Кадр двадцать седьмой.
Утром встал раньше всех. Мне хотелось испытать кое-что. Я быстро оделся. И вышел из спальни в столовую. Было тихо. До пробуждения было еще около часа.
Я тихо открыл дверь из столовой в коридор. И осторожно выглянул. Там никого не было. Везде было тихо. Я вышел в коридор, бесшумно прикрыв дверь за собой. Медленно пошел направо. Прошел уже достаточно много, как у меня мелькнула другая мысль. Я прислонился сначала рукой, а потом и телом к стене. Ничего.
Здесь не было защитной энергии, причиняющей боль. Это обрадовало меня, я резко развернулся и побежал обратно. Возле дверей столовой меня ждал Пробус.
- Ты куда бегал?
- Просто так, мне не спалось, - соврал я, - а ты чего не спишь?
- Я чутко сплю. Когда ты вышел из комнаты, я проснулся.
- Давай зайдем в столовую. Сегодня мы будем первые за столом.
Пробус внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал в ответ. Мы вдвоем сидели и ждали остальных, пока все проснутся на завтрак.
Кадр двадцать восьмой.
После завтрака нас сразу же забрали в инженерную комнату. Взрослые из нашей смены уже работали вовсю, и Аттиан снова заставил нас работать возле аквариума.
В этот раз, хотя многое еще не получалось, но уже было получше. Аттиан своеобразно похвалил, усмехаясь:
- Уже лучше, но всё равно ещё плохо! Не посылайте струю воздуха со всей силы, нажимайте легко и чуть применяя силу. Не суетитесь, не хватайтесь за всё сразу. Лучше одна ткань, но отличная, чем много, но плохих! Самое главное: думайте, думайте!
После полудня Хэйдес вдруг воскликнул:
- Ура, у меня получилось!
Мы подбежали к нему. Хэйдес осторожно перенес мышечную ткань в маленький аквариум. Новая мышечная ткань была ярко розовой и равномерно сокращалась. В маленьком аквариуме она вела себя как живая и бегала из стороны в сторону. Аттиан проверил ткань и крикнул, чтобы её забрали.
- Хм, не ожидал от тебя, что ты будешь первым. Молодчина, Хэйдес!
Хэйдес покраснел от гордости и смущения. Он отвернулся к аквариуму и продолжил работу. Воодушевленный его успехами я стал стараться вовсю, но чем больше старался, тем хуже получалось. Аттиан мне делал уже несколько замечаний, давал советы, даже управлял моими руками, но с каждым разом получалось все хуже и хуже. А у друзей уже было по три-четыре отличных тканей. Я заполнил уже три контейнера с бракованными тканями. Пока не подошел Пробус и не коснулся плеча:
- Посиди, успокойся. И закрой глаза. Посмотри на аквариум через закрытые глаза.
- А что я увижу? – огрызнулся я. Рядом стоявшая Кризанэ сказала:
- У синих не руки управляют мозгом, а мозг управляет руками. Зайди в мозг! Пусть он тебе подскажет, как начать подчинять себе руки!
Это услышал Аттиан:
- Лакед не знает про мозг? Но он же синий!
- Нет, он новый синий. Родители всю жизнь воспитывали его как красного, хотели спрятать, - вступился за меня Пробус.
- Тогда всё понятно. Про это вам надо было сказать мне еще вчера, было бы меньше потерь как для него, так и для нас.
Аттиан оттащил меня от аквариума и усадил на пол:
- Странно, за десять лет я вижу еще одного переделанного синего. Тут у одного родители тоже хотели спрятать сына у красных и у них тоже не получилось. Закрой глаза и представь аквариум, и твои руки в аквариуме.
Я закрыл глаза. Сначала шум мне не давал сосредоточиться, а потом настал вакуум и какой-то вихрь стал меня увлекать внутрь. Мой мозг стал быстро показывать все картинки, которые были с детства. Я увидел себя младенцем и маму, которая гордо показывала меня тете, дяде, бабушке и прабабушке. Увидел себя бегущим по аллее, падающим на колени, первую кровь на коленях, которую вытирает бабушка. Утро перед отъездом. Я увидел свое отражение в зеркало. Мой пристальный взгляд. Я сам смотрел на себя. Я переходил из поля в поле: то я был здесь и смотрел на себя в доме, то был в доме и смотрел на себя здешнего. Так было несколько раз. Затем изображение исчезло и наступила темнота. Темнота длилась долго. Вдруг возникла искра и появился аквариум, и мои руки бегали по аквариуму. Они собрали в одну кучу нервные окончания и стали их гладить. Нервная ткань успокоилась и даже прильнула, ласкаясь к моим рукам. Руки осторожно её стряхнули и плавно опустили в раствор аквариума. Затем вытащили прекрасную зрелую нервную ткань. Тут же возник вихрь и стал меня крутить наверх. Раздался хлопок, сначала я услышал гул инженерной комнаты и сразу открыл глаза.
Рядом со мной сидел Аттиан и участливо заглядывал мне в глаза. Я уверенно встал:
- Я понял: ткань надо любить. Она живая!
- Совершенно верно! Пока это не поймешь, она не поддается. Все части тела биоэнергетиков живые и причем, могут существовать как вместе, так и врозь, в отличие от человека. У человека не вся ткань может прожить отдельно. Даже при пересадке совершенно идентичных органов и тканей у человека всегда возникает конфликт.
- Теперь должно получиться! – я направился к своему гигантскому аквариуму.
Оттеснил Пробуса и стал вращать нервную ткань потоком воздуха. Мне казалось, что каждая нервная клетка мне улыбается. Я стал их ловко разделять, отгонять и клонировать, пока не понял, что одна ткань созрела полностью. Вытащив её, я заорал от радости:
- Вот, готово!
Аттиан подошел ко мне, проверил нервную ткань и крикнул:
- Нервная ткань готова! Получите!
Затем похлопал меня по плечу:
- Наконец! Молодчина!