Царевна Софья, поджав тоненькие губки, зло произнесла:
- Терпеть не могу этих противных Нарышкиных! Батюшка носился со своей ненаглядной Натальей, а мы теперь расплачиваемся головной болью.
- А зачем тебе головная боль – тихо произнёс Василий Василич – не надо лишних переживаний. Поступим просто и понятно. Сначала, женим Ивана.
- Да, что ты Васенька, сокол мой ясный! Какой Иван жених!? Он себя толком не помнит и не понимает!
- Вот и хорошо – продолжал Василий Василич – а помнил бы, так хлопот не оберёшься! А так всё случится, как мы пожелаем. Найдём Ивану хорошую невесту…
- И, что он с ней будет делать?
- А, что со всеми делают, если могут, а если не могут, то другие постараются – ответил Василий Васильевич – а делать с ней будет тот, кого мы пожелаем, чтобы род крепче был!
- Ай да умён ты, мой любимый! Это же надо сообразить! Действительно! Иван хилый да немощный, пусть себе мух ловит, да подольше живёт! А наследничек пусть растёт, а я при нём буду мамкой и нянькой, и царицей на престоле! Ай да умён ты мой разлюбезный князюшка! Славный ты мой, хороший ты мой! А Петра, можно «задвинуть» подальше от власти! – весело закончила она этот, казалось обычный, разговор любовников, повисла на шее князя Голицына и наградила его долгим страстным поцелуем.
Сказано, сделано! Собрали толпу боярских невест, устроили смотрины. И слепой, да немощный Иван, высмотрел таки, среди всех красавицу Прасковью Салтыкову: высокую, стройную, чуть полноватую, круглолицую и с ямочками на румяных щёчках, с длинными косами. Ох уж мне эти ямочки на щёчках! Весёлая, не соскучишься! Вот тебе и «немощный», а туда же! Царская свадьба загудела с размахом! А после брачной ночи и переодеваний в «мыльне», специально приставленные жёны, засвидетельствовали: «у царя Ивана доброе свершилось».
Однако, долго с наследником ничего не получалось. (Как будто, что-то должно было получиться!) Да всё видать потому, что, как повелось у прадедов, царь с царицей в разных покоях почивали. Как оно там было, никто не знает, только через четыре года пошли у царицы Прасковьи девки одна за другой, а на наследника «товару не хватило»! Чтобы всего у Прасковьи было в самый раз, приставил братец, царь Пётр, к её покоям охранника Василия Юшкова. Охрана, что надо! Хоть и на край света! Василий из знатного рода, так, что ни какой-то там «неотёсанный мужик»!
Брат Иван умер рано. Пётр так и остался царём, а Софья вынужденно устроилась в монастыре. Все на «заслуженных» местах. Юшков же так понравился Прасковье – слов нет! Только вот беда, их связь, во имя репутации царицы, оставалась тайной для всех, «зашитой белыми нитками». И влюблённые, для связи, пользовались тайнописью – «цифирным» письмом. Все знали, но молчали. Оно и, правда, кому какое дело?!
Глупость на добро неспособна. Она зло, жадность и порок. Свойственна она многим «от осла до султана». Однажды Юшков пересекал двор и нечаянно выронил бумажку. Всё видел Василий Деревнин, стряпчий царицы. Подобрал, оглянулся, спрятал. Это и было «цифирное» письмо. В нём тайна царицы. Давно известно: не суй нос в чужие дела, если дорожишь носом! Истину, по-глупости, Деревнин не усвоил, и возмечтал отомстить ненавистному Юшкову. Решил передать письмо царю в Тайную канцелярию. А за донос - награда. Юшков хватился письма, сказал царице. Перетрясли дворню, остановились на стряпчем. Юшков запер Деревнина в подвал. Он и под пытками не сознавался, так награды хотел. Крепкий. Продержали месяц, побоялись – умрёт, выпустили. Деревнин не унялся и снова принялся строчить доносы царю на Юшкова и любимую невестку царя. Фискалов всегда не терпели, даже тираны. Ваську опять поймали и посадили в сырые подвалы Тайной канцелярии. Старушка царица Прасковья надумала расплатиться с бывшим стряпчим за поднятую им волну сплетен. Распорядилась об экипаже, не забыла мелочей и в шесть часов вечера, в сопровождении двадцати приближённых отправилась в Москву. Ясная, снежная, с трескучим морозом, зима. В конце Мясницкой улицы Тайная канцелярия. Подъехали. Арестантские мрачные, вонючие подвалы никогда не пустовали. Прасковью понесли на специальной скамье. Сама не ходила, болела водянкой. Спросила стражников: «Где сидит мой служитель Василий Деревнин?»
- Он сидит здесь в крепком месте, и пускать к нему никого не велено! – отвечал часовой.
- Мне можно всё - отвечала Прасковья – я царица!
Стражник пропустил. В подвал ввалилась вся свита. При горящих факелах было, как днём. Прасковью опустили на пол. Васька, почуяв неладное, пал на колени и завопил о пощаде. Прасковья била Деревнина тяжёлой тростью по голове, лицу, по спине и приговаривала:
- За цифирное письмо! За сплетни! Будешь знать негодяй, как в чужие дела лезть!
Царица тешилась, издевалась и приговаривала, истязая жертву. Заставила к лицу подносить свечу, а когда Васька закричал, повторяла «Мало ему! Мало! Факелом давай!» Додумалась и закричала:
- Катька! Водку давай! Лей ему на голову! Поджигай! Горящим факелом метался Деревнин по полу, жутко кричал и визжал. Наконец, затих. Страшное зрелище представляла его голова. Самоуправство царицы прервал прокурор Ягужинский и, сославшись на волю царя, прекратил истязания. Что стало с Васькой, не знает никто. С той поры желающих читать царские любовные письма не находилось.
четверг, 22 февраля 2007 г.