Триста воробьев летели к кормушке.
Все триста хотели себе по горбушке
Хлеба подсохшего, чуть моченого.
Но не было средь них ни одного ученого.
Все триста уселись прям на крохи.
В школе, что рядом стояла уроки
Дети учили на жизнь предстоящую,
Жизнь хорошую, жизнь настоящую.
Один из воробышков тихо чуть пискнул,
Давайте, мол, будем делить, но скакнул
В сторону резво, хлебушек клюнул, сморгнул
Мысль свою весьма странную, упорхнул.
А в школе из окон дети смотрели,
Как воробьи поделить не сумели
Хлебушек кислый, хлебушек сладкий...
Как самый проворный, до хлебушка хваткий
У всех двухсот девяноста девяти
Прям из под клюва крошечки эти
Ввысь уносил, за деревья, за крыши...
Тут же опять возвращался и - слышишь? -
Кошка тихонечко всласть умывается,
Лапу подняла, языком мается,
Трется об лапу всей мордой. Игривая.
Хозяйская кошка. Под краном помытая.
Обиженно смотрит на мир исподлобья,
Считая, сбиваясь, того воробья:
- Мяуррр-раз! Мммяуррр-раз?
И залипает ее немигающий глаз.
Хочет бедовая сосчитать стаю.
Но больно глупа уж, я полагаю.