Krak;w, 30.XI 62
Уважаемый Дима, вот я снова в Кракове. Возвращение прошло как по маслу - и самолет долетел, и авто я поймал из Варшавы до дома. И хотя справка от Травинского исчезла куда-то, видимо, по дороге. Никто не требовал от меня ничего ни c вашей, ни с нашей стороны. В предпоследний день моего пребывания в Москве приехал туда Земовит Федецкий, переводчик с русского, который работает в нашей Комиссии Внешней политики, и я говорил с ним о возможностях Вашего приглашения к нам. В марте будет организована конференция переводчиков. Но это всего лишь мероприятие для пяти-шести человек с вашей стороны: группа литераторов – славистов. Мероприятие организует Варшавский Университет. Наш Союз писателей, как мне сказали, не может пригласить персонально одного конкретного человека - это не практикуют. Федецкий посоветовал мне поговорить с Борисовым, что перед вылетом я и сделал. Борисов сам должен быть в Польше весной, и тогда я его увижу. А я считаю, что лучший путь - это приехать с какой-нибудь „группой специалистов”, например, инженеров. Мне кажется, что это реально,- я сужу об этом после всего, что я слышал. В данный момент ничего реального кроме этого не вижу. Но я думаю об этом - посмотрим, может быть есть и другой способ. Мое частное приглашение, как пояснил Борисов, не является обязательным ни для нашей, ни для вашей стороны, -главное, чтобы приглашала организация или какой-нибудь институт, к которым я, к сожалению, не имею отношения.
„Один день Ивана Денисовича” уже у наших переводчиков, в „Политике” печатаются эпизоды. Походил по книжным магазинам. Плохой урожай книг! Только „Дневники” Кафки я получил и вышлю их Вам в ближайшие дни. Дюрренматт , Батлер и другие все проданы, и по психологии тоже ничего нет. Но друзья-книжники обещали, что будут искать возможность приобрести их. Если что-то появится, они перешлют мне. Мои „Диалоги” я уже отправил. „Дневник” у меня есть только один ненапечатанный экземпляр, а я не имею времени его переписать.
В Москве у меня было две встречи со студентами в МГУ. Одна очень хорошо получилась, вторая похуже, где организаторами были наши, польские студенты - подбор людей был случайный. Была также встреча в библиотеке Дзержинского района, где один молодой человек делал мне упреки за предисловие, написанного для „Солярис” в „Звезде”. Согласно ему, лишних слов не требуется для произведения, потому что читатели, как он утверждал, не нуждаются в каких-либо предисловиях. Я встретился со Шкловским два раза, с профессором Станюковичем. Было ещё несколько других встреч, самая интересная в редакции „Знание-сила”. А авторские гонорары, уплаченные сотками, почему-то меня жгли. Был небольшой банкет в нашем посольстве для всех ученых, с которыми я познакомился в Москве. Были и московские фантасты. Но из этих последних, собственно, никого не было для меня особенно интересного. А что птички за окном поют- это я заметил. Посольство наше было довольно, что установлен контакт с таким большим количеством ваших ученых, особенно с молодыми людьми, с которыми до сих пор у отдела культуры посольства никакого контакта не было. Было показано несколько наших неплохих коротких фильмов. С Ефремовым я так и не познакомился. Мне говорили, что он хочет со мной встретиться отдельно, и что выбирает место- здесь или, где-нибудь в другом месте, но ничего из этого не вышло. Видимо, он болен, и что еще хуже, все ему безразлично – к тому же его новая книга довольно минорно писана, как мне говорили некоторые из собеседников. Но возможно, это только сплетни.
Пока я еще даже на срочные письма не ответил,- на столе лежит договор с театром в Кракове. Только вчера закончил корректировку IV издания „Облака Магеллана». Поэтому ни на что не хватило времени. И ни рассказов Варшавского, ни книг Татьяны я даже не просмотрел.
О моем возвращении я до сих пор не сообщил ни одной из редакций Кракова, чтобы иметь немного спокойствия. У нас в Кракове лежит снег, а в Москве и в Варшаве, когда я вернулся - ни следа! Впрочем, погода мрачная и безобразная.
Сейчас обратным потоком идут книги - из Ленинграда уже пришли- это «Звезда» и то, что я получил от Гора и других. Из Москвы получил две посылки, еще одна должна прийти. Я получил письмо из США, где кто-то моими вещами интересуется, но, конечно, всё это бесперспективно. Я узнал в Москве, что „Юность” будет с мая печатать эпизоды «Эдема» в переводе некоего Галицкого - утвердил кандидатуру Борис Полевой. А издательство „Знание” не будет печатать «Солярис»- они не намерены пропагандировать „экзистенциализм”, так мне было сказано в частном порядке, хотя принимали с распростертыми объятиями и просили о сотрудничестве, как, впрочем, и все. Дима, кому я обещал еще написать - и что - в Ленинград? Кажется, что эти вещи о технологической эволюции я как бы обещал для «Звезды»- или, может быть, для «Невы»? А, может быть, еще что-то? Память моя зачахла, а карточки я, естественно, потерял.
Приносили мне в отель новые книги и новинку - „Самородок”, например. Но, кроме „Одного дня…” ничего мне не показалось действительно хорошей литературой. А что касается этого «Одного дня…», то должно пройти много времени, прежде чем можно будет оценить сказанное, потому что сама тема, факты- это нарушение „табу”.
Для „Иностранной литературы” я пишу материал «О моей мастерской ”- от 1 до 1,5 авторского листа. Это я выполняю обещание. Я бы хотел, чтобы Вы кое-что поняли. Я постараюсь сделать так: сначала мне пошлют уведомление об их возможностях, а потом я материал перешлю Вам. В Москве говорить о Вас, как кандидате на переводчика я практически не мог, а когда я попытался, было хуже, чем приехать в Тулу со своим самоваром, потому что везде встречал массу ретивых местных переводчиков. Впрочем, некоторые из них как, например, математик Широков, который для „Иностранной литературы” перевел „Стиральную трагедию” /ее название приятно звучит по-русски/, представляются мне хорошими. Но я буду последовательно Вас поддерживать: посмотрим, насколько это получится. В Кракове меня ждало письмо из Хабаровска от некоего юноши из 10 класса b, который прочитал «Солярис». Как оказалось, поездка оказалась удачной, и я очень рад, что дал себя уговорить на включение в состав делегации. Для объективности я могу сказать, что и Москву можно полюбить и уезжаю я, собственно, с сожалением. Хотя воспоминания о Ленинграде незабываемы и будут такими. Но итоги подводить еще рано.
Прошу поздравить от меня всех моих хороших друзей, особенно Татьяну, Варшавских и Дмитриевского. Ну, а Вам я жму руку, и обнимаю.
Преданный
St.Lem
Krak;w 12
Ul .Fortowa 20
P.S.
Я (В.М.) планирую после завершения оцифровок писем и их переводов по годам давать комментарии.