Иван Иванович вёл весьма активный образ жизни. Вставали они с супругой очень рано: бабушка Аксинья шла доить корову, Иван Иванович неторопливо обходил свое подворье. Хозяйство старика состояло из дородной красавицы коровы Зорьки, лохматого дворняги Шурика, двух десятков кур во главе с красавцем петухом, которого старик ласково называл «Петюнчик», и здоровенного рыжего кота Василия,с которым Иван Иванович находился в состоянии постоянной конфронтации, и вот почему. Старик держал в громадном количестве домашних голубей. Увы, вовсе не для того, чтобы любоваться красотой птичьего полета…
Кот Василий тоже не брезговал голубятиной и частенько таскал из гнёзд молодых птенцов, вызывая неописуемую ярость Ивана Ивановича . Почти каждый день повторялась одна и та же история. Старик кряхтя поднимался по шаткой лестнице на чердак старенькой бани, где у него были любовно оборудованы голубиные гнезда, находил вещественные доказательства очередного Васькиного разбоя. «Да что же ты вытворяешь, Петлюра недобитая? Опять упер голубишку», –раздавался из глубины чердака гневный голос старика. Заглянув в чердачный проем, можно было наблюдать следующую картину : кот Василий злобно сверкал глазами в полутёмном углу чердака, старик пытался достать его палкой. Василий яростно отбивался. Через несколько минут противостояние достигало своего апогея: кот Василий орал благим матом, заглушая ругательства Ивана Ивановича. Из чердачного проёма со страшным треском вырывались десятки перепуганных голубей, на земле истошно голосил Шурик, во дворе появлялась перепуганная бабушка Аксинья:
-Да что же ты творишь , Иван Иванович, да когда же кончится это мучение, господи ты Боже мой ?! — причитала бедная старушка.
В чердачном проёме появлялся Иван Иванович с палкой в руке, с растрепанной бородой, с голубиными перьями на голове.
-Аксинья, — грозно предупреждал Иван Иванович: — не лезь не в свое дело!
— Да делай ты, что хочешь! — в сердцах отвечала бабушка Аксинья и возвращалась в дом по своим делам.
Иван Иванович спускался на землю, кот Василий, к этому времени успевший покинуть опасный чердак, сердито фыркал высоко в ветвях старой яблони. Старик бессильно грозил ему снизу палкой — кот отвечал ему презрительным взглядом…
Часов в двенадцать Иван Иванович усаживался в плетёное кресло, стоявшее под яблоней, и, обращаясь к супруге, спрашивал:
— А чем ты, Аксинья, собираешься потчевать нас сегодня?
Этот ритуальный вопрос старика постояльцы подворья воспринимали как приглашение к обеду: появлялся Шурик, лизнув руку старика, укладывался у его ног, кругами выхаживал вокруг стола любимец деда Петюнчик. Неизвестно откуда возникал кот Василий.
Подойдя к бабушке Аксинье, он тёрся о её ноги, демонстративно показывая Ивану Ивановичу, что явился к обеду только из уважения к хозяйке.
— А, явился, варначина? – беззлобно обращался к коту старик. — Сколько тебя можно просить не шастать по гнёздам? Слопал птенчика, ирод, и в ус не дуешь, — укорял он Василия.
Кот отворачивал голову, всем своим смиренным видом давая понять, что он и сам огорчён случившимся и что вряд ли подобное повторится вновь...