«Мы покоряем пространство и время…»
Когда в 1934 году Василий Лебедев-Кумач написал слова к песне «Марш веселых ребят», он и думать не мог, что в недалёком будущем появится интернет, при помощи которого человек сумеет преодолевать любые расстояния в пространстве, возвращаясь в любые времена….
Такое происходит, произошло и со мною. Жаль, конечно, что лишь виртуально.
В Гостях у Генсов в Таллинне.
Уважаемая Инна Юлиусовна!
Несколько лет тому назад я с большим интересом прочла книгу Василия Катаняна «Прикосновение к идолам». Образом Маяковского я была увлечена с юности и всё, связанное с ним, меня всегда волновало. В нашей семье были эпизоды и личного соприкосновения с ним, с Лилей Брик. Но об этом при случае в другой раз. В книге я прочитала о Вас, увидела Вашу фотографию, и вспомнила фамилию Генс, которая в тридцатые годы прошлого века – в годы моего детства – нередко упоминались в нашей семье. По рассказам Дзидры Эдуардовны Тубельской – Зюки Тур, я знала, что Ваш супруг был прекрасным человеком, талантливым и очень интересным. От неё я узнала и то, что он недавно ушел из жизни. Мне искренне жаль. Теперь, прочитав Ваши воспоминания в «Лехаиме», у меня возникло желание Вам написать.
Мы – коренные рижане. Мой отец Макс Шац-Анин был юристом и довольно известным еврейским общественным деятелем, пропагандистом культуры. Он много выступал, публиковался, принадлежал к «левому крылу» еврейской интеллигенции. В сентябре 1937 года был участником всемирного антифашистского конгресса еврейской культуры в Париже, а перед этим издал в Таллинне сборник «Най-идиш», посвящённый предстоящему созыву этого конгресса и его предистории. Думаю, что Ваш отец имел непосредственное отношение к изданию этого сборника. Как мне помнится, именно в это время в моем присутствии нередко упоминалось имя – «Юлиус Генс». О нём говорили, как об одном из друзей и единомышленников отца.
В конце 1939 года, а возможно в самом начале 1940-го, родители поехали в Таллинн, и взяли меня с собой. Мне было в то время всего двенадцать лет и мои воспоминания о поездке очень фрагментарны. Эстония была тогда «заграницей», это было моё первое в жизни путешествие. В связи с которым мне специально был выдан собственный паспорт. До этого я ездила только на Рижское взморье пригородным поездом, где в каждое отдельное купе вели свои ступеньки. Поэтому начищенный до блеска комфортабельный вагон поезда Рига-Таллинн произвёл на меня большое впечатление – мягкие диваны, обитые бархатом, тёмные деревянные панели, при купе умывальник за зеркальной дверью. Этот вагон я запомнила ещё и потому, что моё следующее путешествие я уже совершила в грязной и тесной теплушке эшелона для эвакуированных в июне 1941 года, в который после бегства из Риги нам удалось сесть в пограничном городе Валке. Моя первая-же поездка запомнилась прежде всего именно комфортом и незнакомыми приятными запахами. Наверно это «Кульд Лёви», где мы тогда остановились. Это была первая в моей жизни гостиница, казавшаяся мне тогда шикарной. И хотя наша семья была довольно состоятельной, и наша рижская квартира была большой и благоустроенной, это был совсем иной комфорт – незнакомый мне тогда комфорт европейского отеля.
Целью поездки моего отца было выступление в еврейском клубе в Таллинне. Там собралось довольно много народа, отец выступал на идиш, рассказывал о парижском конгрессе, о чём-то ещё. Он уже с 1928 года был полностью лишен зрения, но вёл очень активный образ жизни, был прекрасным оратором. В один из дней мы были приглашены к обеду в семью Генсов. Квартиру я запомнила именно такой, как Вы её описали – книги, картины, предметы искусства. Всё было очень красиво, стол был накрыт празднично, царила атмосфера высокой духовности, шёл заинтересованный разговор взрослых. Содержания его я, естественно, не запомнила. Супруги Генс были очень приветливы, особенно гостеприимная хозяйка дома. О том, что там была девочка, я помню смутно. Но мальчик, который был старше меня, мне запомнился потому, что мне потом часто о нем напоминали. Собственно, не о нём самом, а о том разговоре, который состоялся при мне тогда. Мальчик оказался в центре небольшого семейного конфликта, причиной которого было то ли его нежелание чему-то конкретному научиться, то ли вообще его лень. Отец был им недоволен и назвал его Митрофанушкой из пьесы Фонвизина «Недоросль». Вот это-то я и запомнила на всю жизнь. Каждый раз, когда я давала для этого повод, родители напоминали мне о Митрофанушке…
Почему-то посещение Генсов у меня ещё связано с книжкой Чуковского «От двух до пяти». То ли её мне там подарили, то ли перед этим купили в таллиннском книжном магазине, где, в отличие от Риги, свободно продавалась советская литература, даже незнакомый тогда и интригующий «Краткий курс истории ВКП/б/»… И ещё мне запомнился чудесный слоёный молочный шоколад фирмы «Георг Штуде», который продавался на вес.
Вот и всё, что я помню о той давней поездке. Простите меня, если что-то в моих воспоминаниях неверно, но, во всяком случае, это – приятные для меня воспоминания.
Ваша Рута Марьяш
22 апреля 2003 г.
Так возникла наша виртуальная связь с Инной Генс. Моё новое соприкосновение с издавна волновавшей меня стороной жизни Владимира Маяковского .
Инна присылала мне книги, давала ссылки на интересные публикации. Собиралась заехать в Ригу, повидаться со мной.
По моей просьбе она в 2010 году согласилась принять у себя на квартире московских поэтов Марину Шапиро, Надежду Бесфамильную, Инну Заславскую и Любовь Малкову, посвятившую этой встрече стихи «Блики».
http://www.stihi.ru/2010/02/04/9200
Со временем наши с Инной контакты становились всё реже, мы старели…
А потом я узнала о том, что Инны Генс не стало.
Из сообщения в СМИ:
«Скончалась киновед Инна Генс-Катанян.
21 сентября 2014 года, не дожив одного дня до 86-летия, умерла Инна Юлиусовна Генс-Катанян, старейший член Союза кинематографистов СССР и СК России, кандидат искусствоведения, полиглот, востоковед, автор многих книг по японскому кино, за которые она не раз получала премии в нашей стране и за рубежом.
Дочь библиофила, востоковеда Юлиуса Генса, Инна Юлиусовна провела детство в довоенной Эстонии, среди книг и предметов прикладного искусства.Войдя в семью Брик-Катанян, она оказалась в центре литературно-художественной жизни Москвы. Ее муж Василий Катанян, режиссер-документалист, пасынок Лили Брик, перед смертью сделал супругу распорядителем уникального архива Брик, который Инна Юлиусовна бережно хранила и передала в дар Литературному музею и ЦГАЛИ. Она успела издать книгу мужа, Василия Катаняна, «Лоскутное одеяло», переписку сестер Лили Брик и Эльзы Триоле, свои мемуары «Дома и миражи». Ею была подготовлена книга писем Василия Катаняна с его матерью – образец эпистолярного жанра прошлого века.»
Вячеслав Шмыров написал в Facebook'e:
«Умерла Инна Юльевна Генс, главный специалист по японскому кино, невестка Лили Юрьевны Брик, вдова самого близкого друга Эльдара Рязанова Василия Васильевича Катаняна, легендарная «Катанянша». Не было у Эльдара Александровича ни одного фильма после «Иронии судьбы», где бы не использовалась эта фамилия, которая стала своеобразным талисманом для режиссера. Ну а знатоки биографии Параджанова знают, скольким обязан этот великий режиссер дому Лили Брик — Инны Генс.»
Так закончилось это моё запоздалое путешествие по пространству и времени…