1
В Понедельник 13 мая 1955 года начался страшный дождь. Очевидно, ему недостаточно было просто проливать слезы. С каждой минутой он показывал свою ярость все острее и острее, как будто власть над людьми, бегавших по городу, доставляла ему особое удовольствие. Можно здесь лететь воздушным транспортом, тогда создастся впечатление, что внизу не улицы и села, а залитый океаном кусочек земли.
3 октября 1955-го года ничем, казалось бы, не отличалось от других, изначально царил спокойный утренний день, но к полудню мужчины, женщины и возвращавшиеся из школы дети мчались и мчались, как будто не могли найти укрытия. В разном одеянии...
Идентичные друг другу, подобно близнецам, представители разного пола.
Мужчины и женщины едва отличались друг от друга. И повсюду звучали испуганные голоса. Кто-то постоянно переговаривался…
- Бежим!
- Быстрее уходим отсюда. Город проклят! Это место проклято!
- И не говори! Не понятно, что происходит!
- Господи, как же мы похожи друг на друга! Мы совсем не отличаемся!
- Прям как в зеркале!
Все граждане просто бежали, надев на себя капюшоны и по возможности прикрыв голову зонтиком, – в то место, где можно было спокойно спрятаться от этого грома. Именно, что грома, так как ничто так давно не пугало этот светлый город, в котором много лет уже не было ни ливня, ни молний, ни снега.
Город был уже не тот, который раньше удавалось увидеть на картинах художников или на зарисовках утренних газет. Еще тогда он походил на населенный пункт, имел развитый комплекс сельского хозяйства; куда не свернешь, везде праздничные переулки, уличные сооружения и скопления архитектурных построек.
Но, если сейчас посмотреть на этот пейзаж сверху, то поймешь, что перед тобой расстилается не город, а бессмысленный островок, постепенно терявший свою
привлекательность, погружавшийся в водную среду, словно утопленник, которому ничего больше не надо.
Семья Альдерман не попала под дождь. 17-летняя Ария, Георгий Альдерман и его 6-летний сын все это время спали дома. Никто из них не вышел на улицу. Ария не пошла в гимназию, а Георгий был временно безработным.
- Интересно, почему такая ужасная погода? – спросила Ария, сев возле стенки, пытаясь открыть окно, но чья-то сильная хватка остановила ее.
- Я думаю, что лучше подождать, - ответил Георгий. Он теперь перестал судорожно прятаться от грома и спокойно подошел к окну, - Пройдет еще час, и можно будет спокойно выходить из дома и идти в органы местного самоуправления, или в больничный пункт. Объяснят, может, в чем дело…
Георгий Альдерман, бывший инженер на заводе и талантливый чертежист от рождения, никогда никого не боялся, отличался серьезностью, спокойствием, хладнокровием. И, кажись, даже сейчас ничто не должно было его «проткнуть», словно он был тщательно выплавленным куском крепкого металла. Тем не менее ситуация, произошедшая сегодня, не только напугала его, но и заставила выстраивать в голове новый план.
«Душу вашу не сломить. Но что-то часто судороги у вас, не кажется ли вам это странным? – так говорил местный лекарь, - Вам определенно нужен отдых, вы, видимо, много нервничаете. Но, если вы не хотите потерять работу, я могу оформить на вас больничный лист».
Георгий был вынужден уволиться из-за недостатка кальция в организме, поэтому в последние дни он много времени проводил дома. Ария не училась только по понедельникам, ей необходимо было окончить гимназию на «отлично» и поступить в университет. Женьке, самому младшему члену семьи, было 6 лет, он еще не ходил в школу.
«Надо его на пение отдать или танцы, - говорил Георгий постоянно, - Мальчику надо развиваться, у меня плохое здоровье, я не смогу его в будущем обеспечить».
Сейчас трое членов семьи просто смотрели в окно, пытаясь найти ответ на мучивший их вопрос. Все еще шел дождь. Как будто ему это нравилось – лить и лить с убийственной силой…
Когда пролетел еще час, то Георгий, наконец, поднялся со стула и направился к двери.
- Можно выходить, - сказал он, и Ария с братом поднялись. Женька постоянно морщился и что-то шептал на ухо сестре.
- Пап, там что-то нехорошее, - обратился он к отцу.
- Тихо! Какая разница, если мы попали в катастрофу, то надо спасаться в любом случае.
На улице никого не было. Царила тишина.
- Я думаю, нам следует пройтись по соседнему кварталу, - задумчиво сказал Георгий, - Возможно, там есть люди. Хоть бы найти их...
- Найти бы... - повторила Ария, держа брата за руку, и Георгий приоткрыл дверь.
Порог был грязный. Доски проваливались. Он был залит водой, словно произошло
наводнение.
Во дворе пустота. Лишь издали слышны какие-то крики, внушавшие страх.
С этого дня город был назван «Утопленником».
2
«После захвата Персиды Александр выступил в Мидию. Дарий III со своей свитой покинул Экбатаны и бежал в Восточный Иран, надеясь собрать там достаточно сил из Бактрии, чтобы выиграть войну. Двигаясь с большой быстротой, Александр догнал беглецов на дороге из Мидии в Парфию», - говорилось в книге.
Губернатор Михаэлли никогда бы не решился оторваться от учения, если бы не стук в дверь, внезапно потревоживший его.
- Заходите! – сказал он и поднялся с постели. Кровать чуть скрипнула, и мужчина положил книгу на стоявший рядом столик.
Дверь открылась, и в комнату вошел невысокий мужчина в пиджаке и в шляпе, с газетой в левой руке.
Он стоял посреди комнаты, освещенной светом стеклянной люстры, и с горечью смотрел на губернатора. Мужчины некоторое время молчали, а потом заплакали. Они ничем не отличались друг от друга. Были абсолютно одинаковы. Лишь одежда могла
говорить о занимаемом в обществе положении. Михаэлли был в ночной губернаторской дорогой сорочке; почтальон же отличался лохматыми грязными волосами, вьющимися после уличного ветра, и молча протягивал газету.
- Вот, возьмите, - произнес он потом и вытер слезу, - Это газета. Здесь все написано.
Губернатор кивнул и сел на кровать, с особым вниманием читая первую страницу газеты. Затем он достал сигару и закурил.
«13 мая 1955 года пошел сильный ливень, - писалось в газете, - Граждане боятся дождя и остаются у себя в домах с нежеланием с кем-то разговаривать. Лишь
нескольким из них удалось покинуть город. Дождь до сих пор идет, а люди не находят покоя. Понять, кто из граждан кто - невозможно, лишь мужчины, женщины и дети едва друг от друга отличаются. Полиция города обыскала дома и выяснила, что не все семьи прошли через так называемое превращение. Георгий, Ария и Евгений Альдерман остались ПРЕЖНИМИ.
Находятся в местной прокуратуре. Другая семья, где все ее члены отличны друг от друга, пропала без вести. Полиции так и не удалось найти ее».
Брови губернатора поднялись вверх.
- Это… Это невозможно. Как это так? Будь все проклято! Почему я не могу вернуть свой прежний облик? - Михаэлли разразился истерическим хохотом.
Почтальон дотронулся до плеча мужчины, но тот только взвизгнул в ответ.
- Пока что полиция другого города не вмешивается в дела нашего, - сказал почтальон и пояснил, пытаясь успокоить губернатора, - В любом случае вы в
безопасности.
- А что будем делать с Альдерманами? – спросил губернатор. Возмущению его не было предела, - Неужели они остались прежними только потому, что не
попали под дождь? Это немыслимо.
- Думаю, что дело не в дожде, - сказал почтальон, - Ведь не все граждане попали под него, но они изменились... То бишь, природа решила провести эксперимент. А дождь, вероятно, отражение нашего мира, эмоций.
- Ничего себе эксперимент! Да мы похожи, черт возьми, как две капли воды.
- Медики из соседних городов не приезжают сюда. Говорят, что только по окончании дождя они предпримут что-то, - голос почтальона дрожал.
- Черти что! - бросил Михаэлли.
Он тут же погрузился в свои мысли.
«Да за что мне такое? – думал он, - Какой из меня губернатор, когда никто не пытается вытащить меня из этой ямы? Я даже не могу написать письмо моей
дочери, так как она вряд ли получит его. Телефон не работает! О черт! Кто я и что я? Я никогда не смогу выделиться из толпы, управлять городом, а все из-за того, что МЫ ВСЕ ОДИНАКОВЫ. Я никто и ничто! А Альдерманы по какой-то причине вышли сухими из воды.
Губернатор не заметил, как сам произнес мысли вслух, и снова проронил слезу, подобно ливню. Почтальон сидел рядом с ним и читал ему отрывки из газеты.
- Бедный народ, - произнес он, - Что чувствуют люди?
Мужчины были так похожи, что даже потускневший свет люстры не смог спрятать их лица. Они все плакали и плакали, словно вновь пережили Войну, пока, наконец, не было принято решение поговорить с семьей Альдерман.
3
Центральная площадь города «Утопленника» носила прозвище «Без единиц». Так назвали ее люди в 1943 году. Понравилось им это название, мол, есть в нем какой-то потайной смысл, говорили они…
17 мая на площади собралось около тысячи людей, прикрыв тела зонтами, словно пришли на голосование.
И все они были идентичны. Словно здесь были разбросаны сотни каплей дождя. Мужчины и женщины, подобно насекомым, столпились и кричали что-то. Для них это был важный день. День переговоров с губернатором.
Михаэлли стоял в самом центре на голом асфальте, подражая оратору, и что-то говорил публике, на что народ громко восклицал с просьбой спасти их, будто молили врага о пощаде. Кто-то из них плакал, а кто-то судорожно смеялся, подобно тому, как радуются, когда
выигрывают шахматную партию. А дождь все еще лил, словно хотел людей чему-то научить.
Ария, Георгий и Женька располагались с левой стороны площади «Без единиц», но под таким ракурсом, при котором их мог увидеть любой.
- Ненавижу общество, - произнес Георгий. Руки его были связаны бечевкой.
Ария лежала на асфальте между двумя узниками. Женька был очень слабым и что-то пробурчал:
- Б-б...Б-б...
Ария не находила выбора:
- Папа! Придумай что-нибудь! Люди сошли с ума! Они же убьют нас из-за своей ярости. Неужели в этом городе нет полиции?
Лицо Георгия не менялось, словно окаменело от пережитого страха.
- Есть полиция, - ответил он, - Но она местная. И эти полицейские такие же никчемные, как и эти муравьи. Разве ты не видишь, каждый из них хочет
проявить свою значимость.
Он замолчал, так как ему велено было закрыть рот. Его губы пересохли и прошиб пот. Губернатор Михаэлли сделал властвующий жест рукой и обратился к народу.
- Что будем с ними делать? - спросил он у «насекомых».
Сборище муравьев кинулось к связанным узникам в попытке прикоснуться к ним, но местная полиция остановила их. Кто-то из них стопой зацепил лежащую Арию, и девушка едва не потеряла сознание.
- Всем молчать! - крикнул Губернатор. Сейчас он был не в сорочке, а в красивом черном костюме и говорил в громкоговоритель, - Начнем с мальчишки! Как его там? - он обратился к Георгию, - Женька, да?..
Георгий попытался высвободить руки из крепких веревок.
- Не трогайте моего сына! Совсем с ума сошли!
- Ему только 6 лет! - закричала Ария, - Не будьте сволочами! Мы же все одна семья, единое целое!
Губернатор не обратил на их слова никакого внимания и, схватив Женьку, как дрессированного щенка на арене, бросил его толпе.
- Ловите его! Что будете делать с щенком?!
- В бочку его! В Бочку с водой! Он как раз там поместится!
- Убьем щенка!
- Уничтожим его! Он другой!
- Он не наш!
Люди выхватывали Женьку из рук, и каждый из них хотел показать свое «Я», словно желали самоутвердиться, уничтожив ребенка.
Раздался выстрел из револьвера. Кто-то покончил с собой. Георгий и Ария все еще лежали и что-то кричали, не в силах помочь.
Кто-то из «насекомых» схватил рядом лежавшую деревянную бочку и подал знак указательным пальцем:
- Пихайте его сюда!
Женьку засунули в бочку, и больше его не видели ни Георгий, ни Ария.
Небо было мрачным, хмурым. Казалось, что облака тут же почернеют и растают в воздушном пространстве.
«Утопленник»... Он был серым, грязным, как Лондон XIX века. А Дождь все еще лил и лил, показывая свой гнев. Ему хотелось плакать все сильнее.
И, когда Женьки не стало, он пролил последнюю, но крупную слезу.