УЛИКИ
Петин рассказ о посещении суда не давал мне сегодня уснуть, поэтому, как только рассвет размалевал окно красным заревом, я встал, собрал постель и, не позавтракав, вышел из квартиры, побрёл в гараж по замерзшим лужам.
Через час я уже сидел в кабинете и просматривал базу данных жильцов дома, в котором жили Львовы. Вот то, что я ищу: Глотов Дмитрий Павлович, квартира 28 – это в соседнем подъезде. Получается, они жили в одном доме.
- Здравствуйте, Андрей Игоревич! – в кабинет вошёл, раскрасневшийся с мороза, Булкин.
- Здоров, Петро! Слушай, ты кстати, смотри, что я откапал: оказывается в одном доме с Львовыми жил их старый друг – Глотов. Помнишь, вчера мы подумали, что убийца должен был быть внутри?
- Да, Андрей Игоревич.
- А ты не помнишь, дверь на чердак была открыта или закрыта, когда ты опрашивал жильцов?
- Открыта. Я хорошо помню, потому что залез на лестницу и заглянул на чердак.
- Значит, из соседнего подъезда можно было попасть в этот не выходя на улицу, и бдительная Маркеловна могла пропустить такого визитёра?
- Вполне возможно.
- Слушай, Петь, я сегодня должен к начальству на отчёт явиться, поэтому сгоняй к Глотову и узнай, что он делал в день убийства, есть ли у него алиби, только постарайся без его участия всё это провернуть, чтобы нам не засветиться, а то со спецслужбами шутки плохи.
- Хорошо, Андрей Игоревич.
После обеда я пришёл от начальства не в лучшем настроении. Новое дело не шло, никаких зацепок, а сверху давят, к тому же дело не интересное: обычные криминальные разборки, один бандит с другим рынок не поделили, вот и постреляли друг друга, а нашей группе в этом дерьме теперь копаться.
В кабинете сидел Серёга, пил чай из большого бокала и что-то разглядывал в мониторе. Увидев меня, он смущённо клацнул мышью и стал копаться в бумагах на столе.
- Что опять девочек на порно сайтах разглядываешь?
- Нет, ну могу я хоть немного расслабиться после суда? Мне там так мозги промыли, что хотелось с работы уволиться из-за своей бездарности.
- Ты это о чём?
- Да меня сегодня американский адвокат так отмутузил, что мало не покажется! То, что мы нарыли по делу Львовых всё туфта, причём полнейшая, кто-то нас развёл, как первоклашек, - Кузьмин встал и стал расхаживать по кабинету, как Пётр Первый по набережной Невы.
- Успокойся и расскажи, что там было?
- Этот америкоз мне говорит, он, кстати, по-русски не хуже нас чешет, так вот, он меня спрашивает: «Вы уверены, что в Львова стреляла его дочь?». Я, естественно, говорю, что дочь не дочь, но пистолет у неё в Нижнем побывал, а на костюме убитого её волос найден, и кроме неё в квартире из живых никого не было, а он мне: «Вы в этом уверены?». Умеют эти америкосы в тупик поставить, естественно, я замялся.
Потом он спрашивает: «Производился ли осмотр сумочки подозреваемой в день убийства?», я сказал, что всё, что находилось в квартире на время прибытия опергруппы, было осмотрено. Тогда он мне: «Были или не были обнаружены следы смазки пистолета в сумочке?», я ответил, что нет. «В других вещах?» - тоже нет. «Тогда, как пистолет из Нижнего попал в квартиру Львовых?».
Короче, загнал меня в тупик, а потом, выдержал паузу, прямо по Станиславскому, и спрашивает: «Когда брали на анализ волос подзащитной?», я сказал, что через два дня после убийства, а он мне: «Вас не удивило, что волос за два дня усох на двенадцать сантиметров?». Я сначала подумал, что он спятил, кто на длину обращает внимание, ведь волос на голове куча, а потом вижу, что он ждёт ответа и говорю, мол, не обратил, какое это имеет значение к делу. Америкоз достаёт бумажку и к судье: «Вот показания стилиста, который делал причёску подзащитной месяц назад». Потом объяснил, что, то была короткая стрижка, и волос был не более двадцати сантиметров на всей голове, за месяц он мог вырасти на десять – пятнадцать миллиметров, а на костюме убитого нашли волос длинной в тридцать два сантиметра, стало быть этот волос взят с головы подзащитной не менее месяца назад.
- Ёкарный Бабай! Как же мы так лоханулись? – с досадой проговорил я.
- Постой, Андрюха, мы лоханулись по полной. После этого америкоз спрашивает: «Когда подзащитная вошла в квартиру?». Знает, зараза, всё, а спрашивает. Естественно, я сказал, а он тут же: «А когда прозвучал выстрел?», я говорю, что эксперты утверждают, что примерно в это же время, самого выстрела никто не слышал. Тут этот холёный адвокат с видом победителя достаёт ещё одну бумагу и всё!
- Что всё?
- Убеждает меня, что пора мне уходить из органов, потому что грош цена таким следователям, которые так ведут дело. Оказывается, над кабинетом убитого живёт бабулька-инвалид, дети о ней заботятся, она лежит в комнате, прямо над кабинетом Львова.
- А почему мы об этом не знали?
- А кто их спрашивал? В показаниях записано, что дети ничего не знают, про бабульку ни слова. А она слышала хлопок, когда смотрела любимый сериал и вспомнила эпизод, когда он прозвучал. Этот америкоз представил программу телепередач и расчасовку фильма, получается, что выстрел прозвучал за пять минут до прихода Львовой к родителям. Вот так, Андрюха, мы с тобой чуть невиновного человека под монастырь не подставили! Я теперь этому америкосу должен в ноги поклониться, что такой грех с моей души снял.
- Да, дела! – задумчиво протянул я и подумал, что дело-то намного интереснее оказывается.
- Знаешь, Андрюх, мне эти сектанты всё больше нравятся. Я узнал через знакомых из адвакатуры, что америкоз точно бесплатно этим делом занимается, представь, за свой счёт из Штатов прилетел, чтобы соверующим помочь, да ещё так старается! Когда он меня обрил наголо, я так и сел на ближайшую скамеечку, чтобы отдышаться. Тут же следующего свидетеля пригласили, знаешь, кто это был?
- Понятия не имею.
- Не поверишь! Курбан Адоев.
- Кто это?
- Адоева не знаешь! Трёхкратный чемпион Мира по борьбе, мой кумир! Ты знаешь, как он боролся – это ураган, сметал соперников, как смерч!
- И что он там делал?
- Вот и я о том же. Думаю, что он тут делает. Стал слушать, оказывается, тоже Свидетель Иеговы, перечислил свои спортивные достижения, рассказал, почему стал Свидетелем Иеговы и, как его новая вера помогла ему изменить характер; он раньше был очень вспыльчивым, однажды чуть не убил человека в драке. Я помню, шумиха была в прессе тогда большая об этом случае. А теперь говорит: ходит по домам, выслушивает оскорбления в свой адрес и никого не трогает – всё благодаря новой вере.
- Что-то я не верю в такие сказочные превращения. Брешет твой чемпион, - мои мысли крутились вокруг новых версий по делу Львовых, поэтому я слушал Кузьмина не очень внимательно, мне не терпелось узнать, что там Петя нарыл о Глотове – это теперь была основная версия и очень хотелось, чтобы она бала верной.
- Не брешет! Я остался до конца его допроса, потом объявили перерыв и я решил понаблюдать за Курбаном, он меня не знает, поэтому я встал в сторонке и гляжу в оба. Он стал приветствовать чуть ли не всех в зале за руку, со многими мужчинами даже обнялся, как со старыми друзьями, потом с одним старичком вышел из зала и пошёл к своей машине, я за ними.
Через полчаса приехали на рынок, они с дедком вышли и пошли внутрь, я за ними. Знаешь, чем они там занимались? Осетинам что-то из Библии читали, какие-то брошюры раздавали. Я рядом ходил, столько про Иегову наслушался и про его царство, что ещё немного и мог бы, как они с лекциями выступать.
Не пойму я, что такого человека туда затянуло и Львовых этих не пойму!
- Фанатики.
- Да нет, не похожи! Нормальные люди, знаешь, я, когда рядом ходил даже завидовать им стал: ходят лыбяться, некоторые их на три буквы посылают, а они шутки друг другу отпускают, особенно Курбан деда подтрунивал, но тот тоже молодец.
Выходят они с рынка, а Курбан дедку: «Слушай, Володь, ты говоришь всю жизнь на самолётах летал, а можешь сказать какой самолёт вон там летит», и пальцем в еле заметный в небе самолётик показывает. Дед посмотрел быстро и серьёзно так говорит: «А, это из Питера АН24 летит». Курбан удивлённо: «Откуда ты знаешь, что из Питера?», а тот опять серьёзно: «По усам, только питерские пилоты усы носят». Я чуть в голос не засмеялся, когда увидел лицо чемпиона, он сначала выпучил глаза, а потом расхохотался так, что прохожие стали оборачиваться.
Потом я всё-таки подошёл к Адоеву и попросил автограф, он расписался на одной из брошюр, которую достал из своей сумки. Вот, смотри: автограф самого Курбана Адоева!
Я для приличия взглянул на протянутый журнал и опять погрузился в размышления о новой версии. Не терпелось узнать, как дела у Петра, поэтому я позвонил ему.
- Да, слушаю вас, Андрей Игоревич, - послышался голос Пети в трубке.
- Ну, что, Холмс? Удалось, что нибудь узнать или ещё нет?
- Я уже обратно еду. У Глотова железное алиби, он был на совещании во время убийства и никуда не отлучался.
- Понятно, ну, давай ждём.
Я положил телефон на стол и задумался: версия Глотова рухнула, остаётся только Роман, неужели это он родителей порешил или нанял кого-то, но явные улики, найденные в его доме, не давали мне успокоиться. Я упорно не желал верить, что в так хорошо спланированном убийстве могли быть допущены столь детские ошибки.