Юная Лариска печально ехала в товарном вагоне в неизвестность. Там, откуда ей удалось бежать, было очень страшно. Там всё время стреляли и постоянно что-то взрывалось. Везде ходили злые люди с железными палками в руках и пугали всех. И стреляли в других людей. Все куда-то бежали, норовя наступить на голову, и стало нечего кушать. Было очень страшно и не осталось никого из родственников. Лариску общим потоком занесло в большое помещение, где все сидели и что-то ждали, а потом вскакивали и опять куда-то бежали. Измученная Лариска прокралась в большое грязное помещение на колёсах, забилась в угол за кучей мешков и уснула, свернувшись колечком. Проснулась она уже глубокой ночью. Помещение ритмично раскачивалось. Стучали колёса. Выбраться было невозможно. И хотелось кушать. Лариска проделала аккуратную дырочку в мешке и с аппетитом поела свежей гречневой крупы. Стало немного легче. И теплее. Вагон ехал и ехал. Лариске становилось скучно. Правда, скучать пришлось недолго. Вагон перестало качать. Звякнуло железо. В стене появилась полоска света. Перепуганная путешественница заметалась по вагону.
- А ты что здесь делаешь, негодница? Вот я тебе! – тощий дядька в замасленном пиджачке замахнулся большим гаечным ключом.
Перепуганная Лариска выскочила из вагона и помчалась в неизвестность. Неизвестностью оказалась большая привокзальная площадь. Довольно чистая. Спокойная. Народу в предрассветный час было немного. Кто-то спешил, кто-то чего-то ждал. Злые дядьки с железными палками через плечо промаршировали мимо спрятавшейся за киоск Лариски, от них так же воняло луком и перегаром, как и от тех, от которых она убежала, но они пока ни в кого не стреляли. Рядом тяжело опустилась большая клетчатая сумка. Женщина остановилась отдохнуть. Потом пошла через площадь к поблёскивающей двойной полосе рельс. Сумку поставила на пол вагона. Места в ранний час в вагоне трамвая хватало всем. Лариска ехала и ехала, устроившись в уголке вагона подальше от людей. Не заметила, как вышла на одной из остановок попутная тётка с клетчатой грузовой сумкой. Люди входили и выходили, брали билеты, дремали, сидя у окон. Общались мало, короткими отрывистыми фразами. И сразу умолкали, боясь затронуть запретные темы. Сидели, думали или дремали. Лариске снова стало скучно, и она вышла на очередной станции.
Пропитанная мазутом насыпь была твёрже железа и противно воняла. Лариска перебежала через трамвайные пути, отдышалась, сидя под кустиком, и рискнула перебежать проезжую дорогу. Крутая тачка противно взвизгнула, захрюкала, но наехать не успела. Лариска проскочила во двор, окружённый пятиэтажными строениями, и остановилась передохнуть. Сердце вырывалось из груди. Она не знала, что делать и была на грани отчаяния. Было очень холодно, она устала. И после перенесённых треволнений снова засосало под ложечкой.
- Р-р-р гаф-ф!
Только этого ей не хватало. Большая пегая собака принюхивалась с явным недобрым интересом.
- Шарик, иди отсюда. Хватит брехать! – строго прикрикнула на пса невысокого роста старушка с живыми чёрными глазами.
Пёс что-то прорычал в ответ, но спорить всерьёз не решился. Старушка старательно выбила скатерть и открыла кодовый замок подъезда. Лариска успела незаметно проскочить следом. Щёлкнул замок входной двери, старушка замешкалась в тамбуре, включая свет, потом закрыла дверь.
Засыпая, Лариска наблюдала из-за тряпочки за тем, как суетливая старушка проводит генеральную уборку. Молодец, чистоплотная бабулечка. И готовит хорошо, вкусно…
- И куда это пирожок подевался? Съесть я его не съела, засохший совсем. Хотела птицам отдать, а он куда-то делся. Странно, - привычно рассуждала вслух бабушка.
- Не такой он был и засохший, - лениво подумала сытая Лариска и мгновенно уснула.
Генеральная уборка длилась несколько дней. Квартира тщательно выметалась, отмывалась, вытряхивались половики, драились мебель и светильники. Правда, с точки зрения Лариски, отмывать там особенно было и нечего. Но у суперчистоплотной старушки было своё мнение на сей счёт.
Вечером одного из последующих дней резко зазвонил телефон. Отвыкшая было от воя снарядов и треска автоматных очередей Лариска вздрогнула – она и раньше недолюбливала всяческую непонятно для чего существующую технику, а в последнее время стала реагировать на различные звонки особенно нервно.
- Привет, Нинок, - раздалось из соседней комнаты.
- Это надолго, - подумала Лариска. Бабушка любила много и со вкусом посудачить с многочисленными подружками. И не только по телефону.
- Нет, ты представляешь, - продолжала хозяйка, - сегодня кусок колбасы куда-то запропастился. В холодильнике нет. Нет, под столом тоже. Нет, змеи не могли залететь – я окно не открывала.
Лариска точно знала, что змеями старушка называла опекаемых ею голубей и подкармливаемых бродячих собак и кошек. На этот раз с большой долей вероятности речь шла о голубях. Лариска выглянула в окно. Обычно с той стороны шарашился толстый (мордастый, как называла его Лариска) рыжий рябокозюльчатый голубь, обладающий отменным аппетитом и агрессивно отгоняющий от корыта всех своих голодающих собратьев. Правда, на сей раз собратья не выдержали и действовали жёстко и без ложного уважения к хозяину подоконника. Можно даже сказать, братва устроила пахану разборку. Голубиная стая разбилась на несколько мелких групп, которые одновременно пикировали с разных сторон, не обращая ровно никакого внимания на сердитые выпады «пана голуба». Атака народных мстителей и мстительниц развлекала нашу зрительницу недолго. Она снова прислушалась к телефонному разговору хозяйки с подругой Ниной.
- Нет, не успела. Некогда мне было, генералила я. Как что там генералить? Я целую неделю не убирала. Да дошью я твою снегурочку, дошью, успеем. Когда твоей невестке тот костюм надевать. Новый год не завтра и не сегодня. Ладно, ладно, не страдай. Прямо сейчас и начну. Ну, пока.
Хозяйка положила трубку. Раздались шаги. Зажёгся свет. И отодвинулась тряпочка, укрывающая швейную машину. Минуту хозяйка квартиры и Лариска смотрели друг другу в глаза, а потом нервы не выдержали. У обеих.
- Крыса! – тихо выдохнула старушка.
И тут Лариска прыгнула. Не от злости, от страха. Бабуля стряхнула с халата перепуганную животинку и с визгом выбежала из кухни. Вторая сторона конфликта юркнула под шкаф, где и затаилась с чувством ужаса. А ведь так хорошо всё начиналось…
- Нет, ты представляешь, Нинка, у меня в машинке крыса завелась! – по телефону сообщала старушка, - в какой машинке? В ролс-ройсе! Неясно рассказываю? В швейной! Вот собралась твою снегурочку дошить, а в машинке - крыса! Ну что, «успокойся»? Ну что, «Альбинка», я уже восемьдесят пять лет Альбинка. Она прыгнула! Да нет, не съела она меня. Нет, крошек мне для неё не жалко. Будет теперь всё грызть, гадить, крысят наведёт. Понимаю, что не собака. Но тоже может укусить. И как её теперь извести? Хорошо, попробую…
На крысиный яд и мышеловки квартирантка бабушки Альбины не повелась – видала она такие штучки, несмотря на молодой возраст. Приглашаемые коты и кошки оказались бессильны против коварной зверушки.
- Ты представляешь, ничего не могу сделать, - жаловалась по телефону бабушка очередной подруге, - да что там твой интернет, чепуха это всё. Ну что «Степановна»? Я уже девятый десяток как Степановна. Ты думаешь, поможет?
- И что она там ещё удумала? – Лариска дожёвывала сырную шкурку в уголке за диваном и размышляла на жизненные темы, - и чего людям не живётся спокойно? Веду я себя мирно, никому не мешаю, ем немного. И жить мне больше негде…
От размышлений Лариску отвлёк лакомый запах. Она прислушалась. В доме стояла тишина, бабуля Альбина Степановна уютно посапывала на своём диванчике.
- Спит, - тепло подумала Лариска, она испытывала самые лучшие чувства к невольно приютившей её старушке и даже немного раскаивалась в содеянном, - ну, не хотела я тогда пугать бабулю, я сама напугалась ещё больше.
Зверушка принюхалась. Пахло хорошей колбасой. Приятно пахло. Она пошла по запаху. Запах доносился из кухни. Более того, из форточки, через которую была перекинута ниточка с нанизанными через небольшие промежутки аппетитными кусочками колбасы. Подразумевалось, что незваная гостья переберётся по ниточке, поедая вкусную колбаску, на улицу, откуда больше не вернётся. Всё так и произошло, за исключением «не вернётся».
Проснувшаяся от послеобеденного сна Степановна прошла на кухню попить водички. И застыла в недоумении. На форточке сидела миловидная беленькая крыска и споро подтягивала лапками внутрь помещения ниточку с последним кусочком колбасы, который с аппетитом скушала, после чего начала старательно умываться.
Немая сцена закончилась весьма неожиданно. Альбина Степановна рассмеялась. Хохотала она весело и от души. Напуганная Лариска спрыгнула с форточки на стол и заметалась по нему, не зная, куда деться. А потом остановилась и обречённо закрыла глаза. Деваться ей всё равно было некуда. А старушка села за стол, подперев голову рукой, и тоже не знала, что ей делать. Лариска застыла в ожидании неприятностей.
- Маленькая, беленькая, - услышала Лариска и открыла один глаз. Старушка смотрела на неё с любопытством и без злости, - а звать-то тебя как? Будешь ты у меня Лялькой. Хочешь?
А что бедному животному оставалось делать? Лариска, а с сегодняшнего дня Лялька, осторожно запила колбаску молочком из блюдечка и подумала, что жизнь не такая уж плохая…
Были мы недавно в гостях у Альбины Степановны. За столом, накрытым белой крахмальной скатертью и уставленным приготовленными хозяйкой отменными яствами, собрались родственники и подруги именинницы. Не хватало только любимой квартирантки.
- Лялька, ну где ты?
По столу спокойным шагом прошествовала большая и нехудая белая крыса с розовым бантиком на шейке. В зубах она несла небольшой свёрточек. Свёрток был торжественно преподнесён имениннице, после чего Лариска – Лялька тем же спокойным шагом добралась до своего блюдечка и присоединилась к коллективному празднованию.
- Боже мой, вот это сюрприз! Лялечка ты моя!
- Что там, что? – подруги собрались вокруг хозяйки.
- Смотрите, - Альбина торжественно показала тоненькое золотое колечко с небольшим, но очень красивой окраски алым рубином.
- Твоё любимое кольцо! Но ведь ты же его потеряла год назад? Сколько слёз пролила…
- Лялька, красавица моя, где ты его нашла? – растроганная бабуля расцеловала крысу в розовую усатую мордочку, - спасибо, родная.
А Лариска и не стала протестовать. Кольцо закатилось под плинтус таким коварным способом, что даже Альбина Степановна с её патологической страстью к наведению чистоты вовек не смогла бы его найти. Но Лялька не стала ничего рассказывать. Не скажу, что она не умела разговаривать, скорее всего, просто не хотела этого делать.
И, по-моему, обе они были совершенно счастливы. И не одиноки с некоторого времени.
31.01.15 г.