Глава 21.
Битва.
Когда дозорные подняли тревогу, Тур ещё спал. Он вскочил с постели и оделся. Вскоре он вышел из шатра, бодрый, свежий, c сияющим лицом и, сладко потянувшись, посмотрел в сторону наступающих Вантийцев и спросил себя:
- Неужто решились? Я то думал, придётся торчать здесь до самой зимы.
На ходу разминая руки, Тур добежал до штабной палатки в сопровождении телохранителей. Лагерь вокруг гудел, всюду кто-то куда-то бежал, что-то хватал и спешно тащил. Воины надевали доспехи, разбирали оружие, одевали на луки тетивы. Кавалеристы выводили коней, а те громко ржали и упирались, словно предчувствуя скорую гибель. Солдаты гасили костры на ходу. Те из них, кто успел к завтраку, бросали еду и спешили занять своё место в строю.
В ставке командования было спокойнее. Генералы имели чёткие указания на случай начало сражения. Войдя, Тур увидел Сервена и Сотича, спокойно обсуждающих предстоящую битву.
- Ну что, каковы наши шансы?! – спросил он бодро.
- Кто знает, если армия Амираска подойдёт вовремя, то победа нам гарантирована, – ответил Сервен вытянувшись по струнке.
- Может и так, но я им не доверяю, – возразил Сотич не отрывая взгляда от карты. – Лучше рассчитывать только на собственные силы.
- Согласен с Сотичем, – сказал Тур. – Сервен, вели привести мне коня и принести доспехи.
- Да, ваше величество, – ответил Сервен и, поклонившись, спешно вышел из шатра. Снаружи послышался его громкий голос, отдающий соответствующие распоряжения.
Тур в последний раз взглянул на карту, хотя он мог бы нарисовать её с закрытыми глазами. Он тяжело вздохнул и поднял взгляд на Сотича:
- Возглавишь пехоту в центре? Там будет тяжелее всего, так что приказать тебе я не могу. Решай сам.
- Мы вместе выросли, а ты продолжаешь задавать мне глупые вопросы, – удивился Сотич. – Неужто я доверю такое дело кому-то ещё? Если Орвир выжил в первых рядах под Левком, то я то уж точно выживу здесь.
- Смотри, я ещё на твоей свадьбе погулять не успел, так что, не вздумай сегодня помереть, – заявил Тур с улыбкой. Сотич заметил глубокую печаль скрытую за ней, но тоже улыбнулся и вышел из шатра.
Вскоре вернулся Сервен, и они с Туром отправились на позицию. Король присмотрел небольшой холм на кромке поля, откуда можно было легко наблюдать за ходом сражения и отдавать нужные приказы. На холме уже был расставлен большой шатёр у входа в который, к удивлению Тура, стояла Весняна. Король пришёл в негодование, его взгляд стал холодным, а спина выпрямилась сама собой.
- Ты что здесь делаешь?! – возмутился он. – Марш в лагерь и носа оттуда не показывать.
- Нет, – ответила Весняна неожиданно твёрдо. – Мы с подругой останемся при своих мужчинах, что бы ни случилось. Я…
- С какой ещё подругой?! – оборвал её Тур.
- С Катариной, – призналась Весняна, потупив взор. – Я знаю, что вы нам запретили быть здесь, но как мы можем сидеть в неведении и ждать вестей о вашей гибели или победе. Ты не представляешь какая это мука, – добавила она с ноткой мольбы в голосе.
- Ладно, - сдался Тур, - но чтоб я вас не видел и не слышал. И от меня ни на шаг.
- Конечно! – воскликнула Весняна радостно и побежала в шатёр.
Тур развернул коня и уже раскрыл рот, чтобы попросить Сервена о чём-то, когда сзади раздался встревоженный голос Катарины:
- А где Сотич? Разве он не один из генералов?
У Тура ёкнуло в груди, он виновато взглянул на девушку и тихо ответил:
- Он поведёт в бой пехоту.
Катарина заметила, что в его голосе проскользнуло чувство вины, но не стала мучить короля лишними вопросами.
- Отсюда видно всё поле. Покажи где он, я смогу смотреть туда и надеяться, – попросила она скромно.
- Вон там, точно по центру, видишь ту шеренгу солдат, что сейчас похожа на большую гусеницу? – спросил Тур. Катарина кивнула, и он продолжил. – Вскоре, он её возглавит. Ты его узнаешь, он будет единственным всадником в этом отряде.
- Спасибо, добрый король, – ответила Катарина и, поклонившись, повернулась в ту сторону, где увешанные сталью воины выстраивались перед битвой. Вдруг, она заметила маленькую фигурку верхом на вороном коне. Воин проехал через строй и встал во главе полный ярости и решимости.
Сотич осмотрел своих солдат и тревога закралась в его сердце. Лица воинов были серьёзными, никто не улыбался, а из-под нависших бровей смотрели глаза хищников. Не было слышно разговоров, только бряцанье кольчужных колец, когда кто-то подлаживал ремешок шлема или приноравливался к тому, как сидит кольчуга. Удостоверившись в готовности войска, Сотич развернул коня и осмотрел всё поле.
Справа виднелась роща. Зёленые кроны издавали мягкий шелест, напоминавший о дивных временах учёбы в школе Тэрао. Сильный ветер трепал густые чёрные волосы и остужал разгорячённое тело. В небе проплывали маленькие белые облачка. Те, что были поменьше, игриво обгоняли массивных собратьев.
Зелёная гладь травы мерно колыхалась повсюду. Сотич долго смотрел на этот удивительный простор, затем медленно направил взор вперёд, туда, где стояло Вантийское войско. На его правом фланге были видны отряды тяжёлой кавалерии. Кони были одеты в кожаную защиту, всадники в кованых кольчугах с мощными стальными пластинами закрывающими грудь и часть живота. Вооружение разглядеть было сложно, но Сотич догадывался чем могут быть вооружены подобные войска.
Вдруг, по земле пробежала дрожь. Юноша присмотрелся и увидел, что стальная стена всадников медленно поползла вперёд. Воин в тяжёлых доспехах, да ёще с конём, весит как большой валун на морском берегу, только валун тихо лежит себе и никого не трогает, а всадник мчится на врага полный готовности смять, растоптать, уничтожить. Кони медленно перешли в галоп. Каждый удар копыт заставлял землю содрогаться. Конница неслась словно лавина, на зазевавшихся на горном перевале путников.
Сотич оглянулся и, увидев лица солдат, вздохнул. У кого-то дрожали руки, другие нервно дёргали головой, а многие вообще не скрывали страха и смотрели в пол. Юный генерал понял, что он должен сделать, чтобы конница не стоптала первые ряды и не пронеслась смертоносным ураганом по всему пешему строю. Он демонстративно слез с коня, взглянул на небо, особенно красивое в такую минуту, и побежал навстречу врагам, провожаемый всеобщим вздохом удивления перемешанного с восторгом.
Впереди конного строя, мчался всадник в закрытом шлеме и с длинным копьём наперевес. Увидев бегущего Сотича, он улыбнулся. В его голове уже представилась картина гибели вражеского генерала, смятая и разбитая наголо пехота и слава победителя. Когда до вражеского строя оставалось около сотни шагов, всадник пригнулся и выставил копье, целясь прямо в грудь Сотича.
Юноша упорно бежал вперёд. Катарина, наблюдавшая за происходящим, закрыла лицо ладошками не в силах смотреть. Вдруг, в последний момент, Сотич резко прыгнул в сторону. Воин, мчавшийся на него, успел лишь услышать скрежет, хруст и дикое ржание, а затем небо и земля несколько раз поменялись местами. Опомнившись, всадник вскочил и оглянулся. Неподалёку от него лежало тело коня. Рядом валялись ещё несколько его соратников. Они не успели остановить лошадей, и несчастные животные переломали себе ноги о труп его боевого скакуна.
Конь в тяжёлых доспехах легко сминает ряды противника, его огромную массу сложно остановить, и в прошлом это всегда давало преимущество, но в этот раз получилось иначе. Остальные всадники вынуждены были сбавить ход, чтобы объехать груду покалеченных животных и людей. Мощная таранная атака тяжёлой кавалерии была провалена.
Сзади послышался лязг железа и яростные крики, воин хотел оглянуться, но вдруг почувствовал острую боль в спине и упал замертво, кто-то угодил в него дротиком.
Сотич с трудом успел увернуться от ещё двух промчавшихся мимо него всадников, а удар третьего отбил мечом. У него за спиной раздавалось ржание, лязг металла, истошные вопли раненых и поверженных.
Вокруг сновали всадники, но напасть никто не решался, или не успевал, проезжая слишком далеко, чтобы нанести точный удар. Наконец, один воин удачно развернул коня и поскакал прямо на него. Сотич уклонился от удара копья, а сам рубанул по животу. Противник вскрикнул и обмяк. Он проехал ещё несколько шагов в седле, а затем медленно повалился на землю. Сотич догнал коня и, словно порыв ветра, взлетев в седло, бросился обратно в пекло схватки.
Тур молча наблюдал за происходящим, тяжёлая конница Вантийцев завязла в первых рядах пехоты. Лучшего развития событий он и пожелать не мог. Кроме того, он ясно видел фигурку Сотича, целую и невредимую.
К королю подъехал Сервен и коротко спросил:
- Подкрепить центр резервным полком?
- Нет. Не видишь, они и так справляются. Резервный полк пехоты, перебросьте на левый фланг, за частокол, а стрелков выведите вперёд и дайте приказ начинать стрельбу по любым отрядам противника, пытающимся вступить в бой, – ответил Тур так спокойно, словно он не командовал войсками, а обдумывал какой ингредиент добавить в блюдо.
- Хорошо, ваше величество, – отчеканил Сервен и отправился передать приказ вестовому.
Тур проводил его взглядом, а затем снова стал обдумывать ход сражения. Несмотря на то, что события в битве разворачивались как нельзя лучше, на душе у короля было неспокойно. Брови сами собой сползли к переносице, взгляд стал тяжёлым, а на лбу проступила пара морщин. Недоброе предчувствие не оставляло Тура. Победа сама шла в руки, и это настораживало. Что-то внутри кричало и вопило о грядущей беде.
На горизонте, на правом конце поля, показались прапора воинства Амираска. –«Как раз вовремя», - подумал Тур, - «когда битва уже почти выиграна». Он понимал замысел противника, и от этого на душе было гадко и тревожно. Если Жубарас нарушит договор и бросит свои войска против его потрёпанной сражением армии сейчас, то поражения не миновать. Надежда была только на то, что Жубараса больше привлекает жирный кусок Вантийских земель, чем захват доброй половины, а возможно и всего Сарагоса.
Рапкан сидел на верном коне и удовлетворённо взирал на происходящее. Встревоженные лица генералов его ничуть не смущали, да и Рухтар, как обычно, разделял его настроение, а это придавало сил. К ним подъехал Лутар, командующий стрелками и неуверенно спросил:
- Ваше величество, не пора ли пустить в ход моих ребят? Пехота противника как на ладони, идеальная мишень.
- Нет. Там наша конница. А кроме того, вы забываете, какова цель этого сражения. Стрелки у нас на вес золота. Приказываю подкрепить центр, всеми пешими силами, – произнёс Рапкан твёрдо, так, чтобы никто не посмел ему перечить. – Да, Рухтар, - добавил он, - пехоту в бой поведёшь ты. На рожон не лезь, а когда будет дан приказ, постарайся сохранить как можно больше солдат при отступлении.
- Я понял, ваше величество, будьте уверены, я вас не подведу. Надеюсь, всё получится так, как мы задумали. – Ответил Рухтар и поскакал на передовую.
- Только бы хватило резерва, - тихо ответил Рапкан.
Битва была в самом разгаре. Крики, ругань, стоны раненых и лязг металла долетали даже до этого конца поля. Рухтар поднял меч над головой, взмахнул и медленно поскакал вперёд, держа перед собой щит в форме капли. Такие щиты были не слишком удобны в рукопашной схватке, но зато надёжно защищали от стрел. Вслед за ним, мерно пошёл пеший строй, хотя строем его можно было назвать с трудом.
Толпа совершенно разномастных солдат бежала на противника вслед за своим генералом. Среди них были и воины в массивных кольчугах до колен, и те, кто шёл сражаться в старых кожаных доспехах, доставшихся им ещё от деда, и даже воины в простых рубахах, чья судьба была предрешена совершенно точно. Все имели при себе щиты всевозможных форм.
Вдруг, небо потемнело. Рухтару показалось, что над ними зависла стая саранчи, но спустя мгновение, она, со свистом рассекая воздух, ринулась на беззащитных людей. Солдаты вскидывали щиты, спасаясь от смертоносного ливня стрел, но несмотря на это, повсюду стали раздаваться крики, стоны, всхлипы. В воздухе запахло кровью.
Рухтар боялся только одного, что его воины не выдержат и бросятся бежать. К счастью, до схватки было уже рукой подать, и солдаты, разъярённые гибелью своих товарищей, продолжали с криком бежать на помощь остаткам конницы. Рухтар не разделял их ненависть. Он вообще не видел для себя врагов ни в Сарагосцах, ни в Вантийцах. Одни - спасли его жизнь, с другими - он вместе вырос. Лишь мысль о том, что в бою никто не станет его щадить, помогала ему.
Он направил коня в самую гущу сражения и, сшибив на ходу кого-то из врагов, начал рубить налево и направо. Рухтар вертелся в седле, словно отбивался от полчища комаров. Краем глаза, он подмечал где находится Сотич, и старался держаться подальше. Если они сойдутся в бою, то придётся играть свою роль до конца, а ему этого очень не хотелось.
На холме, где расположилась ставка командования Сарагосской армии, Тур и Сервен наблюдали за тем, как пехота противника ворвалась в схватку. Позади неё, по всему полю, виднелись тела убитых и раненых. Сарагосские стрелки поработали на славу. В первые мгновения, разъяренные Вантийцы немного оттеснили Сарагосцев, но потом увязли, будто в болоте.
Тем временем, лёгкая, оснащённая чем придётся, конница Сарагоса, разворачивала свой строй. Тур отдал приказ подкрепить центр, едва пешее войско противника преодолело половину поля.
От схватки доносились крики, ржание, звон, стук, и сладковатый запах крови. В небе показались сорхиды и вороны. Падальщики никогда не пропускают такой пир, без всяких угрызений совести оскверняя тела павших воинов. Но Тура беспокоило другое. Он отправил посыльного в штаб Жубараса, но тот до сих пор не вернулся. А тем временем, войско Амираска подошло совсем близко. Оно расположилась чуть в стороне от рощи, где Тур предусмотрительно оставил засадный полк.
Ярко-алые знамёна Амираска с вышитыми золотыми нитями изображениями льва развевались на ветру. Отряды кавалерии медленно разворачивали строй, превращаясь из перемешанной кучи коней и людей в идеальную шеренгу. Пехота занимала свои позиции, а стрелки подлаживали луки и проверяли арбалеты.
На первый взгляд, армия могла показаться совершенно обычной, если бы не отряд расположившийся в тылу. Позади строёв пехоты, рядом с шатром короля Жубараса, виднелась стая крылатых тварей. Огромные животные с массивными клювами и когтями на лапах покорно следовали за своими хозяевами. Какие-то из них, просто сидели на привязи, других уже снаряжали для битвы, надевая на спину своеобразные подобия сёдел и прикрепляя к ним колчаны со стрелами и мешки с дротиками.
Воины, что стояли рядом были одеты легко, да и зачем тяжёлые доспехи тому, кто не встречает противника лицом к лицу, а парит в небе и расстреливает беззащитные мишени.
Тур заметил, что на поле наползает большая серая туча. Тяжёлая глыба воды, готовая вот-вот разродиться могучим водопадом, орошая землю, давая жизнь, освежая, очищая. Тур любил грозу, но сейчас она была как нельзя некстати. Сорхидам она не помешает, эти твари слишком сильны, а вот стрелять в маленькие серые точки, на фоне такого же серого неба, будет не просто, совсем не просто.
Недоброе предчувствие превратилось в полную уверенность. Тур наклонился к Сервену и сказал:
- Быстро отведи стрелков в тыл, в лагерь. Не нравятся мне наши союзники, что-то с ними не так.
- Согласен, ваше величество, считайте стрелки уже на месте, – ответил Сервен быстро и, разогнав коня в галоп, умчался на позиции.
Некогда могучее Вантийское войско постепенно превращалось в небольшой отряд поместного лорда. Солдаты, оставшиеся в тылу, с горечью наблюдали как гибнут их соратники. В лагере витало чувство обречённости. Только Рапкан был доволен происходящим, он даже не следил за ходом битвы. Его взор был прикован к армии Амираска, подошедшей вплотную к позициям Сарагосцев. - «Пора», подумал он. Рапкан поднял ладонь и громко скомандовал:
- Трубите отступление! – затем он взглянул на своих генералов, и чуть тише добавил, - будем отходить к роще. Впереди пойдут стрелки, следом полки кавалерии.
- Мы оставим нашу пехоту погибать? – спросил Лутар.
- Кто сможет отступить, тот нас догонит. Нельзя рисковать всем войском. Своими жизнями, они купили нам драгоценное время, – ответил Рапкан жёстко. Он повернул коня и поехал вперёд, в окружении своих телохранителей.
Никто не знал, что на самом деле чувствовал король, только несколько свежих морщин на лице, и бесконечная тоска в глазах, могли выдать его боль. Но кто посмеет заглянуть в глаза королю?
Высокорослый всадник, на чистопородном белом коне, стоял неподвижно. Он был одет в синие одежды, вышитые бриллиантами и золотыми шёлковыми нитями. Его подбородок был надменно вздёрнут, а взгляд устремлён туда, где жалкие остатки Вантийской пехоты, медленно таяли под натиском Сарагосцев. Это был король Жубарас.
Рядом с ним стояли приближённые советники. Они выжидающе поглядывали на короля и о чём-то тихо перешёптывались. Наконец, Жубарас поднял ладонь и громко произнёс:
- Пора. Суруфей, поведёшь свою конницу на пехоту противника, вон туда, где сейчас расправляются с Вантийцами! Архан, твои воины ударят по ставке командования Сарагосцев, короля брать живым, остальные не нужны! Мажик, пусть сорхиды поддержат наши войска, как обычно! Только держитесь подальше от земли, у Сарагосцев отменные арбалетчики.
Едва король раздал все поручения, как на месте его советников осталась лишь зелёная трава, и только конский топот всё ещё напоминал о том, что они когда-то были здесь.
Преданность и послушание его подданных, были гордостью Жубараса. Немногие короли могли похвастаться такой исполнительностью своих людей. Прошло всего несколько минут, а шеренга закованных в стальные панцири воинов, уже медленно поползла в сторону Сарагосцев. Чёрная стена всадников с алыми рунами на щитах и сверкающими наконечниками копий плавно набирала скорость, словно смертоносный сель, несущийся по склону, обещая лишь разрушения и погибель.
Над всадниками, также плавно, ползла грозовая туча. Она степенно накрывала поле битвы, пряча солнечный свет, погружая всё в мир тусклых красок и серых полутонов. Где-то в этом тёмном всклокоченном месиве облаков сверкнула молния, а чуть позже, из недр массивной тучи, донёсся раскатистый гром.
Жубарас взглянул в другую сторону, где волна его пеших солдат стремительно двигалась к ставке командования и лагерю Сарагосцев. Губы короля растянулись в улыбке. Победа была совсем близко, и ничто не предвещало трудностей.
Лицо Тура было темнее, чем грозовая туча наползавшая на поле. Он уже отправил вестового на передовую, с приказом об отступлении и перегруппировке. Но даже если его войска успеют отступить и встретить противника мощным строем, это не спасёт ситуацию, перевес слишком велик и нужен решительный ход, чтобы лишить Жубараса инициативы. Тур сделал знак трубачу, и за его спиной трижды протрубил рог.
Со стороны рощи послышался лёгкий шум, словно от далёкого водопада, а затем оттуда выметнулся засадный полк. Всадники гнали коней во весь опор, направляясь прямиком к лагерю Жубараса. Словно порывом ветра, они смяли первые ряды защитников и прорвались до ставки короля. К несчастью, Жубарас вовремя отступил, с преданными людьми и отрядом телохранителей. Однако, так или иначе, воинство Амираска на время было лишено командования и контроля.
Сарагосская конница застала многих сорхид на земле, чем не преминула воспользоваться. Всадники рубили гадких тварей, не давая им взлететь, резали беззащитных наездников, так и не успевших взмыть в небо. Увы, но большая часть сорхид уже парила среди серых туч, а вокруг кавалерийского полка Сарагосцев стало стягиваться кольцо резервных отрядов Амираска. Несмотря на то, что атака заставила Жубараса понервничать, она не могла изменить ход сражения. Это был лишь лёгкий порез, на теле могучей Амираскской армии. Конницу взяли в окружение и она медленно стала редеть под натиском многочисленных врагов.
Тем временем, тяжёлая кавалерия Амираска ударила по отступающим отрядам Сарагосских пехотинцев. Раздался дикий лязг, будто сами боги скрестили мечи, сойдясь в жестокой битве. Рыцари в чёрных доспехах решительно сминали пешие строи, рубили, кололи, топтали конями. Измождённые долгой битвой с Вантийцами, Сарагосские воины не могли дать достойный отпор элитным отрядам Амираска.
Сотич вертелся и рубил так, словно в него вселился бог войны. Он был забрызган кровью с ног до головы, по его лицу медленно стекали алые капли, а клинки продолжали свою смертоносную пляску. Седло сильно намокло от крови и пота, поэтому держаться в нём было всё труднее и труднее. В какой-то момент, юноша взглянул на шатёр Тура и ком подкатил к горлу. Туда приближалось пешее воинство Амираска. Огромная толпа, переставшая быть строем ещё на пол пути к лагерю Сарагосцев, с диким рёвом неслась вперёд.
Тур велел женщинам, спрятаться в шатре, а сам встал у входа. Его моментально окружили преданные гвардейцы во главе с Сервеном, но Тур раздвинул воинов в стороны, заявив, что это ему впору защищать их, и встал плечом к плечу со своими людьми.
Большинство солдат Амираска пробежало мимо ставки командования, прямиком к лагерю. Там уже заняли позиции Сарагосские стрелки. Навстречу нападавшим полетел рой смертоносных стрел и арбалетных зарядов. Стали раздаваться вскрики и стоны, там, где только что пробежала толпа, осталось множество искалеченных тел. Но как бы метко не стреляли Сарагосцы, отряд был слишком многочисленным и он стремительно приближался к ним.
Ещё дважды, на Амираскских солдат обрушивался град стрел, но пешее войско понесло не столь заметные потери. Яростная орава воинов налетела на ряды Сарагосцев. Стрелки имели при себе мечи и топоры, но обращались с ними куда хуже Амираскских ветеранов. Их строй стал тонуть в море вражеских солдат.
Сотич, с большим трудом, вырвался из вязкой топи боя и поскакал к королевскому шатру. Ещё издали он увидел, что из всех гвардейцев на ногах осталось всего несколько человек. Двое жестоко бились по правую руку от короля, трое защищали его слева. Плечом к плечу с Туром сражался Сервен. Его лицо было залито кровью, на шлеме виднелась вмятина, а левая рука висела неподвижно. Несмотря на это, он продолжал яростно рубить наседавших врагов, до последнего защищая своего короля.
Сотич с ходу метнул дротик, затем пару раз рубанул кого-то наотмашь на полном скаку, и уже был готов ворваться в толпу нападавших, когда его конь дико заржал и повалился наземь. Юноша перекатился через голову и выхватив мечи, начал рубить всех кто попадался под руку. Его клинки сверкали, словно молнии, и разили также нещадно. Он нырнул под очередной удар и, вспоров одноглазому здоровяку пузо, стал пробиваться к Туру.
Король не уступал своим подданным. Он решительно наносил смертоносные удары своим исполинским двуручным мечом. Кто бы ни попадал под его удар, тут же падал разрубленной кучей мяса и костей. У его ног скопилась целая груда тел, а враги всё лезли и лезли, словно тараканы из щелей.
Пока Сотич прорывался к Туру, всех гвардейцев перебили. Только Сервен держался на ногах, уже не в силах рубить, но ещё способный отбивать удары и защищать от них короля. Тур пнул его ногой, и он кубарем влетел в шатёр. Женщины сразу принялись осматривать его раны. Весняна оторвала кусок платья и перевязала лоб, а Катарина перетянула потуже руку, чтобы остановить кровь.
Тем временем, у входа, Тур и Сотич отражали атаки солдат Амираска. Противников было в десятки раз больше, но как они не старались навалиться со всех сторон, их всегда встречали острые клинки. Сотича с Туром окружал вихрь из стальных лезвий. Враги спотыкались об убитых соратников, напарывались ногами на торчащее оружие, мешали друг другу, потому что каждый хотел получить награду, каждый грезил славой убийцы короля.
Сотич, перекрывая шум битвы, проорал Туру, что пора бы им пробиться к остаткам их армии. Король коротко кивнул, и они стали медленно напирать на одну сторону. Тур что-то крикнул, и Весняна с Катариной выбежали из шатра. Они тащили Сервена на плечах, вяло отпирающегося и бормочущего что-то о его долге перед королём и желании умереть за отчизну.
Несмотря на мастерство Сотича и полный хаос в рядах противников, дальше пары шагов от шатра пробиться не удалось. Пришлось вновь занимать оборону у входа. Тур рубил из последних сил, кольчуга была надрезана на животе и бедре, по левой руке текла струйка крови, а изо рта вырывались уже не яростные вскрики, а тяжёлые вздохи. Что-то вжикнуло возле уха, и Тур инстинктивно обернулся. Его брови взлетели на лоб, а глаза округлились. Весняна медленно оседала на пол зажимая торчащую из живота стрелу. У неё было немного виноватое выражение лица, она словно извинялась за то, что не уберегла себя.
Тур взревел, словно взбешённый дракон. Враги оторопели от его рёва, и он, перехватив поудобнее рукоять меча, бросился на них. Тур рубил и крушил всё на своём пути, в ярости, он разрубал воинов в доспехах надвое. Подставленные под его удары щиты раскалывались, а их владельцы падали замертво. Король стремительно прорубался сквозь ряды ненавистных врагов, а Сотич с ужасом наблюдал, как Туру заходят за спину. Он перехватил один из своих мечей и метнул в воина, уже замахнувшегося над головой его друга.
Сотич бросился на помощь. На ходу увернувшись от летящего в голову топора, он полоснул наглеца по коленям. Раздался хруст и вскрик, а юноша уже вогнал клинок по рукоять в живот очередного хитреца, решившего зарубить Тура в спину.
- Тур, она жива! Защищай свою Весняну! – закричал Сотич изо всех сил.
К его большому удивлению, это сработало. Тур замер, нанеся очередной смертельный удар, и, отмахнувшись от всех нападавших разом, встал спина к спине с Сотичем. Они были готовы биться до последнего, но в этот момент послышался возглас:
- Бросайте оружие!
Друзья оглянулись и увидели, что вражеские солдаты схватили Катарину, Весняну и Сервена. Один из них, держал нож у горла Катарины. На его лице сияла довольная ухмылка, а в глазах была радость победы.
Вдруг, от близлежащей рощи послышались щелчки, а затем солдаты разом повалились на пол. Щелчки повторились вновь и, на этот раз, стрелы пролетели возле самого лица Сотича, обдав его лёгким ветерком. Послышались вскрики и хрипы. Юноша обернулся и увидел, что вместо нескольких десятков нападавших, вокруг них лишь безжизненные тела.
Сотич удивлённо посмотрел в сторону рощи. Оттуда, с радостной улыбкой на лице, к ним ехал Сагутар. Он сидел верхом на снежном барсе, необычайно крупном и удивительно послушном. Зверь передвигался широкими прыжками, словно не замечая массивного всадника, расположившегося у него на спине.
Вслед за Сагутаром, из рощи выходили эльфийские охотницы. Элитные войска лесного народа. В ярко-зелёных одеждах, поверх лёгких кольчуг, с изящными саблями и пятиугольными щитами с изображением ветви терновника - символа войны.
Среди народов Ваданны, об охотницах ходили всевозможные байки и легенды. Насколько они хороши в бою на самом деле, никто уже не помнил. Эльфы крайне редко вмешивались в происходящее за пределами их лесов. Сотич припоминал, что сабли охотниц усилены магическими рунами, благодаря чему могут прорубать даже стальные латы, а их доспехи крайне надёжны, несмотря на лёгкость и кажущуюся хрупкость.
Сагутар подъехал к ним и, улыбаясь, произнёс:
- Вижу, дело плохо. Что ж, попробуем прорваться к остальным отрядам, а там поглядим.
Сотич осмотрелся. Воины Сарагоса разбились на небольшие группы разбросанные по всему полю боя. Они заняли круговую оборону и из последних сил сдерживали натиск Амираскцев.
- Пожалуй ты прав, только хватит ли сил?
- Хватит или нет, выбор не велик, – ответил Сагутар, - а ты, что думаешь? – обратился он к Туру.
Вместо ответа, Тур молча пошёл туда, где на траве лежала Весняна. Её била мелкая дрожь, из-под ладоней текла кровь, а с ней утекала и жизнь девушки. Тур упал на колени и склонился над ней. Девушка силилась что-то сказать, но изо рта раздавался только едва слышный шёпот. Катарина украдкой посмотрела на Сотича, а затем наклонилась к Туру и тихо произнесла:
- Ей нужен хороший целитель. Но если мы проиграем сражение, то можем не успеть её спасти.
- Да, мои братья помогут ей, - добавил Сагутар, поняв, куда клонит Катарина, - только сперва надо разобраться с врагами, или мы все останемся здесь навечно.
Тур с трудом оторвал взгляд от любимой и посмотрел на них. Сотич впервые видел такую ярость и ненависть в его глазах.
- Я уничтожу их всех, всех до единого! – заорал он и выхватив свой меч, издал такой рёв, на какой человек был просто не способен. Сагутар махнул рукой, и две охотницы мгновенно подхватили Сервена и Весняну. Тур взревел вновь и бросился туда, где ближайший отряд его воинов всё ещё отбивался от врагов. Сагутар и Сотич помчались вслед за ним.