За отвагу

            

Я много раз видел, как  солдаты  подымались  в  атаку. Это  нелегко  - подняться в рост,  когда  смертоносным  металлом  пронизан  воздух.  Но  они подымались! А ведь многие из них едва узнали вкус жизни: 19-20 лет -  лучший возраст для человека - все  впереди! А для них очень часто впереди  был только немецкий блиндаж, извергавший пулеметный огонь.

Г.К. Жуков



      Приближается 70-летие  Великой Победы. Все меньше остается солдат, участников этого грандиозного сражения. Жизнь каждого участника  Великой отечественной войны достойна памяти. Их все меньше и меньше. А сколько уже кануло в подземную реку забвения. Лета поглотила многих. Их судьбы уже никто не узнает. Герой этой рассказа  простой обычный солдат, каких было много. Никто из врачей лечивших его после ранения  и не думал, что он выживет. А он выжил. Ну, выжил, подумали, что не проживет более пяти лет. Он прожил 87, живет и сейчас.
 
                ***

          Окна  2-х комнатной квартиры на 8-ом этаже выходят на Юг. Из балкона взор скользит по однотипному дому на улице Гульбиновича, не ухоженную   в колдобинах придомовую территорию, в подпорную стену. Над ней городской пейзаж из многоэтажек и голубое владивостокское безоблачное небо.

        Участник войны с милитаристской Японией,  Александр Яковлевич Поляков каждое утро, просыпаясь, шаркает на кухню. Он из  того поколения, когда стыдно было не работать,  непозволительно брать незаработанные деньги,  совесть была практически у всех, а Европа находилась почти рядом с Луной. Теперь, ему только и осталось, как вкусно кушать,  мягко спасть, жить со вкусом и без забот. Он широко улыбается людям. После ранения слышит плохо. С ним говорят редко, только  если слова  изменяют тишину к лучшему. Не одной подлости людям не свершил.  Только потерял полковника, когда вез его с полигона на лошади. Полковник оказался добрым, генералу сказал, что захотелось пройтись.

          Из кухни  видны корпуса завода «Радиоприбор». Далее за коробками Змеинки, за частным сектором выглядывают опоры моста на остров Русский. По ним ветеран  определяет погоду. Если  опоры видны, то будет хорошая погода, можно на рынок. Если нет, то  морозь и туман, лучше побыть дома.

         На «Радиоприборе» он и получил  квартиру. Там он работал в последнее время.  Доработал до 70 лет без перекуров. И вдруг решил передохнуть, рядом уборщица помещений мусор убирает.
         — Правильно Яковлевич! Отдохните, всех денег не заработаете?
         — Сами-то, вот метёте, метёте. Не отдыхаете!
         — Некогда отдыхать Яковлевич! Так я  до обеда работаю, а подметать еще много.
         — Сколько хоть платят?
         — Слёзы, пять тысяч! 
         Вот тена, — подумал ветеран,— как и у меня. Несправедливо. Я целый день у станка, да и работа более сложная и ответственная. Пошел к мастеру, высказал претензии.
         —Не нравиться! Увольняйтесь! Мы никого не держим!— ответили  несговорчивому фрезеровщику.
—Не держите? Тогда до свидания?

        Уволили, начали искать замену. Не нашли. Работа остановилась! Встречают на остановке, возвращается ветеран с дачи.
        —Александр Яковлевич! До самого Новосибирска искали, не нашли такого токаря. Возвращайтесь, зарплату увеличим в 3 раза. Работать будете по договору.

       Вернулся, доработал до 80 лет.  Когда нужно изготовить   важную деталь, иногда вызывают. Только с трудом   на ногах стоит теперь ветеран.

       Солнышко стало пригревать.   
       "Пора высаживать  рассаду помидоров, — размышляет старик. — Ах, не пора, —вспоминает,— нет больше дачи". Очень жаль, что нет. Какие помидоры выращивал у себя на даче! Огурцы, лук и  чеснок. А какая замечательная вырастала  картошка, кабачки и дыни! Все росло у деда на даче. Вспоминает  и в душе улыбается. Вот уже второй год пойдет, как нет у него дачи. Пришлось дачу продать.

       Ковыряться в земле еще можно было, а вот дорога уже в тягость. Старый "Москвич" ржавеет в гараже, рулить некому. Продать? А кто его возьмет в автомобильной столице России? Александр вспомнил свои заслуги на производстве. Как он радовался, когда местком решил представить ему, лучшему токарю-фрезеровщику завода, право приобрести автомобиль "Москвич".

        Посмотрел по телевизору канал «Дождь», послушал выступающих  и подумал, что лучше бы назвали канал «Пурга».  Решил телевизор включать только на просмотр художественных картин. Радиоточку ветеран отключил, зачем она нужна. Там льётся записанная речь  с телевизионных  новостей Приморья, повторяющиеся каждый час, а то и полчаса. А в остальное время реклама лекарств, которые лечат даже от старости. Спешите, покупайте старики, несите свои кровные. Звоните в Москву, пока есть скидки, шлите денежки. Их так там не хватает.

         А ведь  знают  прохвосты, что старики любят радио. Любят, потому что они  помнят то время, когда из радиоточек  голосом  Левитана звучали важные правительственные сообщения. И другие были замечательные дикторы, один только их голос успокаивал. Звучали и радиопостановки, песни, стихи, сказки, классическая музыка.  Ничего не оставили старикам. Живи со своим внутренним миром, вспоминай свои победы и достижения.

        А что теперь надо ветерану? Даже  гараж уже не нужен. Раньше хоть овощи там хранил, теперь все с рынка. Да и крыша продырявилась.

         Остались одни газеты и книги.  Не может понять дед Александр, почему книги сейчас стали дешевле квадратных метров,  дешевле, квадратных метров квартир, которые  они занимают. Выносят поэтому все их из дому. Кто в книжные шкафы на улицах, кто в тюрьму относит. Там-то, слава богу, есть еще, кому читать.  А то и вовсе книги  просто  складывают на скамейках возле подъездов жилых домов и в парках, а то и вовсе на сырой земле.  Ай, ай! Как можно выбрасывать книги? В них и сам Александр Яковлевич почувствовал отдушину. В  87 лет читает без очков.

         Книги — это духовный опыт народа, перестанут читать книги — погибнет Россия. Этого так боится старик ветеран, больше всего это его пугает, больше ничего он не боится. Если погибнет Россия, что может быть страшнее. А ведь многие желают, ух как ополчились. Что может быть страшнее для  изношенного старого тела. Не устал он еще от жизни, много мыслей гуляет в голове деда. Есть еще кому что поведать.

         А отец его был малограмотным. Писать, конечно, мог. Только кроме  записи, к примеру « 28 марта гуляла корова», других записей не вел. Текут мысли в голове деда Александра, только и остается, чтобы вспоминать. Вот ведь жизнь. Теперь и поговорить не с кем, все друзья ушли. Все реже встречает в городе своих сверстников.

         Приготовит еду и берется за книгу. И окунается в волшебный мир. Любит читать про прошедшее время, сразу видит дед, лукавит ли автор. А врут много в последнее время, историю меняют. Не нравиться многим, что Советский союз войну выиграл. Как кость в горле это русофобам. Колет это им в глаза, а еще школьные учебники переписывают. Почитал дед газеты, посмотрел телевизор и вдруг почувствовал что у него возникло знакомое чувство, то чувство которое он уже пережил в далеком детстве.

         Это чувство приближающей войны. Горько вдохнет, защемит сердце, бросит все в сторону, а потом опять за газету. И опять же обсудить не  с кем. Ложится дед на диванчик на кухне и начинает дремать.

        Особенно не понятно Александру про Украину, про свою далекую малую Родину, вернее родину его деда Афанасия жившего в  Черниговской губернии.

                ***

          В 1913 году  Афанасий привез свою семью в Приморскую тайгу.  Увез от безземелья,  голода,  в  поисках  лучшей  жизни.   Вместе с ним потянулись его родные братья и сестры на заселение земли у моря.  Место выбрал дикое,  на западном склоне хребта Сихотэ-Алинь, на правый берег реки   Иман. Первым место выбрал крестьянин по имени Иван, так и стали назвать деревню — Ивановичи. По дороге двое детей умерли от скарлатины. Горевать некогда, троих оставшихся детей надо было кормить. Афанасий  валил незнакомые деревья, выкорчёвывал пни. Те, которые похожи на черниговские сосны, оставлял на мебель, остальные  на дрова. Подружился с удэгейцами и китайцами. Научился добывать диких кабанов и изюбрей. Ходил на медведя, стрелял   косуль и кабаргу. Добывал мех белки, колонки и  выдры. Продавал купцам.


       Быстро научился у удэгейцев заготавливать юколу, охотиться, рыбачить, ездить на лодках.Китайцы рассказали Афанасию, где и как лучше выращивать овощи. Сам научил  удэгейцев рубить дома, как лучше обрабатывать посевы. Судьба уберегла  деда, так он  и не узнал он, что многие его родственники и односельчане на Черниговщине умерли  от голода в тридцатых годах.  Писем  не писал, в дальнюю путь-дорогу не собирался. Тяжелый крестьянский труд не оставляет других вариантов.

       Старший сын Яков, отец Александра решил покончить с крестьянством. Ушел пешком во Владивосток. Устроился грузчиком в порт, жил у китайца, в комнате было 15 человек. Там же его застала Октябрьская революция. Яков  невольно был втянут в революционные события. В 1918 году он оказался среди арестованных чехами рабочих — грузчиков Дальзавода. Они забастовали в ответ на арест Суханова. Тогда действовали военно-полевые суды. Сидя в подвале тюрьмы,  он увидел через решетку  знакомую  девчонку Евдокию.

      — Дуня, Дуня! Душа моя, спаси меня. Вытащи меня от сюда, — начал умолять Яков. Дуня проходила мимо, но успела услышать мольбу. Она посмотрела, что щеголеватый чех солдат отвернулся, и наклонилась к решетке.
      — О боже! Яков, ты ли здесь? Темно, ничего не вижу!
      — Я, Дуня, я! Вытащи меня!
      —Вэк! Вэк!— закричал часовой. Дуня изобразила, что поправляет застежку на обуви, поднялась, пошла дальше.

       Евдокия была тоже из переселенцев, работала поваром у графа. Она рассказала о беде графу. Граф отправился к мятежникам и на французском языке объяснил тем, что среди арестованных рабочих случайно находится  человек из его  прислуги.

        Якова освободили. Поутру всех рабочих расстреляли. Яков так был потрясен этим событием, что решил покинуть Владивосток. Он сделал предложение Евдокии выйти за него замуж и уехать в деревню. Евдокия согласилась. Граф благословил их. Подарил им на память свою фотографию. Она всегда потом висела в доме Якова на самом видном месте. Евдокия родила Якову 3-х сыновей. Первенца, его,  Александра, назвали в честь графа, потом появились  Сильвестр и Василий.

                ***

         Ивановичи затапливало при половодьях и тайфунах, в 1938 году семья перебралась в село   Незаметное. В Незаметном были золотые прииски. Мать Александра работала в колхозе. А  отец, один раз, оторвавшийся от земли, не захотел больше к ней возвращаться. Работал на золотых приисках. Мать работала из-за  приусадебного участка огорода 70 соток. Потом пригрозили отрезать сотки. Теперь случалось, отец работал в колхозе, но трудодни записывал на мать. Ставили палочки. И еще огород, так и жили с огорода. Одну корову разрешалось, одну свинью и пару поросят. Опять же налоги требовались  за участок. Опять же шкуру, мясо,  все давай. Не ладилось с сельским хозяйством в Приморье до войны. Раскулачивание, репрессии, красноармейские совхозы.

           Жили Поляковы в конце деревни у дороги. В поселке  был бамлаг. Приходили ночью заключенные и просили покушать. Они были настолько измождены, что мать  вынуждена было выносить картошку, которую сварила для свиней. Утром визг свиней заставлял варить её снова.

          Александр ходил в школу в село  Картун, ныне Вострецово через перевал. Это село, как  село, тоже  из  переселенцев. 

           В годы войны  с братом мыли золото в овраге. По 2-3 грамма в день была норма. Прислали на работу повестку, 18 ноября 1944 г. прибыть в военкомат. Призвали  в райцентр Новопокровку, всех призывников  и распределили по хатам. 10 дней пилили дрова для школы, для горисполкома, для военкомата. Потом пустили домой на два дня. Расстояние 36 км, пришел домой и сразу обратно. А потом отправили  в город Иман.  Была пурга, 70 км шли пешком. От деревни да деревни шли три дня. Было в группе   180 человек, из Имана  в Бикин в 155 полк. Где-то в конце марта  отправили в Восточную Куйбышевку,  сейчас Белогорск, за Хабаровском. Перед тем как отправлять  учили стрелять, естественно   на стрельбище. А у Александра   вскочил на ягодице большой фурункул, ни сесть,  ни встать. Командир взвода  отправил в санчасть, благо она была  недалеко от стрельбища.

           Не помнит ветеран не своего командира отделения, не своего помощника командира взвода, не своего взводного. А вот командира соседнего взвода  лейтенанта Арамильева запомнил. Запомнил наверно, потому что пришлось с ним еще встретиться  во Владивостоке. Лет, наверно, 50 назад это было. Он уже был  подполковник, Александр  же работал на ВСЗ. Следуя в отпуск, Арамильев пришел во Владивосток  на пароходе, чтобы потом сесть на поезд.

           Остался значит  Александр, еще с одним солдатом,  Соколовым  с Ольги в санчасти  вместо стрельб. А после излечения   отправили в караульную роту полка.  А там  весь рядовой состав 1926-го года, призванный с запада, писаря разные при штабе  маленькие ростом  150-160 см. 
 
           Символично, что позже, уже в наши годы, встретился с однополчанином с одним из низкорослых. Однажды  собрали на заводе « Радиоприбор» ветеранов, праздник какой-то был. Александр Яковлевич весь в медалях и орденах.  И вдруг один из рабочих который работал с ним. Фамилию Александр Яковлевич забыл.   Зовут его Николай Иванович, сейчас в Дальнереченске живет. Спрашивает его:
        — А что это за медаль  у тебя?
        — Юбилейная медаль «300 лет Российскому флоту» — государственная награда России, учреждена указом Президента Российской Федерации. Награждается тот, кто 25 лет работал на флоте, — отвечает. Далее разговорились, оказалось с одного полка. Больше однополчан Александр не встречал.

                ***

          Когда 8 августа 1945 года началась война с Японией  весь батальон, где служил Александр,   отправили на охрану моста на станции  Лазо. Весь мост оцепили, оцепили, скорей, для порядка. Никто не думал, что мост будут брать живой силой японцы. Артиллерия — другое дело.

          Ночь, темень, сильный дождь,  хочется спать. Раскатал Александр  шинель, да и все так. Лежат, дождь льёт. Рюкзак под голову, на него воротник, рукава под бока,  полами укрылся,  автомат под мышкой.  И вот вдруг "Катюши" загудели, пошли снаряды  на ту строну из  Дальнереченска.  Всю ночь "Катюши" утюжили  гарнизон Хутоу.  Те же успели только один раз выстрелить по мосту. Взрывная волна повредила настил, снаряд в стороне упал. Там у японцев были установлены гаубицы, нечто среднее между мортирами и пушками. Наши "Катюши" все их разнесли. Оказалось не все. Часть полевой артиллерии было спрятана в лесу.

          Утром их сменил свежий батальон. Подразделение Александра  отправили в место дислокации полка  в  п.  Себучар. Накормили, дали поспать до  вечера, потом в  столовую и пешком в город Иман. Ночью пришли в село Графское. Подразделение Александра передали в подчинение  109 УР,  распределили к саперам. Далее 10 августа погрузили на американские амфибии и переправили ночью через  Уссури на ту сторону в Китай. Там  залегли в кустах.

          Пошли  в разведку. Перешли железную дорогу, обошли сопки, опять через железную дорогу, нет нигде японцев. Пришли ночью  в Хутоу. Саперы  подрывали  амбразуры. Взвод Александра через железную дорогу, через траншеи,  таскал взрывчатку саперам. Они находились там, у огневых позиций японцев.  Все простреливалось. Таскать приходилось ползком, через овраги, траншеи. Подползали, и на палке передавали взрывчатку саперам. Те минировали и взрывали амбразуры. В атаку без оглядки не мчались, молча делали своё дело. Берегли людей, научились воевать. Да уж пора, фашиста разбили, на голову. Японец не сдавался, те, которых не убила артподготовка, оставался на своем месте на боевых позициях до конца. Связи не было с амбразурами, поэтому даже после капитуляции продолжали стрелять, пока всех не уничтожили.

             У японцев  амбразуры открытые. Стреляли из них периодически. Запомнилось Александру, что стрельба не такая как из советских пулеметов. Наши стреляют быстрее, а те японские  медленно. Та-та-та — 120 выстрелов в минуту. Услыхав эти та-та-та,  отряд прыгал в траншеи и замирал, пока не утихнет. В конце концов, все укрепленные точки японцев саперы взорвали.

        Потом дали команду  занять высоту на Хутоу.
        Вскочили солдаты и побежали в атаку, заняв её. Внизу  японские траншеи. Обосновались, окопались, спали тут же, на боевых позициях. И казалось бы война закончилась, но вдруг из леса полетели снаряды, как оказалось, всё было пристреляно. Было не понятно, откуда стреляют. Конечно, позже эту лесную батарею подавили. Но полегло бойцов немеряно. Что значит азиатская хитрость! Было все пристрелено, ждали японцы пока высоту советская армия займет, а потом ударили.
 
           Гул шум, бьют снаряды. Нигде от них не спрятаться. Вспоминает Александр бойца Некрасова с Вологодчины и Ведерникова из Вятки.   Только стал с ними разговаривать. Вдруг как ахнет.
      —Как легко умирать, — промелькнуло в мозгу. Александр потерял сознание.
Потом зашевелился,  пришел в себя. Слышит в ушах колокольный звон. Видит Некрасова:
      —Можешь идти?— спрашивает Некрасов
      —Могу, — отвечает Александр.
      —Тогда давай за мной. Будем выходить. Не отставай.

       Некрасов ушел вперед, Александр за ним. Вышел, смотрит, его уж нет. Немного пробежит, упадет. Слышно как пули свистят. Только ветерок возле ушей  от них. Площадка простреливается с 2-х сторон. С японской и нашей. Вдруг вспомнилось Александру, как бежал босой со школы домой по снегу. Учительница объявила:
       — Дети начинается снегопад, все быстренько по домам!
Бежит, бежит Александр, снег все прибавляет, что там бежать 6 км всего. Боже мой. Сейчас до кустов 800 метров, там старшина. Некрасов наверно туда убежал. Боже мой, как холодно было ногам, добежал же. И сейчас добегу. Перебежками. От воронки к воронке. Добежал до кустов.
 Там Ведерников и старшина. Александр весь в крови

       —Давай снимай ремень, — говорит старшина. У Александра  ремень офицерский. Снял его с убитого командира взвода. Гимнастёрку старшина сорвал в Александра, перевязал. Опять погрузили на амфибии. Лежит Александр у самой воды, сильно хочется пить. Для этого ничего не надо, только голову наклонить к воде. Он пил и пил пока шли по речке, много пил и сильно опух.

       С амфибии столкнули и он упал. Больше ничего  не помнит. Бредит. Будто спит дома за печкой на соломе без матраса. Очнулся. Смотрит и видит, что лежит возле стонущих тел. Кто бредит, кто просит пить. Вдруг в палатку зашла свита с генералом. Позже оказалось, что это был  член военного совета фронта. 

      Тот посмотрел в его сторону. Александр в ответ ему улыбнулся.
      — Этот еще улыбается. А вы его среди  умирающих  раненых держите!— посмотрел в сторону   главврача маршал.
     — Немедленно его в операционную!— распорядился главврач.

      Долго вытаскивали осколки из израненного тела, Александр уж не помнит, сколько их было, шесть  или семь. Один осколок распахал всю спину, прошел по кости до самой  руки. Через рану двумя спицами удалось его вытащить. Латунный осколок отдали Александру. Он лежал на тумбочке, Александр хотел его сохранить. Тот упал на пол и пропал.
     —Сестричка, миленькая, поднимите осколок, упал с тумбочки, — Александр умолял санитарку.
     — Если найду, то отдам. Пока нет ничего, — отвечала санитарка. Позже Александр заметил, что полы без плинтусов. Санитарка же и смахнула его тряпкой подпол, когда мыла полы. Доски же не будешь отрывать. Бросил Александр эту затею. Тем более, что память о японском снаряде еще оставалась внутри на голове возле правого уха. И окажется, на всю жизнь,  навечно эта память осталась.
     Врачи не рискнули его вытаскивать, собственно и вытащить его было нельзя. Осколок  разрушил костную ткань и оказался рядом с мозгом. Образовалась опухоль. Оставалась надежда только на молодой организм. Александра через две недели перевезли поездом  в Спасск. Опухоль оставалась, надежды на выздоровление было мало.
      — Вы меня отпустите сходить домой, сколько я уже здесь лежу, 100 км от станции до моего дома, дойду, —  убеждал врача в  госпитале Спасска Александр.
      Молодость полна оптимизма.  Тот, кто когда-то уезжал  первый раз из дома в 17 лет, тот поймет, как хотелось  бойцу домой. В этом желании  сфокусировалось всё: боль от ран, голод, душевные переживания и прежде всего жажда жизни. Как маленький ребенок ищет спасение у матери, так и Александр хотел домой, верил, что там все ранения заживут. Чтобы  как то подержать его врач сказал:
     —Будешь до уха рукой доставать, отпустим домой.
С этого времени начались тренировки. Появился сильная мотивация. Скоро  Александр продемонстрировал на утреннем обходе врачу, что уже достает рукой до уха.
     —А теперь тренируйся доставать рукой до затылка, — опять потребовал врач. Когда цель была достигнута. Врач опять:
     — А теперь приятель постарайся дотянуться  до левого уха. Тогда точно отпущу,— опять поставил задачу врач, точно зная, что ему пока не видать дома. Жизнь по-прежнему висела на волоске. Вот уже встретил в таком состоянии Александр своё совершеннолетние.  Рана на спине не заживала, да и с опухолью прогресса не было. Набравшиеся за войну опыта врачи проявляли чудеса. Но так устроена госпитальная бюрократия, что если в одном госпитале выздоровления нет, то отправляют в госпиталь статусом повыше. А может военно-полевой госпиталь, подлежал передислокации. Так или иначе,  больных начали выписывать по частям.

      На спине рана не заживала, но её затянуло. 20 октября 1945 года пришел приказ отправить раненого Полякова Александра  в Омск. Поезд от Имана до Омска в пути 7 суток, 2 ноября уже в Омске. Опять Александра на носилки и на пригородный поезд, в армейский госпиталь. Там лечение продолжалось. Постепенно стали привлекать Александра в наряды. Отправляли в кухню  чистить картошку. Скорей для того, чтобы имелась возможность дополнительного питания. Все понимали, что при должном питании раны затягивались бы быстрей. Такое время было в стране. Все голодали.   

       На кухню Александр поспешил женщине поднять бачок с пола на стол и потерял сознание. Опять рану разрезали и чистили, опять  долго тек гной. Организм боролся. Периодически разрезали раны в голове и на спине, выпускали оттуда гной. Приблизительно через месяц, госпиталь начали расформировывать. Война в стране закончилась, поток раненых прекратился. И, хотя рана на спине окончательно еще не зажила,  Александр почувствовал, что скоро его выпишут.  Опухоль на голове немного спала, но осколок там остался. Собрался консилиум. Среди них знаменитый профессор.
     — Он, это осколок  тебе не мешает, — спрашивает один врач
     — Не мешает,— говорит Александр, — только вот плохо слышу я  правым ухом, да и левым тоже.
     — Вот что дружок! Удалять осколок мы не будем. Это очень опасно. Вы милейший можете не проснуться, — говорит профессор.— Предлагаем его оставить у вас в голове. Вы согласны?
      — Конечно, согласен профессор, выбора нет, — сказал Александр, которому госпиталь ужасно надоел.
      —Вот и хорошо милейший! Будем вас выписывать.

                ***

         Выписали Александра из госпиталя со справкой « Годен к нестроевой службе»,  направили на пересыльный пункт, возраст то призывной, бойцов в стране не хватает.  Прибыл он туда, смотрит 2-х этажное здание. Вошел, видит стены во льду. В Сибири холодно.

        —Вот вам по два талона на питание. Находитесь на вокзале при комендатуре. Ежедневно приходите в 12-00 и к 18-00. Узнавайте свою судьбу, — говорит старшина пересыльного пункта ему и еще одному солдатику.

        Толкался Александр на пересыльном пункте уже вторую неделю. Лицо у Александра было еще черное от взрыва, да еще немного лицо дергалось после ранения. Вид был откровенно не бойцовский. Его никто не хотел брать из старшин воинских частей с такой справкой, с таким внешним видом.


        Ежедневно Александр брал два талона на питание в столовой и отправлялся на вокзал. Он благо рядом с пересыльным пунктом, метров 200. Рядом Дом культуры железнодорожников им. З.И. Лобкова и вокзал тут же. На вокзале в буфете можно взять первое и второе, компот или чай и хлеб конечно. Там хотя бы было тепло. Там же и на вокзале часы есть, можно смотреть, чтобы не прозевать явиться в пересыльный пункт. Строго тогда  было. Сажали легко и быстро.

        Время шло,  никто не брал Александра, закончилась уже вторая неделя. Спал тут же на вокзале на скамейках. Тело чесалось, хотелось в баню. Рядом с ним еще один солдатик:
       — Не знаю, что и делать. Не берут меня в армию, никому я не нужен. Есть охота, помыться охота и конца не видно этой затее! Как небога какой!— сказал Александр и подумал, что уедь он    сейчас домой, то никто бы искать его не стал.
      —А я вчера съездил в свою часть, помылся там, в столовую сходил, — говорит приятель. Видимо часть его находилась недалеко от Омска, из неё он попал в госпиталь, а в пересыльный пункт тоже наверно к нестроевой службе направили.
      Не стал Александр выяснить его проблемы, а решил  съездить в свой госпиталь, вдруг там еще кто-нибудь остался, может думает, попаду на кухню, накормят.
 
      Первый раз Александр в большом городе. До этого был в Спасске, Имане,  Бикине, разве это города? Кирпичных домов даже не было, всё строения деревянные. А тут видит трамваи, дома кирпичные большие, многоэтажные. Но не потерялся, нашел госпиталь. Приезжает туда и видит свою старшую медсестру.

      —Ну что с тобой? — спрашивает.

       —Не берут меня в армию с такой справкой. Не знаю что делать.  Кушать хочется, помыться тоже. Сплю на скамейке на вокзале.
      —Ладно! Давай сюда справку. А сам иди в служебную душевую. Вот ключи.

      Ушел Александр в душ. Помылся  в душе хозяйственным мылом, потерся  лыковой мочалкой, кем-то оставленной в душе. Вышел в предбанник, а там чистое бельё лежит, полотенце. Вытерся, оделся, вышел, легко стало, пошел к сестре.

     —Вот тебе справка! — говорит.

      Взял в руки и видит, что частица «не» стерта на справке, слово «годен» написано с большой буквы. Понял, что сама медсестра все исправила. Эту справку Александр и сейчас хранит.
     —Спасибо, — говорит и собрался выходить.
     — Погоди! — говорит старшая сестра, — сходи в столовую, вот тебе талон. А потом приходи опять ко мне. Определю тебе койку, чтобы хоть по-человечески переночевал.
     Так удачно закончилась поездка Александра. Дело было под самым Новым годом, 27 декабря 1945 года.
               
                ***
 
        Поутру чистый, бодрый и выспавшийся Александр на трамвае доехал до пересыльного пункта и предстал перед старшиной пересыльного пункта с погонами артиллериста. Рядом еще один старшина небольшого роста. Тот взял справку Александра в руки и внимательно на него посмотрел.
       —Можешь с лошадями работать?
       —Конечно! — отвечает. Его ли деревенского парня учить обращаться с лошадями? В деревне он возил, косил и пахал! Да и в рабочем поселке обращался с лошадьми.
       — А лошадь в санки сможешь запрячь? — говорит.
       — Могу!
       — Поехали в часть!
      Часть оказалась недалеко от вокзала, где-то в километре. Там старшина и говорит!
      — Вот лошадь, возьму я тебя к себе в часть, если запряжёшь. А не запряжёшь, назад отправлю.
Вот такой первый экзамен получился у Александра.
       —Хасимутдинов! — говорит старшина, — Лошадку давай сюда, и  хомут неси.

       Татарин,  подумал Александр, а сам вспомнил, как работал в поселке  с лошадями. Так и оказалось. Сослуживец оказался татарином. Вспомнил, когда началась война, всех мужчин, забрали на фронт, а мальчишки остались управлять лошадьми на прииске и в колхозе.

       Разумеется, тот экзамен Александр сдал. Ещё бы, он  предмет он знал лучше экзаменаторов. Начал возить полковника. Да и другие работы не пропускал.

       На следующий день пришел в роту старшина:
       —Поляков! Поедешь в штаб, только туда уголька подбросишь. Звонили, заканчивается.  Выгрузить поможешь. Запомни! Никогда не оставляй лошадь без присмотра. Угонят. В штабе возьмешь полковника и дальше по его распоряжению! Все понял!
      —Так точно! — отвечает.
       Выехал Александр на угольный склад,  набрал угля и в центр города в штаб. Смотрит  дом красивый, богатый двор огорожен. Приехал уже темнеть стало. Смотрит, вышел в шубе пожилой человек.
      —Дедушка посмотри за лошадью, а я помогу уголь таскать!— сказал и пошел на всякий случай закрыл ворота. Перетаскали уголь, подходит и видит, что дедушка тот самый полковник. В погонах.
     —Товарищ полковник, извините, не признал, — смутился Александр.
     —Ничего, — отвечает, — молодец, что за лошадь переживаешь. Уголь выгрузили, теперь сходи чаю попей. Я распорядился, когда еще на месте будешь.

       Из кухни в то время таскали пищу отсутствующим в котелках в роту. Почувствовал Александр о себе заботу. Почувствовал, какие они фронтовики заботливые. Это был полковник Петров, начальник штаба полка. Больше Александр с полковником никогда не разговаривал. На весь полк был один только Виллис  — американский армейский автомобиль повышенной проходимости времён Второй мировой войны и пару грузовых машин. Остальное на лошадях, в каждой части было своя конюшня. Лошади были немецкие и латышские. В 1947 году лошадей сняли с вооружения.

      Началась такая у Александра служба, вроде  не тяжелая, а так вечные ожидания, на ветру и на холоде. Холодно в Сибири и зимой темнеет рано. Возил полковника на пролетке, зимой в санях. Но бывали и другие хозяйственные работы. Лошадь называлась у Александра Берта. В конце зимы учения были.
Полковника увез  Ульяновский район на штабные учения. В гарнизоне был корпус, дивизия, войска, артиллерия и прочее.

       Три  дня там по деревням вшей кормили на полу. Наконец обратно в город, пришел полковник и сказал:
      —Ну, поехали домой, — только сказал и Берта резво пошла по сибирской  равнине. Дорога хоть и ровная, но ухабистая. Смотрит Александр Берта  еще резвей  побежала. Оборачивается, видит, нет полковника, испугался  больше чем под Хутоу. Развернулся, поехал обратно. Ехал не долго, видит генеральский "Виллис" на встречу, а на нем, на заднем сидении сидит его полковник. "Виллисы" ведь с открытым верхом.

       "Виллис" не останавливаясь, подпрыгивая на ухабах, покатил по дороге, Александр пристроился сзади. В роте Александр подошел к командиру роты майору Сальникову:
       —Товарищ майор! Наверно, меня посадят! —  и далее подробно все рассказал и закончил, — на ухабе наверно вывалился?
       —Погоди, паниковать. Я сначала схожу в штаб, все узнаю,— ушел, вернулся и говорит:
       —Пойдешь на склад, помощником начальника. Полковник больше не будет на лошади ездить.
      Обрадовался Александр, стал у него начальником старшина Казанцев и еще начальник обозновещевой службы в чине  капитана.
 
      Склад обслуживал дивизию. Каждую неделю получали имущество, списывали, выдавали обмундирование и сапоги. Если сапог не было, офицеры получали голенища и шили их в мастерской. Руководил всем капитан, давал все команды на выдачу. И накомандовался. Дали Казанцеву 12 лет тюрьмы, говорит капитан Александру:
      —Принимай склад!
      —Не могу я принимать, у меня нет образования.
      —Принимай по ведомости, потом разберемся!
      Смотрит Александр, отрезов не хватает на полках, костюмов, сапог. Ну, думает Александр, попал, как кур в ощип. Пошел опять к командиру роты.
      — Товарищ майор! Меня капитан заставляет принимать склад, а там не хватает имущества, что мне делать?

      На следующий день вызывает его в каптерку, там еще старшина роты и спрашивает:
      —Хочешь в роту?
      —Конечно, хочу!
      Дослуживал службу Александр уже в роте. Пользовался почетом и уважением. Александр не пил и не курил, что очень ценилось. Сдавал инспекторские проверки на отлично, готовил молодых солдат. Формировал команды  для отправки в западную группу войск, кого в  Венгрию, кого в Германию. Ему несколько раз предлагали поступать военное училище. Отвечал, что не пройдет медкомиссию, да и образования не хватает.

      Многие его сослуживцы в мае 1945 года  призывались, а ехали с Курил с медалями за победу над Японией.
      Там был Стеценко с Тобольска. Александр с ним подружился, вместе так и прослужили. Генерал был Байдак, потом сменил его Усенко.
      Отпуск для Александра заработать было легко:на инспекторской проверке надо занять первое место. Сослуживцы были, Ишимские, Тюменские, с 1928 года, 8-9 классов образования. Поехал в отпуск, приехал домой смотрит — нищета. Подумал, лучше в Армии, чем на гражданке, хоть паёк. На фронт рвались от голода, такова, правда, жизни.

       Приехал в отпуск. Отец начинает:
      — Это, надо ведь собраться. Мужики говорят надо встречу организовать сыну, — мать в ответ,
      — Какая встреча, 170 рублей долгу!
      —Да мужики все принесут с собой!— не сдается отец
      — Папа, не надо занимать, я приехал вас повидать и не пьянствовать!
Побыл дома, пора уезжать, отец на работу пошел, даже руки на прощание не подал. До сих пор сердце ноет у ветерана, обидел отца.

                ***

        В Незаметном жили Попковы. Узнали, что Александр в отпуске позвали к себе. Пришел к ним Александр в лачугу. Вспомнил, что до войны здесь жили молдаване.
       —Передай весточку в Омск. На улице Кузбасской, 21 родственники там проживают, уж не свижусь с ними больше,— сказала сморщенная старушка.
Зашел, конечно, туда Александр. Меда передал, мед в то время был дешевле сахара. Обрадовались гостинцам Попковы.

       —Мы и не помним, когда видели последний раз мед!

        Пришел туда ещё в увольнении, ходить начал в гости. Потом  целый год заходил. Александр  не курил и не пил, в роте его держали. Однажды и спрашивает:
        —А можно мне у вас прописаться? Я хочу после службы остаться в Омске.
        —Конечно, можно, — отвечают добрые сибиряки, — вот и койка свободная, сын в Армии в Иркутске.
Вскоре старшина на построении объявляет:
       — Кто из местных завтра можно оформлять документы домой, в запас вооружённых сил.
Александр на следующий день подходит
       —Поляков, вы, ведь, не местный?
       —Остаюсь я здесь в Омске после службы.

       17 марта 1951 года был уволен с военной службы в запас ВС СССР  младшим сержантом. Прослужил  6 лет и 4 месяца. Пока прописывался,  полмесяца прошло. Благо, что на должности в Армии был, командир переправочного отделения, оклад 9 рублей. Собрал 200 рублей, были деньги на первое время. Прописался у Попковых, но ночевал на скамейках, не любил людей стеснять. Работу начал искать, в милицию сходил. Полковник милиционер:
     —Давай к нам, в милицию, должностей валом, постовой участковых, в охрану!
     —А какой оклад?
     —590 рублей постовой, но еще обмундирование, проезд бесплатно, — говорит, — давай оформляйся!
Вспомнил Александр, что на заборах в объявлениях везде написано, что есть и по 900-1000 рублей работа. Ушел.
Пришли с другом на шинный завод. Там толпа, Пыль сажа, грязь. Посмотрели друг на друга,
     —Что мы здесь забыли? — и ходу, через проходную, — Стоять! Пропуск
     —Там сзади! Несут — проскочили проходную и бегом. Вдруг полуторка их догоняет.
     —Что работу ищете?
     —Ага!
     —Прыгай в кузов! — Заскочили в кузов, смотрят там уже несколько человек. Оказалась полуторка с Авиационного завода. Ездила по городу. Собирала военных уволенных. Все ведь в форме ходили. Самый надежный способ формирования кадров. Так же в портовых городах подъезжали полуторки и грузили валявшихся пьяных у пивных. Потом пленники  приходили в себя, судно на рыбной путине. Вперед на вахту. На добычу.

      Как потом узнал Александр. Завод эвакуирован с Москвы в начале августа 1941 года, в конце сентября уже первый самолет на фронт улетел.
     Требовались, слесаря, шлифовщики, токаря!
     Посмотрели на Александра в отделе кадров и сказали
     —Образование?
     —Пять классов!
     —Слесарем будешь!
     —Хорошо, — ответил Александр, а сам стал к фрезеровщикам.
Вспомнил он, как капали траншею на танковом заводе, зарабатывая на доски для части. Тогда он и увидел, как работает токарь. Болванку зажмет, пустит станок, остановит, коломбиком замерит, посмотрит. Вспомнил деревенскую работу. Как пахал, косил, мешки с картошкой поднимал, навоз из хлева выкидывал и   сам себе думает, что постараюсь любыми путями на завод попасть. Ходил он и на танковый завод. Там его хотели взять обрубщиком. Траки после заливки обрубать. Не понравилось, ушел.

       Что такое фрезеровщик? Конечно, Александр понятия не имел. Не было у него гражданской специальности. Взяли его учеником фрезеровщика. Вот уже работает два месяца. Блох немного нахватался. Получает по 200 рублей. Из дома пишут, давай домой! Ну, думает, буду увольняться, поеду в деревню. Подходит к мастеру Шиловскому.
     —Буду увольняться!
     —А что такое? Два месяца работаю, получаю по 200 рублей. На жизнь не хватает.
     —Как увольняться. Вот тебе станок. Становись, работай! С сегодняшнего дня ты фрезеровщик!

      Проработал месяц, получил 900 рублей.  От овса кони не рыщут — от добра добра не ищут. Стал работать. Домой больше не просился. Не плохая, думает, советская власть, вот и специальность, получил. Работа между тем, как считал Александр намного легче, чем в деревне. Ещё бы  не работать. Против деревенской работы ерунда полная, а не работа. На 4-й месяц заработал 1700 рублей. Между тем устроилась и личная жизнь.

                ***

       Военная специальность у Александра подрывник. Еще во время службы, после отпуска направили его инструктором подрывников гражданских на железную дорогу. Увидел, он там, на мосту девчонку, ходила по мосту. Запала она в душу. Тогда же  встретил своего подчиненного рядового Князева, которого подготовил и отправил в Венгрию. Там его из-за угла подстрелили. Случалось и такое в западной группе войск. Комиссовали, отправили домой, пришел в часть. Александра он называл товарищ командир, льстило это его самолюбию. Так вот пригласил к себе Князев в гости, он из местных был. Успел к этому времени жениться, ребенка заимел. В увольнении пошел к нему в гости. А тот мнется:
      —Какие проблемы?
      —Выпить бы надо!
      —Сколько тебе надо?
      —Вот у меня 10 рублей, — показывает, а бутылка водки стоила в то время 21 рубль. Достает  25 рублей
      —На, бери! — говорит. Тот обрадовался, побежал, притаскивает пол-литра. По стаканам разлил. Александр только пригубил. Князев захмелел. Тут заходит та девчонка, которую встречал на мосту.
      —А! Кума! Не захотела за меня замуж идти,— орет захмелевший Князев. Она отказалась от выпивки. Скучно быть трезвым среди пьяных. Разошлись.

       Встречает её через год уже, будучи фрезеровщиком. Не умел Александр с девчонками общаться, так бы и остался бобылём. А тут что-то, нашло на него
      —Здравствуй кума, — только и нашел, что сказать.
      —Здравствуй, — отвечает, сама делает вид, что безразлично, — что-то не припоминаю, — женщины знают, как продолжать беседу. Главное чтобы с ней первым заговорили.
      —А вот, помните, у Князева, мы встречались. Потом он еще с женой скандалил, с подругой вашей.
      —Не помню, — отвечает, явно кокетничает или слабо помнящая, — приходите к Князевым.
      —Так зачем же к Князевым, водку пить, можно…, можно к вам прямо домой?
      —Можно, — ниточка уже завязалась, — я по сменам работаю, обходчицей.
      —У меня во вторник выходной, в другое время не могу.
      —Тогда приходите в следующий вторник, — посчитала на пальцах обходчица, — я буду дома.

      Александр пришел. Остался, переночевал. Женщины по-разному захватывают мужчин. Но чаще  получается жареной картошкой. Так и случилось с нашим героем в голодное послевоенное время. Опять посчитали они время, когда работают, когда можно свидится. Встретились снова. Переночевал опять  Александр, утром на работу собирается. Горячий завтрак на столе, уютненько ему стало. Он и  спрашивает:
     —А можно после работы приходить?
     — Ну, приходи после работы.
     А через соответствующее время 26 апреля 1952 года на свет появился сын Виталий! Регистрировали его и расписывались один день, но в разных  отделах ЗАГС.

      Ушел от Попковых Александр. На работе между тем Александр становился  стахановцем. За смену выдавал башмаков больше всех. Зарплату выдавали по ведомостям, ведомости составлялись  по разрядам.
Как-то приходил Александр в кассу и видит, что его нет в ведомости третьего разряда. Подали списки  четвертого разряда, там тоже нет. И только в ведомости пятого разряда первым в списке стоял Поляков А.Я. Заработал 3100 рублей. Москвич тогда стоил 8000 рублей, победа 12 000 рублей. Ни каких экзаменов Александр на разряд не сдавал.
 
       Пошла работа, все наладилось. До работы было 12 км. Иной раз быстро доберется, иногда позже, но работать стал с раннего утра, приходил раньше всех. Все приходят только в цех, а у него станок гремит. Так до темноты. Работал так пока нормы не стали уменьшать. Рабочие начали на него коситься нездоровым взглядом. Мол, нормы нам низкооплачиваемые устанавливаешь. Александр и сам начал понимать. По-началу вытащить башмак было норма 30 часов. Видят, что он справляется гораздо быстрей, такую уйму денег зарабатывает, снизили норму на башмак. Не прошло и 2-х лет. Для Александра её сделали 8 часов, для других по 12.
      —Ты и так заработаешь,— говорит мастер. А рабочие всё роптали и роптали.

       Тогда строго работать заставляли.  Александр получал письма из дома. Мать просила его вернуться домой, что ей нездоровится. Александр вспоминал свою мать, которую видел последний раз в отпуске. Вспоминал её измученный трудом больной вид и решил уехать домой. Хотел поэтому заработать больше денег. Да и семья уже появилась.

       Он подошел к мастеру и говорит
       —Буду я увольняться. Мама болеет дома, просит вернуться.
Тот и слушать не хочет.
       —Какой увольняться, работать некому, новый заказ. Истребители 2-х моторные реактивные. Возьми отпуск отдохни. Настроение измениться.

       Нормы на башмак ещё уменьшились: для Александра 6 часов, а для ребят 8 часов. Башмаки шли на трубы для лесов.
       Рабочие опять злятся.
      —Ты пашешь, а нам нормы режут
      Опять к мастеру с заявлением на расчет. А это было вначале марта 1953, когда Сталин умер. Через 2 недели опять к мастеру, а тот опять слышать не хочет!
        —Какой увольняться, иди, работай!
        —Все! Не могу! Рабочие на меня волком смотрят! Мать болеет, буду увольняться!—говорит, а сам уже чувствует, что уже не вложится в норму.
        —Ты не понимаешь. Тебя ведь посадят! Мы подадим в суд!
        —Пусть посадят! Не могу! Где здесь суд!
        —А суд не далеко, через переезд!
        На следующий день Александр пошел в отдел кадров. Там сказали, что дело уже в суде. Он в суд. Встретил там секретаршу, она оказалась подругой его бывшего сослуживца Окоршина. Толковали о том о  сём. Между делом спрашивает:
       —Скажите, а где судья?
       —Через час подойдет!
Судья оказался одногодок Александра. Окончил курсы и работал судьёй.
       —Какие у вас проблемы?
       —Служил здесь в Омске. Остался подработать. Хочу уволиться, мать пишет болеет, надо  увидеть, а на работе не отпускают! Не увольняют. В суд на меня подали!
       —Как фамилия?
       —Поляков!
       —Да, есть такое заявление!
       —А сколько вы мне дадите?
       — Согласно указу   ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». Так вот этот указ в ст. 5.,— зачитывает, — Установить, что рабочие и служащие, самовольно ушедшие из государственных, кооперативных и общественных предприятий или учреждений, предаются суду и по приговору народного суда подвергаются тюремному заключению сроком от 2-х месяцев до 6-х месяцев. Подписал тов. Сталин — закончил судья.
       —Хорошо, давайте мне 6 месяцев. Я согласен!
       —Зачем же 6, я вам дам 2 месяца.
       —Завтра приходите! К 10-00!

       На следующий день пришел Александр в выходной одежде, в плаче. Пошли в зал. Объявили приговор 2 месяца лишения свободы.
       —А что вы так оделись, идите домой переоденьтесь. Приходите к 16-00. Я не думаю, что вы убежите? А я тем временем воронок вызову.
      —Конечно! Не убегу!
      Пришел к 16-00. Пришел воронок. Охранник посмотрел приговор.
      —Так, 2 месяца. Вот когда приедем. Обойди воронок 2 раза, чтобы ты больше сюда не попадал!
      Приехали в КПЗ, загнали в подвал.  Александр одну ночь там переночевал. Там в подвале посадили в  камеру. Видит щупленького паренька. Как оказалось ворюга несусветный. Тюрьма поневоле сводит с отрепьем общества, хотя каждый таким себя не считает. Определяет эту грань приговор.  Сложно разобраться  в жизни деревенскому пареньку.
      —А молодой, давай сюда. Можешь здесь лечь! Сколько тебе дали?
      —Два!
      —Два года! Ха-ха! Два года я готов на параше просидеть. Мне 12 дали!
      —Два месяца!
      —Два месяца? Что за срок такой?
      —Да вот за самостоятельное увольнение  с работы! Уволиться можно, когда отпустят! А отпустить могут только по болезни или в связи с поступлением в высшее учебное заведение! Согласно Указу Сталина.
      —Так он же умер!
      —Умер! Но дело его живет!

       Вызывают на следующий день.
      —Поляков! С вещами на выход!
Какие у Александра вещи. Поднялся, вышел. Везут в тюрьму мимо базара центрального. Там загнали  на нары, народу   набито уйма.

      Утром опять перекличка:
      —Поляков! — слышит знакомый голос. Выходит. А там,  знакомый сержант с батареи, где саперный взвод питался в столовой. Значит,  ушел поле службы  в надзиратели.
      —Поляков? Ты как сюда попал?
      — Не увольняли с работы. Дали 2 месяца!
      —Подожди! Не переживай! Я переговорю  с капитаном! Не будешь ты здесь сидеть!
       И так получилось. Отправили  Александра на хоздвор, через железную дорогу. Там он два месяца катал бочки, грузил продукты, рыбу солил, дрова колол, получал на складах овсянку, перловку, рис. Не мог наш герой без дела сидеть. Вместо того чтобы два месяца отоспаться, отдохнуть, почитать книги, послушать людские судьбы,  работал как одержимый. Два месяца там отволок. На три дня раньше срока выпустили. Выдали справку об освобождении.
      —Только ты смотри, никуда не попадайся! Не подводи нас!
Вышел Александр за забор, порвал справку. Паспорт то  дома был.

       Пришел на завод за расчетом. Там парторг Забанов.
       —Ах, какую мы глупость сделали! Не думали мы, что ты Поляков в тюрьму пойдешь! Извини браток, предположить даже не могли. Вот ты, какой оказался! Оставайся работать! Нормы сейчас вернули, установили хорошие! Рабочие довольны!
       —А что мне оставалось делать! Вы же знаете! Какое ко мне отношение рабочих было! Они на меня как враги народа смотрели! За что? За то, что вкалывал? Так наверно по всех стране стахановцев загоняете в тюрьму. Я ведь комсомолец! Я думал, то что, правда, что в газетах пишут!
       —Да что эти рабочие! О себе надо было думать! Да ошибку мы свершили! Ах! Какую ошибку, я так сожалею. Вот мой домашний адрес. Надумаешь вернуться, мне напиши. Квартира тебя будет ждать, пока приедешь!
       —Я  если решу вернуться, то на завод напишу. Зачем мне вас беспокоить.

        Уехал с Омска с патефоном и абажуром, да с маленьким сынишкой на руках. Рядом жена с одним классом образования. Приехал Александр  в Приморье. Первым делом к матери в деревню. Пошел в лес с ружьём. Собаки всех деревни как по команде  за ним, через десять минут загнали на него барсука. На рыбалку сходил, кета тогда шла на нерест в Иман. Отдохнул по полной. Потянуло его на завод, начал собираться.
       — Сыночек! Побудь еще. Сколь ж ты побыл? Ты же сейчас уедешь, больше я тебя не увижу! И сколько я тебя буду ждать!
       —Не могу мама, семья теперь у меня. Семью кормить надо. Поеду во Владивосток.
       —А что же внука не привез!
       —Да маленький еще. Как подрастет, на лето буду к вам привозить! Владивосток не Омск, буду приезжать!

       Пошел ветеран искать работу. Пришел на Дальзавод. Еврей начальник отдела кадров.
       —Пишите заявление, что 3 года не будете становить в очередь на квартиру!
Ушел. Бабушка советует.
       —Сашка! А сходи ты на Владивостокский судостроительный завод. Там сейчас набирают людей. Пришел. Начальник отдела кадров Музыченко:
       —Какая специальность у вас!
       —Фрезеровщик!
        —Очень хорошо! Нам они нужны!
       —А можно по заводу пройтись.
       —Пройдись! Чего же нельзя

        Прошелся, по сравнению с Авиационным заводом в Омске  это, какие- то мастерские, подумал Александр. В токарном цеху 5 пьяниц.
        Начал работать. Проработал неполный месяц, за три недели получил аж 200 рублей! Написал заявление на увольнение, отдал  и подумал, что уж точно теперь в Омск вернётся. Пошел в отдел кадров за документами. Музыченко:
        —Что случилось?
        —Я заработал 200 рублей. В Омске я менее 2000 не зарабатывал. Так там мешок картошки 25 рублей. А здесь 200 рублей. Выходит я почти месяц работал на мешок картошки.
После такого  аргументированного заявления Музыченко отвечает.
       —Погодите. Сейчас все пересчитаем. Здесь, какая то ошибка. Я уже распорядился дать вам комнату в 2-х комнатной квартире.
        Остался работать Александр на заводе. Был опять ударником, передовиком производства. Получил комнату в коммуналке. После однокомнатную квартиру. Завод получил большой заказ на строительство кораблей для морских частей погранвойск. Всего 35 единиц. У Александра кроме медали за отвагу появились и медали за трудовую доблесть.

        Позже перевелся на завод «Радиоприбор». Там тоже удивлял руководство трудовым энтузиастом. Решили сделать его героем социалистического труда. Только вот какая проблема. Непременным условием для звания героя было членство в  КПСС.

        Не хотел вступать в коммунистическую  партию  Александр Поляков. Может, была у него обида за раскулаченного деда, а может, не мог простить  2 месяца тюрьмы  в Омске, а может, решил Александр Яковлевич сэкономить на партийных взносах. Не любит он на эту тему разговаривать. Героем стал его напарник, который вступил в КПСС. Знал Александр пристрастие  его пристрастие к алкоголю, но никогда не завидовал людям.

        После госпиталя Александр никогда не обращался к врачам. Если случалось простуживаться, таблеток никаких не пил. Лечился народными средствами. Алкоголь не употреблял, никогда не курил. Хотя перенес большой горе. Ушла из жизни его верная спутница. Питался овощами без нитратов, простой крестьянской пищей. Это помогло ему сохранить жизнь. Это и конечно, его величество случай. Главное совесть его чиста. На бога надейся и сам не плошай.
 
        Скоро придет его самый любимый, самый важный его праздник. День ПОБЕДЫ. Наденет он свои награды. Много наград у Александр Яковлевича,вся грудь завешана. Есть и граммота от Верховного Совета СССР,  но самая главная медаль «ЗА ОТВАГУ», которую он получил за бои под Хутоу. Он фронтовик, он не просто участник, он-то знает, что медаль «За отвагу» особо  популярна  и ценима среди фронтовиков.  Он-то знает, что  ею награждали исключительно за личную храбрость, проявленную в бою. Это главное отличие медали «За отвагу» от некоторых других медалей и орденов, которые нередко вручались «за участие».

        Знает Александр Яковлевич, что бойцы штрафных подразделений также могли быть награждены. Почти все награды, полученные в штрафных частях, были медалями «За отвагу». Здорово у Высоцкого сказано

    У штрафников один закон, один конец -
    Коли-руби фашистского бродягу!
    И если не поймаешь в грудь свинец,
    Медаль на грудь поймаешь "За отвагу".



 Пожелаем же фронтовику  удачи.

Владивосток
04 марта 2015 года