Дом с привидениями 2

 
                К.Велигина

 Несколько лет тому назад я создала музыкальную композицию по произведению Пушкина «Моцарт и Сальери». Музыкальные отрывки разных композиторов, записанные   на магнитофон, переплетенные с диалогами героев, были подобраны мной с величайшим старанием. Музыка, великолепные стихи Пушкина, некоторый мой актерский талант – всё это являло собой действительно впечатляющую композицию. Я играла одновременно Моцарта и Сальери; разумеется, я старалась в словах каждого из этих героев передать состояние их души, меняя при этом интонацию, взгляд – в общем, всё, что дает зрителям  представление о герое. Зрители дарили мне цветы и конфеты с еще не высохшими слезами на глазах. Эти слезы были для меня бесценны; я чувствовала себя в таких случаях востребованной, а чего больше может пожелать себе творческий человек? Разве что вдохновения (оно, бывает, подводит нас).
Представляла я свой моно-спектакль всегда в камерной обстановке: в аудиториях института, при горящих свечах, или у кого-нибудь на квартире. Так уж повелось: подобные спектакли просто созданы для малой сцены.
Однажды меня пригласили выступить в нашем СТД (тогда Союзе Театральных Деятелей). Теперь он, кажется, ВТО (Всероссийское Театральное Общество). В СТД, в основном, состояли наши театроведы, критики, заведующая литературной частью; может, еще кто-то, не помню.
Мне было 18 лет, я работала лаборанткой в нашем пединституте (теперь это  университет). Выступать в СТД меня попросили не столько потому, что моя мама была журналисткой и много писала о театре; СТД-вцы относились с уважением и ко мне лично – и ждали от меня чего-то особенного, не просто «театра одного актера», сделанного кое-как.
Я отнеслась к делу со всей ответственностью. Приглашение СТД-вцев было для меня большой частью. И когда они ушли обедать в ближайшую столовую, я осталась одна в отделенной им трехкомнатной квартире 9-этажного дома, возле каруселей. Мне необходим был «прогон» (последняя репетиция перед спектаклем). 
Спустив черные шторы  в комнате, где я должна была играть, я зажгла два свечи (символ Моцарта и Сальери) и принялась декламировать. Я долго, вдохновенно читала по памяти Пушкина, пока вдруг не поняла, что мне постоянно что-то мешает.
Я замолчала, выключила кассетник и стала прислушиваться. До меня донеслись негромкие приглушенные стоны, повторяющиеся каждую минуту или две со странной монотонностью. Стоны были исполнены нескончаемой муки и безнадежности. Кто стонал, мужчина или женщина, понять было трудно.
От этих звуков у меня мурашки побежали по коже. Не скрою, мне стало очень страшно. Я задула свечи, подняла черные шторы. Стоны продолжали раздаваться. Сначала я старалась успокоить себя мыслью, что, может быть, это стонет всего-навсего какая-нибудь старушка или старичок – лежачие больные. Но потом я отвергла эту мысль. Стоны были полны такого тяжкого страдания, так горьки, и вызывали такой ужас, которого никогда бы не вызвали стоны обычного человека.
Входная дверь была не заперта, я вышла на лестницу, чтобы понять, откуда доносятся эти  таинственные звуки. Поднявшись двумя этажами выше, а потом этажом ниже, я убедилась: стоны не раздавались ни из одной квартиры поблизости. Они были как бы и в доме и вне дома, в общем, - в пространстве, в воздухе! Это ужаснуло меня окончательно. Так стонать могла только погибшая душа человека, я почувствовала это.
Я больше не решилась возвращаться в квартиру. Стоя на лестнице возле входной двери СТД, я с великим нетерпением ждала своих будущих зрителей.
Слава Богу, они скоро вернулись. Моя композиция прошла так блестяще, что даже все СТД- вцы увлеклись спором, чей образ у меня получился лучше: Моцарта или Сальери?
Меня угостили чаем с пирожками. За чаем кто-то из театральных работниц обратился ко мне:
- А знаете, Кира, ведь у нас здесь водятся привидения!
- Знаю, - ответила я – и рассказала моим друзьям о слышанных мной стонах (кстати, когда в дом вернулись хозяева, стоны замолкли).
Выслушав мой рассказ, СТД-вцы ничуть не удивились. Они заявили, что также слышали стоны, а кроме того, - шорохи и шаги в одной из трех комнат. Когда они заходили туда, всё затихало.
Потом кто-то вспомнил, а остальные подтвердили, что 9-этажку, где помещалось тогда  СТД, а также карусели рядом – всё это было построено на месте старого кладбища, где были еще в начале ХХ века похоронены иностранные и наши солдаты. Театральные деятели видели порой проходящие сквозь стены квартиры полупрозрачные фигуры, слышали печатанье на машинке (компьютеры тогда только начали появляться у нас). Когда хотели узнать, кто печатает на машинке, никого не обнаружили, машинка стояла на своем месте, и решительно никто на ней не печатал. Порой у работников театра возникало чувство, что кто-то стоит у них за спиной, и они даже слышали чье-то дыхание. Оборачивались – никого нет.
Конечно, бывает еще и не то, я знаю. Мой рассказ не изобилует разнообразием фактов. Но скажу одно: когда СТД предоставили другое помещение, мне несказанно полегчало на душе!