Вчера был долгожданный Казюкас. На три дня ярмарки не хватает сил, поэтому мы ездим одноразово. Вчера подкатил бусик и в шесть утра отправились в путь-150 км до Вильнюса. Я, как всегда, угнездилась рядом с водителем и цепко следила за дорогой, привычка вечного штурмана.
Народ подобрался спокойный, мобильники никого не донимали и глядя на ровную дорогу, я задумалась
...Однажды мы поехали на Казюкас со знакомыми, у них был шестиместный крайслер, они высаживали нас недалеко от ярмарки, а на обратном пути забирали. И вот две новенькие дамы подсели в машину и одна из них всю дорогу рассказывала о своём муже, что он грязнуля, не меняет неделями трусы и носки, храпит и чавкает, болен всякими болячками, жрёт за троих и пьёт, как лошадь. Перебить её было невозможно и все два часа она солировала.
-Кто её муж?-спросила я у хозяйки машины.
Оказалось, это наш общий знакомый, высокий, кареглазый красавец, доктор по профессии, кстати, ни разу не замеченный в плохих манерах.
Судьба выкидывает коленца и через несколько дней Слава пришёл к нам в мастерскую. У него было хобби, резьба по дереву и он просил помощи у нас, художников, подобрать бейцы и лак для своих работ.
Бейцы у меня были, мы договорились и я пришла к ним домой. Встретил он меня дружелюбно, пригласил в кабинет и мы , разведя красители, стали подбирать тон на реечках. У порога засопели, я оглянулась и увидела пекинеса, он смотрел тяжело о.
-Это Монморанси, -сказал хозяин, Моник. Слоник, решила я для себя.
Хозяйка позвала попить чаю, меня усадила на диван, и поставила там чего-то, уже не помню, мне быстро стало ни до чего.
В комнату вбежал Моник,держа в зубах кость, с которой капал мясной соус. С разбега запрыгнув мне на новенькие бежевые вельветовые джинсы, он мокрой костью шустро повозил по моим коленям. Следом, с ехидной улыбкой появилась жена хозяина, держа мокрую тряпку мерзкого фиолетового цвета. Я поняла, что если она потрёт этой тряпкой по моим джинсам, их можно выкидывать
Вскочив, я помчалась к дверям, уверяя, что живу рядом и дома сама, сама, дальше говорить не было сил, потому что пёс бежал следом и прыгая на задних лапах, продолжал вытирать об меня морду. Краем глаза я увидела на полу кухни опрокинутую плошку и лужу супа, или чего-то вот просто мерзкого. Дома, рыдая от бессильной злобы, я мылом , детским, потом хозяйственным постирала джинсики, всё время вспоминая торжествующее лицо женщины.
Слава продолжал ходить к нам в мастерскую, мы лакировали его замечательные работы, сушили в специальном помещении, а когда нас троих художниц пригласили на выставку в Вильнюс, на серьёзную выставку, после которой мы получили разрешение на продажу своих работ, мы уговорили организатора и Славины работы показать на выставке. Он получил приз, возле его экспозиции неделю толпились и восхищались, и только его жена не смогла пережить радость мужа. По самым нежным, воздушным работам она злобно потопталась ногами, и забрав уцелевшие , Слава ушёл от неё навсегда.
Так что отваживая чужих баб от своих мужей, нужно дозировать вечное и разумное от бессмысленной и подлой ревности.