Путевка горела, и её, можно сказать, потушил собственным телом. Сначала, правда, сомневался. Во-первых, в санатории никогда не был, а во-вторых, путевка не по профилю: у меня радикулит, а путевка желудочная.
- Ничего! - сказал приятель. Он постоянно сидит в интернете и про путевки знает всё. – Пищеварение – это как котельная в микрорайоне. Забарахлит – вся система перемерзнет. Так что езжай, профилактика не помешает!
Южный город встретил меня ярким солнцем. Было очень жарко; к тому же ещё в полете меня согревала мысль, что лечу к морю. И я его на какое-то мгновение увидел, когда самолет заходил на посадку. С высоты оно казалось серым, невзрачным, но мне было приятно, что географическая карта, которую я изучил перед отпуском, меня не обманула.
Автобус довез до самого санатория. С пиджаком в одной руке и чемоданом в другой я шел по вязкому асфальту и просил у будущего хороших соседей по комнате.
Соседи оказались хорошие. Они уже распечатали вторую бутылку и встретили меня восторженно. Минут через двадцать и я стал хороший.
- Меня зовут Ник-лай, - сказал сосед справа, экономя на гласной.
- Ан-толий, - представился сосед слева.
- К-рилл, - сказал я, тоже непроизвольно сэкономив букву.
Они уже были здесь три дня, и я спросил про море.
- Море? – удивился Анатолий. – Какое море?
- Ты чё, не слышал? – повернулся к нему Николай. – Тут есть море. Врач вчера говорил. Есть, говорит, море. Но надо, говорит, осторожно. Тонут люди. Ты хочешь к морю? Всё, завтра пойдем. Тут есть море, врач гав-рил…
Но реализовать наше намерение оказалось непросто. Процедур было много, у каждого в разное время, поэтому вместе мы собирались только после ужина. Или перед ним. Мои коллеги приехали тоже по горящим путевкам, и наши здоровые желудки были весь день фактически не у дел. То, что нам давали в столовой, не надо было и жевать. Имея зуб на такую пищу, мы запасались на вечер полноценными продуктами. Конечно, предварительно промывали желудки стопкой-второй.
После третьей начинали тосковать о море. Ведь оно было где-то рядом, по ночам иногда слышался шум прибоя. Каждый вечер мы строили планы на завтрашний день, но они неизменно срывались.
Тогда мы решили посвятить морю воскресенье.
- Процедур нет. Что нам может помешать? – спросил Анатолий и сам ответил: - Ничего.
- Ничего не может, - подтвердили мы с Николаем.
День выдался жаркий. Воздух был ватный, а асфальт раскаленный. Мы с недоумением посматривали на Анатолия: пот с него стекал ручьями, достигал асфальта и тут же испарялся. Где он успел выпить?
- Толик, мы же договаривались, - сказал Николай.
- А что? Я – ничего. Жарко…
О том, что море близко, мы догадались по массе людей в плавках и купальниках. Они толкались у пивных ларьков, в открытых павильонах. Мы решили, что одетыми здесь находиться неприлично и, прислонившись к какому-то киоску, разделись до плавок.
- Надо пробираться к воде, - сказал Анатолий, устремив туманный взгляд в ту сторону, где светлая полоска (по нашему расчету – море) сливалась с небом. В его руках уже были три бутылки пива. Мы с Николаем только удивленно переглянулись.
С одеждой под мышкой двинулись в путь. Несколько метров шли цепью, обходя человеческие фигуры, как деревья в лесу. Скоро деревьев не стало, пошли сплошные завалы из распростертых тел. Продвигаться можно было лишь гуськом, выписывая немыслимые зигзаги, часто возвращаясь назад. Так мы шли с полчаса, стараясь не терять из виду светлую полоску.
Но остановившись и оценив обстановку, обнаружили, что если считать по прямой, то продвинулись лишь метров на тридцать, причем лабиринт увел нас в сторону, и к морю мы практически не приблизились. Тогда потеснив чьи-то ноги, мы отвоевали с квадратный метр пустыни и опустились на горячий песок, прислонившись к чьим-то спинам. Со всех сторон звучала музыка, напоминая, что мы находимся в центре цивилизованного мира.
Когда пивные бутылки опустели и наши высохшие на солнце мозги обрели способность мыслить, Анатолий, кивнув в сторону моря, сформулировал донимавший и меня вопрос:
- А как они туда попали?
- По-моему, они пришли на берег ещё утром, а теперь просто не могут оттуда выбраться, – высказал гипотезу Николай. - Как в ловушке. А мы закупорили последний проход.
Мы поднялись и не сговариваясь двинулись в обратный путь. Он оказался ещё длиннее, потому что народу на пляже прибавилось. Но в общем вышли благополучно, в одном только месте Анатолий, засмотревшись на женские ноги, споткнулся через мужские.
Минут через сорок мы прислонились к знакомому киоску, чтоб одеться. И тут оказалось, что Анатолий где-то потерял брюки.
- Наверное, когда падал. Вы, ребята, подождите здесь, я сейчас…
Мы с Николаем здорово сомневались, что он их найдет, но Анатолий через некоторое время вернулся с брюками.
В столовую в этот день не пошли. Всё, что надо, взяли в магазине. Денег не жалели, экономили мы только на гласных.
Вечером Анатолий стал вдруг рассматривать свои брюки и спросил:
- А куда делся задний карман?
Мы с Николаем поклялись, что не брали. И стали тоже рассматривать его брюки. Николай заметил:
- По-моему, с твоих штанов и манжеты кто-то спер.
Меня душил смех, а Николай продолжал:
- Скажи еще спасибо, что их перекрасить не успели, иначе ты бы вряд ли их нашел.
- И что теперь делать? – горевал Анатолий.
- Ну, без манжет прожить можно, а карман…
- Да не о том я! Что жена скажет?
- А-а, поменялся скажешь, не глядя…
На море мы больше не ходили. Но каждый вечер вспоминали о нем. Наливая в стаканы дрожащей рукой прозрачную жидкость, Анатолий говорил:
- А что море! Вода и есть вода. Ну, за тех, кто у моря!
- Береги штаны, - советовал Николай. – Все-таки память о море.
Так и пролетело время. И всё бы хорошо, но к концу срока мой желудок не выдержал, и последние пару дней я имел право находиться в этом санатории больше, чем кто-либо другой. Прошел уже год, а он продолжает меня беспокоить.
Но море я всё-таки увидел. Когда самолет устремился ввысь, в иллюминаторе открылась величественная панорама: сверкая солнечными бликами, безмолвно шумели волны. Превозмогая боль в желудке, я любовался этим чудом, пока самолет не изменил курс.
А вчера подошел мой приятель и предложил горящую сердечную путевку.
- Мне, - говорю, - надо радикулитную или желудочную.
- Чудак ты! Сердце – это как мотор в машине; забарахлит – хана. Езжай, профилактика не помешает. К тому же – море!
Я отказался. Поберегу сердце. Знаю я эту профилактику.