Худощавый паренек лет двадцати в зауженных брюках и футболке с изображением Че Гевары на груди провел в просмотровую комнату невысокую девочку в розовом платьице. Девочка, сощурив глаза от направленного в лицо прожектора, пыталась разглядеть сидящих в комнате людей.
- Стасик! Почему такая маленькая? Сколько ребенку лет? Десять? Щупловатая какая-то, с виду больше семи не дашь. Родители совсем свихнулись от жадности, скоро грудничков на просмотр водить будут. Нет, эта малышка не подходит никоим образом, что я с ней делать-то буду? Давай следующую. Да. Придумай там, что матери сказать. Только не хами. В прошлый раз одна мамуля в обморок упала. Кипиш был тот еще! Хорошо, что врач тогда опытный дежурил. А еще вспомни того бесноватого папашу бегал тут кругами и доказывал, какая у него дочка талантливая, а дочка-то корова та еще была, мастодонт настоящий. Он еще мне ее в постель хотел уложить.
Дегенераты совковые. Достали! Кстати. Стасик! Еще раз таких чмарей пропустишь на просмотр, уволю. Не хлопай глазами, типа просмотрел. Сколько они тебе отвалили? Да ладно, не гони. Я что, по-твоему, совсем тупой? Не знаю, сколько тебе озабоченные мамки башляют. Да они только за приглашение на просмотр штукарь отваливают. Да не маши руками! Я тебя за то и держу, что не борзеешь. До тебя хмыренок один был. Вот был экскаватор, мало не покажется, греб под себя тоннами. Хорошо, что сам спалился, а ведь чуть меня под статью не подставил. Тварь паскудная. Боженька меня хранил. Слава тебе, Господи!
Лысый бугай в переливающейся всеми цветами радуги рубашке навыпуск, до сего момента почти лежавший в кресле, вдруг резко выпрямился и, подняв к небу лицо, размашисто перекрестился. Шлепнув себя ладонью по лысине, бугай застонал.
- О, боже мой! Я же совсем забыл! Из мэрии звонили. Стасичек, иди, любезный мой. Проверь, нет ли там в очереди сыночка заведующего отделом культуры. Малец должен быть тринадцати лет, лопоухий такой брюнетик, Рамзесом зовут. Ну ты прикинь, Стасик! Имечко-то какое отпрыску дали. Рамзес! Что не знаешь, кто такой Рамзес? Стасик, ты дебил! Это фараон был в Египте! Ну ты вообще отстой! Фараон это типа нашего царя. Не в современном Египте, а три тысячи лет назад или пять…. не помню точно. Не важно. Что ты меня все время от работы отвлекаешь, Стас! Иди и найди этого Рамзеса! Работай давай.
В широко открывшуюся дверь стремительно влетела шикарная блондинка в обтягивающих ботфортах и в платьице, напоминающем широкий ремень.
- Пупсик! У нас совсем нет времени! Осталось две недели до выхода! А у тебя ничего не готово! У тебя же полный коридор сопливых малолеток! Время - деньги! Я понимаю, что пока ты их всех не обслюнявишь и не перещупаешь, не успокоишься. А твой Мусик бабусики когда делать будет? Пупсеныш?
- Лолочка! О чем ты говоришь? Это же дети! Это мое предназначение! Моя судьба творить добро! Воспитать новых звездочек. Сделать их умными, красивыми и талантливыми. Я же в поте лица тружусь и день и ночь. Обучаю милых деток вокалу, танцам, гламуру, всему! Все ради искусства! Все для их будущего. Я же для детей все отдам!
- Ага, пупсик. И спермочку свою не пожалеешь, если звездочка формовая и баблушечко немалое, за каждую звездулечку наскребешь по сусекам.
- Лолочка, не гони! Ну да, с кем не бывает. Однако у меня лично все тип- топ, все по закону. Звездулечки подо мной скрипят все опаспортованные, и лишь из любви к искусству. А бабки я за работу получаю. Это же каторжный труд! Ну конечно не у всех есть данные. Честно говоря, вообще пока ничего толкового не нашел. Ну и что! Они пущай и не прокатят в финал, а хоть что-то в мозги свои муравьиные наметут.
Сидевшая до этого молча в углу, женщина в белом халате резко встала и, сделав три быстрых шага, встала напротив сидевшего в центре помещения мужчины в пестром одеянии.
- Сан Саныч, а вот когда детки проигрывают это шоу и плачут, да так взахлеб плачут, что сердце холодеет, вы не расстраиваетесь? Это же шок для деток. Это травма на всю жизнь для ребенка. Ладно, родители ничего не видят в погоне за славой и наживой, а у детей психика еще не сформировалась полноценно, и этот несчастный проигрыш ребенок переживает не так как взрослый. Вот Вы что чувствуете, провожая плачущих проигравших детей и закрывая перед ними дверь в это Ваше шоу?
- Маргарита Григорьевна! Так это же и есть Ваша работа. Врачуйте. Спасайте детишек-то. Для чего Вас наняли? Капельки там какие-либо давайте, напитки успокоительные. То да се. А что Вы хотели, Маргарита Григорьевна. Это бизнес такой, здесь нет ничего личного. Не я этот бизнес придумал. Я уйду, другие бабки на детях начнут заколачивать. А детей я не заманиваю, их родители сами приводят. Заметьте, добровольно! Еще норовят деньгу в карман подкинуть, лишь бы дите свое бестолковое на сцену затолкать! А деток мне жалко. Так плачут бедняжки! Я сам плачу вместе с ними! Правда! Это даже на видео можно посмотреть, как я страдаю за детишек-то!
Блондинка, красиво потянувшись, звонко рассмеялась и стала обмахиваться рекламным буклетом, словно веером.
- Ага. Плачет он. Крокодиловыми слезами! Акула бизнеса. Малышек своих жалеет. Трудоголик наш бесхитростный! Всю ночь работает. Бедняжка. Не болит от ночных трудов место-то рабочее, Пупсик?
- Лолочка! Вечно ты все опошлишь! Нет для тебя ничего святого!