Подъехав к остановке, автобус остановился как раз посреди огромной лужи, образовавшейся в продолговатом углублении возле тротуара. В этот пасмурный день (было около двенадцати) бока автобуса-«гармошки» были почти целиком заляпаны грязью, как, впрочем, и всё остальное на осенних московских улицах.
В числе пассажиров, вышедших из автобуса, был молодой человек, одетый в новые брюки и ботинки, в почти новом, хотя и недорогом пальто. Вышел он прямо в лужу. Выбравшись на тротуар, он с плохо скрываемым раздражением посмотрел на свои ботинки, покрывшиеся грязевыми разводами. Быстро подавив раздражение, молодой человек вернул своему лицу каменное выражение и ровной походкой направился к подземному входу в метро. Перед тем, как спуститься, он равнодушно взглянул на хмурое небо.
Подходя к турникетам, молодой человек несколько побледнел и подобрался, походка его стала пружинистой. Толстуха в униформе равнодушно взглянула на его «единый» и не обратила ни малейшего внимания на новенький «дипломат», который он нёс в правой руке. «Жирная дура!», - злорадно, почти торжествующе подумал молодой человек: сейчас она могла спасти жизнь нескольким людям, но откуда ей знать?.. У них нет защиты на этот случай. Они уверены, что их защитит милиция, государство… эта толстуха, потому что думают, что здесь-то никто не решится покуситься на их драгоценную жизнь, - ведь тогда он тут же будет схвачен, и ему не миновать наказания. Кто же пойдёт на это? Маньяк? Но маньяков мало, и их легко отличить от обычных людей. Так они думают, и поэтому им не приходит в голову проверять «дипломаты» таких ничем не примечательных людей, как этот молодой человек. И поэтому они ничего не смогут сделать, если вдруг на их жизнь покусится вот такой – совершенно нормальный, который отличается от других только одним – он не боится смерти.
На губах молодого человека играла еле уловимая усмешка, когда он неторопливо спускался на платформу. Он знал, что ему не суждено больше подняться на поверхность земли: он пришёл сюда, чтобы умереть, и вместе с ним должны были умереть другие люди. Для этой цели в его «дипломате» лежал пистолет.
…Это случилось в конце прошлой зимы. Молодой человек уже второй год работал на кафедре, куда пришёл сразу после окончания института. Работа уже успела опротиветь ему до последней степени. Вид родной квартиры не вызывал у него иных чувств, кроме тоски.
Он тихо ненавидел всех на работе, с кем ему приходилось общаться, хотя общение и так было сведено к минимуму. Все эти люди казались ему грубыми, чёрствыми, до отвращения примитивными в своих желаниях и в поведении. Для него было настоящей пыткой разговаривать с ними, у него с ними не могло быть ничего общего, - он понял это ещё в старших классах школы. Давно уже не было у него ничего общего и с родственниками, в том числе, с родителями, чьё участие и неуклюжая забота действовали на него в последние годы всё более угнетающе.
К счастью, год назад, после смерти восьмидесятилетней бабки, он, наконец, получил отдельную однокомнатную квартиру, о которой мечтал последние лет пять. Молодой человек был уверен, что теперь его жизнь изменится. Пусть не резко, пусть постепенно – но обязательно изменится в лучшую сторону. И первые полгода после того он действительно чувствовал себя значительно лучше. Он обустроил свою квартиру так, как хотел, сделав её уютной, чистой и установив близкий к идеальному порядок, который теперь не мог нарушить никто посторонний. Но шло время, и отдельная квартира радовала его всё меньше. Постепенно он её запустил, перестав поддерживать заведённый порядок, и вот, спустя год, он уже возвращался домой без малейшей радости; кухня с ядовито-зелёными стенами уже вызывала в нём почти столь же сильную тоску, как и тесная, грязная институтская лаборатория.
И этим вечером он возвращался домой после рабочего дня в обычном, подавленном настроении. Было уже темно, и ему с трудом удавалось не мочить ноги, лавируя между поблёскивающими отражёнными огоньками снежно-грязевыми лужами.
Молодой человек шёл уже вдоль своего дома, когда внезапно из-за поворота на бешеной скорости вылетела иномарка с погашенными фарами. В тот же момент он увидел, как из окна её выбросили какой-то предмет… Молодой человек рванулся в сторону и, поскользнувшись, упал на четвереньки. Иномарка, промчавшись мимо и обдав его фонтаном брызг, скрылась во тьме. Не успела она исчезнуть, как из-за того же поворота, светя фарами и скрипя тормозами, выскочила на полной скорости милицейская «шестёрка». Ловко вписавшись в поворот, она окатила молодого человека новой порцией грязи со снегом и умчалась в погоню за иномаркой.
Когда молодой человек поднялся на ноги, его била лёгкая дрожь. Первым делом он осмотрелся по сторонам, чтобы проверить, видел ли кто, как он стоял на четвереньках, но тут же понял, что оглядываться бессмысленно, поскольку его могли видеть жильцы, по крайней мере, трёх ближайших домов, ведь упал он прямо под фонарём.
Кое-как отряхнувшись, молодой человек вспомнил о предмете, выброшенном из окна иномарки. Он заметил примерно место падения. И правда: поискав минуты две среди почерневших сугробов на обочине, под деревьями, он нашёл этот предмет. Это был пистолет. Осторожно положив его в портфель, молодой человек вошёл в дом. От его подавленности не осталось и следа, настроение было приподнятым, радостно-тревожным.
Добравшись до своей квартиры, молодой человек быстро переоделся, вымыл руки, приготовил себе ужин и поел, стараясь особенно не торопиться. Затем он убрал со стола и вымыл посуду. Включил магнитолу и, настроившись на радиостанцию “Maximum”, тщательно отрегулировал звук. Только после этого он достал из портфеля свой трофей. Отнеся пистолет в комнату, он осмотрел его при свете люстры. Молодой человек совсем не разбирался в оружии, но этот массивный пистолет очень ему понравился. Только он весь был в грязи, и молодой человек аккуратно протёр его влажной тряпкой, после чего оружие предстало во всей красе – серебристо-блестящим.
Молодой человек почему-то предполагал, что вынуть обойму не составит труда, однако это заняло больше часа, да и тогда вынулась она совершенно случайно. Но это не сильно его расстроило: главное, что обойма оказалась полной… или почти полной, трудно было определить наверняка.
Молодой человек вложил её обратно и спрятал пистолет в ящик письменного стола, закрыв его на ключ.
Более месяца после этого происшествия его настроение оставалось лучше обычного. Он даже не пытался себе объяснить, в чём тут причина, - просто ему было приятно и спокойно оттого, что у него дома есть заряженный пистолет. Может быть, он чувствовал себя более защищённым от окружающих, от которых, понимая их сущность, не ждал ничего хорошего.
Но и этот подъём продлился недолго. Молодой человек стал привыкать к мысли, что у него есть пистолет. Ведь, в сущности, какой прок в пистолете, если он никогда не осмелится не то что воспользоваться им, но даже кому-нибудь о нём рассказать?!. Всё возвращалось на круги своя.
И так продолжалось до четвёртого октября. В тот день – четвёртого октября – с молодым человеком, казалось бы, не произошло ничего необычного, - обыкновенный рабочий день. Но только к вечеру этого дня молодой человек почувствовал такую тоску, что, вернувшись домой, сел, не раздеваясь, за свой письменный стол, опустил голову и, обхватив её руками, просидел так сорок шесть минут. На сорок седьмой минуте его посетило озарение. Он вдруг увидел бессмысленность своей прошлой, настоящей и будущей жизни. Он понял, что всю жизнь был рабом пошлости, не смея поднять голову из-за слабости – той самой слабости, которой подвержены все тонко чувствующие, легко ранимые люди, которые никогда не в силах противостоять толстокожему окружению, живущему, в основном, ради самых низменных удовольствий. Беда в том – именно это открылось теперь молодому человеку, - что самые низменные удовольствия и составляют, в конечном итоге, в сухом остатке или как там ещё – смысл человеческой жизни, над разгадкой которого тысячелетиями бьются поэты и философы, но который в то же время совершенно понятен любому представителю так называемого простого народа. «Господи, это же так очевидно!» - с изумлением подумал молодой человек, поднимая голову над столом.
В этот октябрьский вечер в его голове родилось и созрело решение, осуществить которое он собирался прямо на следующий день. Он решил покончить с собой, уйти из жизни, к радостям которой он никогда не сможет приспособиться. Но уйти, громко хлопнув дверью. Почему бы и нет, если это скрасит его последние минуты?.. На какой-нибудь из станций метрополитена он попросту расстреляет из пистолета первых попавшихся людей, а потом выстрелит себе в висок, и пусть после этого жалкие обыватели рассуждают о том, какой он монстр, ему будет всё равно. Молодой человек чувствовал, что способен на убийство других и себя, и чувство это доставляло ему такое удовольствие, какого он не испытывал, может быть, с детских лет. В ту ночь он уснул счастливым…
А утром он почистил зубы, позавтракал, одел чистое нижнее бельё, новые чёрные брюки, новые ботинки, почти новое пальто и, положив в пустой «дипломат» пистолет, в последний раз покинул свою квартиру, оставив её дверь незапертой.
Молодой человек сидел в вагоне метро и думал, на какой из станций лучше совершить задуманное. В конце концов, он решил, что лучше это сделать на «Театральной». Почему именно там – он и сам не знал. Может быть, что это был центр, или потому что туда он мог добраться без пересадки, или же из-за того, что там всегда было много народу. Или из-за всего этого вместе. Главное, место было выбрано, и он успокоился…
Молодой человек сидел и пробовал представить, что напишут о его поступке после смерти. Они, конечно, попытаются изобразить его если не сумасшедшим, то, по крайней мере, человеком психически неуравновешенным, склонным к приступам агрессии. Вот только сделать это будет им очень трудно, поскольку всё, что они узнают от его родных, а также от сослуживцев, всё будет говорить о его нормальности. Он абсолютно ничем не выделялся среди других, и журналистам будет непросто придраться хотя бы к одному факту из его биографии.
Эти мысли доставляли молодому человеку большое удовольствие, но он вдруг прервал их, поймав себя на том, что злорадно ухмыляется и шевелит губами. Он увидел, что сидящая напротив толстая пожилая женщина поглядывает на него с интересом. Он хмуро взглянул на неё, и она в смущении опустила глаза, что только усилило его досаду. Ведь завтра эта жирная тётка узнает его портрет в газетах и, прочитав обо всём, будет всем хвастаться, что ехала в тот день с этим молодым человеком в одном вагоне, и рассказывать, как неестественно он себя вёл. Представив себе её слова, он почувствовал горечь и отвращение. А жирная тётка преспокойно вышла на следующей станции.
Ну и плевать, думал молодой человек, пусть рассказывает, что хочет. Да они и без неё чего только про него не сочинят, ведь опровергнуть их будет некому. Зато ему будет уже всё равно. Да и главное-то совсем не в том, что будут сочинять о нём после его смерти, а то, что сам-то он прекрасно понимает, что находится полностью в своём уме. Молодой человек больше не чувствовал радости от предстоящего ему, - радость сменилась холодным равнодушием. Внутри его была пустота, и теперь он уже не сомневался, что легко осуществит задуманное.
- Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Театральная», - услышал молодой человек и презрительно улыбнулся про себя, сохраняя на лице равнодушное выражение.
Когда он вышел из вагона на платформу, сердце его билось учащённо, а в висках неприятно пульсировала кровь, в то время как сам он оставался абсолютно спокойным. Пройдя на середину платформы, молодой человек прислонился спиной к мраморной поверхности и осмотрелся по сторонам. Обычно в людных местах ему постоянно казалось, что все кругом смотрят на него, и это доставляло много беспокойства. Но сейчас молодому человеку казалось, что проходящие мимо попросту не замечают его. Он понял, что все эти снующие взад – вперёд люди в своём неведении беспомощны против него. Тогда молодой человек перевёл дух и начал действовать.
Он повернулся лицом к мрамору и, приподняв левую ногу, поставил «дипломат» на колено. Он открыл «дипломат». Он опустил в него руку и взял пистолет. Постояв так несколько секунд, он разжал пальцы, вытащил руку и закрыл «дипломат». Он повернулся и снова прислонился спиной к мрамору.
Молодой человек понял, что проиграл. Это так сильно его потрясло, что он даже не расстроился, - в нём не было ничего, кроме тупого чувства окончательного поражения, утраты последней надежды. Ничего больше не осталось… Это состояние длилось около полутора минут, а затем к нему вернулось привычное ощущение, что он находится в центре внимания всех прохожих – ощущение скованности и неуютности. И он направился к выходу из метро, изо всех сил стараясь ни о чём не думать, особенно о том, что ему делать дальше.
Выйдя из метро, молодой человек нашёл укромный закуток между коммерческой палаткой и стеной, заваленный всяким хламом. Он зашёл в этот закуток и, тревожно озираясь по сторонам, быстро выбросил пистолет в кучу мусора.
После этого молодой человек, по-прежнему стараясь не пускать в сознание ни единой мысли, купил в ближайшей палатке бутылку водки и прямо на улице выпил почти половину, морщась от отвращения, но ничем не закусывая. Никогда прежде не напивался он так сильно.
Троллейбус весело катил по московским улицам. Во второй половине дня тучи над городом рассеялись и выглянуло солнце, преобразив прохожих, машины и осенние улицы.
Молодой человек сидел у окна и смотрел на разворачивающиеся перед ним виды. Как же это мог он забыть, какое это увлекательнейшее занятие – просто смотреть в окно троллейбуса?! Сколько интересного можно там увидеть: улицы родного города с разнообразными домами, яркими вывесками, разноцветными палатками и киосками; сотни прохожих, ни один из которых не был похож на других и был по-своему интересен; потоки машин бесчисленных марок и цветов с их пассажирами, глядящими в свои окошки на молодого человека. И как красиво всё это освещено спокойным осенним солнышком! Если прямо у тебя перед носом – такая красота, за которую не надо платить, не надо бороться, не надо ничем жертвовать, - то стоит ли стремиться к чему-то ещё, сражаться за что-то абстрактное или, наоборот, за самое низменное, мешая другим и самому себе увидеть эту простую красоту обычной жизни, которая всегда с нами, только сумей её разглядеть…
Молодому человеку казалось, что сегодня кончился страшный, чудовищный сон, продолжавшийся последние несколько лет, или что сегодня он излечился от тяжёлой многолетней болезни. Как будто он вышел из длинного-длинного тёмного туннеля и, щурясь от ослепительно-яркого света, видит открывшийся перед ним необозримый простор. Он уже не боялся думать, - теперь он мог думать без страха о чём угодно. Он всё понял.
Просто именно на последние сутки пришёлся кризис его болезни (или что это было такое… но не в том дело!) В эти сутки он довёл свои пессимистичные, нездоровые философские построения до их логического конца – то есть до абсурда. Молодой человек улыбался, вспоминая, как всего несколько часов назад он всерьёз собирался совершить убийство ни в чём не повинных людей, а затем прикончить и себя. Молодой человек улыбался, потому что теперь-то он понимал, что сделать этого он не смог бы никогда в жизни по определению: да, он, может быть, был болен в последние годы, но он всё-таки не стал сумасшедшим, и, в любом случае, даже если б и стал, он ни за что не смог бы стать убийцей, потому что все эти годы он по-прежнему любил людей. Но из-за своей так называемой болезни он не мог любить их открыто, принимая зажатую внутри любовь за неприязнь. А смысл сегодняшнего происшествия в метро заключался как раз в том, что оно помогло ему понять истину ценой такого вот нервного потрясения. И теперь он чувствовал, что барьера, отделявшего его от окружающих, больше нет. Он стал свободным и готовым к началу нового этапа в своей жизни… Ведь только так, наверно, и можно её начать – не волевым решением, не постепенным осмысленным переделыванием себя, а только через такое страшное испытание, через которое прошёл он сегодня на «Театральной», под землёй, где небо и живые деревья не могли помешать ему привести в исполнение чудовищный план. Но воля к жизни – эта могущественная сила, правящая миром, - оказалась сильнее его болезни даже и под землёй… Эту смертельную схватку выиграла жизнь.
Молодой человек бросил взгляд куда-то в едва начавшуюся новую жизнь, и у него радостно защемило сердце, и даже закружилась голова. Не пряча улыбки, он посмотрел на пассажиров троллейбуса. Сидевший рядом с ним мужчина отрешённо смотрел прямо перед собой. «Я напился, как свинья», - благодушно подумал молодой человек. Он даже не знал, куда едет этот троллейбус, но это было не важно. Его занимало другое: я такой пьяный, думал он, что не могу даже встать с сиденья. Ситуация казалась ему очень смешной: он представлял себе, как будет забавно, когда он не сможет подняться с места на конечной остановке… Какой переполох поднимется в троллейбусе. Все пассажиры будут, глядя на него, покатываться со смеху… А бедный водитель будет в отчаянии размахивать руками, не представляя, что же ему делать с этим сонливым пассажиром… Бедный…
А потом молодой человек почувствовал, что его рвёт – прямо на пальто и новые брюки. Он попытался встать, но не смог. В испуге он посмотрел по сторонам и увидел, что вокруг него образовалось пустое пространство. Мужчина с отрешённым взглядом куда-то исчез. Тут его снова начало рвать, он беспомощно припал к спинке сиденья и тихо застонал. Сквозь мучительную тошноту он слышал, как какая-то женщина сказала «пьяная свинья», а ещё кто-то: «Это ж надо нажраться до такого безобразия». Сволочи, думал молодой человек, сдерживая слёзы и новый приступ рвоты, - разве они не понимают, что он всё слышит?.. И тут он начал пробираться к дверям.
Что было с ним дальше, молодой человек не помнил, а очнулся он на какой-то остановке, сидя на скамейке. Рядом, к счастью, никого не было. Он снова чувствовал непрекращающуюся тошноту. И ещё он чувствовал себя полным ничтожеством, которое получило по заслугам. Его рвало ещё раза три, а потом понемногу стало легче, и он смог осмотреть свою одежду. Даже в наступающих сумерках было ясно, что, по крайней мере, брюки безнадёжно испорчены, и от этого молодому человеку захотелось плакать, но он пересилил себя. Потом, с ощущением чудовищной усталости, он поднялся на трясущиеся ноги и пошёл за остановку. Там росли кусты, на которых ещё сохранились увядшие жёлто-зелёные листья. Он принялся пучками срывать их с веток и неуклюже вытирать ими пальто, брюки и ботинки, украдкой оглядываясь по сторонам.
Теперь молодому человеку необходимо было как можно скорее добраться домой и попробовать хоть немного отоспаться до утра… Рано утром ему нужно было ехать на работу.
середина 90-х
восстановлено 4 – 7 сентября 2000 г.