Глава 8. ИСПЫТАНИЕ
Курсанты третьего курса рижского Военно-морского училища подводного плавания уже второй месяц проходили практику на средней дизель-электрической подводной лодке «С-143».Дивизион средних подводных лодок под командованием Героя Советского Союза Иоселиани базировался в Сайде-губе.
Антон и Василий Митрохин были отправлены в 7-й отсек, а Игорь Толстолыткин и Сережа Клочков - в первый. Хотя почти все офицеры и мичманы вернулись из отпусков и санаториев, подводная лодка все еще была не укомплектована. Часть офицеров и мичманов перешла служить на другие подлодки, часть матросов и старшин была уволена в запас, поэтому и Антон, и Василий получили по настоящей подвесной койке на втором ярусе прямо у носовой переборки отсека. На другую подлодку перешёл и командир штурманской боевой части. Вместо него прибыл молодой лейтенант Комлев, который только прошлой осенью закончил ВВМУ. Не было только нового командира минно-торпедной боевой части, да командира ПЛ, прибытия которого с нетерпением ждали и курсанты, и экипаж.
Подлодка в соответствии с годовым планом была поставлена в навигационный ремонт и без командира вряд ли будет скоро выведена из него. Правда навигационный ремонт не требует вывода подлодки из боевого ядра флота и перехода ее в док или на судоремонтный завод и не грозит командованию бригады какими-либо неприятностями. Он, как правило, ведется силами личного состава подводной лодки, которая продолжает находиться на месте постоянной дислокации.
В то же время она должна быть готова к выполнению свойственных ей задач. Единственная привилегия такой подводной лодки – это чуть большее время приготовления подводной лодки к бою и походу в случае необходимости.
Однажды Антону, как дублёру старшины команды торпедистов, поручили подготовить и провести с моряками беседу о новых видах оружия для борьбы с подводными лодками. Антон тщательно подготовился и в течение 20 минут, не пользуясь «шпаргалками», изложил своим слушателям подготовленные заранее сведения. Флагманский минер дивизиона подводных лодок, случайно оказавшийся в отсеке, где Антон вел беседу с моряками, очень заинтересовался и материалом и манерой изложения и предложил Антону подготовить и прочитать офицерам дивизиона лекцию по новинкам в оснащении новыми видами оружия наших подводных лодок.
Дело в том, что оружие и боеприпасы на кораблях ВМФ использовались довольно древние, а на вооружение новых кораблей поступали суперсовременные мины и торпеды. Антон был очень польщен таким предложением и с великим рвением приступил к подготовке лекции.
Флагманский минер несколько раз вызывал его к себе на плавбазу «Евгений Никонов», интересовался ходом подготовки к лекции, помогал добыть необходимые документы и наглядные пособия. Время бежало быстро. До встречи с офицерами оставалось два дня. Антон по вызову "флажка" снова пришёл на плавбазу, Едва Антон успел доложить о прибытии, как из динамика зазвучал сигнал" "Боевая тревога!"
- Быстро беги на свою лодку, а я пойду, узнаю, в чем дело, - сказал флагманский минер, поспешно собирая со стола секретные документы, которые он приготовил для ознакомления Антону.
Антон пулей выскочил на верхнюю палубу. По ней стремительно бегали матросы и старшины, хлопали бронированные двери, задраивались люки и иллюминаторы. По ГГС раздавались короткие команды. Антон быстро сбежал по трапу и помчался к своей подводной лодке, на которой тоже суетились матросы и старшины. На ходовом мостике уже находился вахтенный офицер, которой руководил подготовкой субмарины к бою и походу. Антон вихрем сорвался по трапу в центральный отсек и под язвительные замечания матросов, уже успевших задраить водонепроницаемые переборки, с трудом добрался до 7 отсека.
Обычно, после объявления учебной боевой тревоги, проводится плановое учение либо тренировки на боевых постах. На сей раз, все было по-другому. С ГКП (главного командного пункта) потребовали досконально проверить наличие и состояние индивидуальных спасательных средств, в том числе индивидуальных дыхательных аппаратов, водолазных костюмов и запас регенеративных пластин к регенеративным установкам. Их оказалось недостаточно и химик, старшина 2-й статьи Потехин был тут же вызван на ГКП.
Регенеративные пластины служат для установки в специальный прибор РУКТ, имеющийся в каждом жилом отсеке. С их помощью отсечный воздух очищается от углекислого газа и пополняется кислородом. Сами по себе регенеративные пластины очень огнеопасны и подводники, находясь в пункте базирования, стараются иметь их на борту, как можно меньше.
Вернулся Потехин очень не скоро. Он был хмур и неразговорчив и лишь спустя некоторое время, сознался, что получил хороший нагоняй от старпома, капитана 3 ранга Шакулы, за то, что на ПЛ отсутствует необходимое количество регенеративных пластин и, хотя на плавбазе удалось раздобыть их несколько коробок, но их явно недостаточно, если придется долго находиться под водой.
Оставалось надеяться только на обещание командования вернуть подводную лодку в базу для окончания навигационного ремонта, после ее прибытия в пункт рассредоточения. Потехин сообщил также, что у причала их подводная лодка осталась одна, даже плавбаза «Евгений Никонов» снимается с якоря и швартовов.
По словам того же Потехина их экипажу приказано сворачивать навигационный ремонт и быть готовым к выходу в море, как только прибудет командир ПЛ.
Прошло еще около двух часов и вдруг опять зазвучал сигнал боевой тревоги, лодка тут же снялась со швартовов и вышла в море. Оказалось, что командир ПЛ уже прибыл из Североморска на торпедном катере и ждет свою подлодку на внешнем рейде. Вскоре к подлодке, идущей в крейсерском положении*, ошвартовался небольшой торпедный катер. Командир ПЛ перешел с него на борт субмарины и торпедный катер сразу же отошел.
В отличие от надводных кораблей подводная лодка имеет два вида надводного положения: крейсерское и позиционное. В крейсерском положении она имеет сравнительно малую осадку и довольно большие величины плавучести и остойчивости. При этом все цистерны главного балласта осушены, или, как говорят подводники, продуты. Чтобы перейти из крейсерского положения в подводное, требуется сравнительно много времени.
Позиционное положение значительно ухудшает мореходные качества подводной лодки, но позволяет быстро погрузиться. В позиционном положении все балластные цистерны, кроме средней группы, заполнены водой.
Командир подводной лодки, спустившись в центральный отсек, тут же по ГГС (громкоговорящей связи) поздоровался со всем личным составом подводной лодки, сообщил о своем вступлении в командование подводной лодкой и проинформировал команду о задачах, поставленных перед ней в свете предстоящих учений Северного флота.
- Товарищи матросы, старшины и офицеры, - закончил он свое обращение, - Недавно наша лодка успешно выполнила все задачи, поставленные нам на автономное плавание, и я надеюсь, что и в этом походе вы не посрамите чести нашего экипажа! - торжественно закончил он.
Особого энтузиазма в его голосе не было. Большинству офицеров и мичманов причина этого минора была ясна: после выхода из навигационного ремонта и замены почти половины личного состава экипаж должен повторно сдавать задачи Л-1 и Л-2. То есть повторно отработать теоретически и практически одиночное плавание подводной лодки и её плавание в составе тактической группы, а им предстояло принять участие в крупном флотском учении, не отработав этих задач.
Не успела подлодка прибыть в пункт рассредоточения, как последовала команда:
- Подводным лодкам занять свое место в ордере, согласно плану!
В соответствии с планом учения подводной лодке предстояло в составе отряда подводных лодок преодолеть противолодочный рубеж "противника" глубиной более ста миль, после чего самостоятельно выйти в заданный квадрат, находящийся в нескольких милях западнее острова Кильдин, лечь на грунт и ожидать там не менее четырех часов, пока не будет обнаружена противолодочными силами "противника", либо пока не истечет время, указанное в задании.
Несколько суток подводная лодка в подводном положении в составе отряда ПЛ на небольшой скорости продвигалась в заданном направлении, меняла глубину и скорость, отражала атаки "противника", сама выходила в атаку по "обнаруженной цели противника", неоднократно резко увеличивала скорость, и снова медленно и бесшумно скользила под толщей воды на одном электромоторе. Ночью она всплывала на перископную глубину, шла под дизелями, используя специальную систему, обеспечивающую работу дизелей под водой или "под РДП".
Вскоре командир подводной лодки поздравил экипаж с успешным преодолением противолодочного рубежа "противника" и поставил новую задачу: незаметно оторваться от отряда и выйти в район покладки на грунт. При этом командир еще раз напомнил личному составу о необходимости соблюдать режим скрытности перехода. Прошло еще полтора суток и, наконец, раздалась команда:
- По местам стоять! Приготовиться к покладке на грунт!
Штурманский электрик - старшина 1 статьи Удовенко включил эхолот, бросил быстрый взгляд на штурманский стол, рядом с которым размещался его пост, и увидел, как штурман нарисовал маленький якорек, нанеся на карту место предполагаемой покладки подводной лодки на грунт. Рядом с якорьком красовались буквы «Гл. и Гр.», что означало «галька и гравий». Он тут же перевел взгляд на самописец эхолота. Отметки от двух, проскочивших за это время сигналов, были недостаточно четкими. Надо бы проследить еще пару сигналов, но привычка бороться за улучшение нормативов, взяла верх.
- Грунт твердый. Глубина 75 метров, - четко доложил он.
После непродолжительного маневрирования подлодка мягко коснулась грунта и замерла, Антон, в обязанности которого входило следить за показаниями кормового глубиномера и передавать их в центральный пост, прокричал:
- Глубина 70 метров
Тут же раздалась команда:
- Осмотреться в отсеках!
Через несколько минут с центрального поста последовала команда:
- Боевая готовность номер два. Дежурству и вахте заступить по якорному! Свободным от вахты отдыхать в койках!
Забравшись на койку, Антон почти сразу же уснул. Даже периодическое пыхтение насоса гидравлики, расположенного рядом с койкой, его не тревожило. Сказалась нагрузка предыдущих дней.
Четыре часа сна пролетели как один миг. Услышав скрип кремальеры и открывающейся двери переборки, Антон открыл глаза и удивленно уставился на главного старшину Борейко, который, не успев переступить комингс двери, закричал:
- Подъем! Кончай ночевать!
- А как же режим полной тишины? – недоуменно спросил Антон.
- Кончился - весело ответил Борейко. – Противолодочники нас не нашли. Теперь мы должны им помочь. Так что берите кувалду и вперед! Колотите по паёлам, пока не оглохните. Наслаждайтесь шумом и гамом.
Курсанты засмеялись. Они решили, что командир отсека их разыгрывает. Но Борейко вдруг рассвирепел:
- Вам, что по десять раз повторять? Быстрее берите кувалды и лупите по паёлам, не стесняйтесь.
Ребята, наконец-то поняли, что «группенфюрер» с ними не шутит и принялись за дело. Они изо всех сил колотили по паёлам, горланили песни и дурачились, как могли. Минут через десять Борейко приказал прекратить шум. Прошло еще полчаса, но никаких признаков, свидетельствующих о том, что «противник» обнаружил подводную лодку, не ощущалось. В отсеках стояла гробовая тишина, лишь изредка нарушавшаяся сопением гидронасоса. С ГКП снова последовала команда стучать по паёлам.
Так повторялось несколько раз. Никаких признаков нахождения поблизости «кораблей противника» не было. С начала операции по поиску подводной лодки, лежащей на грунте, прошло уже более 8 часов. Тишина стала беспокоить не только командование ПЛ. Каждый член экипажа уже начал ощущать эту исключительную тишину. Но не только тишина беспокоила подводников. Еще большее беспокойство вызывало то, что запас регенеративных пластин, необходимых для очистки воздуха от углекислого газа и пополнения запасов кислорода в отсеках подходил к концу. Подождав еще пару часов, командир субмарины принял решение всплывать, не дожидаясь разрешения. Гробовую тишину отсеков прервал сигнал боевой тревоги.
- По местам стоять, к всплытию! - раздалась команда по ГГС.
Личный состав быстро занял свои места в соответствии с расписанием по всплытию. Антон приготовился докладывать глубину погружения. Взглянув на глубиномер, он опешил: стрелка глубиномера указывала на цифру 80 м, хотя он точно помнил, что при покладке на грунт глубина была 70 м.
- Витя, - обратился он к Борейко, - Когда мы ложились на грунт, глубина погружения была 70 метров, а сейчас почти 80.
- А ты, что, только заметил? - вопросом на вопрос ответил Борейко. – Наверное, мы легли на не очень ровное дно, и нас вероятно немного снесло. Я уже давно доложил об этом на ГКП.
- Откачать 3 тонны из уравнительной! - послышалась команда с ГКП, которая свидетельствовала, что всплытие началось, но стрелка глубиномера даже не шевельнулась.
Спустя несколько минут, последовала команда осушить уравнительную цистерну полностью, но результат был тот же – стрелка глубиномера не шевелилась. Борейко приказал докладывать о малейшем изменении положения стрелки глубиномера. Всем стало ясно, что со всплытием что–то не получается. Прошло еще несколько напряженных минут. По отрывкам команд, которые были слышны по средствам связи, обитатели 7 отсека поняли, что какая–то неведомая сила удерживает подводную лодку на грунте.
- Продуть среднюю группу цистерн главного балласта! – раздалась с ГКП новая команда. Заревели ревуны, и моряки услышали как из цистерн с шумом и клекотом вырывается воздух, но глубиномер по прежнему показывал 80 м. Стрелка глубиномера даже не дрогнула.
- Продуть концевые группы цистерн главного балласта! – последовала очередная команда.
Снова за бортом забурчали вода и воздух. Подводная лодка слегка дрожала, но не шевелилась. В отсеке повисла напряженная тишина. Каждый напряженно размышлял, какая же сила должна удерживать подводную лодку, если после удаления с нее 300 тонн воды она продолжала лежать на грунте и, даже, не шевелилась.
Вася Митрохин вдруг вспомнил, как на одной из своих лекций Астан Николаевич Кесаев, Герой Советского Союза, рассказывал, что с подводной лодкой, которой командовал Герой Советского Союза Коновалов, был подобный случай. При покладке на грунт она попала в расселину подводной скалы, и была зажата так, что не могла всплыть при полностью продутых цистернах главного балласта. Тогда командир лодки приказал открыть все переборочные двери и всему экипажу, кроме сидящих за горизонтальными и вертикальным рулями и личного состава БЧ–5, управляющего двигателями, бегать из носа в корму подлодки и обратно, чтобы раскачать ее. Опыт удался и подводная лодка, как пробка, вылетела на поверхность.
Об этом случае, видимо, знал и капитан 2-го ранга Григорьев, командир подводной лодки, которая сейчас отчаянно пыталась вырваться из лап Посейдона. Пока Борейко раздумывал, как поделикатней преподнести командиру лодки сведения, полученные от Василия, тот и сам уже принял решение опробовать и этот способ. Он приказал открыть все переборочные двери и, оставив в отсеках по 1 – 2 человека, всем остальным перейти в первый отсек. Борейко тут же приказал всем быстро перейти в 1-й отсек, а сам остался на связи. Когда курсанты добрались до 1-го отсека, там уже яблоку негде было упасть. Поэтому не успели они переступить комингс двери, как старпом приказал всем бежать в 7-й отсек. Первым вырвался Василий, а вслед за ним – все остальные.
Подбегая к переборочной двери из 5-го в 6-й отсек, Антон споткнулся, но тут же вскочил и влетел в открытую дверь, больно ударившись левой ногой о комингс люка. Резкая боль в ноге заставила его согнуться и отпрыгнуть в сторону, чтобы не мешать остальным. Приподняв левую брючину, он увидел ручеек крови, бегущий в тапочек и совсем небольшой лоскуток кожи, содранный с ноги на уровне комингса двери. Пока он занимался своей травмой, в 6-й и 7-й отсек набилось полно народу, готового снова ринуться в обратный путь, но ни носовой, ни кормовой глубиномеры изменения глубины хоть бы на миллиметр не показали. Выслушав доклады командиров 1-го и 7-го отсеков, командир ПЛ приказал морякам занять места в соответствии с расписанием по всплытию и задраить водонепроницаемые переборки.
После нескольких попыток раскачать ПЛ, с помощью подачи «пузырей»* поочередно в носовую и в кормовую группу цистерн главного балласта, командир приказал отдать оба аварийных буя. По приказанию Борейко Антон попытался отдать кормовой аварийный буй, но маховик буя почему-то вращаться не хотел. Вася Митрохин, находившийся рядом с ним, подскочил к маховику и со словами: «каши надо больше есть!», легко завращал маховик. Борейко, стоящий у переговорного устройства, озадаченно посмотрел на Василия.
- Аварийный буй отдан! – четко доложил тот, но Борейко недоверчиво покачал головой и сам подошел и крутнул маховик.
- Странно, - проворчал он. – Почему же не было слышно, как разматывался буйреп?
Все с тем же озабоченным видом он вернулся к «переговорке» и доложил:
- Центральный, кормовой аварийный буй отдан.
Вскоре была объявлена боевая готовность №2. Всему личному составу было приказано отдыхать в койках в целях экономии кислорода. Даже вахту у механизмов и устройств, где позволяла обстановка, разрешили нести, лежа в койке. Время шло, а телефоны аварийных буев хранили молчание. Подходили к концу уже вторые сутки пребывания на грунте. В корабельные регенеративные установки уже зарядили остаток пластин. В результате манипуляций с воздухом поднялось давление в отсеках, но дышать стало труднее. Медленно, но неуклонно стало повышаться содержание углекислого газа в отсеках. Лежа на втором ярусе в подвесной койке, сквозь полудрему Антон наблюдал, как Борейко, время от времени, подходил к переговорной трубе и докладывал о состоянии дел в отсеке. Движения «Бормана» были неуверенные и замедленные как в немом кино.
Любой подводник знает, что при увеличении содержания углекислого газа в отсеке до 2,5–3 %, он превращается в братскую могилу. Какое-то безразличие постепенно овладевало всем существом. Антон повернулся к переборке. Ему больно было смотреть на серые, землистые лица товарищей, покрытые крупными каплями пота, хоть в отсеке было далеко не жарко. Он попытался уснуть, и, кажется, это ему удалось. Очнулся он от крика и каких-то странных звуков. Резко повернувшись на другой бок, он увидел, что отсек залит водой, а посреди отсека по колена в воде топчутся здоровяк Борейко и хилый, но жилистый матрос Разгуляев, молодой трюмный, только перед выходом прибывший из учебного отряда. Борейко схватил его за горло и орал:
- Что же ты наделал, скотина? Я же тебе приказал откачать воду из цистерны, а не давать туда воздух высокого давления.
Антон спрыгнул с койки, но Василий Митрохин оказался шустрее. Он первым подбежал к Борейко, схватил его за руки и попытался оторвать его от Разгуляева. Только теперь до Антона дошло, что это не сон. Не обращая внимания, на фекалии, плавающие в воде, он бросился на помощь однокурснику.
Вдвоем с Василием они оторвали руки Борейко от трюмного. Разгуляев долго и судорожно глотал воздух, даже не пытаясь оправдываться. Борейко как-то сразу сник, отошел к своей койке и рухнул на нее, как подкошенный. Оказалось, надеясь на чудо, командир приказал удалить воду из всех имеющихся на подводной лодке цистерн. Матрос Разгуляев, получив приказание откачать воду из цистерны кольцевого зазора, клапана которой на тот момент были открыты, по ошибке закрыл их и дал в них воздух высокого давления. Трубопроводы лопнули и вся вода вместе с фекалиями выплеснулась в отсек.
Отдышавшись, Разгуляев откачал аварийным насосом воду из отсека. Только сырой спертый воздух в отсеке да мокрая, вонючая одежда после непредвиденной купели, напоминали о недавнем происшествии. Содержание углекислого газа в отсеке подбиралось уже к двум процентам.
Вдруг переборочная дверь, ведущая в 6 отсек открылась, и в проеме двери появилась голова старшины команды электриков Петрова. Как всегда, улыбаясь, он вошел в отсек и, не задраивая кремальеры, сказал:
- Витя, ты мужик здоровый, командир приказал провернуть гребные винты. Он решил всплывать на электромоторах, а механики еле на ногах стоят, совсем сдали от кислородного голодания.
- Всплывать на электромоторах с грунта? Это что-то новое. – удивился Борейко.
- А у тебя есть идея получше? – как-то непривычно грустно спросил Петров.
- Ладно, не будем препираться, а что касается винтов, то у меня есть мужик покрепче. Возьми курсанта! - И он указал глазами на Василия – Он как бугай здоровый.
Вася не заставил себя долго уговаривать. Тут же соскочил с койки и вслед за Петровым вышел в другой отсек. Не прошло и пяти минут, как он вернулся и, довольно улыбаясь, сказал:
- Полный порядок, винты провернулись.
Не успел он закончить свой победный доклад как зазвучал сигнал боевой тревоги и вслед за ним раздалась команда:
- По местам стоять к всплытию! Командирам 1-го и 7-го отсеков докладывать о малейшем изменении показаний глубиномеров! Прошло еще несколько томительных секунд, показавшихся вечностью, как вдруг вся команда отсека почувствовала как корпус лодки задрожал и она медленно двинулась вперед. Стрелка глубиномера дернулась и медленно поползла вверх. Натужно выли электродвигатели.
-Всплываем, - радостно закричал Антон. – Глубина 77 метров.
Борейко, стоя у переговорной трубы, невозмутимо продублировал:
- Центральный, седьмой отсек , глубина 77 метров.
- Стоп электромоторы. Оба самый малый назад! – последовала очередная команда с ГКП. Гребные винты замолкли и, несколько секунд спустя, запели снова, но уже более спокойно. Подлодка, только что имевшая дифферент на корму, начала выравниваться. Электромоторы замолкли снова. Вдруг появился крен на левый борт.
- Оба самый малый вперед!
Моторы запели с новой силой и вдруг словно поперхнулись. Подводная лодка задрожала, клюнула носом и вдруг стремительно понеслась ввысь. Тут же зазвенел телефон аварийного буя седьмого отсека. Борейко схватил трубку, но она безмолвствовала.
- Алло, алло, Вас слушают. Центральный над нами кто-то есть. Телефон звонит, но никого не слышно. Алло, алло!
Аварийный сигнальный буй представляет собой стальной, герметичный поплавок, оборудованный сигнальной лампой красного проблескового огня в верхней части и телефоном внутри буя, который связан с телефоном, установленным в 7-м или 1-м отсеках. Аварийный сигнальный буй связан с подводной лодкой с помощью трос–кабеля. Трос–кабель удерживает буй и подает электропитание на сигнальную лампу и на телефоны. Звонок, прозвучавший в отсеке, означал, что какое–то судно или корабль обнаружили буй и пытаются связаться с подводной лодкой, терпящей бедствие.
Подлодка продолжала стремительно лететь вверх. Нарастал крен на левый борт и дифферент на нос. Секунды, за которые подлодка пролетела оставшиеся метры до поверхности, тянулись очень долго. Дифферент на нос достиг угрожающей величины 15 градусов. При дифференте более 15-16 градусов возможно выливание электролита из аккумуляторных батарей и взрыв ПЛ. Но на сей раз все обошлось. Подлодка пробкой выскочила на поверхность воды. Крен и дифферент выровнялись, и субмарина плавно закачалась на морской волне.
- Отдраить верхний рубочный люк! - скомандовал вахтенный офицер.
Но отдраить верхний рубочный люк не удалось, что–то прочно удерживало его в закрытом состоянии. Тогда командир ПЛ приказал отдраить торпедопогрузочный люк. Люк легко открылся и в первый отсек хлынул свежий морской воздух. Казалось, его нужно пить, а не вдыхать.Когда вахтенный офицер и сигнальщик через торпедопогрузочный люк вышли на верхнюю палубу, их взорам представилась удивительная картина. Все шпигаты и ходовая рубка были забиты вязким плотным илом, а с носа в корму, перехлестнувшись через рубку тянулся надраенный как струна, трос–кабель аварийного сигнального буя.
И носовой и кормовой аварийные сигнальные буи были оторваны, их трос-кабели намотались на оба винта. Поскольку морская вода является хорошим электролитом, то она заменила контактные группы телефонов и они названивали до сих пор. Дул резкий северовосточный ветер относя подлодку, лишенную хода, в сторону от едва различимой суши.
Матросы и старшины швартовых команд начали один за другим падать в обмороки. Это была реакция организма на свежий воздух после длительного кислородного голодания. К счастью эти обмороки были кратковременными, и никто не побился и не выпал за борт. С берега замигал луч прожектора. Сигнальщик ответил. Это оказался Пост наблюдения и связи, установленный на юго–западном берегу острова Кильдин.
Когда штурман уточнил своё местоположение, оказалось, что ошибка в счислении была более двух десятков миль и вместо полигона, на территории, которого должна была лечь на грунт ПЛ, она оказалась в районе свалки грунта юго-западнее острова Кильдин. Ни одного корабля или гражданского судна поблизости не оказалось. С поста наблюдения и связи сообщили, что лодка уже давно разыскивается и вскоре к ней подойдет морской тральщик.
Действительно минут через двадцать сигнальщик обнаружил морской тральщик, идущий курсом прямо на ПЛ. Вскоре морской тральщик взял потерявшую ход ПЛ на буксир и доставил ее в Ура-губу. Почти сразу, по прибытии в Ура-губу, старпом вызвал к себе всех курсантов, вручил им проездные документы до Риги, и отправил в училище, посоветовав поменьше рассказывать о двух с половиной сутках, проведенных на дне морском.