Нам предстояло в том селе прожить неделю. До нашего объекта было всего несколько километров и нас поселили в дом, стоящий на окраине. До небольшой речки было всего ничего, и я на заре часто уходил поснимать в поля или на реку. Там же я познакомился пастухом-матершинником, который очень ярко пел на французском языке, практически не фальшивя. ( http://www.proza.ru/2012/12/29/1522 )
После работы нас привозили обратно. До вечера каждый занимался чем-нибудь в меру своей фантазии. После ужина, который всегда готовился разнообразно и тщательно, с целью «структурирования» свободного времени, каждый предавался чтению, рыбалке, «изучению» экрана TV. В сумерках я брал гитару и, устроившись на крылечке, что-нибудь играл. Понемногу друзья вытягивались во двор, благо, что дом стоял поодаль от других, и мы никому не мешали. Перед нами открывался чудесный вид на речку и поля.
В один из этих летних вечеров я играл любимую прелюдию В.Моркова си-минор, затем прелюдии Юрьева, старинные вальсы и вечер тянулся без всяких пиратских и тому подобных песнопений. Вокруг на ступеньках сидят ребята, но появилось ощущение, что мы не одни. Из сумрака двора стали доноситься какие-то необычные звуки. Я перестал играть. Звуки стали слышны отчётливей и в них стало проявляться какое-то грустное недовольство. Присмотревшись, мы увидели ёжика. Он стоял поодаль и пофыркивал. Пока ребята его пытались чем-то покормить, я сходил за фотоаппаратом. Ёжик от навязанной фотосессии не стал отказываться. Вид у него при этом был довольно грустным. Нафотографировавшись, я вновь взял гитару. Ёжик притих. Пока я играл всякие арпеджио и медленные вещи, он внимательно слушал. Как только нелёгкая сподобила меня начать играть бразильский танец «Тико-тико», ёжик, немного поёрзав, развернулся и по-английски тихо ушёл прочь от света окон.
На следующий день, дождавшись с нетерпением вечера, я вновь взялся за инструмент. Немного спустя послышалось грустное пофыркивание. Мы заранее приготовили блюдце с молоком и создали нашему слушателю максимум комфорта. Я уже не беспокоил его своим аппаратом, а только ублажал тихой игрой, а то и просто модуляциями аккордов. Так прошло несколько дней и в последний вечер мы простились с нашим постоянным гостем. Где-то он сейчас? Может у него был сложный период в его нелёгкой жизни, и теперь он повеселел? Мы даже имя ему не придумали.