В О Т И П О Г У Л Я Л И
Манюта была третьей, младшей дочерью столичного фаб-
риканта Арнольда Вичкавичуса, известного богача, волевого
и властного человека. Отец очень любил её, всячески баловал,
словом, детство прошло счастливо и беззаботно, как впрочем
и юность. К девичеству Манюта расцвела, стала статной и ве-
сьма привлекательной девушкой. Особенно привлекали взгля-
ды мужского пола её, в меру пышные формы, да и с лица выг-
лядела красавицей. Как и многие избалованные барышни бы-
ла капризна, упряма и требовательна, вела себя по тем време-
нам развязанно и своевольно, требовала к себе особого внима-
ния. Балы, вечеринки и даже не совсем приличные гулянки,
втайне от родителей. Барышня себе на уме. Рядом с ней было
много поклонников-кавалеров, но Манюта ко всем относилась
ровно, никого не выделяя из этой «толпы». Как бы и не торопи-
лась, не торопили и родители, высматривая подходящего. Ког-
да Евфросинья сообщила мужу, что дочь ждёт ребёнка в доме
разразилась «буря». Отец кричал, ругался, грозился побить,
убить, требовал назвать негодяя, который опорочил дочь и
всю семью, рвался в покой, где Евфросинья закрыла Манюту
и грудью встала у двери. И выстояла. Наконец Арнольд подвёл
итог беседы:
- Вон из дома, - выбежал, сел в бричку и уехал на фабрику.
Не дожидаясь возвращения отца, Манюта с помощью матери
собрала кое-какие вещи, в основном женское убранство, и в тот
же день уехала за сотни вёрст в белорусскую деревню к тёте –
сестре матери.
Одинокая тётя встретила племянницу радушно, обнимая и це-
луя всё приговаривала:
- Ах, ты моя сердешная, ах ты моя кровинушка. О Езус Хрис-
тус, Матка Боска, какая радость, какое счастье.
Манюта рассказала тёте свою историю и та, вытирая кончиком
платка слёзы, твёрдо заявила:
- Назад не пущу, здесь тебя замуж выдам, а если не сыщется
подходящий, вместе куковать будем. И дитё сами вырастим.
С первых же дней Манюта прониклась благодарностью и нежно-
стью к тёте, которая окружила её заботой и лаской, какой не ви-
дела даже в родительском доме. Отвечая на это, она всячески стре-
милась помогать тёте, но чаще всего, встречала отказы и запреты.
- Вот родишь, тогда милости просим, а пока отдыхай и поправ-
ляйся, вон какая бледная и худющая, ни один, поди, деревенский
жених не польстится, прости меня Господи.
Спустя несколько месяцев родила Манюта, девочку, которую
назвали Ольгой и обе женщины всё внимание и силы отдавали
теперь ей. Маня, а вся деревня её называла так, по местному
(Будем и мы далее называть так), окрепла, пополнела и стала ещё
привлекательней, она успешно постигала науку сельской жизни,
приобретала навыки и приёмы сельхозработ: научилась копать,
сажать, полоть, ухаживать за животными и даже пахать и косить.
Стала настоящей хозяйкой в доме и дворе.
Не ускользало от прозорливого женского взора, что кое-кто из
местных парней с интересом засматривается, а некоторые и заго-
варивают с ней и даже приглашают на встречу или деревенскую
гулянку. Со всеми разговаривала учтиво, благодарила за пригла-
шения, но никому надежд не подавала, ни к кому не проявляла
повышенного интереса. Хотя нет, одного - учителя деревенской
начальной школы Семёна Львовича Когана женское сердечко всё
же выделяло. Высокий, стройный, чернявый, всегда аккуратно
одетый, он действительно выделялся, даже среди местной интелли-
генции. Опуская при встрече немножко голову, как бы кланяясь,
всегда первым здоровается приятным, мягким, с небольшой кар-
тавинкой, голосом.
- День добже пани Манюта, - и видно было, что их встреча
его радует.
Иногда они обменивались несколькими фразами. А вдруг это судь-
ба - стала мечтать Маня. Но когда она рассказала о своём секрете
тёте, та впервые резко восстала против племянницы.
- Инородец. Не нашей веры. Не чистая кровь. Это же они, ироды,
замучли и распяли Езуса Христуса. Жигнайся милая, жигнайся.
Спаси нас Матка Боска, - молила женщина с икренностью и верой.
Тётя была фанаткой католической веры, преданной прихожан-
кой, регулярно посещала все службы в местном костёле, усердно мо-
лилась дома, настойчиво приобщая к вере Маню и даже маленькую
Олю. Тётю Маня слушала внимательно, хотела верить, но всё же
влечение к Семёну Львовичу побеждало и неизвестно чем бы закон-
чилось их притяжение, если бы не….
Однажды после имши, а к тому времени Маня уже часто посещала
костёл, её с тётей на небольшое торжество пригласила соседка Верка.
Среди приглашённых, может случайно, а может и с умыслом, был и
Семён Львович. Когда хозяйка усаживала гостей за стол, уже видимо
не случайно, по правую руку Мани оказался учитель. Такое соседст-
во обоим оказалось по душе. Во время трапезы, после очередной рюм-
ки, Семён Львович взял на вилочку зажаренное куриное яйцо, которое
при приближении ко рту соскользнуло и упало ему на брюки, прямо на
то место, которое называют ширинкой. Учитель снова подцепил яйцо
оттуда, но оно опять при приближении к открытому рту соскользнуло
и легло на то же место. Снова Семён Львович поддел непослушное
яйцо, и уже придерживая пальцем другой руки, направил в рот. Смач-
но зажевал, вытирая платочком место приземления яйца.
Маня быстро встала из-за стола и спешно вышла во двор, за угол са-
рая, её одолела тошнота. Вернувшись к столу, она о чём-то пошепта-
лась с тётей и обе, взяв спящую в соседней комнате Олечку, удалились
домой.
Толи природная брезгливость, толи выпитое вино было причиной
её тошноты, да только после этого она никогда не употребила ни кап-
ли алкоголя, а также наотрез отказалась от общения с учителем. Зато
ещё усерднее стала посещать костёл, и даже после проведения службы
часто оставалась в обители. Некоторые злословили, что причиной тому
ксёндз, ойтец Юзеф - возможно и так.
После смерти тёти, Маня стала полноправной хозяйкой небольшой
усадьбы, вместе с подрастающей дочерью они успешно вели своё мале -
нькое хозяйство. Быстро бежали годы и не заметила Маня, как Оля
вытянулась, оформилась и превратилась в стройную девушку, заняв-
шую не последнее место в ряду лучших красавиц округи, а сама она
как-то увяла и как бы враз, стала старухой не по годам.
И вот Ольга признаётся матери, что она по душе Захару, сыну за-
житочного крестьянина Архипа, а он ей, и что они хотели бы пожени-
ться.
- Пусть присылает сватов, чтобы всё по обычаям, - мне не
довелось, так пусть хоть она почувствует себя невестой, думала Маня.
– Но одно условие: жить будете здесь, хочу понянчить внуков.
Вечером следующего дня за ужином, когда вся семья была в сборе,
Захар объявил, что женится и идёт в примаки к Маниной Ольге,мать
скорбно запричитала:
- О горюшко моё, в эту нищету. То тебе девок мало.
Как жить то будете?
Может быть, Ефросинья и дальше бы продолжала, но Архип спокойно
остановил:
- Подожди мать, не гневи Бога, сами решили – им жить. Девка она
ладная, а бедность не порок. Да и откуда ему быть, богатству то, поди,
в третьем поколении без мужиков живут. Двор без мужской руки, без
хозяина. А Захар наведёт там порядок, руки из нужного места растут,
да и мы поможем. Так мужики? – И окинул взглядом сыновей.
Сыновья, а их кроме Захара ещё четверо, согласно закивали головами.
- Ой, как интересно, - восторженно пропищала Нинка, самая млад –
шая из пяти дочерей.
- А ты помнишь Фроська, как мы начинали, что у нас было? Что
забыла, как в отцовой баньке жили? А теперь любуйся – всё есть для
достойной жизни.
При этих словах Ефросинья улыбнулась и ласково посмотрела на мужа,
его мнение она уважала.
- Так, то мы, мы жалели один другого.
- Мы, тоже мама, жалеем и любим друг друга.
- Дай Бог, дай Бог, - уже более спокойно добавила Ефросинья.
Свадьбу справили в мясоед, все расходы взяла на себя семья Захара.
Прямо на свадьбе Архип объявил, что даёт молодым трёхлетку кабыл-
ку, пару волов, потребную сбрую и сельхозинвентарь. Даст необходим-
ое количество леса и вместе с сыновьями пообещал поставить хлева,
овин, подправить имеющиеся постройки и даже поднять и обновить
избу. И надо сказать, сдержал своё слово.
Крепкими руками Захар крутит колесо триера, налегая всеми муску-
лами на рукоятку, мерно постукивают сита машины, из лотка прямо в
мешок льётся весомое зерно. Ласковыми глазами смотрит на раскрас-
невшее лицо Ольги, Олюшки, как любовно он называет жену, любует-
ся её ловкими движениями, которая деревянной лопатой засыпает нео-
чщеный обмолот в горловину. Смотрит Захар и сердце радуется – хоро-
шая жена ему досталась, и красивая, и умница, и работящая, и ласко-
вая. Его, мужа жалеет и уважает, родителей почитает, о детках заботи-
тся. Тёща также благопристойная женщина, к зятю относится внима-
тельно и уважительно, в меру своих возможностей помогает по дому,
нянчится с внуками. В доме достаток. Чего ещё человеку надо для сча-
стья? Удалась жизнь, удалась. И какое-то тепло, тепло ощущения радо-
сти, тепло умиления подкатывает под ложечку и растекается по телу.
Мысли текут дальше, возвращают к заботам. В среду надо съездить
в местечко на базар и в лавки, надо купить обновки Ольге, кое- что де-
тишкам, да и тёще на радость, что-то надо и родителям. Надо крестить
Настеньку - не гоже, что уже три месяца не крещёная, правда, к крести-
нам всё готово. Антон - будущий крёстный приедет в пятницу, ну, а
в воскресенье, как и намечено, закатим торжество. Заколем кабанчика,
самогоночка заготовлена, да и остальное всё есть. С музыкантами тоже
договорено. Эх и гульнём!
Пять лет назад, когда крестили Пашку, веселились три
дня, хотя кое-кто заходил и после, всех привечали, угощали, думается
никто не в обиде. Так будет и теперь. Обычаи надо блюсти, пусть растут
детишки с благословением. Пашка, слава Господу, вон, какой «оголец»,
крепенький, смышлённый, говорят больше похож на меня, а вот Насте-
нька на мать, на Ольгу, хотя пока ещё трудно определить. Ну, да ладно,
главное, чтоб росли здоровыми да толковыми.
Ольга смела на лопату остатки намолота и опрокинула в машину.
Провернув несколько оборотов, Захар остановился. Пора идти обедать.
Прибравшись, закрыв заслонку печи, где «смачно» шипели чугунки со
съестным, баба Маня прошла на чистую половину дома, в комнату, где
на полу своими играми занимался Пашка, а в зыбке спала Настенька.
Присевши на скамеечку, в ожидании прихода молодых, чтоб не сидеть
без дела, принялась вязать крючком пинеточку для внучки.
Залезая на лаву из-под стола, Пашка упёрся ножками в бутыль с само-
гонм, приготовленным к крестинам и опркинул её. Крышка упала и само-
гон булькая, полился, расплываясь по полу. Испуганная баба Маня опро-
метью подскочила к месту «аварии», встала на колени и в растерянности,
с единой мыслью, что пропадает добро, пригоршнями стала сгребать рас-
текающуюся жидкость и так, как девать было некуда, в беспамятстве, ста-
ла отправлять себе в рот. После очередной порции почувствовала, всё на-
растающее головокружение, разливающуюся мягкую, препятстствующую
движениям слабость – она засыпала….
Зайдя в комнату, Захар с Ольгой увидели удручающую картину: - На по-
лу в причудливой позе, приоткрыв рот и похрапывая, лежала баба Маня,
рядом приткнувшись к ней, спал Пашка, в зыбке тихо посапывала Насте-
нька, под столом лежала опрокинутая бутыль с остатками, а в комнате
стоял густой «аромат» самогона.
- Вот и погуляли, - произнёс Захар и как-то неестественно улыбнулся.