Трудный праздник

Предстоящий Международный женский   день  обещал  спокойный отдых в кругу семьи.    Отправив мужа с сыном  до утра восьмого    закрывать сезон   зимней       рыбалки,  я   с удовольствием предвкушала одинокий   вечер без привычной домашней суеты. 
Звонок в дверь раздался, когда совсем стемнело.
- Кто там?
- Я это. Открывай.
Впустив    непростую  и непрошенную   гостью,    на всякий случай  очень вежливо,  даже задушевно, произношу:
- Здравствуйте, Клавдия Ивановна, проходите, пожалуйста.
Соседка черной тенью перешагивает через порог и бесцеремонно    сует мне в нос какой-то листок:
- Это ведь ты?  Да, конечно-ты. Нечего и  отпираться.

Пригляделась - Мама дорогая, это же моя фотография  со странички на Прозе Ру.
Какое отпираться!  Сердце аж заколотилось   от радости:
- Ну, вот.  Наконец-то.  Узнаю'т уже читатели.

Она же, заметив мою счастливую улыбку,  как-то подозрительно нерадостно     цедит сквозь зубы:
-  Это ты, значит, у нас писательница?   Высмеиваешь нас в своих побасенках? Изгаляешься над простым народом?   

Надежда на быструю славу   мгновенно сменилась искренним изумлением:
-  Что Вы, Клавдия Ивановна?   Кого  высмеиваю?  Зачем?   Да, и откуда  Вы взяли, что я именно про нашу улицу пишу?  Я её просто придумала. Имею право на  художественный вымысел.
-  Что чепуху-то городить?  Всему миру про нашу жизнь болтаешь.  Да, еще и врешь  невесть что. Завтра  к уличкому пойду.  Пусть людей соберет.  Судить тебя будем.  Товарищеским судом.  И в жалобе,  куда надо,   все изложу. Пусть тебя  за клевету привлекут.
Опешив, я растерянно замолчала.

Обличительница повернулась уходить и мстительно добавила:
- Писа-а-а-тельница.  Думаешь, темные мы  тут.  Как бы не так. Внучка твой вымысел в конпьютере  нашла. Я всю неделю читала. В некоторых местах, правду сказать,  интерес житейский  наблюдается.  Но в целом, - закончила с  неожиданным пафосом, -  Стыд и позор!
Запнувшись на крыльце,  снова пригрозила:
-Ничего. Попляшете теперь. Сказочники городские.  Понаехали тут...

Убитая народным непониманием и нелюбовью, я зашла  на свою страничку  на Прозе.   Закрыть  что ли?  Прямо сейчас? Но гордость  и незаслуженная обида  тут же вступили в непримиримую  борьбу   со  страхом  предстоящей расплаты.

...Боялась я совсем не зря.  Соседка,      бывший  ответственный  работник по работе с кадрами, как она себя называет,   пользуется    общим   настороженным      уважением вполне заслуженно.  Всю   нерастраченную  энергию, душевную и  физическую,   пенсионерка  тратит  исключительно   на      надзор  за   земляками   и   аккуратно   сообщает в соответствующие  инстанции о выявленных непорядках.
Наблюдение за нами   горемычными      было начато  с первого знакомства.  Клавдя      Ванна отслеживала каждый этап  строительства нашего дома. По её сигналам  нас систематически посещали      представители  различных районных служб:  землеустроители, газовики,    пожарники,  работники прокуратуры, депутаты.
Даже налоговый инспектор  проверял наличие регистрации у  двух узбеков,  копавших  яму  под погреб. Слава  Богу,  услужливые иммигранты   уже    два    года    были  прописаны  у ласковых поселковых женщин.
Не проявляла она  никакой снисходительности   и в вопросах соседской выручки. Наоборот, когда   нам   потребовалась     вода     для заливки фундамента, жестко  установила:
- Пятьдесят рублей за ведро. А что вы хотели? Задаром?

Строгий неусыпный контроль продолжался  и после нашего переезда в дом.
Муж сдаваться не хотел и наивно решил потратиться на сплошной высокий забор. Но вскоре из окна   второго   этажа увидел, что      каждая   щелочка в заборе служит ей    наблюдательным пунктом     за нашей территорией.   Теперь  мой   благоверный     стесняется    выйти в огород  в трусах.  И если     разговаривает там, то    по великой нужде  и    исключительно полушепотом.
Короче, Клавдю Ванну боится даже наша собака.

Уличком Степан Демьяныч,  жалеючи нас,  обнадежил:
- Успокоится Клавдя.  Со временем. Только вы с ней не связывайтесь. Уж такая она уродилась. С детства правдорубка.
И посетовал:
- Как же вы, такие грамотные, не поинтересовались, что за люди рядом живут?
Не   зря  ведь  говорят: -  Не покупай себе дом, а купи соседа -  дом  купишь, а соседа не продашь.
Пришлось как-то притерпеться.  Решили ждать мира.  А выходит-то вон как.

Со странички Прозы ру на меня смотрела я — задумчивая и спокойная. 
-  И правда, надо взять себя в руки. Утро вечера мудренее. Завтра с мужем  посоветуемся.   А может, и Клавдя  Ванна угомонится.  Не будет же она в праздник скандалить ,  - уговаривала я себя, чтобы заснуть.

...Утро было,  как и настроение,    мглистое и  вялое. Сыпал    редкий     серый снежок. Пока   спускалась с крыльца, позевывая и поеживаясь,  собака   выбежала вперед    и вдруг заскулила пронзительно и тревожно.
- Что  там? - зашипела я, - С ума сошла?  Соседей перебудишь!  Сейчас Клавдя Ванна нам задаст.
Но   через секунду дико  заорала сама:
- Господи милостивый!  Что это?

Поперек выложенной    плитками    дорожки,  прямо возле нашей калитки распростерлось грузное  тело    Клавди Ванны с раскинутыми в стороны руками и ногами.  Вязаные цветные гольфы. Обрезанные валенки. Всесезонный  черный пуховик. Точно. Она.
Собака от моего визга поджала хвост и    спряталась за сугроб.   Улица   осталась по - субботнему  молчалива и пуста.
Я  робко приблизилась к неподвижной соседке.   Её глаза   были закрыты.  Вязаная    шапка цвета  бордо  налезла на лоб. Губы сердито сжаты.     Правая рука карающей десницей указывала прямо на меня.
- Жуть - то какая... Ну, почему этих мужей нет рядом именно тогда, когда они  должны быть обязательно?
 Наклонилась.
- Дышит или нет?  Непонятно...

Не переставая дрожать, вытащила из кармана телефон, набрала номер  скорой:
- Здравствуйте. Тут соседка лежит.
Металлический голос в трубке сердито прервал:
- Где тут,  гражданка? Не икайте. Говорите разборчиво.
- На улице возле дома.
- Назовите свою  фамилию, имя, отчество и адрес во избежание ложного вызова.
Я назвала имя и отчество, а фамилию от страха забыла.
- Не молчите, гражданка. Иначе отключусь,-  грозно предупредил голос.
От испуга  сразу  вспомнила. И адрес тоже назвала.
- Говорите разборчивее. Где лежит? Кто?
- Возле моего дома, соседка Клавдия Ивановна Барабанова.
- Возраст?
- Я не знаю.
- Спросите родственников
- Она одна живет. Дочь в городе.
- Тогда примерно. И не частите.  Я записываю.
- Лет семьдесят.
- Понятно.  Нетрудоспособная. Дальше.
- Она не шевелится.
- Так  что же вы мне голову морочите?  Если труп, звоните в полицию.
- А может, ей просто холодно, и она спит,- сморозила я со страха несусветное.
- Подойдите поближе к телу.
Я робко придвинулась ближе.
- Сможете прощупать пульс?
- Я боюсь.
- Не укусит же она вас! - настаивал голос.

Пульс не прощупывался,  а рука у соседки была холодная, о чем я и доложила в телефон.
- Холодная или ледяная?
- Я не знаю.
- Ждите. Выезжаем. Звоните пока в полицию. Пусть тоже едут.

Разговор с полицией состоялся почти точь в точь  по вышеприведенному сценарию. Кроме двух  страшных  вопросов:
-  Почему Кдавдя Ванна лежит у нашего дома  и когда я видела её в последний раз?

С ужасом осознав,  что после вчерашнего на меня первую ложится  страшное подозрение,  я медленно- медленно отступая, стала продвигаться к дому. Прочь от уже идущих по улице людей. Невыгулянная  собака кралась за мной,  видимо,  думая, что я с ней играю.

А я одержимо шептала себе: 
- Запрусь  сейчас и никому не открою. Пока не приедет муж. И потом ни на какие  вопросы без адвоката отвечать не стану.

                ***

Проснувшись от  свежего  цветочного  аромата, я осторожно высунула голову из-под подушки. Рядом стоял  муж с огромным букетом. Улыбающийся и веселый.
- С праздником, дорогая!
Я ошарашенно  посмотрела на него:
- А чему ты, интересно, веселишься?
- Как это чему?  Праздник!  Весна!  А ты спишь — вставай,  засоня!

Путаясь в одеяле,  бросилась к окну. На дорожке было пусто. Ни тела соседки.  Ни людей. На улице буйствовало весеннее солнце. Синее небо. И чуть осевший, но  ярко и   празднично искрящийся серебром  снег.

- А где Клавдия Ивановна?
- Что? - не понял муж?
- Клавдия Ивановна, - сквозь слезы запричитала я, - она   вчера пришла меня ругать, а утром мертвая вот тут.  На нашей дорожке.  Лежала... А ты как всегда  уехал. И было страшно. Меня полиция допрашивала. По телефону...

Повисла пауза.   
Он тоже выглянул в окно. И вдруг захохотал:
- Иди-ка сюда, фантазерка.

Мимо нашего дома чинно  шествовала   соседка. Живая и невредимая.  Во всесезонном черном пуховике и вязаной  шапке цвета насыщенного бордо. Подняв голову, важно кивнула нам снизу.
- Давай, успокаивайся,-  обнимая меня,   нежно  ворчал муж. - Досидишься ты на своей Прозе, писательница. -  А Клавде Ванне я коробку конфет купил.  Тоже ведь женщина.
- А может, она и не приходила  вчера? Может,  мне  приснилось?
- Может, и не приходила.  Вон как вежливо кивнула, - с готовностью согласился он.
 
Не зная, что и думать, я медленно спустилась на кухню.

Сидя за столом, сын непроизвольно вертел в руках   мою распечатанную страничку   с Прозы ру...

Похоже, успокаиваться было рано.


С Праздником,  Дорогие Прозорянки!