Вопрос об эвакуации ленинградских заводов уже неоднократно поднимал перед Сталиным Жданов, как секретарь ленинградского обкома коммунистической партии. С первых дней сентября, назначенный на Ленинградский фронт генерал армии Жуков всецело поддержал его.
И нарком Танкопрома Вячеслав Алексеевич Малышев ночью под утро срочно вылетел в Ленинград, чтобы поставить задачу об эвакуации Кировского завода и его смежников на урал, в свердловск и челябинск. Тяжёлые танки КВ-1 были очень нужны фронту. Но еще в большем количестве фронту требовались запчасти из-за поломок утяжеленной и недоработанной конструкции танка. Особенно это касалось бортовых фрикционов и коробки передач. Малышев хмуро вспоминал, сидя в кресле ночного бомбардировщика, с какой обидой ему выговаривал Будённый о том, что под Смоленском по просьбе бригады ремонтников с кировского завода для спасения полусотни годных танков он отправил в Ленинград за запчастями свой личный самолёт.
А в кабинете секретаря московского обкома партии Щербакова этим же утром также состоялось неприятное совещание на тему эвакуации московских заводов.
-Что вам непонятно, товарищ Лихачов?-резко заговорил плотный коренастый секретарь обкома подошедшему после совещания директору ЗИСа Лихачову, такому же круглолицему крепышу, но только с примечательной щёточкой усов над губой.
-я считаю вопрос об эвакуации моего завода преждевременным и настаиваю на том, чтобы этот приказ отменить-заявил директор упрямо.
-вы знаете, что этот вопрос обсуждался на самом верху в ставке верховного и теперь даже наши главные эвакуаторы Воскресенский с Косыгиным не в состоянии его изменить. Но дело даже не только в этом. Смотрите-с этими словами Щербаков развернул лежащие перед ним карты.
-я по немецки не понимаю-обиделся Лихачов, отворачиваясь от карты. Я академиев не кончал… я их не закончил-добавил он вдруг словами киношного Чапаева Бориса Бабочкина.
-ну и нечем гордиться товарищ Лихачов! Нечем! Тогда вот послушайте, что товарищи из авиаразведки пишут. Слушайте! В настоящее время для прикрытия столицы сформированы авиаполки и дивизии ПВО, насчитывающие до семисот самолётов-истребителей. Поэтому перехват дальних бомбардировщиков противника до сих пор производился успешно. Группировки из двухсот-трёхсот бомбардировщиков при двойном прикрытии истребителями рассеивались и сбивались почти полностью. Однако прорыв вермахта на расстояние до двадцати-тридцати километров от столицы позволит гитлеровскому командованию задействовать для бомбардировок города тактическую штурмовую авиацию и истребители, что, вероятно, учетверит численность авиагруппировок прорыва и сделает невозможной сплошную защиту столицы.
А теперь смотрите на карту! Семь заштрихованных зон-это зоны обязательного прицельного бомбометания и все немецкие пилоты, откуда бы они не прорывались, всегда стремяться именно сюда. Ваш завод заштрихован, Иван Алексеевич. Поймите это и не упрямьтесь- твёрдо сказал Щербаков и протянул Лихачову руку для прощания. Ваш завод нам нужен целым. Пусть далеко-но целым!
-И усы то сбрей! Поговаривают ты с ними на Гитлера похож- мрачно пошутил Щербаков.
-Придём в Берлин, я лучше его заставлю сбрить-потрогал свои усики Лихачов, вызвав улыбку на утомлённом лице секретаря обкома.
Чуть прикорнув в вороненом зисе, мягко прошуршавшем шинами по заставленной заслонами и баррикадами Москве, местами пропуская маршевые колонны солдат, отряды зенитчиц и ополчения, Лихачов хмуро вошёл с помощником в проходную. Отсюда он отправился в одиночку по цехам, поручив помощнику собрать срочное совещание всех руководителей заводских служб, пока не раскрывая сути вопроса.
Свернув мимо кузовного корпуса влево ко второй литейке и «золотому домику», как называли расчётную кассу завода со времён Рябушинских, Лихачов передумал, и быстрыми шагами углубился в проезд, чтобы пройти в кузницу и термичку.
В кузнице он пробыл минут десять и выслушав начальника цеха накоротке поздоровался с парой старых рабочих. Гарь, искры и дым огорчили его и, записав о необходимости срочно добыть запасные ремни для вентиляции, он прошёл в термический цех.
В термичке было тихо и чисто. Работали в термичке в основном молодые женщины. Ровное гудение термопечей порадовало его. Однако и здесь его ждала неприятность. Начальник цеха пенсионер Козлов встретил его на трёх ногах, то есть попросту ковылял с палочкой.
-Что случилось, Иван Гаврилович?-пожал ему руку директор , кивнув головой подошедшей с Козловым девушке в сером халате и газетами в руках.
-Бежал ночью от бомбёжки в щель на огороде и навернулся через брошенные внуком поленья. Колено расшиб спасу нет от боли. Но лечусь и пока прыгаю. Да вот и технолог меня выручает Нина Никитина. Она у меня и зам и технолог и старший мастер. И вот, кстати, у нее предложение по поясной закалке минометных мин. Клянётся, что осколков будет значительно больше. Покажи чертежи, Нина!-гордо добавил начальник цеха.
-Э, Иван Гаврилович! Да что ж вы чертите на «Московском автозаводце»? Неужто так плохо с бумагой?-удивился директор и вдруг возмутился. Стоп, тут же портрет товарища Сталина. Как же вы смеете рисовать на вожде?
Однако технолог Никитина обиделась на него сама.
-А как нам прикажете выкручиваться, если эскизы не на чем делать? Ватмана хватает только на чистовые чертежи и то не всегда?
Лихачов посмотрел на часы и потёр лоб рукой.
-Ладно! Сейчас разберёмся! Пойдемте к вашему телефону-и он, улыбаясь, взял Никитину под руку. Эх, и когда же это я последний раз с барышней вот так прогуливался-не припомню! Кстати, вы уверены, что закалка с двух концов и оставление пояска не увеличат трудоёмкость изготовления корпуса мины?
-да увеличат, но зато позволят отказаться от внутренней нарезки. А это как раз и снизит почти в полтора раза всю трудоёмкость-возразила Никитина входя в кабинет начальника и осторожно освобождая свою руку из под руки директора.
Лихачов ещё раз делано вздохнул и взял трубку телефона.
-Барышня! Дайте два-пять-пять-два! Алло! Агеевский? Евгений Максимович! Лихачов у телефона. Будь добрый помоги инженерам с бумагой, уменьши выпуск газеты процентов на десять. И вот ещё что. Портреты вождей теперь печатай только с одной стороны. Или внутри или снаружи!
Почему-почему! Потому что чертить людям не на чем, да и ты краску не бережёшь. Понял? Все фотографии только с одной стороны! Пока!
-Ну что, товарищ Никитина! Я даю добро на ваше усовершенствование. Пусть дальше Козлов им займётся в рабочем порядке. А на вас у меня есть другие виды. У меня Малышев просил специалистов на недельку в связи с эвакуацией ленинградских заводов. Не сможете ли вы отправиться туда на недельку. Там надо наладить выпуск боеприпасов, а то они всё по крупняку работали. Корабли-танки. Осилите?
-Да, Иван Алексеевич! С удовольствием!- кивнула Нина, обрадовавшись.
-Ну, удовольствия там положим никакого-ответил директор. Одевайтесь теплее и захватите с собой продукты. Ленинград уже голодает, к сожалению.
-Я не поэтому. Я уже летала по танковой броне под Луцк со специалистами Малышева, а теперь мне хочется с ним самой поговорить. У меня отец забран в Челябинск по мобилизации и не пишет. Мне очень нужно получить от него весточку.
-что ж это дело хорошее! Значит, я ему рекомендую вас Нина. Кстати, сколько вам лет-спросил директор. Комсомолка?
-мне двадцать один. Но я к сожалению не комсомолка-покраснела Нина.
-Понятно!-вздохнул директор. Из раскулаченных?
-Нет, мы были лишенцы. Но в тридцать седьмом нам вернули право голоса. Однако, я уже закончила школу, а в институте было не до этого. Я хотела получить красный диплом, но не смогла.
-Ничего! Подавайте заявление! Если что в комсомол я буду вас рекомендовать-ответил директор и заторопился к выходу.
-Иван алексеевич! Неужто путиловский будут вывозить полностью?-остановил Лихачова в дверях начальник термички.
Лихачов вздохнул.
-Ты давай через десять минут Никитину отправляй ко мне на совещание. Не только Ленинград… Мы тоже с сегодняшнего дня эвакуируемся-добавил он помолчав и взглянув на побледневших термистов, кивнул головой и вышел.