События последних дней вновь заставляют задуматься о политических убийствах. Сегодня Путин сказал, что их быть не должно. А ведь был в истории страны период, когда политический террор считался нормальным явлением. Всего сто лет назад к методу политического террора прибегали эсеры, с одной стороны, и черносотенцы, с другой. Черносотенцы выходили на улицу под лозунгом защиты самодержавия. Согласовывали ли они свои акции с царской охранкой, другой вопрос.
Одним из наиболее громких преступлений черносотенцев можно назвать убийство известного революционера Николая Баумана, имя которого долго носил Басманный район Москвы и всё ещё носит одна из станций столичного метро.
Как это произошло, сообщает в своём докладе царю министр юстиции Щегловитов: «18 октября во время демонстрации в Москве во главе её появился Бауман; выхватив из рук одного участника красный флаг, он сел в извозчичью пролетку и, держа флаг, быстро поехал в направлении Покровки. В это время крестьянин Михальчук Николай Федотович, Тамбовской губ., стоящий на тротуаре, замахнулся на него железной палкой, но последний успел соскочить с пролетки и бросился бежать. Михальчук настиг его посредине улицы и ударил по голове, а когда тот упал, ударил его несколько раз по голове, раздробив ему череп. Бауман в тот же день скончался. Михальчук тут же явился в полицейский участок…»
На суде Михальчук заявил, что лишил жизни Баумана из ненависти ко всем, кто ходит с красными флагами, и он намерен таких людей и в дальнейшем убивать. В сентябре того же года министр юстиции подал царю прошение о помиловании Михальчука, мотивируя свои соображения тем, что «Михальчук впал в описанное преступление в эпоху революционного движения, когда под влиянием массовых демонстративных действий противоправительственных партий, безмерно оскорблявших патриотические чувства верных сынов Отечества, раздражение последних против виновников смуты достигло крайнего напряжения и выразилось, наконец, в актах насилия над крамольниками».
Черносотенцев было мало, но они умело создавали иллюзию всенародной поддержки монархии. Незадолго до Февральской революции Николай II показывал большую пачку телеграмм черносотенцев и говорил: «Вот выражения народных чувств, мною ежедневно получаемые: в них высказывается любовь к царю».
Справедливости ради следует отметить, что и революционеры проявляли не меньшую жестокость. В чём же была причина такого разгула политического террора в дореволюционной России? В обстановке крайней нетерпимости к инакомыслию, царившей в стране, и в сравнительно низкой стоимости в глазах россиян человеческой жизни.
Современная Россия, слава богу, далека от нравов той поры. Но усилия проправительственных СМИ в нагнетании истерии в течение последнего года значительно приблизили нас к атмосфере черносотенных погромов. Настолько приблизили, что даже Путин забеспокоился. Потому что неконтролируемое политическое насилие, пусть даже в отношении оппозиции, никак не вписывается в созданную в России вертикаль власти.