судя по растерянности, пожилой человек не имел ни малейшего представления, перед ним мельтешила разноцветно-радужная команда медиков, в представлениях прошлого века к врачам, то есть по выражению старика - "дохторам", отношения не имеющая.
Державшего паузу дедка вернула к диалогу одна из сестер:
- На что жалуемся?
- Дохтор-то кто? - гнул по-стариковски свою линию пациент.
- Это смотря по симптомам, - отозвалась еще одна медик.
- Какие жалобы, короче, - первая медсестра чуть повысила голос на скудоумного, по её представлению, типа.
- Болит в грудине, - старческая ладонь сжала видавший виды толстый не отбеленной овечьей шерсти свитер.
- Я дохтор, - отозвался наконец-то один из пестрых костюмов, - проходите напротив в приемный кабинет.
В кабинете, осматриваемый врачом, больной чувствовалось трепещет перед этим безусым юнцом, как перед богом:
- Дохтор, родной, ты только скажи, всё буду делать, как скажешь, - старик откашлялся, - только не дай мне умереть, дохтор.
Старорежимное еще "дохтор" было похоже на "свят-свят-свят".
"Восемьдесят шесть. Двадцать девятого года. Откуда у него такая вера в докторов" - в медицинские термины проникали обрывочные мысли о самом пациенте. "Врачи борются не за жизнь, они побеждают недуг: четко описанные симптомы. Потому что вы не боги", - говорили преподаватели молодому терапевту, который глядел в глаза старика и видел в них море. Наверное так и бывает, что внутри - то и снаружи. Однажды он должен был встретить своего "старика и море".
Старика направили в терапию. Легкие дали отёк - в реанимацию. Чудо не произошло - море погибало на глазах. Врач уже был дома, когда на его звонок в отделение по поводу старика ответили: "Нежилец. Осталась пара часов".
На вопрос про адрес при заполнении карты больного в приёмнике умирающий ответил: "В землянке". Сердитая приемная сестра попросила прекратить шутки. А дед, как выяснилось, не думал шутить. Он жил в собственноручно изготовленной землянке - и что самое интересное - жаждал жить!
Врач, думая теперь про неимущего и одинокого, неизбежно испытавшего многое на своем веку, так и не спасенного им страдальца, пытался уразуметь одну мысль, частенько мелькавшую в СМИ, которые требовали узаконить автаназию по примеру более развитых стран. Если в тех цивилизованных странах, где человек имел право умереть достойно, еще не все перешли на путь прогресса, то что говорить нам.
Пара стариков-французов сняла самый шикарный номер в отеле в пригороде Парижа, чтобы умереть вместе и в один день. Он и она были бомондом интеллектуальной Франции - и их последний шаг сограждане сочли протестом, против бесчеловечного отсутствия в их родной стране закона о добровольном уходе из жизни.
Пожилые люди рука в руку улеглись на роскошном ложе времен какого-то из Людовиков, предварительно надев на голову пластиковые пакты для мусора - и задохнулись в импровизированных газовых камерах. Французские самоубийцы были одногодками его старика, умиравшего сейчас в Первой Советской городской больнице.
И он хотел жить!
Вопреки всему продолжающий грезить об увиденных в далекой юности берегах Африки, где на ослепительном песке беззаботно резвятся годовалые львята...