Всего драгоценнее, когда в путешествии меняется человек. Бывает, что поездка по каким-то причинам вышла нескладной, программа «недовыполнена», а паломничество при всем этом стало явной вешкой на духовном пути – да за такое никаких денег не жалко. Ибо «душа не больше ли пищи?»
Поездка к Игумену земли Русской у нас обычно приходится на воскресный день и начинается поздней литургией в Сергиевском храме Лавры. А под конец оставляем автобус на стоянке в поле и, подчас босиком, меряем версты по радонежскому суглинку к роднику Преподобного. На обратный путь запасаемся общим чтением: впереди хорошо знакомые дачные «пробки».
Из года в год я читал паломникам акафист «Слава Богу за все». Но в тот, единственный раз кто-то подсказал еще помолиться Преподобному. Ладно, пусть будет так. Откладываю свой любимый акафист, беру другой – преподобному Сергию Радонежскому, включаю микрофон. А мы уже на трассе, впереди движение все замедляется, вереницы машин – до горизонта, а Москва еще далеко. Все как всегда. И мы не спеша (как хорошо, когда это можно!) начинаем молиться великому Угоднику. А краем глаза следишь за дорогой.
Смотрю: чтой-то мы уже треть пути проехали. Если так дальше пойдет... Машин по-прежнему много, но мы как-то так интересно едем, как будто их и нет. Тут вдруг одна полоса свободная, там другая. В общем, едва мы успели закончить акафист, как некоторым уже выходить на столичной окраине. Вот вам и слава Богу за все!
(Этот опыт я больше не повторял. Все-таки нечаянная радость – ни с какой другой не сравнима, правда?)
На летнюю Казанскую в Великом Устюге наступает плотная череда местных годовых праздников. Сама Казанская-матушка, как и в земной Своей жизни, отступает здесь на второй план: в этот же день – кончина праведного Прокопия Устюжского. После литургии в соборе во имя святого Прокопия все едут еще помолиться «на тучу», что означает – на глухой угор, где семь веков назад пролился огненный град, отведенный от Устюга по молитвам праведника. Всего через три дня – крестный ход по болотистой тайге к остаткам Симоно-Воломской пустыни в день памяти основателя, преподобномученика Симона, убитого из зависти соседями-поселянами и погребенного здесь же. Еще пара дней – и празднование преставления равноапостольного крестителя Руси и небесного покровителя соседнего городка Красавино, где после праздничной литургии – крестный ход по всему городу. Последнее воскресенье июля – «лошадиный праздник» рядом с храмами Туровца, так называемая «туровецкая конная».
Каждый год под летнюю Казанскую в свою северную резиденцию прибывает – слава Богу, никакой не дед Мороз, а самый что ни на есть настоящий и любимый владыка Вологодский и Великоустюжский Максимилиан. (Так было много лет, до его перевода на другую кафедру). Приезжает и остается на все праздники и крестные ходы. Ну, а с ним заодно – епархиальный ревизор и вся яже с ним. Тем, кто труждается в местных храмах, об отдыхе можно забыть, но зато уж богомольцам устюжским да паломникам радости-то – всю неделю молиться с владыкой!
Тем летом мы решили эту череду чуть-чуть продлить и залезть в соседнюю вятскую землю, в самую глубинку – в Лузу, городок-негородок, где аккурат тридцатого июля свое бо-ольшое торжество – память преподобного Леонида Устьнедумского. Четыре века тому назад сама Пресвятая Владычица велела преподобному не думать и спокойно продолжать копать канал через заболоченный лес, когда того укусила ядовитая змея. Преподобный, облеченный Небесной Царицей властью «наступать на всю силу вражью», назвал плод своих трудов Недумой-рекою.
Добраться до Лузы не просто. В разведке перед путешествием бюджет ограничен, и навести все нужные мосты я не успел. Одно несомненно: мы едем в Лузу на годовой праздник, а там уж...
(Как мы ехали – история отдельная. Извоз на вятской стороне держат оседлые цыгане, которые сначала долго совещались, кто нас повезет... потом цыган-водитель заехал с нами к другу, чтоб не скучно было ехать назад, и втиснул его третьим на переднее сиденье... потом обнаружилось, что «жигуленок», приготовленный для нас, полудохлый, и за шестьдесят верст дороги, кое-где даже с остатками асфальта, мы несколько раз ломались и вставали посреди спелой ржи с васильками, и в открытые окна машины к нам заглядывали цыганские кони).
И вот на престольном празднике в красавинском храме святого князя Владимира после литургии, крестного хода и братской трапезы мы отдыхаем (жара!) в уютнейшей церковной беседке. Рядом оказывается одна из местных богомолок. Невзначай знакомимся. Ее зовут Нина. Да, завтра мы обязательно собираемся в Лузу на всенощную, чтоб остаться на весь праздник. Что ж, в Лузу надо, надо поехать. У меня там брат живет с женой, у них квартира большая, я сейчас им позвоню. Дозванивается. Все, вот вам адрес, телефон, люди они, может, и не такие церковные, но хорошие, настоящие русские люди. Гостей любят. Поезжайте и с дороги им напомните...
На другой день, когда мы после нашей цыганской заброски в вятскую землю, дивно торжественной всенощной во главе с молодым владыкой Яранским и Лузским Паисием, омовения в задумчивой торфянистой Недуме ввалились к совершенно незнакомым до того Жене с Аней, мы были обласканы и обкормлены да еще одарены на дорогу домашними заготовками. И, даст Бог, приедем к ним на этот праздник еще...
На том празднике преподобный Леонид (вот почему столько Леонидов в тех краях, даже и среди цыган, по большей части крещеных!) благословил нас своим образком.
Едучи на Недуму, я считал заканчивающиеся деньги. У одной паломницы нынче именины – ей обязательно иконку Преподобного подарить. Певчая наша, та, что потом посоветует Трем святителям молиться, вятская, а у Преподобного не бывала – пусть и ей будет радость. Ну и себя не забыть.
Образки в храме бывшей Устьнедумской пустыни, однако, оказались «золотыми»: простые, софринские, они стоили не просто дорого, а очень дорого, чего, впрочем, надо было ждать – тираж-то явно маленький. Куплю, как хотел, три – останусь до Москвы без копейки, хорошо хоть с обратным билетом. Со вздохом исключаю из списка свою сестру по клиросу: она-то на родине бывает, – может, Господь и к Преподобному приведет.
После литургии отправляемся с «народом многим» на водосвятие к Недуме-реке. Вновь молимся преподобному Леониду. С нами владыка. Среди священников – и здешний добрый пастырь отец Виктор, с ним мы за время длинного праздника уже и подружились. Расставанье – и батюшка быстро подходит ко мне (долго прощаться некогда, впереди и архиерейская трапеза, и кормление народа): «Возьмите за ящиком иконочку Преподобного, скажите, я велел»...
Когда из сына мира постепенно превращаешься в чадо Церкви, не избежать вопроса: что из дорогого тебе здесь можно взять с собой в самое главное странствие – то, что ведет (во всяком случае призвано вести) к спасению твоей бессмертной души?
Так в свое время я без сожаления расстался с телевизором, а заодно – со страстно любимой телевикториной «Что? Где? Когда?»
Минуло несколько лет наших «миссионерских» походов, помогавших воцерковляться их участникам и благополучно хиревших год от году, как, впрочем, и весь массовый самодеятельный туризм, необычайно популярный в приснопамятную советскую эпоху. И однажды пришла мысль: а чем мы хуже наших близких и далеких родственников от Адама, которые едят, пьют, веселятся и каким-то там непонятным вечным спасением не заморачиваются? Пусть и у нас в походах будут веселые игры – ну конечно же, все ради того же, вечного. Православные вологжане, с давних пор отличающиеся большим благочестием, чем мы, тем не менее принципиально проводят в стенах духовного училища брейн-ринг с вопросами на светские темы. А у нас – отныне каждый год, где-нибудь после Пасхи, когда на лесной поляне, когда в гостях у местного музея – будет своя, православная игра «Что? Где? Когда?» – веселая, командная, со звоном колокольчика и выигрываемых пятидесятикопеечных монет, обмениваемых затем на душеполезные призы, и, главное, с назидательным содержанием.
В пятницу Светлой седмицы 201... года в четыре часа, перед пасхальной вечерней, нашу лесную братию с викториной и призами должны были, в соответствии с благословением отца-благочинного, ждать в Можайске в прохладных сводчатых палатах цокольного этажа Никольского собора. Пришли-то мы, вшестером, возглавляемые нашим духовником отцом Федором, вовремя и даже заранее, но вот из прихожан можайских храмов, в которых загодя висели яркие объявления, к четырем часам не подтянулся никто. Что, впрочем, вполне предсказуемо. В маленьких городах боголюбивым семьям, как правило, многодетным, кроме дома, работы и храма больше ни до чего, в этом я убеждался неоднократно.
И вот сидим мы в этих святых стенах, по нескольку раз рассмотрев развернутую тут художественную выставку, до вечерни еще целый час – а играть не с кем. Ровно в четыре в дверь заглядывает большая семья, тоже человек, кажется, шесть. Оказывается, из соседней Вереи – малюсенького (!) старинного городка. Благочиние у них там свое, так что объявлений никаких не читали. Просто приехали погулять в пасхальные дни по Можайску. Интересуются. А вы не хотите поиграть, у нас сейчас викторина начинается? Да чтоб дети не хотели поиграть – вы такое видели? В общем, провели мы этот час весело и с пользой, «детская» (наполовину) команда обошла даже ту, в которой играл наш отец Федор, и «сорвала» главные призы. А уж маленькие подарки – хотя бы календарики – у нас припасены для каждого.
А теперь вопрос для закрепления пройденного: кто прислал к нам в шестнадцать ноль ноль в едва заметный с улицы подвальчик эту молодую, дружную и смышленую семью?
Однажды наша поездка на новогоднюю ночную литургию в знакомые места – Звенигород, Боровск, Белёв... – по целому ряду причин стояла под вопросом. Да и группа как-то все не складывалась – пока одни записываются, другие отпадают.
Помню свою растерянность. Дней за десять решил для себя: видать, придется никуда не ехать. Есть же и в Москве, и поблизости места, где служат в новогоднюю ночь. И вот (да-да, опять это «и вот»!) за несколько дней звонит по объявлению в храме, которое у нас, несмотря на многолюдный приход, слабенько «работает», какая-то Надежда.
Психолог из меня плохой, и брать человека в команду заочно, по впечатлению от десятиминутного телефонного разговора, не хочется. Раза два вот так приходили люди не совсем по адресу. Но такой звонок, соображаю, случайным быть не может. Полагаюсь на Божью милость, велю Надежде (и остальным кандидатам) готовиться и наказываю, чего купить, а сам запасаюсь постными бутербродами для неопределенно долгого сидения в Великой Сети.
Первые сутки не дают ничего. Ночные литургии в расписаниях значатся, но либо в самой Москве, либо где-то очень далеко на российских просторах, и несколькидневный паломнический маршрут (что требуется) не построить. А на вторые... почти отчаявшись, натыкаюсь на созданный накануне (двадцать пятого декабря, в день памяти святителя Спиридона Тримифунтского) новый сайт малоизвестного сельского храма Преображения Господня под Гагариным-Гжатском. И в это смоленское село только что назначен новый настоятель, игумен Гавриил, который привык на прежнем месте служить утреню с Божественной литургией в новогоднюю ночь и теперь переносит эту традицию сюда.
Тотчас звоню отцу игумену по указанному номеру. Быстро, сама собой выстраивается программа. Конечно, в ту ночь мы были почти единственными причастниками – так оно всегда бывает «по-первости». Над духовными плодами состоявшегося-таки путешествия еще предстоит размышлять (благо есть над чем!), а новая наша сестричка Надежда, немолодая, немногословная и глубоко верующая, была в очень на этот раз непростой группе столь нужным умиротворяющим началом.
Так что одно дело – могущество Его Величества Интернета, а вот не коснется тебя, вот так, нежно, почти неощутимо, крыло ангела – и останешься ни с чем...