Солнце еще не успело осветить землю утренними лучами, а петухи наперебой начали кричать свои петушиные песни. Какой длинней, какой громче, какой звонче, а какой мелодичней.
Мокроусов Николай Степанович посмотрел на часы и сказал:
-Будильник у них в голове, что ли?
Колхоз, председателем которого его выбрал народ, был небольшим. Он объединял три длинных улицы – Каратеевка, Кабановка и Широкое болото. Каратеевка была названа в честь бывшего помещика Каратеева, Кабановка находилась близко к лесу и дикие кабаны иногда посещали близь лежащие огороды. Ну а Широкое болото названа в честь начинающихся болот.
Мокроусов просыпался рано и имел привычку поваляться в кровати минут пятнадцать, планируя сегодняшний день. Руководство района требовало увеличения пахотных земель за счет освоения дальних лугов, хотя колхозники с трудом обрабатывали имеющиеся площади полей. Николай подумал о колхозниках, вспоминая с какой осторожностью они вступали в колхоз. Сейчас опасения ушли в прошлое и колхоз стал как большая семья, большой трудовой коллектив.
Вдруг, Николай вспомнил о Каратееве Иване Фатеевиче, сыне бывшего помещика. Странный он человек, непонятный - подумал Николай. Не принял он душой Советскую власть и в колхоз не вступил.
Революцию Каратеев встретил студентом в Санкт Петербурге, а когда остался без средств существования, приехал в родное поместье. Только от поместья уже ничего не осталось, все экспроприировали и растащили, а родителей его убили какие-то бандиты, под шум революции грабившие богатые дома. Пригрела его и защитила бывшая няня Софья, которая вырастила его с пеленок. Здоровый, крепкий Иван Каратеев так и не вступил в колхоз, нанялся работать водителем в районную организацию, проводившую связь по району. Когда то, в этом районе его отец был самый уважаемый человек, помещик, хозяин многих земель.
Надо к нему зайти, подумал Николай. Хватит ему злиться на Советскую власть, в колхозе рабочих рук не хватает. Да и человек он интересный, хоть и обижен на Советскую власть, но есть в нем что-то хозяйское, правильное. Любит он родные края, в лес ходит, говорят с деревьями разговаривает. Поднял скандал, что бригадирский сын Спиридон Лямин начал рубить молодые деревья на дрова с краю леса, хотя в глубине много сухостоя и старых деревьев. Лес говорит, что живой организм, его очищать надо. А еще, затрещину ему дал за то, что он рыбу глушил в пруду, а браконьеров гонял за летнюю охоту. – Летом у зверя молодняк, зима для охоты - говорил он.
Правление колхоза в семь часов утра было открыть и свежевымытые полы еще не успели высохнуть.
-Здравствуй бабка Матрена – громко поздоровался Николай со сторожем, которая еще и убирала контору.
-Работай на здоровье сынок – сказала Матрена и ушла домой.
В правление зашел секретарь парт ячейки Лукянов Иван Ильич и бухгалтер Ильина Софья Никаноровна. Лукянов, бывший рабочий Тульского завода, участник первой мировой войны принял революцию, вступил в ВКП (б) в начале 1918 года и, не снимая формы, прошел горнило гражданской войны. В период коллективизации был направлен партией в колхоз «Знамя победы» где и работал до сегодняшнего дня.
-Николай Степанович, вчера разговаривал с секретарем райкома, требует отчитаться по плану заготовки сена – поздоровавшись за руку, сказал Лукянов.
-Не успели начать сенозаготовку, как требуют отчет о выполнении – недовольно ответил председатель.
-И еще, нам должны увеличить план по сену, мы должны помочь колхозу «Путь Ильича», у них луговые земли распахиваются под посевы – добавил парторг.
-У них луга распахиваются под посевы, так пусть решают, чем им заниматься, зерновыми или животноводством – отрезал председатель.
-Стране нужен хлеб и животноводство, а чем заниматься в колхозе «Путь Ильича» не тебе решать. И вообще, что за разговор ты ведешь антипартийный – сказал секретарь парт ячейки.
-Да я за линию партии, просто нет у нас людей, свою заготовку не успеваем сделать. Пусть приезжают его колхозники и косят у нас дальние луга – как бы оправдываясь, спокойно сказал председатель.
-Кстати, дальние луга на зиму мы должны начать перепахивать, готовить под перспективные посевы, это решение райкома – уверенно сказал Лукянов.
-Час от часу не легче, мы что, резиновые, где мы людей возьмем на эти луга. Мы свои пахотные земли с трудом обрабатываем – хлопая рукой по столу сказал председатель.
-Ты не понимаешь политики партии, не понимаешь сложившейся международной обстановки. Партия усиленно проводит индустриализацию, надо в кротчайшие сроки построить промышленность, поднять обороноспособность страны. Для этого мы должны работать не покладая рук, из жил лезть, если хотите - махая рукой сказал Лукянов.
-Луга распахать и сена дать соседнему колхозу. Может нам придется и леса выкорчевывать – спокойно, как будто из последних сил сказал председатель.
-Надо будет, будем и леса выкорчевывать – уверенно ответил секретарь парт ячейки – зерновые нужны, чтобы станки покупать, заводы строить. Они ведь и на нас работать будут, трактора, сеялки, косилки нам произведут. Вспомни Николай, как мы с тобой колхоз создавать начинали, ничего не было, как нам трудно было, а выстояли. И сейчас надо выстоять дорогой товарищ, у нас нет другого выхода.
- Ладно, давай не заводиться с утра. Я во вторую бригаду поеду, посмотрю как у них дела, а ты подежурь в конторе – спокойно сказал Николай и пошел за двуколкой.
По пути на вторую бригаду Николай решил заехать к Каратееву, уговорить его перейти в колхоз. Иван по вахте работал водителем у связистов, которые тянули связь по району.
Каратеев Иван Фатеевич жил на краю деревни, в конце улицы Каратеевка. Жил не хуже и не лучше других, держался как-то обособленно и как бы выше других. Может от того, что он все-таки был образованный, а может, сидела в нем та дворянская стать, которая не давала ему смириться с простой жизнью. С колхозниками он практически не общался, любил ходить в лес, на пруд. И жил он какой-то правильной жизнью, был верующий, по праздникам ходил в церковь, был противником не правильной вырубки леса, массовой распашки лугов. Он очень любил природу. В лесу были коренастые красавцы дубы, видно было, как они своими могучими корнями держались за землю. Могучий ствол и не менее могучая крона всем своим видом показывали, что они здесь хозяева. Были красавицы березки, стройные. Их белоснежные стволы, как подвенечные платья, а тонкие, длинные ветки украшенные сережками, будто свадебная фата. Иван Фатеевич приходил в лес и, подходя к березкам говорил:
-Здравствуйте невестушки, здравствуйте красавицы мои, как вы тут поживаете? – Он подходил к березам и нежно поглаживал их стволы рукой. Иван помнил, как с детства отец брал его в лес и часами рассказывал о природе. Заходя в дубовую рощу, отец подходил к дубам великанам и здоровался с ними. Здесь росли старые, могучие дубы, отец их называл по именам, одного Матвей, другого Спиридон. Этим дубам было более ста пятидесяти лет, отец ласково прижимался к ним, пытаясь обнять их и было видно, что дуб жалеет его и сил дает. Когда отец заходил в березовую рощу, что росла на пригорке возле пруда, становился кавалером, просто гусаром. Он всем своим видом показывал, что он жених, а березки невесты и они ему отвечали, шелестя своими тонкими веточками украшенными сережками. К пруду у отца было особое отношение, он его называл не иначе как «господин пруд». Пруд был большой и своим начало заходил в лес. Отец разрешал ловить рыбу всякому желающему, только крючковыми снастями говоря, что пруд живой и к нему надо относиться бережно. Попробуй, поймай, перехитри рыбу, а не сможешь, попроси пруд и он с тобой поделится. Так же, отец следил за дикими животными леса, летом, когда дичь растила молодняк, охота была запрещена. Но в охотничий сезон любил поохотиться и разрешал местным крестьянам. Он говорил, что природа должна кормить людей, а люди должны ее оберегать.
Иванов отец был хозяином окружающих мест и следил за порядком строго. Иван понимал, что у него все это забрали силой и только приходя в лес, наедине с природой позволял себе почувствовать хозяином. Он как когда-то отец, разговаривал с великанами дубами, с красавицами березками, с «господином прудом» и как мог защищал их.
Однажды, Иван застал сына бригадира Лямина Спиридона вырубающего молодой лес.
-Что ты делаешь - накинулся на него Иван, - это же молодняк, ему расти и расти еще. Вон сколько старых деревьев в глубине леса, лес ведь живой, его беречь надо.
- Ты мне не указ, буржуй недобитый, закончилась ваша власть, теперь все наше, общественное – отрезал Спиридон.
Иван взял его за воротник рукой и со злостью сказал:
- Это же земля наша родная, ты что издеваешься над ней?
Сильно толкнул Спиридона, а тот взял топор и пошел на Ивана:
-Убью.
Иван схватил вырубленный небольшой ствол дерева и с размаху ударил его под ноги. Спиридон упал, а Иван, подняв вверх палку со злостью сказал:
- Убью гаденыш, если еще будешь вырубать молодняк.
Случай был громкий, если бы не председатель, который в глубине души уважал за это Ивана, сидеть бы ему на Соловках.
Председатель подъехал к дому Каратеева, подошел к окну и постучал.
-Кто там – открыв занавеску, сказал Иван.
-Открой Иван, председатель – не смотря в окно ответил Мокроусов.
Дверь открылась, Иван вышел на крыльцо и посмотрел на председателя.
-Здравствуй Иван, в дом пустишь? - сказал Мокроусов.
- Здравствуй председатель, заходи – пригласил Иван. Зайдя в дом, председатель отодвинул табуретку от стола, сел и посмотрев Ивану в глаза сказал:
- Не могу понять тебя Иван, что ты за человек? Живешь как сурок один, не с кем не общаешься, в колхозе не работаешь. Что, до сих пор на Советскую власть обижен?
- За что мне уважать Советскую власть, она у меня все забрала и теперь творится на земле нашей непонятно что. Порядка нет никакого – садясь на табуретку, напротив сказал Иван.
-А при твоем отце порядок был? – спросил председатель.
-Был порядок – глядя в глаза ответил Иван.
-Был, да только для вас этот порядок и под вас – жестко ответил председатель.
-Так зачем ты пришел ко мне председатель, узнать, что Советскую власть я не люблю? – смотря из подлобья спросил Иван.
-Ты осторожней с выражениями. Загреметь можно за такое – сказал председатель.
Иван опустил голову и замолчал.
-Понять хочу тебя, с одной стороны ты Советскую власть не любишь, с другой за порядок на земле стоишь, лес защищаешь. Из тебя хороший председатель колхоза вышел бы – смягчая напряженность разговора сказал Николай.
- Да уж управился бы не хуже твоего – ответил Иван.
- А как лучше, что я не так делаю? – спросил председатель.
-Много не так, вы делаете по команде, а надо по земной возможности. Вы луга хотите распахать под пашню, а за скотину забыли, чем кормить ее, в конце концов, где шмелю летать. Эдак вы все засеете пшеницей – сказал Иван.
-Ладно Иван, это политика партии, индустриализацию надо делать, а для этого зерно для продажи надо выращивать, в государственном масштабе понимать надо – отрезал председатель.
-Насилование земли и людей это, где видано столько пашни засеять. К тому же все государству сдаете, а людям ничего не оставляете. При отце люди не больше работали и жили не хуже – ответил Иван.
-Ладно, кончай агитацию проводить, разошелся политику партии хаять, я сам тебя за это на Соловки отправлю – резко сказал председатель.
-А ты и отправь – как то обиженно сказал Иван.
-И отправлю – ответил председатель.
После недолгого молчания председатель сказал:
-Вот и поговорили, а я хотел тебя в колхоз позвать, людей не хватает.
-Нет председатель, не пойду я в колхоз, горбатится задарма - как то задумчиво ответил Иван. Председатель помолчал, встал и молча вышел.
***
Николай спал утренним, легким сном. Ему снилось, будто стоит он на краю дальних лугов, а трава в самый раз по пояс, высокая, сочная, так и просит косы на зорьке. Только пахать вроде бы надо, согласно увеличения плана. Вот дела, что же делать, думает Николай? Траву косить или распахивать луга, голова кружится, а небо гудит –уууууу.
Николай проснулся и не может понять, гул как будто из сна был наяву. Выйдя на улицу, он увидел десятки самолетов с крестами на крыльях летящих высоко в небе. Неужели война, подумал Николай. Самолеты летели на восток, монотонно издавая гул. Николаю стало тревожно, он оделся и быстро пошел в правление колхоза. Секретарь парт ячейки и участковый уже были здесь.
-Неужели война, Николай? – спросил участковый.
-Может это учения? – тихо сказал Лукянов, - у нас же с немцами пакт о не нападении.
-Какие учения, это война, все к этому шло – сказал Николай, подойдя к телефону и начав звонить в район.
Але, але девушка, соедините с райкомом, соедините с райкомом – раздраженно кричал Николай, но телефон не отвечал. Вдруг в трубке послышался раздраженный голос оператора:
-Да подождите, не до вас – и опять тишина, с каким то непонятным треском.
-В район надо ехать – сказал участковый.
-Сергей Савельевич, распорядись чтобы запрягли двуколку – попросил бригадира Николай, а сам снова взял трубку и начал звонить в район.
Тем временем снова послышался гул в небе, все из конторы выбежали на улицу. Высоко в небе летела очередная группа немецких самолетов. На площади перед правлением собрался взволнованный народ.
-Что случилось, что за самолеты, война, война – кричали из толпы.
- Прошу соблюдать спокойствие, мы сейчас все выясним по телефону и сообщим вам – сказал уверенным голосом секретарь парт ячейки.
Участковый закурил и, выдыхая большую затяжку дыма сказал:
- Может это учения?
-Хотелось бы верить, но кажется это война, все к этому шло – задумчиво сказал председатель.
-Нет, это не война, если это война, то наши самолеты остановили бы их, учение скорей всего – сказал подошедший бригадир – двуколка через пятнадцать минут будет готова.
-Я с тобой поеду в район – сказал участковый, – только заскочу в участок.
До района вдоль леса было километров семнадцать, Николай гнал коня рысью. Когда подъехали к лесу участковый сказал:
-Леса у нас хорошие, партизанскую войну удобно вести.
-Какую партизанскую войну, ты что паникуешь. Так турнем, до Берлина лететь будут. Броня крепка и танки наши быстры – подгоняя лошадь, уверенно сказал председатель.
-Да, только учти Николай Степанович, что Гитлер всю Европу под себя подмял – размеренно сказал участковый.
-Ты Европу с Россией не равняй, Россия могучая, он о нас зубы свои обломает – Сказал Николай.
Послышался гул самолетов, но как будто не такой как прежде. Гул приближался и с востока появились самолеты.
-Назад летят - задумчиво сказал участковый. – Как легче идут, гул не такой тяжелый. Да и повыше вроде летят, неужели сбросили бомбы?
Председатель нервно хлестнул коня и крикнул:
-А ну быстрей давай, но, но, но.
***
Райком располагался в большом двухэтажном здании в центре поселка. Дом этот до революции принадлежал бывшему помещику Каратееву. Он был огорожен кованым забором, сзади, через большой двор, стояли конюшни и одноэтажный дом для хозяйственных нужд. У райкома собрался народ, стояло несколько двуколок. Николай подъехал, привязал коня и, подходя услышал разговор толпящихся у входа людей.
-Какие слухи мужики? – спросил Николай.
-Ждем правительственное сообщение, ровно в полдень говорят, будет – ответил кто-то из собравшихся.
Неужели война, нервно думал Николай, неужели напали. Зайдя в приемную первого секретаря, не спрашивая разрешения, прошел в кабине. В кабинете у секретаря были все члены райкома и председатели ближайших колхозов.
-Заходи Николай – сказал секретарь, - напали проклятые, война началась. В полдень будет официальное заявление.
-Как же так, а пакт о ненападении – растерянно сказал Николай.
-Вот так, подлец оказался Гитлер, успокоил нас пактом, а сам и напал. В обед обещают объявить, в обед – нервно говорил секретарь.
Секретарь райкома, Гладков Антон Дмитриевич воевал в гражданскую войну с Николаем. Высокий, худощавый, он был постарше Николая и сейчас выглядел растерянным.
-Ничего, мы им быстро хребет сломаем – уверенно сказал член райкома, директор местного пенькозавода Дородных. – Мы их в первую войну били, если бы не мирное соглашение, мы бы их добили, вояки – добавил он.
-Присутствующие наперебой начали вспоминать первую мировую и уверять друг друга, что наша армия быстро разобьет врага.
Без двух минут двенадцатого Гладков сказал:
- Тише, сейчас будет экстренное сообщение по радио. Все замолчали. Но Молотов начал говорить спустя пятнадцать минут.
- Граждане и гражданки Советского Союза!
Советское правительство и его глава тов. Сталин поручили мне сделать следующее заявление:
Сегодня, в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек…
***
Прошло время. Как-то все незаметно и быстро изменилось, куда-то пропала власть в районе, колхозное руководство. Мужчины, подлежащие мобилизации ушли на фронт, женщины, старики и несовершеннолетние остались и ждали неизвестности.
Немецкая армия шла вглубь страны, ломая нашу оборону. Почему так случилось, почему мы не дали им мощный отпор и позволили оккупировать наши города и села?
Перед приходом немцев была команда уничтожить все, что не успели вывезти, чтобы не досталось врагу. Объявили о том, что будут сжигать склады с зерном, их не смогли вывезти вглубь страны. Разрешили местному населению забрать зерно, но дали два дня. Женщины, дети и старики носили его на плечах, но сколько унесешь зерна на плечах за 15-20 километров. Остальное сожгли. Жгли зерно, а люди стояли и со слезами на глазах вспоминали те неурожайные, тяжелые голодные годы. На краю улицы «Широкое болото» жил пожилой мужчина с женой и двумя несовершеннолетними дочками. Они принесли немного зерна и спрятали его под завалинку, впоследствии, оно спасло их от голода, т.к. все их запасы и скотину забрали немцы.
Непонятная тишина, непонятное, тревожное ожидание длилось не долго. Все думали, а какие они немцы, а что они с нами сделают? Кто-то перед приходом немцев сказал, что надо выгнать скот на улицу, пусть бегают, немцы их не поймают. Ошиблись, немцы их и не пытались ловить, они загоняли ближе к дороге и стреляли.
В деревню пришли немцы как-то невзначай, как с неба свалились, боев не было. Сильные бои были близь большака, немного в стороне, а деревню бои обошли. Хотя позже, когда наши освобождали эту деревню, в ней не осталось ни одного уцелевшего дома. Войдя в деревню, немецкие солдаты без разрешения заходили в дома и поселялись, кто где хочет, как хозяева. Для офицеров дома выбирали получше, к пожилому мужчине с двумя дочками устроили полевую кухню, т.к. у него под домом был свой колодец. Немецкие повара поселились в дом, а мужчина с семьей перешли жить в сарай. Немцам не жалко было стариков и детей, забившихся в сараи и чердаки. Содержимое погребов и кладовок забирали как свое, скотину вначале выбирали по моложе. Отдохнув три дня, немцы собрались и уехали дальше.
***
На следующий день, после отъезда немцев, приехали офицеры из районной комендатуры и приказали всем собраться у правления. К собравшимся вышли два офицера, один из которых на корявом русском языке сказал:
-Здравствуйте жители деревни Никольское, мы есть новая власть великой Германии, которая принесла вам свободу от коммунистов. Среди вас ест коммунисты и евреи? Если есть, то вы должны выдать их новой власти. Для управления новыми территориями, мы должны избрать среди вас старосту, который будет отвечать за всех перед новой властью, а вы должны будете ему подчиняться и слушать его. Этот человек должен быть достойным нашему доверию, он не должен быть связан с коммунистами и евреями. Есть среди вас такой человек, который желает послужить великой Германии?
В толпе воцарилась тишина, мужики опустили взгляды в землю, будто они были провинившимися школьниками. Через несколько минут молчания офицер, который говорил на русском языке подошел к колхозникам и осмотрев их в упор спросил:
-Кто из вас пострадал от коммунистов, кому из вас советская власть сделала плохо?
После недолгой паузы офицер подошел до деда Хомича, которому было за восемьдесят лет и спросил:
-Ты старый человек, знаешь всех здесь, кто из вас пострадал от советской власти?
-Кто-кто, знато дело кто, вон Каратеев Иван Фатеевич, он сын бывшего нашего помещика Каратеева, он и есть самый пострадавший – сказал дед.
Офицер подошел к Ивану, пристально посмотрел ему в глаза. Иван, не выдержав взгляда, опустил голову вниз.
-Ты есть сын здешнего помещика – спросил офицер.
-Точно так, Каратеев Иван Фатеевич-сказал Иван.
-Ты не любишь советскую власть – спросил офицер.
-А за что ее любить, за то, что отобрала у нас все, за то, что родителей моих уничтожила – искренне сказал Иван.
Офицер отошел от толпы, повернулся и сказал:
-Теперь это есть ваш староста, вы должны его слушать беспрекословно, а он будет подчиняться нам. За неподчинение старосты вы будете расстреляны. Все жители деревни должны стать на учет у старосты, а он должен дать нам общие списки.
- Теперь подождите здесь, мы должны поговорить со старостой – сказал офицер и зашел в контору. За ним зашли остальные немцы и Каратеев.
Немцы переговорили на своем языке, поглядывая на Ивана, после чего офицер, говорящий на русском языке обратился к Ивану Фатеевичу: -Завтра, к пятнадцати часам, ты должен приехать в районную комендатуру, где раньше был райком ВКПб. Тебе выдадут новые документы и инструкции. Но до этого, ты должен составить общий список жителей деревни, а так же список коммунистов и евреев, проживающих в деревне. Так же, в этот список внести всех сочувствующих советской власти, которые могут представлять нам опасность. Теперь ты здесь отвечаешь за все перед нами, а мы даем тебе здесь полную власть.
- Хорошо господин офицер, составлю списки и к трем часам приеду – сказал Иван.
Немцы сели в машины и уехали.
Иван некоторое время стоял не двигался, он вдруг начал понимать, что к нему возвращается власть, он теперь здесь хозяин. Подойдя к столу председателя, сел за него и облокотившись обеими руками сказал:
- Ну что товарищи коммунисты, закончилась ваша власть.
Посидев за столом какое-то время, он вдруг встал, вышел из конторы и увидел мужиков, обсуждающих что-то между собой. Увидев Ивана, мужики замолчали, после некоторой паузы раздался голос деда Хомича:
- Как жить дальше будем Иван Фатеевич?
-Посмотрим, жизнь покажет - сказал Иван и пошел в конюшню, которая была во дворе сзади конторы, запряг коня в председательскую двуколку, сел и уехал домой.
Подъехав к дому, Иван привязал коня у ворот и уверенным шагом зашел в дом.
Жена с дочерью встали из-за стола и испуганно спросили:
-Что там было?
Иван уверенно подошел к столу, сел и твердо сказал:
-Быть может все, что у меня забрали, ко мне и вернется. Старостой меня назначили, завтра в район в комендатуру вызывают.
-Ой, что-то боязно мне, не нравятся мне эти немцы – сказала жена волнуясь.
- Время покажет, накрывай на стол – сказал Иван и пошел мыть руки.
За обедом Иван рассуждал:
- Землю любить надо, ей хозяин нужен, а не колхоз, который по указке из района насилует ее. Ведь земля как давать, так и отдыхать должна. Луга они хотят распахать, а чем скотину кормить они подумали. А леса, это же мир свой, его не просто на дрова и доски выпиливать надо. Его по уму выпиливать надо, чтобы он восстанавливаться мог. Вон при отце и дедах моих, по лесу делянки выделялись, к ним просеки рубили. Да, далеко тащить вырубки из глубины леса, зато лес считай целехоньким остается. А что колхоз, для них лес, это склад, пришел, все подряд вырубил и баста. Я порядок наведу.
Пообедав Иван сказал:
- Ладно, поеду объеду хаты, переписать оставшихся людей надо, немцы задание дали.
В деревне остались женщины, старики да дети, все мужики призывного возраста были мобилизованы. Партийные и беспартийные руководители, не подлежащие мобилизации по возрасту куда-то пропали. Многие жители, у которых были близкие родственники в глубине страны уехали, просто боясь неизвестности.
Иван решил начать с соседней хаты, она была вторая с краю улицы, там жила женщина с двумя сыновьями. Старшему Григорию было пятнадцать лет, младшему одиннадцать, он был глухонемым. Иван подъехал к дому, слез с двуколки и направился к дому. Женщина, увидев его, вышла на крыльцо.
- Здравствуй Химочка – поздоровался Иван. - Теперь я хозяин ваш.
-Здравствуй Иван, какой ты хозяин, теперь хозяева немцы, а ты пошел служить им – тихим голосом ответила соседка.
- Цыц баба, немцы освободили нас от коммунистов и все что коммунисты отобрали, они вернут прежним хозяевам – громко сказал Иван.
Женщина испугалась, замялась на крыльце и начала нервно вытирать руки о передник.
-Пойдем в дом, готовь метрику, перепись делать буду – спокойно сказал Иван. Женщина зашла в дом, перекрестилась перед иконами, достала завернутые в тряпочку документы и, развернув их положила на стол. Иван с важным видом переписал документы в тетрадь, встал и пошел к двери. Остановившись у выхода, Иван повернулся к женщине, глянул ей в глаза, но увидев холодную злость, вышел на улицу. Следующий дом был Сафрона, участника первой мировой войны, на которой он потерял ногу. Подъехав к дому, Иван увидел дернувшуюся шторку в окне, но к нему ни кто не вышел. Пройдя к двери, Иван постучал ручкой кнута в окно. Через время дверь открыла жена Сафрона Наталья.
- Перепись пришел делать, доставай метрику – не поздоровавшись сказал Иван.
Наталья зашла в дом, следом зашел Иван. В передней за столом сидел Сафрон, в дальней комнате сидели две его дочки.
- Здорово был Сафрон, готовь метрику, перепись населения деревни делаю – сказал Иван и не спрашивая разрешения сел за стол, достал тетрадку и карандаш.
- И тебе не хворать – загадочно ответил Сафрон. – Наталья, давай документы, новая власть желает знать, сколько у нее холопов – с иронией добавил он.
- Ты Сафрон придержи язык, немцы власть серьезная и сильная, вон они как гонят большевиков. Гляди к октябрьской годовщине и войну закончат – размеренно сказал Иван.
-Знаю, какие они вояки, били мы их в первую мировую и сейчас побьем. А ты, не успели немцы прийти, так сразу служить к ним побежал? – с ехидством спросил Сафрон.
- Сказал тебе придержи язык, а то ненароком голову потерять можешь – глядя на Сафрона сказал Иван. Из соседней комнаты вошла жена с документами, протянув их Ивану сказала:
-Успокойся Сафроша, человек на службе, ему приказали вот он и делает.
Иван насупившись стал рассматривать документы, не отрывая глаз от бумаг он спросил:
- А где сыновья твои?
- А где им быть, воевать ушли – удивленным голосом ответил Сафрон.
Иван переписал данные с документов, аккуратно сложив свои бумаги, встал и молча вышел из дому. Вечером, закончив объезд, Иван вернулся домой. За ужином жена спросила:
- И что будет дальше?
Иван глубоко вздохнув ответил:
-Не знаю, те далекие времена прошли, в головах людей все давно поменялось. Что у новой власти на уме, тоже непонятно.
-Не нравятся мне эти немцы – сказала жена.
- Давай спать – сказал Иван. – Завтра в обед в район в комендатуру надо ехать. Со временем все прояснится.
На следующий день, Иван перед поездкой в район решил объехать колхозные земли. Проехав мимо полей с пшеницей, он заехал на луг, сойдя с двуколки зашел в траву. Трава была высокая, местами яркими шапками росли полевые цветы. Иван, оглядевшись вокруг, почувствовал себя хозяином этой красивой природы и как бы частью ее. Впереди луг переходил в лог, с той стороны которого росли непонятные кустарники и небольшие деревья. Иван подумал, что вычистить надо, а то луг лесом зарастет. От луга Иван поехал в сторону леса, где росли дубы. Подойдя к старому, огромному дубу Иван сказал:
-Здравствуй дуб красавец, ты помнишь моего отца и деда, они восхищались твоим могуществом, любили и защищали тебя. Теперь я твой защитник, ни кто не посмеет тронуть тебя, расти еще столетие и радуй нас своей красотой и могуществом.
Иван прижался к дубу и почувствовал его силу, силу родной земли. Объехав дубовую рощу, он подъехал к пруду, который своим началом заходил в лес. Иван остановился у березовой рощи, чуть выше воды, на пригорке стояли белоснежные стволы, будто какими-то брызгами вымазанные черными пятнами. Издалека, стволы берез сливались в единую белоснежную синеву, а сверху шелестели длинные ветки украшенные сережками.
-Здравствуйте мои красавицы, здравствуйте мои невестушки – подходя к березам, нежно сказал Иван. Прикоснувшись щекой к березе, он вздохнул целую грудь воздуха и медленно выдыхая, наслаждался этой красотой. Постояв в березовой роще, Иван посмотрел на часы и спешно пошел к двуколке. Время ехать в район.
Комендатура располагалась в центре поселка. До войны это был райком партии, а до революции, бывший дом помещика Каратеева. Иван хорошо помнил этот дом, его комната была на втором этаже, окна выходили во двор, где был виден сад, который находился за двором. После революции из этого сада сделали парк. В конце двора, перед парком стояла конюшня и одноэтажный домик, все это соединялось кованым забором с домом. Иван не стал подъезжать близко к комендатуре, оставил коня возле магазина, который был метрах в семидесяти от комендатуры и пошел пешком. Перед входом в здание его остановила охрана. Иван представился, сказал, что его вызвали, но немцы не понимая по русскому, жестами показали чтобы он остановился. Из дверей вышел человек в черной форме с белой повязкой на руке, подойдя он спросил:
-Вы кто и по какому вопросу?
-Каратеев Иван Фатеевич, меня назначили старостой и приказали прийти к трем часам – сказал Иван.
-Пройдемте за мной, вас ждут – сказал человек в форме показывая в сторону двери. Иван зашел в здание и не узнал, в бытность его отца при входе была большая гостиная комната. Вместо нее был небольшой коридор, где у входа за столом сидел дежурный офицер. Они быстро поднялись на второй этаж и зашли в приемную перед бывшим кабинетом его отца. В приемной сидел строгий немецкий офицер. Подождав минут десять, Ивану предложили пройти в кабинет коменданта, который что-то писал за столом. В кабинете был еще один офицер, стоящий у стола. Комендант протянул стоящему офицеру новые документы, тот подошел к Ивану и на ломаном русском языке сказал:
- Поздравляю тебя Иван Фатеевич с началом службы великой Германии. – Он протянул документы добавив:
- Это твой новый паспорт и удостоверение старосты. Отныне, ты будешь представлять новую Германскую власть на подконтрольной тебе территории деревни Никольское. Ты будешь получать от нас директивы и указания и беспрекословно их выполнять. Непосредственно подчиняться ты будешь мне, заместителю коменданта майору Ульбрихту, в ближайшее время я соберу всех старост для полного инструктажа. А сейчас дайте мне списки партийных активистов и евреев, а также сочувствующих советской власти.
Иван протянул список, в который включил руководство колхоза и участкового милиционера, понимая, что они ушли из деревни еще до прихода немцев. Ульбрихт посмотрел список и спросил:
-Это все коммунисты и сочувствующие?
-Все, господин майор, у нас колхоз маленький, остальные простые крестьяне – ответил Иван.
-Колхозов больше нет Иван, запомни это – строго сказал Ульбрихт.
-Если эти, или просто незнакомые люди появятся в деревне, ты немедленно должен сообщить нам.
-Хорошо господин майор – сказал Иван и вдруг почувствовал холодный взгляд коменданта, который все это время сидел за столом и холодным жестким взглядом наблюдал за происходящем.
-На сегодня ты свободен господин Коротеев. После назначения всех старост, вас соберут для дальнейших инструкций – сказал майор. Иван повернулся к двери, как его окликнул Ульбрихт:
-Да, еще, завтра к вам приедут наши тыловые службы, ты должен помочь им собрать продукты для германской армии. А сейчас можешь идти.
Иван вышел из комендатуры с непонятным чувством, что-то настораживало его, пугало. Большое количество людей с оружием, холодный, высокомерный взгляд коменданта, строгие указания майора говорили о том, что эти люди пришли управлять, а не освобождать.
***
На следующий день приехали немецкие тыловые службы за продуктами. Это была грузовая машина с крытой брезентовым тентом будкой и мотоцикл сопровождения. С ними были два наших полицая. Немцы заехали на машине на край села, оставили машину на дороге, а сами спустились вниз к болоту, где паслись корова с теленком. Один полицай поехал с мотоциклистом в контору за старостой. Подъехав к конторе, полицай зашел внутрь и спросил:
- Ты староста, тыловики за продуктами приехали, поехали грузить.
- Езжайте, я на двуколке сейчас подъеду – вставая, сказал Иван.
В это время, немцы подогнали корову с теленком ближе к машине, а выбежавшая бабка Епифаниха с дедом бегали возле них и уговаривали не забирать их кормилицу. Старший из немецких солдат, что-то говоря на своем языке, махая рукой, отгонял назойливых стариков, но старуха не унималась. Тогда немец достал пистолет и выстрелил под ноги Епифанихи. Старуха молча остановилась, а немец, громко говоря махал рукой в сторону дома, давая понять, чтобы она ушла. Увидев подъехавшего Ивана, Епифаниха кинулась к нему:
- Иван, милый, спаси, куда нам без кормилицы.
Раздался выстрел, старуха повернулась и увидела падающую на траву корову. Дернувшийся от выстрела теленок опустил голову и в это время немец выстрелил ему в ухо, теленок упал.
-Что вы делаете, ироды – плачущим голосом закричала старуха. К ней подбежал полицай, взял ее под руку и силой потащил к дому, приговаривая:
-Иди, иди старая, не видишь, новая власть приехала продукты собирать для армии.
Старик опустил руки и как отрешенный пошел за старухой. Иван стоял остолбеневший, он не знал что делать. Получается, что немцы не излишки берут, а забирают у людей силой последнее. Немецкие солдаты быстро разделали туши, порубили их и погрузили в специально приготовленные ящики. Затем машина подъехала к дому, немцы не церемонясь и не у кого не спрашивая, залезли в погреб и начали насыпать картошку в мешки. В это же время немец, с двумя полицаями зарезали в сарае поросенка и, вытащив его на траву во двор, начали разделывать.
Старший немец подошел до рыдающей старухи, которая сидела на лавке возле дома, спросил:
-Яйко, млеко, яйко, млеко.
Епиханиха отрешенно смотрела на него и рыдала:
-Ироды, что вы творите…
Немец поняв, что от нее ничего не добиться, вошел в дом. Осмотревшись, он нашел чулан и вошел в него. Вышел неся в руках чашку с двумя десятками яиц, что-то сказал на немецком своим подчиненным. Те вошли в чулан и вынесли оттуда деревянный ящик, в котором была мука. Иван стоял возле машины, ему стыдно было смотреть в глаза старикам. Он не понимал, зачем его позвали, они могли бы это делать и без него.
Немцы, закончив грабить Епифаниху подъехали к следующему дому и начали с погреба. Старший немецкий солдат подошел до Ивана и, показывая что-то жестами рук сказал:
-Шнапс, шнапс, бутилька.
Иван кивнул головой, сел в двуколку и поехал к известной в деревне самогонщице Авдеевой Маруси, которая им приторговывала. Подъехав к дому Иван крикнул:
-Авдееха, ты где?
Ни кто не отзывался, Иван подошел к окну и постучал. Щелкнул запор, дверь приоткрылась и из-за двери показалась испуганная Маруся. Ей было лет сорок, муж и старший сын были мобилизованы, с ней остались дочка и маленький сынишка.
-Что творится Иван Фатеевич, что творится – запричитала она.
-Власть, что ты сделаешь, у них сила. Да ты не бойся, до тебя сегодня не доберутся, они уже почти загрузились. Самогона просят, давай самогон – тихим голосом сказал Иван.
-А ты защитишь меня от них? – испуганно попросила Маруся.
-Меня не спросят, давай неси самогон, а то они сами придут – ответил Иван.
Маруся сорвалась с места и через минуту принесла бутыль с самогоном.
-Что творится Иван, что творится – припевала Маруся.
Немцы, забив машину продуктами, забрав самогон уехали в район. После их отъезда какое-то время ни кто не выходил из домов. Через время поняв, что немцы уехали, люди собрались у ограбленных домов. Все были удивлены хамством и жестокостью новых властей. Ограбленные жители рыдали, остальные успокаивали их говоря, что не оставят их в беде.
***
Километрах в десяти от деревни проходила центральная дорога, в простонародье ее называли – большак. Лес, который начинался возле деревни, простирался далеко за большак, местами он был заболочен. Местные жители хорошо знали лес и болотистые места. Эти труднопроходимые места и выбрали себе старые коммунисты, которых обком оставил в подполье. Они решили организовать в этих лесах партизанский отряд, который возглавил секретарь райкома Гладков Антон Дмитриевич. Комиссаром выбрали секретаря партячейки колхоза «Знамя победы» Лукянова Ивана Ильича. Недалеко от большака, в болотистом лесу они и разбили свой лагерь. Иногда, вдоль большака выходили из окружения бойцы, которых брали в свой лагерь партизаны, иногда, отряд нападал на одиноко движущиеся автомобили немцев, забирая оружие. Как-то к партизанам, примкнула небольшая группа выходящих из окружения артиллеристов, во главе с кадровым капитаном. Они отчаянно сражались в последнем бою, отразили несколько танковых атак, но налетела немецкая авиация и разбомбила их батарею с воздуха. Какое-то время капитан продолжал воевать, делая дерзкие вылазки на наступающих фашистов, ожидая, что подойдут наши основные силы, но потом решил двигаться к линии фронта. Вот и напал он на отряд Гладкова. Встретившись с отрядом, капитан узнал, что наши войска отступили и линия фронта сдвинулась далеко на восток. Командир отряда настаивал, чтобы они примкнули к партизанам, но капитан по началу и слушать не хотел, думал прорываться к своим.
-Куда ты людей поведешь, фронт кто знает где находится, вас немцы как зайцев перестреляют. Оставайтесь в отряде, мне кадровые офицеры нужны, будешь у меня начальником штаба – уговаривал его Гладков.
-А ты сам что представляешь, твой отряд немцы не перебьют? – возражал капитан, у тебя есть связь с командованием, или вы сами по себе?
- Я остался в тылу и организовал отряд по приказу подпольного обкома, и руководство с их стороны имею – твердо ответил командир. Узнав о том, что партизанский отряд контролируется подпольным обкомом, капитан согласился влиться в отряд, но попросил командира сообщить руководству о них.
Отряд базировался на старой, дальней охотничьей заимке. Здесь место было удобное, со стороны большака как бы дугой проходило болото, тропу по которому знали только старые охотники. Связь с обкомом происходила с перестраховкой. Связник из отряда пройдя по тропе в болоте встречался со связной, из болот он выходил, увидев связную в лицо. В болотистых местах лес был редкий и видимость местности была хорошая. Связной была двадцатилетняя Настя, жительница деревни Никольское, она не знала тропы в болоте. Связные встречались, обменивались пакетами, устной информацией и расходились. Настя в последнюю встречу рассказала о немецких рейдах за продуктами.
- Сволочи – сказал Гладков – у людей последнее забирают силой.
-Да еще говорят, что Каратеев с полицаями там был - сказал Спиридон Лямин, который был одним из связных отряда.
-Дождался своего времени, он никогда Советскую власть не любил – сказал комиссар.
Ладно, посмотрим, время покажет – сказал командир.
***
Немецкие снабженцы стали время от времени приезжать в деревню за продуктами. Однажды, ближе к обеду в деревню приехали немцы на двух мотоциклах, те самые, которые сопровождали машины по сбору продуктов. Подъехав к бывшему правлению, из люльки вышел офицер и пошел в контору. Навстречу ему вышел Иван. Офицер, подойдя к Ивану взяв его под руку, похлопав по повязке на ломаном русском языке сказал:
-Здгастуйте стагоста, стагоста есть когошо. Великий рейх не забудет стагоста. Ми отдыхать, надо шнапс, покушать и гибалка, гибалка. – Офицер подошел к мотоциклу и показал рукой на удочки.
-Яволь, яволь господин офицер, я сейчас все соберу, подождите немного – сказал Иван и сев в двуколку поехал к Марусе. Маруся, узнав о самогоне вдруг вспыхнула:
-Где я напасусь на них самогона, нет у меня его. Изверги, они нас грабят, а мы их обхаживать должны.
-Дура баба, я вот им сейчас скажу где самогон есть, они с тобой быстро разберутся – сказал Иван. – Давай быстрей, они ждать долго не будут.
-Да что это творится товарищи, изверги, где я им самогона наберу – запричитала Маруся и пошла в дом. Выйдя из дома с бутылью самогона, Маруся сказала:
- Это последняя, больше у меня нету, не гоню больше, пусть подавятся Ироды.
Иван забрав бутыль самогона поехал домой. Подъехав, он вбежав в дом сказал жене:
- Немцы приехали на рыбалку, собери им что ни будь поесть на шесть человек, быстренько.
-Ой, что я соберу им, ты бы предупредил меня заранее – запричитала жена.
-Да они свалились мне как снег на голову – сказал Иван – собери им соло, яйца, молока, хлеба и мясного что-то положи. Жена собрала продукты в большую плетеную корзину и отнесла в двуколку. Когда Иван подъехал к немцам офицер, взяв продукты, сказал довольным голосом:
-О, гут, гут, когошо стагоста. – Передав продукты другому немцу, офицер сказал:
-Гибалка, гибалка, где – водя руками вокруг.
-У нас есть большой пруд у леса, там можно поймать хорошего карпа, если клев будет – сказал Иван. – Если нет, то карасей наловите.
Каратеев сел в двуколку, позвал немцев рукой и поехал в сторону пруда. Немцы сев в мотоциклы поехали за ним.
Пруд был большой и своим началом выходил из леса. Чуть выше начиналась березовая роща, которая переходила в смешанный лес. Иван очень любил эти места, в детстве, рано утром с отцом он ловил здесь карпа. Ранним утром бывает такая тишина, будто пруд спит. Отец следил за прудом, рыбу разрешал ловить всем, но только удочками, зимой посылал людей рубить лунки во льду, чтобы рыба не задохнулась. Дорога шла возле поля, а за несколько километров до пруда возле леса. Вдруг, на лугу Иван заметил дикую свинью с маленькими поросятами. Немцы тоже заметили кабанов и попытались отрезать их от леса. Свинья, отсеченная от леса мотоциклами, начала уводить поросят к лощине с кустарником. Что они хотят, это же молодняк подумал Иван.
Немцы, разъехавшись метров на двадцать друг от друга, погнались за кабанами.
-Иван направил коня им наперерез крикнул:
-Господин офицер, не пугайте их, это же молодняк.
Свинья не могла быстро бежать, не бросая маленьких поросят и немцы быстро приближались к ним. Вдруг, один мотоцикл остановился и раздалась пулеметная очередь. Свинья подпрыгнула извиваясь и упала на землю. Маленьких поросят выстрелами разбросало по сторонам. У Ивана прошел холодный пот по спине, он быстро поехал к расстрелянным животным. Немцы подъехали к кабанам и радостно восхищались добычей. В это время подъехал Иван и раздраженным голосом набросился на немцев:
-Вы что натворили, это же молодняк, нельзя их стрелять.
Немцы, не обращая на Ивана внимание, взяли маленьких поросят за задние лапы и понесли к мотоциклам. Иван зашел перед офицером и эмоционально сказал:
-Что вы делаете, это же молодняк.
Немец грубо оттолкнул Ивана в сторону, что-то злобно сказал по немецкому и пошел к мотоциклу. Пристроив поросят на люльке мотоциклов, немцы поехали в сторону дороги. Офицер крикнул Ивану:
-Шнеля, шнеля, гибалка.
Иван, совершенно растерянный, подошел до брошенной свиньи, присел на колени и, проведя рукой по кабаньей шерсти сказал:
-Изверги, их нельзя стрелять, у нее молодняк.
Поседев немного возле убитой свиньи, Иван встал с колен, отряхнул ладонями штаны и каким-то уставшим шагом пошел к двуколке.
Пруд был совсем не далеко, немцы легко нашли его и начали готовиться к отдыху. Офицер снял гимнастерку и в нательной майке, весело что-то бормоча, пошел к пруду размахивая удочкой. Двое немцев пошли в лес за дровами для костра, а оставшиеся начали разделывать поросят и накрывать так называемый стол, расстелив одеяло на траве. Иван подъехал, злясь в душе на новых хозяев, остановил двуколку на верхней части луга, погладил бока коню, снял узду, тем самым дал возможность коню щипать траву.
Место было очень красивое, пруд как-бы выходил из леса, чуть выше от воды начиналась березовая роща. Где-то с середины пруда, зачуяв людей в небо поднялись цапли, облетев пруд с другого берега, они как бы пикирующе спустились в лес. Иван очень любил это место, в детстве, когда они рыбачили на зорьке, отец ему говорил:
-Не кричи Ваня, рыбу распугаешь, рыбалка тишину любит.
Внизу, в стороне у самой воды росли плакучие ивы. Стоя под ними с удочкой, Иван получал удовольствие от тех капелек – слезинок, которые капали с дерева.
Иван посмотрел в сторону березовой рощи - красиво как, подумал он. Стволы берез сливались и как будто белоснежная синева стояла впереди, маня к себе. Ближе к пруду, отдельно от рощи стояла одинокая береза, небольшая, но по особенному стройная. «Невестушка моя» называл ее Иван.
Лязг топора и немецкие крики оторвали Ивана от воспоминаний. Он посмотрел на немцев, которые готовились к отдыху, совершенно не замечая и не обращая внимание на него. Может вернуться разделать свинью и отвезти ее домой, подумал Иван, но не решился. Он спустился ближе к пруду, сел на траву и стал наблюдать за немцами.
Тем временем немцы разожгли костер, разделали поросят, насадили двух на специально вырубленные палки и закрепили на рогатинах у костра, время от времени поворачивая. Разложив продукты на одеяло, разлив самогон в кружки позвали рыбачившего у пруда офицера, у которого ни как не клевала рыба. Веселая компания, выслушав тост офицера, выпила самогон и приступила к закуске. Один из солдат посмотрел в сторону Ивана, что-то говоря, остальные посмотрели тоже, поговорили, посмеялись и налили по второй.
Как-то не гостеприимно, подумал Иван, может они обиделись на мое замечание, а может мне самому надо было спуститься к ним? Не спустился и правильно сделал - сам себе ответил Иван.
Выпив по третьей немцы, опьянев от крепкого самогона Маруси, взяли гранаты из мотоцикла и пошли к пруду. Сорвав чеку, один солдат бросил гранату в пруд, раздался взрыв, столб воды поднялся вверх, волны пошли на берег. Немцы вскочили с земли, подбежали к берегу, радостно крича, показывая на всплывшую рыбу. Иван вскочил и подбежал к ним.
-Что вы делаете, изверги, она ведь икру метать больше не будет – раздраженно говорил Иван.
В это время, солдат бросивший гранату сорвал чеку еще с одной гранаты и только хотел ее бросить, как Иван схватил его за руку крича:
- Не смей убивать пруд.
Перепуганный немец перехватил гранату левой рукой, бросил ее в пруд и, вырвавшись рухнул на землю. Иван остался стоять глубоко дыша. Прогремел взрыв, окатив Ивана водой. Граната успела опуститься на дно и при взрыве не ранила его. Иван стоял облитый водой, когда вскочивший немец подскочил к нему, сбил его с ног и в пьяной злости начал избивать ногами. Сорвав злость, немец за ногу оттащил избитое тело Ивана в сторону, как какое-то бревно и, сняв брюки полез в воду собирать оглушенную рыбу.
Сознание пришло к Ивану, голова сильно гудела и болела. Он начал делать глубокие вздохи, после чего ему стало лучше. Полежав какое-то время, глубоко дыша, Иван попробовал повернуться на живот, чтобы встать. Боль пронзила правые ребра, левая щека была как тяжелый водяной шар, кровь лила с рассеченной губы. Полежав на спине еще какое-то время, Иван повернулся на левый бок, затем вниз лицом и встал. Сапогом в лицо, подумал Иван, подходя к воде умыться. Прохладная вода привела Ивана в чувства. Оглядевшись он увидел, что немцы жарили рыбу, насадив ее на толстые ветки. Вдруг, между офицером и солдатом, которого называли Шульц, завязался спор. Доказывая друг другу что-то, немцы встали, подошли к одиноко стоящей березе и привязали к ее стволу пустую банку. Отойдя двадцать пять шагов от березы, офицер достал парабеллум, взвел и прицелившись выстрелил. Банка осталась на месте. Выстрелив всю обойму, пьяный офицер так и не попал по банке. Злясь, шагая по кругу, офицер заменил обойму пистолета и протянул его Шульцу. Шульц, покачиваясь от выпитого самогона начал стрелять. Восемь выстрелов и не одного попадания. Злясь и что-то крича, Шульц подошел к мотоциклу, завел его и подъехал поближе к березе, пересел в люльку, где был прикреплен пулемет, взвел его и начал стрелять. Длинная очередь начала крошить ветки и ствол березы.
Ивана взяла злость, сколько можно, подумал он. Откуда-то взялись силы.
-Невестушка моя – сказал Иван глядя на березу. Мысли начали работать мгновенно. Иван оценил обстановку - все немцы стояли возле мотоцикла, с которого стреляли по березе спиной к нему, пулемет смотрел вперед, развернуть они его не могли. Пистолет офицера был пустой. Второй мотоцикл стоял сзади, недалеко от Ивана, возле него лежали автоматы. Злость толкала Ивана, он быстро подошел к мотоциклу, взял автомат, потянул левой рукой ручку взвода, быстро подошел к немцам и начал стрелять. Немцы ничего не могли сделать, так как кроме пустого пистолета у них оружия не было, а пулеметчика Иван убил первым.
-За невестушку, за пруд, за землю мою сукины дети – кричал Иван, укладывая одного за другим.
Выпустив весь магазин Иван, тяжело дыша еще стоял какое-то время, сжимая автомат в руках. Затем опустил автомат, бросил его на землю, подошел к березе, руками трогая поврежденный ствол дерева приговаривал:
- Невестушка, красавица, как можно в такую красоту стрелять, прости меня. Нагнувшись, он взял землю в руку и начал затирать поврежденный ствол. Вдруг Иван повернулся к убитым немцам, постоял несколько минут как вкопанный и сказал глядя на них:
-Гады вы, не освобождать пришли нашу землю, а покорять. Не ваша это земля, а моя и я буду ее защищать. Он резко сорвал повязку старосты с руки, бросил на землю и растоптал. Что делать, что делать думал Иван, голова и ребро вновь начали болеть. Иван вспомнил про дальнюю охотничью заимку у черных болот, которую строил еще его отец. Она была далеко и про нее мало кто знал, только местные старики. Иван почувствовал слабость и подумал, что ему надо отлежаться. Собрав оружие и продукты, поехал к дороге, которая вела к просеке.
Дорога к старой охотничьей заимке шла через лес. У Ивана шумело в голове, удар кирзового сапога пришелся в голову, так же сильно болел правый бок, дышать приходилось в пол вздоха. Немец, который бил Ивана был под два метра роста и широк в плечах. Дорога казалась Ивану очень долгой, на неровностях двуколку подкидывало и Ивану отдавалось болью в голову. Подъехав к заимке, Иван слез с двуколки и пошел в дом, но оглянувшись на коня вернулся, с трудом распряг его и пошел в дом. Зайдя, он с трудом опустился на пол и, упершись левым боком о стену заснул.
***
Спиридон Лукянов только что вернулся в отряд после встречи со связной. Зайдя к командиру отряда, он протянул Гладкову пакет и сказал:
-В деревне говорят, что у старого пруда в лесу был бой, расстреляли немцев на двух мотоциклах.
-Кто расстрелял? – спросил командир.
-Они не знают – ответил Спиридон.
-Ладно, можешь идти – сказал командир и начал открывать конверт.
В послании говорилось, что отряду необходимо подготовить запасной лагерь, с учетом проживания в зимнее время. Так же, приготовить дополнительно оружие и продукты питания. Этот лагерь необходимо сделать в удаленном от основного лагеря месте, там будут размещены вышедшие из окружения солдаты.
-Неужели все это затянется надолго? – задумчиво сказал командир.
-Где наша могучая и непобедимая Красная Армия? – встав со стула сказал капитан – ведь нам говорили, что наша армия способна разбить любого врага.
- Армия, армия – задумчиво сказал Гладков – нам нужны лопаты, пилы и топоры, будем готовить землянки и надо подумать, где делать этот запасной лагерь.
- Лагерь, лагерь. Так где же все-таки наша доблестная Красная Армия, почему мы должны готовиться к зиме. Почему наконец нам не говорят какова ситуация на фронте – нервно сказал капитан.
- Ладно, успокойся, придет время расскажут нам положение дел на фронте. Надо бороться и верить в нашу победу – спокойно сказал командир.
- А сейчас надо думать, как задание выполнить и как людей кормить. Немцы ездят по деревням и силой забирают у людей продукты – помолчав, добавил он.
Тут зашел комиссар.
- Какие новости? – спросил он.
- Бой был у старого пруда, непонятно какой и предписывают нам построить запасной лагерь, людей добавлять будут – ответил командир.
- Какой еще бой? – удивился Лукянов – кто мог вступить в бой у нас под носом?
- Наверное, это солдаты выходящие из окружения – сказал капитан.
- Какие сейчас солдаты, они уже давно все вышли из окружения, или погибли, или в плену – сказал комиссар.
- Но кто-то дал бой, значит есть еще наши отряды – сказал капитан.
- Надо их найти и присоединить к себе – сказал командир – готовь капитан группу человек десять, завтра с утра пораньше пойдешь к тем местам и поищешь их. Может, разделитесь на две три группы и прочешите близь лежащие места.
- Смотрите не наткнитесь на немцев, наверняка они тоже ищут этот отряд – сказал комиссар.
- Да ладно, отобьемся – сказал капитан – регулярные войска ушли на восток, а здесь остались комендантские части, из них плохие вояки.
- Плохие не плохие, а у вас группа маленькая, да и налегке идете. В бой не ввязывайтесь, ваша задача посмотреть обстановку по месту и поискать отряд – сказал командир.
- И еще, Спиридон с вами пойдет до деревни, пусть пройдет по колхозникам, попросит инструменты и продукты для нас, дед Хомич пусть контролирует – добавил он.
- Есть – сухо сказал капитан.
***
Оберлейтенант Вальтер зашел к заместителю коменданта майору Ульбрихту.
- Господин майор, разрешите обратиться – сказал он.
- Что у вас Вальтер? – не отрываясь от письма, которое он читал, спросил майор.
- Вчера у фельдфебеля Гюнтера был день рождения. Они с сослуживцами и лейтенантом Вольфом, из тылового обеспечения, поехали отмечать на рыбалку, но до сих пор не вернулись – четко доложил Вальтер.
Ульбрихт прекратил читать, медленно поднял голову, встал и громко сказал:
- Черт возьми, Вальтер, на какую рыбалку, куда они поехали и почему вы докладываете мне это сегодня?
- Мне тыловики доложили только-что и я сразу ставлю вас в известность – вытянувшись еще сильней сказал Вальтер.
- Так выясните, куда они поехали и поезжайте с группой разыщите их - чуть не крича сказал майор.
- Я выяснял, никто не знает куда они поехали – начал рассказывать Вальтер, но майор перебил его:
- Узнайте на всех КПП, в каком направлении они выезжали и разыщите их.
- Слушаюсь господин майор, разрешите идти – сказал Вальтер.
- Идите – сказал майор.
Пока нашли вчерашнюю смену, которая подтвердила выезд двух мотоциклов и невозвращение их, время подошло к вечеру. Ульбрихт приказал подготовить поисковую группу и с завтрашнего рассвета выехать в северную сторону района, куда направились пропавшие мотоциклы.
***
Ранним утром капитан в составе семи партизан отправился к месту боя искать тех, кто напал на немецких мотоциклистов. Подойдя к деревне Спиридон сказал:
- Смотри свою карту товарищ капитан, а на словах я тебе так скажу, вот здесь по лесу обойдешь деревню дугой и идя по краю, придешь к пруду.
- Сделаешь все в деревне, возвращайся к гати, там жди нас – не отрывая взгляда от карты сказал капитан.
Обойдя деревню, отряд пошел по краю леса в сторону пруда. Впереди капитан послал двух дозорных, которые могли предупредить о засаде. Через полтора часа группа вышла к пруду, на берегу которого лежали шестеро убитых немецких солдат и два мотоцикла. Оружия нигде не было.
- С мотоциклов сняты пулеметы – сказал капитан, осматривая мотоциклы.
-Совершенно свежие места посадки пулеметов. Похоже, немцы здесь отдыхали, а отряд напал внезапно – рассуждал он.
- Да, один на шестерых с пулеметами не попрет и двое тоже вряд ли – сказал молодой артиллерист по фамилии Ковальчук.
- Тут не двое было, это наверняка отряд, который выходит из окружения лесами – поддержал капитан. – И я не удивлюсь, если они уже километров за тридцать к линии фронта ушли.
- Что делаем, идем назад? – спросил Ковальчук.
- Если они еще здесь, то должны осесть вблизи деревни, им кормиться надо. Да и в деревне можно кое-чем разжиться из житейских надобностей, – рассуждал капитан.
- Если они заходили в деревню, то Спиридон разузнает у колхозников, если не заходили, то их следует поискать в лесу. Сделаем так, делимся на две группы, одну поведу я, вторую ты Ковальчук. Заходишь вглубь леса километра на полтора, это где-то полторы тысячи шагов, идешь по направлению, деревни. Ориентируешься по солнцу, но учитывай то, что солнце чуть уйдет на запад – сказал капитан.
- Сообразим, не переживай товарищ капитан – сказал Ковальчук.
- Вторую группу поведу я, мы заходим в лес еще дальше и движемся к месту встречи. Место встречи за деревней, где расстались со Спиридоным – сказал капитан.
Вдруг раздался какой-то далекий шум и в дали из-за холма показался немецкий бронетранспортер и крытая машина.
-Немцы – крикнул кто-то из партизан.
Капитан глянул в бинокль и отчетливо увидел немецкого офицера с биноклем в бронетранспортере. По всей видимости, немцы их заметили.
- К бою, отошли все вверх к лесу – скомандовал капитан.
Все, прижимаясь к земле, кинулись в березовую рощу на окраине леса.
По-видимому, немцы действительно заметили отряд. Не доезжая мотоциклов метров за сто, машина остановилась и вышедшие немецкие солдаты став в цепь пошли к пруду.
- Что будем делать командир? – спросил Ковальчук.
- Не знаю, сказал капитан. – Их не так много, можно принять бой, но у них бронетранспортер с пулеметом и немцы с автоматами. А у нас половина бойцов с трехлинейками, они нас из пулемета накроют – рассуждал капитан.
- Сорокапятку бы сюда, мы бы этот бронетранспортер мигом сняли – с сожалением сказал Ковальчук.
- Где ее взять, сорокапятку твою – смотря в бинокль сказал капитан.
К этому времени бронетранспортер с солдатами подошел к пруду на расстояние прицельного выстрела.
- Прицельный огонь, патроны беречь – резко скомандовал капитан.
Раздались выстрелы, немцы сразу залегли. Бронетранспортер, подъехав поближе остановился и дал прицельную очередь по верху возвышенности, где росли крайние березы. Пули просвистели над головами партизан, сбивая нижние ветки. Бронетранспортер постояв немного подъехал ближе.
-Ладно, отходим, сегодня не наш день – сказал капитан.
Группа быстро отошла вглубь леса, разделилась и пошла по заранее запланированному маршруту. Немцы поняв, что группа отошла поднялись и пригнувшись к земле пошли вперед. Зачистив ближайшую окраину леса, они убедились, что группа ушла. Вальтер не решился преследовать группу в лесу, бронетранспортер по лесу не пройдет, а солдат у него было мало. Осмотрев тела убитых он сказал:
- По всей видимости, на них напали партизаны, но откуда здесь партизаны? Неужели они осели в этих лесах, судя по карте, это очень большие леса и к тому же местами заболоченные. Очень трудно будет нам с ними здесь справиться.
Вдруг он увидел втоптанную в землю повязку старосты.
- Наверное, партизаны взяли в плен здешнего старосту, сорвали с его руки повязку, бросили на землю и растоптали ее – рассуждал Вальтер. – Ведь жена старосты сказала, что он поехал с мотоциклистами показать где пруд.
- А где тогда труп старосты – спросил рядом стоящий солдат.
- По всей видимости забрали в плен, чтобы судить и расстрелять перед партизанами – рассуждая ответил Вальтер.
Забрав тела убитых и мотоциклы, немцы уехали.
Капитан с группой обойдя лес своим маршрутом, в заданном месте встретился со второй группой. Ни чего, что указывало на нахождении неизвестного отряда, в лесу они не обнаружили. Наверное, отходящая группа военных, осторожно обошла деревню, идя к линии фронта, случайно наткнулась на отдыхающих немцев, подумал капитан.
***
Иван отлежался несколько дней, голова перестала болеть, отек с лица спал, но сломанное ребро еще болело. Под вечер Иван решил пойти в деревню, чтобы прийти к ночи. В деревни было тихо, Иван зашел со стороны огорода через сад, подошел к окну и постучал. Через время приоткрылась шторка и испуганный женский голос спросил:
- Кто там?
- Это я Настя, открой – чуть не шепотом сказал Иван.
- Ваня, ты – удивленно спросила жена и быстро открыла дверь.
Иван быстро зашел в дом, жена плача кинулась ему на грудь.
-Живой, живой, а мне сказали, что тебя убили – плача говорила она.
- Кто сказал? – спросил Иван.
- Приезжали немцы расспрашивали про тебя, а я сказала, что ты взял продукты и повез немцев на дальний пруд рыбу ловить. А они потом сказали, что тебя убили партизаны – чуть успокоившись, рассказала жена.
- Нагрей воды, я помоюсь и приготовь поесть - попросил Иван.
Жена кинулась растапливать большой самовар, так было быстрей нагреть воды.
Помывшись, за ужином Иван налил пол стакана самогона, выпил, занюхал соленым огурцом и рассказал жене, что произошло на самом деле.
- Изверги – сказала Настя, - у людей выгребают все подчистую.
Какое-то время супруги сидели молча, вдруг Настя спросила:
- Ваня, что ты собираешься делать дальше?
- Они на землю мою пришли гадить, творят что хотят. Не освободители они, завоеватели. Не смогу я все это терпеть, это земля моего отца, моих дедов, защищать ее родимую буду, как смогу – смотря, будто в никуда, задумчиво сказал Иван.
- Что ты Ваня, что ты, у них сила, убьют ведь – запричитала жена.
- Я русский человек Настя, значит выпала на мою долю землю русскую от ворогов защищать – сказал Иван.
Спустя недели домашнего отдыха, ребро практически перестало болеть, только при большом усилии правой руки Иван еще чувствовал боль.
Как-то ближе к обеду в дверь постучали, супруги насторожились.
- Кого это нелегкая принесла? – сказал Иван. Жена бросилась к окну, посмотрела и сняв напряжение сказала:
- Соседка Анька, принесла ее нелегкая, спрячься в спальню.
Настя, выждав немного времени открыла дверь.
- Здравствуй соседка, что-то ты не заходишь, не заболела ли ты? – веселым звонким голосом спросила Анна.
- Ой, что болтать то лишний раз, времена то какие – отмахнув рукой сказала Настя.
- А что времена, немцы то в районе сидят, к нам и не ездят, разве что за продуктами, так они по графику, два раза в неделю – сказала соседка.
- Да, послезавтра окаянные должны приехать – сказала Настя.
- Народ уже и прятать начал, так разве от них спрячешь, полицаи как сыщики рыскают, все находят - сказала соседка.
Иван вдруг подумал, а что если напасть внезапно на продуктовую машину, которая будет возвращаться с продуктами. Где-то с пулеметом залечь. В мыслях сразу всплыл участок дороги, проходящий вдоль леса. Немцев сопровождает мотоцикл и два полицая. Спрятавшись за кустарником, который растет вдоль дороги на окраине леса, мотоциклистов можно расстрелять практически в упор одной очередью, после чего сразу можно расстрелять кабину и будку едущего сзади автомобиля, рассуждал Иван. А если не получится, все-таки немцы вооружены, подумал он, но вдруг вспомнил, как стрелял мощный немецкий пулемет по березке, как в щепки разлетался ствол и ветки. Вспомнив о расстрелянной красавице березе, которая растет на берегу пруда, Иваном овладела злость, он твердо решил напасть на продуктовую машину.
Продукты можно было перевезти на лошади в охотничий домик, там есть вместительный погреб. Эту дальнюю охотничью заимку начинал делать еще его дед. Из сегодняшних жителей деревни о ней практически ни кто не знал, знали, что где-то есть охотничий дом, но туда никто не ходил. Лес был большой и местным охотникам хватало ближайших его окраин. Мясо и сало можно засолить, подумал Иван, надо соли побольше с собой взять. Иван продумывал каждую деталь операции. На двуколке много не увезешь, надо как-то незаметно забрать повозку, да и на повозке надо делать не один рейс, а для этого машину надо отогнать в лес по просекам. Пока немцы схватятся, пока найдут машину в лесу, он сделает рейса три, вот и продуктов будет на зиму. Да что на зиму, немцы все равно выгребут у крестьян продукты, а он их подкармливать потом будет. А смогу ли я немецкой машиной управлять, работал то на полуторке - подумал Иван. Ничего, разберусь, успокоил он себя.
Утром, перед рассветом Иван ушел из деревни, на ходу прорабатывая детали предстоящей операции. Машину лучше загнать по лесорубочным просекам, их было много, но одна самая длинная. По ней Иван и решил загнать машину и там же оставить лошадь. Место нападения надо искать вблизи к просеке. Ночью ему надо будет забрать повозку, которую он уже в должности старосты пригнал к своему дому. Хорошо, что повозку он загнал на лужок, со стороны огорода, ее можно забрать почти незаметно.
Придя на заимку, Иван решил изучить пулемет, у него их было два с магазинами барабанного типа и по два запасных магазина. Взяв пулемет, Иван отошел километра два ближе к болоту, выбрав место лег у пригорка и, прицелившись в старый пенек выстрелил короткой очередью. Мощный пулемет, отдавая в плечо выпустил около десятка пуль, пенек разлетелся в щепки. Какая мощь, какая скорострельность, удивился Иван. Сделав еще несколько очередей, спустил затвор и пошел на базу. С такого пулемета я из них решето сделаю, думал Иван.
Вечером, оседлав коня верхом, Иван поскакал в деревню. Когда стемнело, он пешком, держа коня за узду, огородом завел в сарай, а утром, запряг в повозку уехал.
На следующее утро Иван поехал на операцию. Немцы за продуктами приезжали часам к десяти. Пока соберут, пока вернутся к большой просеки, будет часа три дня. К этому времени все должно быть готово, время есть - думал Иван.
От большой просеки в стороны шли просечные дороги, по которым с делянок вывозили лес. Иван оставил коня на небольшой поляне у одной из боковых дорог, от которой до дороги, где планировалось нападение, было километров пять. Час пешего хода – подумал Иван, взвалив пулемет на плечо.
Дорога проходила вдоль леса, Иван выбрал место, где кустарник рос по краю леса. Метрах в пяти от кустарника, в лесу был небольшой холм, который позволял стрелку спрятаться за него, а так же поднять пулемет выше, положив его на этот холм. С другой стороны дороги от леса было поле и дорога через кустарник хорошо просматривалась. Иван лег за холм, положил пулемет и прицелился, водя ствол вправо и влево. Сектор обстрела просматривается хорошо, подумал он.
Время потянулось мучительно долго, Иван переживал, сможет ли он, получится ли у него. Но прижимая приклад и берясь за спусковой крючок, уверенность приходила к нему.
Вдруг, со стороны деревни, послышался шум приближающейся техники. Иван взял пулемет, взвел его, прижал приклад к плечу и напряженно замер. Справа показался мотоцикл с пулеметчиком, за ним ехала машина с будкой обтянутой брезентом. Иван чувствовал, как сильно бьется сердце в его груди. Как только мотоцикл поравнялся, Иван нажал на курок. До цели было менее десяти метров, для пулемета это было стрельбой в упор. Мотоциклисты были убиты на повал с первой очереди, Иван чуть повернул пулемет вправо на накатывающийся автомобиль. Небольшая очередь и немцы, сидевшие в кабине были убиты, стела кабины разлетелись. Автомобиль повернул вправо, как будто водитель уходил от выстрелов и остановился, будто во что-то уперся. Иван навел пулемет чуть выше борта и очередью провел вдоль брезентовой будки машины. Раздался крик и из повернутой к Ивану задней дверки выскочил полицай и бросился бежать, но короткая очередь пулемета уложила его. Иван вскочил, осторожно наблюдая за мотоциклистами, подошел к заднему борту машины и резко посмотрел в кузов, на продуктах лежал второй убитый полицай. Обойдя машину сбоку, резко открыв дверку кабины и убедившись, что немцы мертвы, Иван осторожно подошел к мотоциклистам. Убедившись, что они тоже мертвы, немного успокоился. Выбросив убитого полицая из кузова и солдат из кабины, Иван собрал оружие, запасные обоймы, ручные гранаты и запасную канистру с мотоцикла, погрузил все в кузов. Сев в кабину, осмотрелся, управление машины было практически как у полуторки. Машина легко завелась и поехала, самое главное заехать на большую просеку, думал Иван. Минут через сорок машина подъехала к месту, где стояла лошадь. Сразу немцы машину не найдут, подумал Иван, да и не сунутся ночью в лес.
Три ходки пришлось делать Ивану, чтобы перевезти все. Благо луна полным диском освещала лесные дороги.
***
Новость о нападении на машину с продуктами распространилась быстро. Немцы, на следующее утро прочесали окраины леса, но ничего не нашли. Приехав в деревню, они собрали на площади перед правлением жителей и долго допытывались, кто что видел.
Комендант Крайц был очень зол. Вызвав к себе майора Ульбрихта сказал:
- Господин майор, это уже второй случай нападения на наших солдат. Вы должны немедленно разработать план по уничтожению этого партизанского отряда. Его надо уничтожить сейчас, пока он не превратился в большую силу. Фронт ушел далеко на восток, мы должны полностью контролировать здесь ситуацию и жестко подавлять любые сопротивления. Я не намерен долго этого терпеть.
- Господин комендант, здесь очень большие, частично заболоченные леса. Прочесать их, а тем более контролировать силой комендантской роты нереально. Я предлагаю запросить дополнительные части для выявления и уничтожения этого отряда – по-военному четко ответил Ульбрихт.
Комендант подошел к карте, которая висела на стене, отодвинул с нее шторку и стал смотреть.
- Где это произошло – спросил комендант.
Ульбрихт быстро подошел к карте и указал место.
- К этой части леса прилегает три населенных пункта – сказал комендант, - пошлите туда людей, пусть любыми способами узнают что-либо об этом отряде. Должны же они ходить к ним за продуктами, да наверняка там есть кто-то из местных, может из бывшего местного актива. Используйте любые методы для достижения цели, а дополнительные войска и технику я вызову.
- Разрешите идти – сказал майор.
- Идите – ответил комендант.
***
Командир партизанского отряда ждал связного. Спиридон ушел на встречу еще с утра, было около трех часов дня, но связного не было.
- Странно, должен уже быть – сказал командир.
- Да, что-то здесь не то – подтвердил комиссар.
- Подождем еще, Спиридон парень осторожный – сказал командир и прикурил папиросу. Сделав глубокую затяжку он сказал:
- Что дальше будет, почему наши войска так отступают?
- Да, дела – сказал комиссар.
- Идет, идет – раздался голос с улицы.
Командир с комиссаром выбежали на улицу и увидели Спиридона с идущим в легком плаще человеком. Подойдя поближе командир удивленно сказал:
- Мокроусов, Николай Степанович, вот так встреча – с радостным удивлением сказал Гладков. Они пожали друг другу руки и обнялись. Затем Николай Степанович обнялся с бывшим секретарем партячейки, ныне комиссаром отряда. Такие неожиданные встречи особо радовали в эти тяжелые времена.
Николай рассказал, что в самом начале войны он пошел в военкомат, его направили в наспех сформировавшийся стрелковый полк. Выдали ему противотанковое ружье, прикрепили второго номера, наспех обучили стрелять по бронированным целям и кинули на передовую, где-то сто километров северо-западнее нашего райцентра. Первый бой для Николая стал последним в составе полка.
Немцы бросили танковый клин из танков Т-3. Первую атаку их полк отбил, в которой Николай подбил один танк, а всего полком было подбито пять вражеских танков. Немцы отошли, но через время налетели самолеты, пикирующие юнкерсы точно начали бомбить наши окопы. Они заходили с боку, летя вдоль окопов, точно сбрасывали бомбы. Одна из бомб взорвалась недалеко от них, второй номер был убит, Николаю осколок попал в правое плечо, от взрыва заложило уши. Обидно было, что ни нашей авиации не было, ни наших танков. Как так получилось, что мы с трехлинейками и противотанковыми ружьями сражались с немецкими танками и самолетами. Немецкие самолеты просто хозяйничали в небе, на малых высотах они бомбили и обстреливали нас из пулеметов, рассказывал Николай. Бомбы просто смешивали окопы, потом пошли танки, пришлось отступать. Кое-как отойдя в лес, Николай потерял сознание. Очнулся уже после того, как врач, в полевых условиях вытащил ему осколок. Долго прятались в лесу, затем примкнули к партизанскому отряду. А когда к ним в лагерь приехал секретарь подпольного обкома и рассказал о создании партизанского движения в области, Николай попросил его перебросить в партизанский отряд в родные места, так-как здесь он будет полезнее. К тому же, наши места более подходили для партизанского движения и было мнение подпольного обкома перебросить данный отряд к отряду Гладкова А.Д. Вот почему командиру было дано задание приготовить резервный лагерь.
- Да, есть такое задание, приготовить запасной лагерь – задумчиво сказал командир, - где и кем его делать, тут толком свой еще не сделали.
- А делать надо, наши места действительно более подходят для партизанского движения. Во-первых, здесь недалеко проходят автомобильная и железная дороги, а во-вторых леса у нас больше, да и заболоченные местами – сказал Николай Степанович.
- У нас тоже какой-то отряд действует, но мы его еще не нашли, хотим к себе присоединить – сказал командир, - на днях на обоз немецкий с продуктами напал. Немцев перебили, а продукты забрали. Даже машину не нашли.
- Лихо ребята действуют и оружием припаслись и продуктами, по уму – сказал комиссар.
- Странно, мы же их искали, они даже и следов не оставляют – удивленно сказал командир.
- Факт тот, что они действуют и они есть, значит их надо найти. Да и продуктов целую машину куда-то спрятать надо, это тебе не спичечный коробок – сказал комиссар.
- Однозначно, их надо найти – твердо сказал командир.
- Что местные говорят, ты заходил в деревню? – обращаясь к Николаю спросил комиссар.
- Да, заходил, моих в деревне нет, жена к сестре уехала, побоялась оставаться – сказал Николай, – говорят никто никого не видел.
- Да, осторожные они – сказал комиссар.
- Да уж, осторожные, бьют немцев средь бела дня, а ты говоришь осторожные – возмущенно сказал командир. Какое-то время в комнате была тишина, затем командир сказал:
- Ладно, если бьют немцев, значит они есть, а если ест, значит мы их должны найти. Вот тебе Николай, как местному и поручаем это дело. Возглавишь оперативный отряд и будешь искать его.
***
Иван знал район хорошо, когда он работал водителем, он возил по району связистов, которые тянули ко всем колхозам телефонные линии. Он подумал, в соседнем колхозе немцы тоже собирают продукты. Соседняя деревня была с другой стороны лесного выступа, который тянулся от большого леса к районному центру. Там, дорога из районного центра также шла вдоль леса, а дровяные просеки соединялись с нашими. Может немцы не ждут там его нападения, подумал Иван. Оседлав коня верхом, он проскакал по лесным просекам к другой деревне. Место, где лес примыкал к полям соседней деревни, было похоже на то, где он совершил нападение на немцев. Так же, дорога шла вдоль леса, так же, на окраине леса рос кустарник. Выбрав место нападения, недалеко от просеке, Иван приглядел место в лесу, где можно было спрятать коня. На следующее утро, оставив повозку в лесу, Иван пошел к выбранному месту. За кустарником лежало старое поваленное дерево, обзор от которого был хороший. Пролежав часа три, Иван услышал шум приближающего автомобиля. Настороженность овладела, он сильно сжал зубы и замер. Показалась машина, но она была без сопровождения мотоциклистов. Почему нет сопровождения, подумал Иван, наоборот, немцы должны были усилить охрану.
Раздумывать пришлось недолго, когда машина поравнялась своей кабиной с прицелом и сидевшие в ней оказались перед ним как идеальная цель, Иван нажал на курок. Через разлетевшиеся стекла были видны убитые немцы. Водитель, наверное автоматически пытался увернуться от выстрелов, повернув машину в сторону поля, тем самым подставил под пулемет зад автомобиля с дверью от будки. Из дверного проема будки начали выскакивать немецкие солдаты, Иван открыл огонь и они упали, нарвавшись на пули, остальные испугавшись остались в машине. Поняв, что это солдаты, Иван открыл огонь по брезентом покрытой будке машины. Немцы оказались как в клетке, а мощные выстрелы пулемета запросто пробивали брезент и деревянные борта. Какое-то время после стрельбы, Иван замер, в будке была тишина. Он взял ручную гранату, быстро подбежал к машине и, сорвав чеку бросил ее внутрь. Взрыв был не сразу, взрыватель имел большой замедлитель по времени. После взрыва Иван заглянул внутрь, от дыма ничего не было видно, но приглядевшись понял, что в будке все мертвы. В глубине, под убитыми немцами были какие-то ящики и небольшой походный миномет. Открыв ящик Иван понял, это мины. Вдруг пролетела мысль, мины могли с детонировать от гранаты, наверное тела убитых солдат защитили мины. Вытащив убитых из кабины и затащив их в лес, Иван завел машину и поехал к просеке. Подъехав к стоящей в лесу повозке, перегрузил трофейное оружие и уехал на свою базу. Только сейчас Иван понял, как он рисковал, на него выехала машина не с продуктами, а с десятью автоматчиками в кузове. Ему повезло, что машина повернулась к нему задним бортом, где был вход в будку и так остановилась. Немецкие солдаты просто оказались в клетке, им некуда было бежать, как не на пулеметную очередь. Если бы он знал, что в машине автоматчики, никогда бы не напал на нее, подумал Иван. Хотя оружейные трофеи были большие: миномет с тремя ящиками мин, ручной пулемет, десять автоматов с запасными магазинами и ящиком патрон для них, ручные гранаты, пистолет и бинокль.
Но зачем немецкие солдаты, до зубов вооруженные, ехали в деревню, подумал Иван. Не на прогулку ведь они туда ехали.
***
Узнав о том, что посланная в деревню машина с немецкими солдатами пропала, комендант Крайц пришел в ярость.
- Что мне докладывать наверх – кричал он. – У меня гибнут солдаты как на передовой. Собирайте всех, снабженцев, связистов, снимайте охрану с железнодорожной станции, всех кого можно и поезжайте, поставьте на голову эти деревни. Я вам приказываю расстрелять по пять человек из каждой деревни, публично, на площади. Соберите всех и на глазах у них расстреляйте и предупредите, если еще погибнет хоть один немец, будут расстреляны еще по пять человек. Лично займитесь этим майор.
- Есть господин комендант – сказал майор.
- Завтра, послезавтра мне обещали дополнительные силы, надо будет прочесать близь лежащие леса, найти этих партизан и уничтожить – махая рукой с вытянутым пальцем сказал Крайц.
***
Иван неделю не появлялся домой. Охотничья заимка была заброшена, сюда никто практически не приходил. Про нее знал он и еще пару стариков, которые туда не могли дойти. Да и зачем далеко надо было заходить охотникам, когда дичи хватало и ближе. Каратеевы строили эту заимку не то что для охоты, а больше для контроля леса, угодья свои помечали.
Работы здесь было много, погреб почистить, крыши подлатать, двери поправить. Заимка состояла из дома, сарая для хозяйственных нужд, конюшни и небольшой баньки.
Иван провозился неделю не приседая, хотя дел еще не мало, а еще и дровишек на зиму надо приготовить. Домой в деревню Иван пришел ночью, жена встревоженным, дрожащим голосом рассказала:
- Ой, Ваня, немцев неделю назад постреляли, целую машину. Ее в лесу говорят нашли, понагнали солдат, в деревне все дома перерыли, у нас дома искали. Говорят, что мы партизан в деревне прячем, которые немцев постреляли. Всех жителей согнали на площадь перед правлением, силой вытащили пять человек и на глазах у всех расстреляли. Веру Рюмину, Ксеню Бугрову, Васю Мартынова, старика Савельева и Ольгу Зайцеву. Сказали, если еще партизаны убьют хоть одного немца, опять будут расстреливать.
Помолчав немного добавила:
- Что творится, что творится Ваня?
Иван вдруг почувствовал свою вину в гибели односельчан, но сидеть и безнаказанно смотреть, как они глумятся над нашей землей нельзя, подумал он.
- Говорят, что в соседней деревне тоже постреляли людей – продолжала рассказывать жена. – Вань, их столько понаехало, ты бы переждал в лесу, они весь дом, все сараи у нас перевернули. Найдут тебя и убьют, не посмотрят, что ты у них служил, это же звери, не люди.
- Может и придется в лесу переждать – тихо сказал Иван.
- Если будет здесь опасно, со мной пойдете, там места много, всем хватит – добавил он.
Какое то время супруги молчали, после чего Иван спросил:
- А что про партизан слышно?
- Говорят, что якобы за большими болотами они, а больше никто ничего не знает – ответила жена.
- А может тебе не говорят, ты ведь жена старосты? – спросил Иван.
- Кто знает Вань, бабы на меня зла не держат, я им плохого ничего не делала – каким то жалким голосом сказала жена.
Иван знал места в округе не хуже любого сельчанина, и большие болта и тропы в них.
- Говорят комендант в районе зверь зверем, за любую неповинность приказывает расстреливать – сказала жена.
- Да, глаза у него жесткие, у этого рука не дрогнет – задумчиво сказал Иван.
- Ой, я тебя совсем с голоду заморила – сказала жена и начала собирать на стол.
Иван помыл руки, налил пол стакана самогона, выпил, занюхал соленым огурцом и начал ужинать. Жена смотрела на него сложа руки на колени. Иван налил еще самогона и сказал:
- Выпей со мной Настя.
- Всю жизнь не притрагивалась к ней и вкуса ее не знаю, а сейчас уже и не к чему – с какой-то гордостью сказала жена.
- А я выпью, хоть одна отдушина на сегодня – сказал Иван, выпил и опять занюхал соленым огурцом.
Поужинав Иван сказал:
- Собери на завтра мне поесть в дорогу, под утро уйду, в лесу побуду.
После расстрела машины с солдатами, немцы нагнали карателей и прочесали все ближайшие деревни и леса, прилегающие к ним. Иван несколько раз выходил на разведку, но даже машины, ехавшие за продуктами, сопровождались бронетранспортером с отделением солдат. Нападать на такую охрану одному с пулеметом было самоубийством. Иван решил затаиться, переждать какое-то время, понимая, что через время немцы успокоятся и снимут усиленную охрану.
Тем временем, Спиридон принес новый пакет от связной. В нем говорилось, что подпольный обком принял решение, за расстрелянных мирных жителей деревень, комендант Кпайц приговорен к смертной казни, его надо ликвидировать. Если его не убрать, он расстреляет еще больше мирных граждан, говорилось в послании. Приговор привести в исполнение поручалось отряду Гладкова. Так же, в письме говорилось, что Крайц очень осторожен и практически не выходит из здания комендатуры, а живет он в доме напротив.
- Да, задачка, легко сказать ликвидировать – задумчиво сказал командир, - он очень осторожен и практически не выходит из комендатуры. Нам что, комендатуру приступом брать.
- Если там раньше была комендантская рота, то сейчас их столько нагнали, что к ним близко не подойдешь – сказал капитан.
- А задание обкома выполнять надо – сказал комиссар.
Комендант Крайц был действительно очень осторожным человеком. Он был строг с подчиненными, практически не улыбался. Всем своим видом он показывал свое аристократическое происхождение, любил четко давать команды и очень не любил, когда их по каким либо причинам не выполняли. Жил Крайц в доме напротив комендатуры, утром и вечером, когда он ходил от дома до комендатуры, автоматчики перекрывали дорогу с двух сторон, делая как бы коридор. Жил он уединенно, ни с кем из офицеров дружеских отношений не водил, держа всех на дистанции.
Прислуживала ему домработница Марта, которую он вызвал из Германии. За комендатурой был большой двор, который заканчивался постройками - бывшей конюшней и хозяйственным домом. Немцы из конюшен сделали гаражи для легковых машин, а в хозяйственном доме расположилась охрана комендатуры. Периметр двора охватывал кованый забор. На въезде во двор, немцы сделали будку для дежурного охраны, который находился в ней постоянно. В самой комендатуре, у двери сидел дежурный офицер, у входа стояли два автоматчика. Так же, вдоль комендатуры, по дороге постоянно патрулировали еще два автоматчика, контролируя окрестность комендатуры и дома, где жил Крайц. Сзади дома, во дворе стоял пост с двумя дежурными солдатами, один был в будке у телефона, второй патрулировал вдоль дома. Будка у въезда во двор комендатуры и будка на краю двора за домом просматривались, ночью в них горел свет. Это было сделано для того, чтобы дежурные в них контролировали друг друга. В хозяйственном доме за комендатурой постоянно дежурило два отделения солдат, перед домом стояло два мотоцикла с пулеметами. Метрах в ста пятидесяти от комендатуры по улице, располагалась комендантская рота, где стояли дежурные машины и бронетранспортер. Крайц любил себя и очень ценил свою жизнь, охрану комендатуры и дома он утвердил лично.
Все это, прохаживаясь по улице выяснила Наталья Ивановна Мокроусова, жена погибшего на гражданской войне брата Николая Степановича. К ней, Гладков послал связного с заданием. Ей было уже за пятьдесят, ее дочке было двадцать восемь, а внучке два года. Они жили втроем, зять ушел на фронт сразу, после начала войны.
Командир воевал в гражданскую вместе с ее мужем, он и принес ей весть о гибели близкого ей человека. С тех пор они дружили. Антон Дмитриевич помогал ей всем чем мог, доверял ей и понимал, что она поможет. Но все эти сведения, что она передала через связную, поставили в тупик партизан, как при такой охране и осторожности, можно было ликвидировать коменданта?
- Да, задача – сказал командир, - дома или в комендатуре нам его не взять, даже если мы всем своим немногочисленным отрядом пойдем на штурм комендатуры.
- Не реально - поддержал его Николай Степанович, - первый выстрел на блокпосту подымет на ноги всю комендантскую роту.
- Не надо паниковать, нам поставлена задача и мы ее должны выполнить любым путем – уверенно сказал комиссар.
- Как? – глядя в упор на комиссара спросил командир.
- На то мы здесь находимся, чтобы думать – сказал комиссар.
- Может его выманить как, или куда-то он поедет? – сказал капитан.
- Да в том-то и дело, что он сидит в своей комендатуре и никуда не ездит, а если куда и поедет, откуда мы об этом узнаем? – громко сказал командир.
- Еще раз говорю, нам поставлена задача и мы ее должны выполнить. Надо думать, как это сделать – спокойно сказал комиссар.
- Каждый думает и если что надумает, предлагает – через время добавил он.
- А что если гранату кинуть, когда он идет в комендатуру – предложил капитан.
- Автоматчики из тебя решето сделают, пока ты ее достанешь – сказал командир.
- Хорошо бы устроить к ним на работу в комендатуру кого-то из своих – задумчиво сказал комиссар, - кому-то ведь надо убирать ее.
- По всей видимости, комендатуру убирают солдаты, а его кабинет убирает его домработница. Во всяком случае, ни кто из местных в комендатуре не работает – сказал командир.
-Ладно, давайте думать товарищи, не решаемых вопросов нет – твердо сказал комиссар.
- Надо послать в район группу из трех – четырех человек с оружием. Поселиться можно в баньке у Натальи. Мало ли что может быть, а группа наготове - предложил командир.
- Верно говоришь Антон – сказал комиссар.
- Николай, поедешь старшим, заодно и сестру проведаешь – обратился командир к Мокроусову.
- Капитан, подбери ему пару надежных ребят – обратился он к капитану
- Давай я пойду сам с группой – сказал капитан.
- Не знаю, ты начальник штаба, мало ли что еще делать будем. А там неизвестно, сколько просидеть можно – возразил командир.
- Так задание очень серьезное, а я здесь сижу без дела – настаивал капитан.
- Дел у нас впереди еще много будет, успеешь навоеваться. В наш отряд будут добавлять дополнительные силы, резервный лагерь приказали построить – сказал комиссар.
- Легко сказать, а где и как его построить – задумчиво сказал командир.
- Антон Дмитриевич, считаю, что я сам должен пойти. Дело очень серьезное, сами видите, обложился комендант охраной и ни куда не высовывается – настаивал капитан.
- А что Антон, пусть идет, действительно дело очень сложное – поддержал капитана комиссар.
-Хорошо, готовьтесь к выходу, завтра с утра и пойдете – подытожил разговор командир.
Группа из трех человек - капитан, бывший председатель Мокроусов и артиллерист Ковальчук лесом подошли к полям, прилегающим к поселку. На дорогах, подходящих к поселку стояли немецкие посты. Отряд подошел на окраину по конопляному полю, Николаева сестра жила с этой стороны поселка. Конопля в этом году была высокая и группа легко подошла к поселку. Поле от домов отделяла дорога, по которой иногда проезжал патруль на мотоцикле. Дождавшись когда стемнеет, так-как идти пришлось с оружием, группа пересекла дорогу и по проулку зашла в поселок. Улицы были совершенно пустые, изредка в некоторых окнах горел тусклый свет. Пробираясь украдкой прижимаясь к заборам, группа через десять минут была у дома учительницы. Быстро зайдя за дом, Николай постучал в окно. Шторка отодвинулась и испуганная женщина спросила:
- Кто там?
- Открой Наталья это я, Николай – тихим голосом сказал Никола.
-Коля, родной, откуда ты? – обняв брата, спросила Наталья.
- По делу, задание у меня от Антона – сказал Николай.
-Живой Коля, живой – вытирая слезы говорила Наталья.
- Здравствуйте дядя Коля - сказала вышедшая из соседней комнаты дочь Натальи Вера.
- Здравствуй моя родная Верка – обнимая племянницу, сказал Николай.
- Ой, что-то я совсем плохо гостей встречаю, сейчас я вас покормлю - засуетилась Наталья.
За ужином Николай рассказал о задании.
- Вот почему Антон просил разузнать меня все про комендатуру. Ничего у вас не выйдет Коля, у них солдат с ружьями и автоматами полно, поубивают вас – испугано сказала сестра.
- И что скажете нам делать, сидеть и смотреть, как они людей в деревнях стреляют? – возмутился капитан.
- Не знаю мальчики, что вы втроем сделаете, у них сила, убьют вас – сказала Наталья.
- Заладила ты, убьют, убьют. Мы ведь не пойдем штурмом брать комендатуру, посидим, понаблюдаем, вдруг он куда поедет. В комендатуре кто-то из местных работает?- спросил Николай.
- Нет, у них свои переводчики есть. Вначале нашу учительницу немецкого языка привлекли, а потом их переводчики приехали и нашу уволили. На железнодорожной станции Валя Пешкова убирает, у нее трое детей, кормить чем-то надо – сказала Наталья.
- Ладно сестра, спасибо за ужин. Мы в баньке поживем, если что услышишь про Крайца, сразу мне скажешь, может куда поедет он, или еще что – спокойным голосом сказал Николай.
Неделю они прожили в бане и вдруг Наталья сказала, что в поселок, на поезде приехал какой-то высокопоставленный офицер с проверкой. Комендант лично ездил встречать его на станцию, поселок усиленно патрулируется.
- Если он приехал на поезде, значит на поезде и уедет – рассуждал Николай.
- А если комендант ездил встречать гостя на станцию, то и провожать его поедет – сказал капитан.
- Станция наверняка усиленно будет охраняться, там мы его не возьмем, а вот по дороге можем. А где по дороге, ты Николай с сестрой должен просчитать – с азартом добавил капитан.
- Так, так, так, неужели у нас есть шанс выполнить задание – сказал Николай.
- Есть Николай, есть. Но вы должны определить это место, вы поселок знаете. Надо точно просчитать их маршрут движения на станцию и на этом маршруте выбрать место атаки. Другой такой возможности у нас не будет – сказал капитан.
- От комендатуры до станции напрямки одна дорога, это улица Почтовая – уверенно сказал Николай – и наверняка они поедут по ней.
- Где по этой дороге мы сможем на него напасть с учетом нашего отхода, может пустырь какой есть, может дом брошенный? – спросил капитан.
- Да какой там пустырь, это одна из центральных улиц. Я дома по этой улицы визуально помню, есть маленький домик напротив библиотеке, кто там живет? – обратился Николай к сестре.
- Там старик живет, я фамилию его не помню, знаю зовут его Лукич – сказала Наталья.
- Немцы в центре поселка расселяют своих людей, но в такой маленький домик вряд ли кого поселят – помолчав, добавила она.
- Узнай что за старик, живет ли кто с ним и живут ли по соседству немцы. Только это надо сделать срочно и желательно к нему не заходить, иначе ты будешь под подозрением – обратился Николай к сестре.
- По этой улицы живут родители моего бывшего ученика, они приходили ко мне на родительские собрания. Думаю они серьезные, надежные люди – сказала Наталья и быстро пошла к ним.
Улица почтовая была длинная, она тянулась от привокзального парка практически до конца поселка. Метров сто пятьдесят от парка до первого перекрестка, жилые дома были с одной стороны, с другой находились магазины, склады и какие-то хозяйственные постройки. Наталья Ивановна узнала, что дед Лукич жил один, его сын, кадровый военный, до войны служил где-то на дальнем востоке. У соседей Лукича немцев не селили, а сам старик бывший почтовый работник, добрый, хороший человек.
- Коля, что будет с Лукичом? – испуганно спросила сестра.
- Лукича надо срочно отправить из поселка – ответил Николай.
- Как стемнеет, пойдем к Лукичу, зайдем с задней улицы через огороды, объясним деду, пусть утром уходит из поселка – сказал капитан.
- Отправлю его к нам в деревню к деду Хомичу, пусть там поживет. Если что, в отряд заберем – успокоил сестру Николай.
Ночью группа вышла из бани, пройдя по улице свернула в проулок и вышла к огородам. Так, идя по огородам и проулкам, не выходя на большие улицы, группа вышла на полосу огородов, где был и огород Лукича. Пройдя по границе огородов, группа свернула к дому. Зайдя во двор и подойдя к окну, капитан слегка постучал. Через пару минут отодвинулась шторка и старик спросил:
- Кто там?
- Открой Лукич, свои мы, от твоего сына – сказал капитан.
Старик опустил шторку и спустя минуту открыл дверь. Группа быстро вошла в дом.
- Вы знаете моего Ивана? – спросил Старик.
- Я капитан Красной армии отец и знаю, что твой сын тоже командир Красной армии. Но я его отец не знаю – прямым честным голосом сказал капитан.
- Нам помощь твоя нужна Лукич. Я председатель колхоза «Знамя победы», Мокроусов Николай, слышал про такого? – мягким голосом сказал Николай.
- Слышал конечно, как не слышать, только темно, лица твоего я не вижу – сказал Лукич.
- Свет сейчас зажигать не надо – сказал Николай.
- Мы отец, по поручению Красной армии должны выполнить важное задание, а твой дом, самое подходящее место - сказал капитан.
- Ага, так мне может вам чем-то помочь – спросил Лукич.
- Спасибо отец, мы сами справимся, да и опасно это. Ты Лукич утром в деревню Никольское иди, там спросишь, где живет дед Хомич. Пойдешь к нему, скажешь, что я тебя послал пожить у него – сказал Николай.
- Ага, а как же, тут у меня все – начал рассуждать старик, но его перебил капитан.
- Лукич, идет война и мы все должны воевать. Ты понимаешь, надо так сделать, возьми необходимые вещи и уходи, тебя там встретят. Понимаешь отец, надо так.
- Да, да, я понимаю, если так надо, то я уйду утром – понимающим голосом сказал Лукич.
- До утра надо поспать – сказал капитан.
Лукич постелил на полу шубу из овчины и какую-то зимнюю шинель, одно место было на диване. Все легли спать, только Лукич долго ходил по дому, где-то рылся, что-то перекладывал. Николай подумал – война, сколько она людям горя и испытаний делает. Вот и старику досталось, из своего дома в лес пойдет и неизвестно, что будет дальше с ним.
Утром все проснулись. Старик стоял перед иконами и молился. Рядом с ним лежал узел из старого одеяла. Увидев что все встали, он сказал:
- Я приготовил вам поесть, там на столе накрыто.
- Спасибо Лукич – сказал Николай. – Тебе пора идти, если немцы остановят, скажи что к брату в Ольховатку идешь, а сам в Никольское иди к деду Хомичу. Мы тоже скоро там будем.
Лукич оказался действительно понимающим, добрым человеком. Он перекрестил дом, перекрестился сам и ушел.
Капитан посмотрел в окно, обстрел хороший. На главную улицу выходило три окна, два из большой комнаты, одно из кухни.
- Хорошая позиция, каждому по окну. Если будет охрана из мотоциклов, то с крайних окон стреляем по мотоциклам, а со среднего по машине. Отстреляемся и по огородам уходим в сторону конопляного поля. Немцы пока здесь разберутся, мы уже далеко будем – рассуждал капитан.
- Они сразу поселок не перекроют, у нас будет минут пятнадцать – согласился Николай.
- За это время мы уже в лесу будем, а там нас не возьмешь – сказал Ковальчук.
-Надо найти хороший обзор – сказал капитан, тщательно осматривая дом.
Выйдя в коридор, он увидел лестницу, которая вела на чердак. Поднявшись по лестнице, он увидел небольшое окошко, в боковой части крыши, из которого улица просматривалась на несколько сот метров. Улица слегка уходила вправо и из окна просматривалась хорошо, особенно в бинокль. Спустившись вниз он спросил:
- В какую сторону комендатура?
- В ту сторону – показывая рукой сказал Николай.
- Отлично, на чердаке маленькое окошко, улица просматривается в бинокль метров на триста, будем по очереди дежурить – радостно сказал капитан.
- Давайте перекусим – сказал Николай. На столе была отварная картошка в мундирах, кусок сала, помидоры, огурцы, лук и половина буханки хлеба. Группа села завтракать.
- А что если кто-то постучит – спросил Ковальчук?
- Надо выставить окно, которое смотрит в сад, закрыть дверь на замок и ни кому не открывать, будто дома никого нет. Если что, спрячемся на чердак и лестницу поднимем, уходить будем через окно – сказал капитан.
После завтрака капитан залез на чердак, устроился у окошка и стал наблюдать за улицей. Ковальчук с Николаем осторожно выставили окно, закрыли дверь на замок и забравшись в дом вставили окно не закрепляя. Началось долго тянуться время.
Вдруг, ближе к вечеру, когда начало темнеть, вдали капитан увидел колонну техники с зажженными фарами.
- Едут – крикнул он.
По дороге капитан отчетливо увидел один мотоцикл с пулеметчиком впереди и два мотоцикла сзади. Между ними ехала легковая машина коменданта. Капитан быстро спустился вниз.
- По местам, Ковальчук окно слева, Николай окно справа, я по центру, огонь по моей команде – четко скомандовал капитан.
Дом стоял в пяти метрах от старого, низкого забора, до машины получалось менее десяти метров. Хорошо, что начало темнеть, уходить легче – подумал капитан.
Как только машина поравнялась с окном, капитан скомандовал огонь.
Первой короткой очередью капитан попал в водителя, машина чуть проехала и остановилась. Увидев убитого водителя, капитан перевел огонь по задней двери машины. Видно было, как разлетелось стекло и пули пробивали нижнюю часть двери. В это же время Николай выстрелил в водителя переднего мотоцикла, с первой очереди он не попал, но скорректировав стрельбу, уложил водителя со второй короткой очереди. Мотоцикл резко повернул вправо и закручиваясь остановился. Николай перевел огонь на пулеметчика, но в это время он увидел, как сидящий сзади водителя немец быстро соскочил с мотоцикла и спрятался за ним. Николай выстрелил в пулеметчика, в это время спрятавшийся немец из-под колеса открыл ответный огонь, Николай спрятался за окно. Ковальчук в это время прицельно выстрелил в задний мотоцикл ехавший сразу за машиной и уложил всех немцев ехавших на нем. Но мотоцикл, который ехал последним в колонне, быстро открыл огонь из пулемета по окну Ковальчука. Рядовой артиллерист не успел спрятать голову и получил пулю в лоб. Пулеметчик перевел огонь на другие окна, соскочившие солдаты с этого мотоцикла залегли и тоже открыли огонь из автоматов. В это же время, воспользовавшись поддержкой заднего пулемета, немец с первого мотоцикла поднялся, оттолкнул в сторону убитого пулеметчика, опершись на сиденье мотоцикла стал стрелять по окнам из пулемета. Пулеметчики, делали короткие очереди по окнам, не давали возможности высунуться нападавшим.
- Что с Крайцом? – крикнул Николай.
- Наверняка убит, заднюю дверь изрешетил – ответил капитан, пригнувшись перебегая к Ковальчуку.
Ковальчук сидел на полу опершись спиной к стене, несколько пуль попало ему в лоб.
- Ковальчук убит, уходим – крикнул капитан.
Перебежав в другую комнату, они выскочили через окно во двор, через сад выбежали на огороды, напрямую через чей-то двор выскочили на параллельную улицу и так, пробегая без разбора дворы и огороды на проулок, который вел на конопляное поле.
И только тут они поняли, что ушли, но ушли без Ковальчука.
- Стой, давай передохнем – тяжело дыша, сказал Николай.
- Давай, давай Николай, уходить надо, в лесу передохнем – зовя его рукой, тяжело дыша ответил капитан, он был моложе председателя.
Глубоко вздохнув несколько раз, Николай побежал за капитаном. Выбежав из конопли, пробежав немного лугом, беглецы наконец забежали в лес.
- Стой капитан, давай отдохнем, сил нет – глубоко дыша, сказал Николай.
- Ушли, хвоста вроде нет, да и немцы ночью в лес вряд ли сунутся – сказал капитан садясь на землю.
- Ковальчука жалко, хороший был солдат – с сожалением сказал капитан – надо было автомат его забрать.
- Какой автомат, скажи спасибо, что ноги унесли – сказал Николай.
- Немцы наверняка поселок перекрыли, успели мы выскочить, как и запланировали - довольным голосом сказал капитан.
- Надо в деревню зайти, деда Лукича забрать с собой, наверняка искать его будут – сказал Николай.
После обеда следующего дня группа вернулась в лагерь.
- Задание выполнено командир – доложил Николай.
- Рядовой Ковальчук погиб смертью храбрых – сказал капитан.
Выслушав подробный доклад командир спросил:
- А вы уверены, что Крайц был в машине?
- Сзади сидели двое, наверняка он гостя провожал – сказал капитан – я изрешетил всю заднюю дверь с восьми метров.
- Ну что, будем надеяться, что так оно и было – сказал командир.
Крайц был очень осторожным человеком. Будучи в Польше, на него было совершено покушение, в его машину бросили гранату. Крайц чудом остался жив, его ранило в плечо, но с тех пор, он приказал обшить двери и спинки сидений своей машины усиленными стальными листами. Ему повезло, что капитан начал стрелять в водителя и Крайц крикнув гостю пригнись, резко пригнулся, спрятавшись за бронированную дверь.
Минут через пять после нападения, на место покушения наехали немцы из комендантской роты. Они окружили близь лежащие дома, собрали жителей и увезли. Крайц был зол как никогда, он приказал арестовать двадцать человек и объявить, что они будут расстреляны, если не найдутся виновники покушения.
Поселок немцы заблокировали в течение получаса, всю ночь делали облаву, подозрительные дома обыскивали.
Слух об этом быстро долетел до партизан.
- Не может быть, что он был в машине и остался жив. Ведь я изрешетил заднюю дверь практически в упор, я всадил в него полмагазина ППШ – возмущался капитан.
- Ты видел его убитым? – спросил командир.
- В машине сидел водитель и двое сзади. Первым я убил водителя, затем стрелял по сидящим сзади. Но они не могли остаться живыми – возмущался капитан.
-Могли не могли, а задание мы не выполнили – расстроенным голосом сказал командир.
- Крайц понял, что за ним охотятся и в пять раз осторожнее будет. Теперь мы его точно не достанем, он усилит свою охрану – сказал комиссар.
***
Иван понимая, что немцы усилили охрану своих передвигающихся групп, на время затаился. На охотничьей заимке работы хватало, но время от времени что-то нужно было из инструмента или материала и приходилось ходить домой. Придя в очередной раз, он узнал от жены, что партизаны приговорили коменданта Крайца к смертной казни, за расстрел местных жителей. В поселке они обстреляли его машину, но комендант чудом остался жив, а партизана одного убило. Якобы Крайц приказал арестовать двадцать человек из поселковых и если нападавших не поймают, то заложников расстреляют.
Иван вдруг вспомнил, как отец показал ему подземный ход, ведущий из дома в конюшню. Делал его еще дед, который боялся крестьянских волнений. Ход вел из подпольной части дома в маленькую комнату в конюшне, в которой было хитрое окно. Это окно, при необходимости открывалось как дверь и через него, можно было убежать в сад, или сесть на коня и ускакать. В конце хода было расширение, типа небольшой комнаты, где можно было пересидеть до ночи. Отец рассказал ему про этот ход, но предупредил, чтобы он никому про него не рассказывал.
У Ивана загорелись глаза, он подумал, что можно проникнуть под дом через ход и взорвать комендатуру вместе с комендантом. Только как это сделать практически? Несколько дней он думал, решал в уме детали операции. Все это было очень рискованно, но Иван все сильнее загорался этой идеей. Наконец он решился.
Выпилив в дне повозки нищи, он уложил туда четыре минометных мины, ручную гранату и веревку. Все это он накрыл еще одной доской, на доску положил тонкий слой сена. Иван подумал, дежурные солдаты на КПП и патруль в лицо его не знают, а документы у него настоящие. Одев запасную повязку, которую ему выдали еще в комендатуре, Иван поехал в поселок.
Вначале, он спрятал на окраине леса, куда он планировал отходить после операции пулемет, присыпав его старыми листьями. Затем он поехал к дороге, которая вела в поселок со стороны парка.
Главное не встретить знакомых, подумал он. На КПП на въезде в поселок, его остановил немецкий солдат, Иван протянул ему документы. Посмотрев их, немец протянул назад Ивану и махнул рукой в сторону поселка. Пронесло, снимая напряжение подумал Иван, знали бы вы, что я везу – съехидничал он в уме.
Въехав в поселок, повернул на крайнюю улицу, как бы объезжая его по краю. Здесь его практически никто не знал, да и выезжал он к другому краю парка, который тянулся до задней стены комендантских гаражей. В углу парка, с противоположной стороны от комендатуры была летняя танцплощадка, которая действовала до войны. Вокруг парка, по периметру, рос кустарник, от кустарника до задней стенки оркестрового навеса танцплощадки было метра три. С передней стороны парка, где был центральный вход, была улица из жилых домов. С задней стороны были постройки торговых складов. Иван заехал между кустарником и складами. Убедившись, что никого не было, поднял доску повозки и перенес мины через кустарник за танцплощадку.
Сама танцплощадка была круглая, высота пола от земли была где-то около метра. Оркестровый навес получался в углу парка. Иван оторвал доску от обшивки нижней части площадки, переложил под площадку мины, гранату и веревку. Примостив оторванную доску на место, Иван сел на повозку и поехал к своей бывшей няне.
Софьи было уже за семьдесят, Иван относился к ней, как к своей второй матери. Он часто заезжал к ней до войны, иногда она гостила у него в деревне. У Софьи не было детей, она была одинокая женщина. Жила она на окраине поселка возле лога, за ее огородами начинались поля. Иван подъехал к дому со стороны огорода, чтобы не привлекать внимание. Привязав лошадь, подошел к дому и постучал в окно.
Отодвинув шторку Софья, увидев Ивана дернулась, поднеся ладонь ко рту. Иван, показывая пальцем у рта, дал понять, тише. Не успела Софья открыть дверь, как он вломился в дом.
- Ванечка милый, живой – сказала Софья, на глазах у нее появились слезы.
- Тихо Софушка, живой я, живой – обнимая няню сказал Иван.
Они постояли так какое-то время, Софья плакала, а Иван обнимая ее, как-бы чуть покачиваясь говорил:
- Живой я, живой.
Когда Иван, молодым студентом после революции приехал в родные места, поместье было разграблено, родители убиты. Его приютила Софья и спасла от красного террора. Она и рассказала ему, что произошло с родителями. У старой Софьиной мамы был дом в деревне, куда женившись переехал Иван.
Тебе надо переехать в деревню с глаз долой, а то упекут тебя комиссары – говорила ему няня. Софья ухаживала за Иваном с самого рождения практически до отъезда в Санкт-Петербург на учебу, она относилась к нему как к родному сыну.
- Давай я тебя покормлю Ванечка – сказала Софья и начала накрывать на стол.
За обедом Иван рассказал няне все, что с ним произошло, как самому близкому человеку. Время подошло к шести часам вечера.
- Во сколько начинается комендантский час – спросил Иван.
- В девять часов вечера, а что? – настороженно спросила Софья.
- Не переживай Софушка, мне надо отлучиться до завтрашнего утра – утешающе сказал Иван.
- Что ты задумал, Ваня? – испуганно спросила няня.
- Не переживай Софушка, мне надо встретиться с одним человеком, кое-что с ним порешать, а чтобы не рисковать, я у него заночую до утра – спокойно сказал Иван.
- Осторожно Ваня, береги себя – провожая его сказала Софья.
Иван шел маленькими проулками, стараясь обойти большие улицы. Так было меньше вероятности нарваться на патруль. К парку он вышел со стороны складов, пройдя через кустарник, оказался сзади танцплощадки. Оторвав еще две вертикальные доски, которые ограждали нижнюю часть танцплощадки, Иван кое-как залез под полы. Приставив назад оторванные доски, лег на землю. Полы лежали на деревянных балках, которые опирались на дубовые сваи, торчащие из земли где-то на метр. Здесь можно было только лежать, какое-то время он засыпал, но ненадолго. Внутреннее напряжение и неудобства не давали долго спать. В щели между досками Иван видел, как два раза вечером в парк заходил патруль, кроме которого больше никого не было.
Где-то в два часа ночи, Иван вылез из своего укрытия, повесил на плечи перевязанные веревками по две мины и вдоль кустарников, через весь парк пошел к гаражам комендатуры. Иногда он останавливался, присаживался и прислушивался. Тихо подойдя к кустарнику, который рос со стороны гаражей, он остановился, присел и прислушался. Было тихо, Иван встал и раздвигая кустарник руками пошел к гаражам. Вдруг послышался шум мотоцикла и мелькнул проблеск света, резко рванув назад Иван лег на землю. В этот момент одна из задних мин задела переднюю, издав стук. У Ивана по спине прошел холодный пот. Неужели все – подумал он, столько прошел и проколоться практически у цели. Патрульный мотоцикл приближался, мигая фарой на неровностях дороги. Иван затаил дыхание, когда мотоцикл проехал практически перед ним, за кустарником. Подождав немного встал, раздвигая руками кустарник перешел на дорогу, огляделся. Была идеальная тишина, луна полным диском освещала ночной поселок. Иван быстро подошел к окну, откроется или нет, с волнением подумал он. Окно было кованное, решетчатое. В стену оно крепилось металлическими клиньями, но с одной стороны они вынимались из стены, а с другой были сделаны в виде навесов. Все это было сделано мастерски, с виду не определишь, что это окно – дверь.
Сняв мины и положив их на землю, Иван руками нащупал нижний клин и потянул его, клин не поддавался. Неужели здесь что-то переделали или он что-то забыл – с напряжением подумал Иван.
Потянул еще за клин, не получилось. Ивана охватила какая-то злая досада, неужели все напрасно, неужели я не смогу взорвать Крайца – судорожно думал он.
Может зайти за кустарник успокоиться и обдумать – подумал он, но самопроизвольно надавил левой рукой на решетку, а правой потянул за клин. Иван вдруг почувствовал какой-то щелчок и клин выскочил из стены. У Ивана как будто камень с души свалился, он быстро нащупал верхний клин и, надавив на решетку вытащил его. Что значит старые мастера, как все продумали и тонко подогнали, подумал Иван. Надавив на решетку, послышался скрип, окно чуть открылось. Как бы приподнимая решетку вверх, Иван опять попробовал открыть окно, но скрежет металла был слышен. Во дворе вдруг раздался немецкий голос, Иван с силой приподнимая окно вверх, медленно открыл его. Немецкие голоса слышались отчетливей, наверняка немцы услышали скрежет. Иван опустил в окно мины и быстро залез в гараж, закрыв решетку. Немецкая речь слышалась все отчетливее, скорее всего солдаты, услышав шум, обошли забор снаружи и вот уже шли мимо окна.
Во время я заскочил и закрыл окно, подумал Иван. Солдаты походив по дороге между гаражом и парком, зашли в парк и ничего не найдя вернулись во двор комендатуры.
Окно было в маленькой комнате, ее ширина была не более полутора метров. В ней немцы хранили запасные колеса и какие-то запчасти. Доски пола были поперек комнаты, люк был где-то в метре от окна. Иван, отодвинув шины в сторону, вставил нож в швы между досками начал искать люк. Вдруг доски начали подниматься, нашел, подумал он. Швы люка со временем забились мусором и он не открывался. Иван рывками начал раскачивать люк и он наконец вышел из уровня пола. Просунув руки в щель и рванув, люк открылся. Иван спустил мины, спустился сам, закрыл люк и зажег свечку. В начале хода была небольшая комната, где стояли две лавки. Ход был невысокий, сделан из кирпича с арочным верхом. Подойдя под здание комендатуры, Иван потушил свечку и попытался открыть второй люк, который открылся легко. Под зданием было темно, цокольная часть здания не использовалась. Бывший дом помещика Каратеева был деревянный, стоял на кирпичных столбах, на которые опирались дубовые балки. Иван осторожно перенес мины под дом, к столбу, который находился под кабинетом коменданта, привязал веревкой ручную гранату. Мины уложил взрывателями к боевой части гранаты, а к чеке привязал веревку, которую протянул в конец хода под гаражом. Взрыв Иван запланировал на десять часов утра, когда комендант гарантированно будет в кабинете.
Сев на лавку, которая была в комнате, Иван задумался. Почему так повернулась его судьба, почему свергли царя, почему к власти пришли большевики? Ведь была здоровая, крепкая страна, у его отца были поместья, земли. И вдруг, в одночасье ничего не стало, а он украдкой пытается взорвать дом, который строили его предки, в том числе и для него. Да, война довела страну до революции, зачем царь втянул страну в войну? Сам себя и страну погубил. И сейчас пришли «освободители» землю нашу насилуют, простых русских людей убивают не за что. Нет, это не освободители земли Русской, это грабители и завоеватели. Неожиданно Иван заснул. Снился ему сон, будто начался пожар, загорелся дом. Недалеко от дома был привязан конь, который метался на уздечке, видя огонь. Иван стоял в раздумье, бежать к колодцу тушить дом, или отвязывать коня, стоял и не мог решить. Вдруг, из окна дома показался отец, который сказал ему:
- Сынок, не жалей дом, спасай коня.
Иван вдруг проснулся, с улицы, через открытый люк под домом слышался разговор немцев, на часах было семь часов утра. Иван прошел по ходу и вылез под здание, из вентиляционных проемов и щелей в цокольной стене появился свет. Выйдя из темноты, Иван свободно видел каменные столбы фундаментов. Еще раз, уже визуально проверив заряд, вернулся к люку гаражей. Время тянулось долго, в десять часов Иван взял веревку в руки и вдруг что-то екнуло у него в душе. Он вспомнил отца с матерью, как они подъезжали и дому, к ним на встречу бежал распорядитель по дому и учтиво говорил – наконец то приехали барин, а мы вас уже и заждались. Он мысленно забегал в дом, а на пороге его встречала Софушка.
Иван очнулся, посмотрел на часы, было пятнадцать минут одиннадцатого. Прости меня отец – сказал Иван и, перекрестившись три раза дернул за веревку. Он почувствовал рывок чеки, но взрыва не было. У Ивана по спине прошел холодный пот, в горле его пересохло. Иван сделал шаг вперед как раздался оглушающий взрыв, со стороны люка мигнула яркая вспышка. Оглушенный мощным взрывом, Иван почувствовал взрывную волну. Придя в чувства, он выбил люк, в комнате никого не было. Открыв окно и убедившись, что на улице никого не было, выскочил из гаража и побежал вдоль кустарника по парку. Выбежав с другой стороны парка, он пошел быстрым шагом по небольшим проулкам, по которым он шел сюда. Из многих домов вышли люди, слышавшие взрыв. Иван шел быстро, иногда переходя на бег, ни патрулей, ни немцев по дороге он не встретил. Зайдя со стороны огорода, он быстро отвязал коня и поехал в сторону поля, заехав на грунтовую дорогу в разрыве между полями, он быстро погнал коня в сторону леса.
Вдали, слева, на большой дороге показался КПП немцев, заметив мчащуюся лошадь, немцы сели на мотоцикл и поехали вдогонку.
Иван, увидев немцев прикинул, что успеет к лесу. Мотоциклу надо было по большаку доехать до поворота, а затем догонять коня. А на окраине леса, присыпав листьями, Иван заранее оставил пулемет, с которым он ходил на все операции.
Немцы выскочили на дорогу, по которой неслась повозка, сделали очередь из пулемета. Доехав до леса и поняв, что успел, Иван остановил коня чуть в стороне, добежал до пулемета, залег за дерево, в ожидании прямого выстрела.
- Ну, давайте, ближе, ближе – сам себе сказал Иван.
Немцы, подъехав метров за десять до леса, остановились и дали очередь из пулемета. Перебитые ветки упали на землю. Иван высунулся из-за дерева и, когда немцы начали слазить с мотоцикла, прицельной очередью расстрелял всех.
Забрав очередные трофеи оружия и запасную канистру с бензином, Иван быстро поехал вдоль леса к просеке.
Спустя время, он узнал от жены, что партизаны взорвали комендатуру, когда на совещание к коменданту собрался практически весь офицерский состав. Якобы партизаны знали о большом совещании и специально взорвали всех.
Когда Иван рассказал, что это он взорвал комендатуру, а не какие не партизаны, жена прижала голову к груди мужа и заплакала. Она плакала из-за того, что он остался жив и из гордости за мужа.
***
Командир, комиссар и начальник штаба партизанского отряда в штабной землянке ждали связного. Спиридон принес пакет, это был свернутый в четыре раза лист бумаги. Гладков аккуратно разрезал письмо ножом, развернул его и начал читать:
- Руководство подпольного обкома благодарит партизанский отряд за успешное выполнение операции, по уничтожение комендатуры со всеми офицерами, в том числе и коменданта Крайца. Будем ходатайствовать о присвоении правительственных наград командиру отряда и отличившимся партизанам.
Прошу ускорить устройство резервного лагеря, с учетом пребывания в зимнее время, а так же обеспечения перебрасываемых вам партизан оружием и продовольствием.
Все удивленно посмотрели друг на друга.
- Они что, белены объелись, какая комендатура – удивленно сказал командир и вышел на улицу.
- Федот, позови Спиридона, срочно – крикнул он.
Спиридон зашел через пару минут.
- Тебе что-то передали на словах? – спросил командир.
- Нет, ничего – удивленно сказал Спиридон.
- А новостей Настя никаких не рассказывала? – спросил командир.
- Ну, Настя говорила, что какую-то комендатуру взорвали со всеми офицерами. Еще бабка Лукяниха в погреб упала – сказал Спиридон.
- Про комендатуру еще что ни будь говорила Настя? – перебил его командир.
- Нет, ничего, только сказала, что взорвали, а кто, что не говорила – промямлил Спиридон.
- Свободен – резко сказал командир и Спиридон, ни чего не поняв вышел из землянки.
- Кто взорвал комендатуру? – стукнув ладонью, спросил командир.
- Да, дела, получается, что еще один отряд у нас под носом воюет, а мы ничего про него знать не знаем и найти его не можем – удивленно сказал комиссар.
- Да как взорвали, как взорвали? Не подступиться к комендатуре было, может они путают что? – возмущенно сказал капитан.
- Не подступиться, немцы что, сами себя взорвали? – с упреком сказал командир.
- Ничего не понимаю, эту информацию надо проверить – сказал капитан.
- Нашу работу выполнили, а нас благодарят – сказал командир глядя в письмо.
- Получается, что про этот отряд в обкоме ничего не знают, если нас благодарят – задумчиво сказал комиссар.
- Странно, как они смогли это сделать, ведь комендатура охранялась надежно. К ней не то-что с гранатами, с хлебом – солью не подступишься - возмущался капитан, оправдывая не выполненное задание.
- И запасной лагерь им подавай. Только где его делать? - задумчиво сказал командир, еще раз читая письмо.
- Надо усиленно искать отряд, заодно и место для лагеря подобрать – сказал комиссар.
- Согласен, Николая надо посылать, он эти места очень хорошо знает – согласился командир.
***
Новым комендантом районной комендатуры назначили майора Вебера, заместителем оберлейтенанта Шульца, который имел опыт диверсионно-разведывательной работы. Вебер знал Шульца и при назначении взял его с собой.
- Дорогой Шульц, я слышал, что вас называют хитрый Шульц. Я надеюсь, что вы перехитрите партизан и окончательно покончите с ними – сказал Вебер, в первый день в должности коменданта.
- Я ничего не обещаю, господин майор, но я обязан уничтожить их – четко, по военному ответил Шульц.
Однажды, придя в деревню, Иван узнал от жены, что немцы очередной раз приезжали за продуктами. Машину сопровождал бронетранспортер с солдатами. У Ивана мелькнула мысль, если он сумел взорвать комендатуру, почему не взорвать бронетранспортер, а машину он расстреляет из пулемета. Эта мысль не давала ему покоя и подталкивала к действию.
Наконец он решился. Место, которое выбрал Иван, было недалеко от просеки, дорога здесь местами была в мелкой луговой траве. Рано утром, когда начало рассветать, Иван положил плащ на дорожную траву. Вырубив лопатой небольшой участок дерна, между колеями, подрезал его и уложил на плащ. Углубив ямку, выбрасывая землю на плащ, Иван уложил заранее приготовленную связку, две мины и граната. Засыпав землей поверх мин, аккуратно уложил дерн, тонкую веревку, которая была привязана за чеку гранаты, тщательно спрятал в траве. Собрав небольшие кусочки земли на плащ, Иван зашел в лес, стряхнул землю и установив пулемет принялся ждать. Сегодня вторник и немцы должны были ехать за продуктами.
Переживая за операцию, Иван еще раз пошел осмотреть место закладки. Заметят или нет, подумал он. Ведь если заметят, то ему не уйти от пулемета бронетранспортера и отделения солдат, которые сидели в нем. Он отошел на расстояние, при котором через просветы между деревьями, еще просматривалась дорога. При этом если немцы заметят и остановятся, можно будет незаметно уйти, думал он.
Сев на пригорок, Иван начал ждать. Ему вспомнилось, как раньше его отец поставлял лес, для строительства и дров. Деревья выпиливались не с одной стороны, как это зачастую делалось при большевиках, а делянками, равномерно по всему лесу. Через какое-то время, вырубленные делянки естественно восстанавливались. Лес был хороший и отец имел не плохой доход с продажи.
Часов в десять утра послышался звук от едущей техники. Иван пристально смотрел на просматриваемый сектор леса. Через время показался бронетранспортер, сзади, метрах в десяти от него ехала машина. Иван замер, заметят или нет? Техника ехала медленно, проселочные дороги были неровные, в период дождей по ним можно было проехать только на лошади. В какое-то время Ивану показалось, что бронетранспортер как будто остановился, но он продолжал двигаться. Когда машина, в след за бронетранспортером проехала место закладки, Иван успокоился. Подождав, когда звуки удаляющейся техники не будут слышны, он пошел проверить мины. Все было на месте, нос бронетранспортера и машины были длинными и водители видели дорогу издалека.
Назад, загруженные продуктами немцы ехали часов через пять. Иван залег с пулеметом метров в пяти от кустарников, рядом с большим деревом, зажав в руке чуть натянутый шнур. Как только нос бронетранспортера закрыл водителю место закладки, Иван дернул шнур, понимая, что граната взрывается с замедлением.
Бронетранспортер доехал до места закладки, наехал на нее и когда сровнялся задними колесами, прогремел взрыв. Иван спрятался за дерево. Заднюю часть бронетранспортера подбросило так, что он перевернулся в воздухе и весь разорванный упал вверх дном, горя от загоревшегося бензина. Задний мост с колесами отлетели на несколько метров. Машина, идущая за бронетранспортером, медленно подъехала к воронке и остановилась. Машину посекло осколками, лобовое стекло вылетело, водитель и сопровождающий были убиты.
Вдруг из будки машины выскочили два полицая и побежали в сторону поля. Иван вскочил, выбежал за кустарник и, стреляя с руки, застрелил убегающих. Проверив, что все немцы мертвы, он бросил пулемет в кузов, вытащил убитых из кабины и попробовал завести машину. Мотор не заводился, что делать, подумал Иван. Открыв капот он увидел, что был перебит провод зажигания. Скрутив провод, машина завелась, но работала ка-то неустойчиво. Иван вспомнил о полицаях, забрав их винтовки, он сел в кабину и поехал.
Выехав на просеку Иван подумал, что он это нападение провел совершенно уверено, можно их бить и нужно – гордо подумал он.
По основной просеке надо было проехать километра два и сворачивать на второстепенную, машина с трудом слушалась педали газа. Дотянуть бы, подумал Иван. Вот она, второстепенная просека, он начал поворачивать. Машина своей будкой с трудом вписывалась в поворот, ломая ветки, повернув, она заглохла.
- Давай, давай, давай – говорил Иван, пробуя заводить двигатель, но все было бесполезно. Выйдя из машины, мысли работали быстро, до повозки было около километра. Он оглянулся и побежал к лошади. Пригнав повозку, Иван взял ящик с мясом и поставил на нее. Подумав, что он не успеет сделать три рейса, решил спрятать продукты в лесу, а потом их перевезти. Но мясо надо было брать последним рейсом, в лесу его могли растащить животные.
Отнеся ящики с мясом в кузов, Иван загрузил овощи и быстро повел коня дальше в лес. Отъехав километра три в лес, выгрузил продукты под кустарники и быстро вернулся. Сделав еще один рейс, Иван ехал к машине как услышал вдалеке голоса, немцы подумал он. Рисковать или нет – думал Иван, но в машине оставалось мясо, сало и куры. Он рискнул, подъехав к машине, отчетливо слышались голоса. Быстро перегрузив ящики с мясом в повозку, взял коня за уздечку и спешно пошел оглядываясь. Изгиб дороги должен закрыть его от места, где стояла машина. Очередной раз оглянувшись и не увидев машину Иван понял, что получилось. Хорошо, что немцы в ящиках мясо возят, удобно будет засаливать – подумал Иван.
Сзади, где осталась машина, раздались автоматные очереди. Что там случилось, подумал он.
- Немцы на ближнем КПП услышали далекий взрыв и передали по телефону дежурному комендатуры. Шульц узнав об этом, отдал приказ на выдвижение группы.
Взрыв также услышала группа партизан, которая прочесывала лес в поисках отряда.
Как только Иван скрылся за поворотом просеки, где осталась брошенная машина, туда пришли немцы, прочесывающие прилегающие к взрыву просеки. В это же время, с противоположной стороны, куда Иван повез ящики с мясом, появились партизаны. Увидев немцев, они открыли огонь, началась перестрелка. Поняв, что силы не равны, Николай дал команду на отход в лес. Немцы, по преследовав немного партизан, побоялись заходить глубоко в лес.
- Где же отряд, почему они не стреляли, совместно мы бы могли разбить немцев – оторвавшись от преследования сказал Николай.
- Может немцы нас искали? – сказал Спиридон.
- А что за взрыв был, тут что-то не так – сказал Николай и повел отряд в деревню.
Подойдя к деревне, отряд увидел немецкие машины, которые уехали поздним вечером. Местные жители рассказали, что немцы искали партизан, которые взорвали немецкий бронетранспортер и забрали продукты.
***
Придя в отряд, Николай рассказал о случившемся.
- Лихие ребята, взорвать бронетранспортер, шутка ли. Почему вы с ними не пересеклись, Николай, ты же местный – возмутился командир.
- Мы были под Ольховаткой, вдруг взрыв где-то вдалеке. Пока дошли, вот и на немцев нарвались, но там кроме нас никого не было.
- Да, действительно лихие ребята, но где они базируются и почему не заходят в деревни? – сказал комиссар.
- Осторожные ребята, второй раз продукты отбили, наверняка их не мало – рассуждал командир.
- Я спрашивал у местных в близь лежащих деревнях, говорят, что никто не видел – сказал Николай.
- Но кто-то ведь нападает и куда-то они продукты девают – возмущался командир.
***
- Комендант Вебер вызвал к себе Шульца.
- Шульц, объясните мне, что происходит, почему партизаны продолжают нападать на наших солдат? - возмущался Вебер.
-Господин комендант, действовала группа партизан. Но мы не смогли на этот раз их ликвидировать. Группа, которая искала машину с продуктами, была не настолько велика, чтобы прочесать лес. Тем более, что партизаны хорошо ориентируются в этих огромных лесах – оправдывался Шульц.
- Шульц, вам надлежит разобраться с партизанами в ближайшее время. Я даю вам все полномочия, берите всех людей, которые есть в моем подчинении и уничтожьте их – строго сказал Вебер.
- Слушаюсь господин комендант - вытянувшись по стойке смирно сказал Шульц.
- У вас есть конкретный план? – уже спокойно спросил комендант.
- Они нападают на небольшие колонны, я поймаю их на приманку, господин комендант. Максимум неделя и с ними будет покончено – Сказал Шульц.
- Я надеюсь на вас Шульц, вы свободны – сказал Вебер. Шульц по военному щелкнув каблуками вышел из кабинета.
Шульц на самом деле был очень хитер и решил сделать приманку. По его распоряжению будку машины, которая была обтянута брезентом, изнутри обшили специальными стальными листами. В полу сделали специальный люк с защитной крышкой. Эта машина, с автоматчиками и радистом, поехала в деревню в следующий по графику продуктовый день. В это же время, на выезде из поселка стояли еще две машины с автоматчиками.
Иван, очередной раз контролируя дороги, увидел одиноко движущуюся машину.
Неужели немцы поехали за продуктами без охраны, может у них нет бронетранспортера – подумал он.
Через несколько часов, когда машина возвращалась, Иван лежал за пулеметом в приготовленном месте за кустарниками. Когда машина поравнялась, он нажал на спусковой крючок, водитель был убит сразу. Машина чуть проехала и остановилась, Иван перевел огонь по будке равномерно по всей длине выше борта. Но вдруг, из машины вниз опустился какой-то щит и непонятно откуда взявшиеся солдаты начали стрелять в ответ. Иван перевел стрельбу по низу, но солдаты залегли за колеса, за щит и начали просто полевать его пулями.
У Ивана закончились патроны, он пригнулся к земле и поменял магазин. Немцы, воспользовавшись моментом, попробовали забежать в лес со стороны. Иван дал длинную очередь и трое упали убитыми.
Откуда они взялись, подумал он, ведь вся будка была простреляна пулеметом.
Прицелившись по резине заднего колеса Иван выстрелил и еще один немец упал лицом вниз. Но тут, два болевых удара в грудь откинули его назад.
- Попали – с трудом сказал Иван.
В глазах потемнело, в груди была сильная боль. Пытаясь глубоко вздохнуть, Иван как бы приходил в себя, но при выдохе темнело в глазах.
Вдруг, он как бы из леса услышал ответную стрельбу. Кто-то кричал:
- Семен, заходите слева…
Отряд Николая, патрулируя по лесу, вдруг услышал какую-то стрельбу.
- Бой идет, быстро туда – скомандовал Николай. Отряд побежал по лесу на выстрелы, приближаясь как бы с боку, партизаны сразу вступили в бой.
- Семен, заходи слева – Крикнул Николай и очередью убил двух немцев, пытавшихся обойти Ивана.
Бой длился недолго, неожиданно выбежавшие с боку партизаны застали немцев врасплох.
Спиридон, бегущий рядом с Николаем, забежал за холм и увидел лежащего на земле Ивана.
- И ты здесь буржуйский недобиток – с удивлением сказал Спиридон и направил автомат на Ивана.
- Постой Спиридон – крикнул подбежавший Николай и, схватившись рукой за ствол, отвел автомат в сторону.
- Иван, это ты? – с большим удивлением спросил Николай.
Коротеев неподвижным лицом смотрел на Николая и редко с трудом вздыхал.
- Так это ты здесь немцев бьешь? – спросил Николай.
- Я, председатель – с трудом ответил Иван.
- А комендатуру, ты тоже взорвал? – спросил Николай.
- Я – ответил Иван.
- Так как ты смог, к ней же не подступиться было – спросил Николай.
- Там ход подземный был, до конюшни – с трудом ответил Иван.
- А продукты ты тоже отбивал – спросил Николай.
- Да, на дальней заимке у черных болот все спрятано, зимой людям раздай, голодно им будет – совсем ослабевший говорил Иван.
- Где эта заимка находится? - спросил Николай.
- Деда Хомича попроси, он сведет вас туда. Да, коня забери, на второй просеке слева стоит – из последних сил говорил Иван.
Николай присел рядом, поправил голову Ивану и толи сказал, толи спросил:
- Получается Иван, ты тоже за Советскую власть воюешь.
- Дурак ты председатель, что мне дала твоя Советская власть, до нитки обобрала – ответил Иван.
- Так что ты тогда против немца пошел? - Удивленно спросил Николай.
- Я землю свою защищал – с гордостью сказал Иван и голова его склонилась на бок с последним вздохом. Он ушел как-то легко, свободно, не цепляясь за жизнь. Ушел так, будто сполна выполнил то, что ему предназначалось в этой жизни.
Николай ладонью закрыл веки Ивана, взял его за руку и сказал: - А я в тебя верил Иван и не ошибся. Прости. Вдруг кто-то крикнул:
- Немцы, вдали немецкие машины.
Николай выбежал на дорогу, глянув в бинокль, он увидел две немецкие машины движущихся в их направлении.
- Уходим, соберите все оружие и уходим – скомандовал Николай и подбежал к лежащему Ивану.
- Трое ко мне – крикнул Николай. К нему подошел Спиридон и еще двое, которые находились рядом.
- Тело Ивана заберем, похоронить по-человечески надо – сказал Николай.
- Вот тебе и раз, не хватало еще буржуя с собой тащить – удивленно возразил Спиридон.
- Взял я сказал – резким, чуть ли ни кричащим голосом сказал Николай.
Забрав тело Ивана и оружие, отряд быстро пошел в сторону второй просеке. Забрав коня, положив в повозку тело покойного, отряд двинулся к деревне.
- Спиридон, пока немцев нет в деревне, дуй быстро туда и забери деда Хомича. Встречаемся в лесу на развилке, в сторону черных болот – сказал Николай, понимая, что Спиридон налегке быстрее доберется до деревни.
Когда отряд подъехал к развилке, Спиридон с дедом были уже там.
- Здорово дед Хомич – сказал Николай, подходя к нему.
- Здорово был председатель – сказал дед, подходя ближе к повозке.
- Видно покойника везете и кто это там? – спросил дед.
- Каратеев Иван – поднимая накидку с лица покойного сказал Николай.
- Батюшки, Иван Фатеевич, преставился. Так его того, партизаны давно, говорят застрелили, царствие ему небесное – удивленно сказал Хомич.
- Дед, ты знаешь охотничью заимку у черных болот – спросил Николай.
- Это что, Каратеевскую? – спросил дед.
- Похоже их, так бывал ты там? – спросил Николай.
- О, давно это было. Я еще при енном отце, помещике Каратееве туда хаживал – сказал дед, показывая на тело Ивана.
- Отвести нас туда надо, прям сейчас – уверенно сказал Николай.
- Да нежь это близкий свет до черных болот то, я туда и не дойду – с неохотой идти сказал дед.
- Дело государственной важности, я тебе как партизанский командир приказываю, по законам военного времени. Не дойдешь сам, так вон в повозке с покойником поедешь – строго сказал Николай.
Дед посмотрел на повозку, где лежало тело покойного Ивана и сказал:
- С чего ты взял председатель, что я не дойду. Я еще тебя перейду, пойдемте, раз надо, так надо.
Деду Хомичу было восемьдесят два года, он был небольшого роста, худощавый и по нему было видно, что этот старик не уступит молодому.
Подходя к заимке Николай сказал:
- И зачем они так далеко ее построили?
- Это так Каратеев границы свои обозначал – сказал дед.
- Я здесь в подмастерьях у отца своего баньку помогал рубить – добавил он.
- Так что, тут и банька есть? – спросил Спиридон.
-Тут все есть, переселяйся да живи – сказал дед.
Заимка состояла из дома, хозяйственных построек и баньки. Под хозяйственными постройками был большой погреб забитый продуктами. В одной из комнат хозяйственной постройки был склад с оружием. Николай обходил хозяйство и восхищался:
- Ай да Иван, ай да молодец. Готовый лагерь для партизан, командира достал уже обком с этим лагерем. Вот обрадуется Антон Дмитриевич.
Похоронив Ивана рядом с лагерем, оставив двух человек для охраны, отряд вернулся в основной лагерь. Николай рассказал о пресловутом отряде, который они так давно искали, о готовом резервном лагере с продуктами и оружием.
- Да, кто бы мог подумать, до войны тихий был, в колхоз не вступал, жил себе обособленно как-то – удивленно рассуждал командир.
- Обособленно жил, обособленно воевал, а погиб как герой – сказал капитан.
- А начинал со старосты, к немцам служить пошел – сказал комиссар.
- Так это он немцев на пруду пострелял, не выдержал, как они на земле нашей хозяйничали – рассуждая, сказал командир.
- Я не знаю, что было до войны, но геройски воевал, жаль что мы его раньше не нашли – сказал капитан.
- Надо доложить обкому, что резервный лагерь готов для приема партизан – сказал комиссар.
- Да, они нас уже достали этим лагерем. Я сегодня подготовлю письмо, на завтра надо готовить связного – сказал командир.
***
Прошла война, кровавая, жестокая. Страна возвращалась к мирной жизни.
Гладков Антон Дмитриевич вернулся на прежнюю работу, первого секретаря районного комитета партии. Мокроусов Николай Степанович снова стал председателем колхоза. Весной 1946 года район готовился отметить первую годовщину победы.
Николай, после совещания у первого секретаря райкома сидел за столом и ждал, когда Гладков останется один.
- Что тебе Николай? – пересматривая стопку бумаг на столе и не отводя от них глаз, спросил Гладков.
- Я опять насчет Каратеева Ивана, на его жену до сих пор некоторые смотрят, как на жену старосты – сжимая картуз в руках сказал Николай.
- Антон, похлопочи в обкоме, как первый секретарь, как бывший командир партизанского отряда о присвоении ему ордена – через время сказал он.
- Достал ты меня этим Каратеевым, как ему дать орден, если он старостой при немцах был. Тем более родом из помещиков – подняв взгляд на Николая, равномерным голосом сказал Гладков.
- Ну и что, что был. Ну и что, что из бывших. Он делами своими заслужил награду и признание его, как участника войны – уверенно ответил Николай.
- Да он Советскую власть не любил, в колхоз не вступал, а мы что, ему орден дадим. Какой орден, Красного знамени или Красной звезды? – глядя в упор Николаю сказал секретарь.
- Дать ему орден Отечественной войны – не унимался Николай.
- Да пойми ты, я только заикнулся в обкоме, меня и слушать не хотят. Какой орден старосте – будто оправдываясь, сказал Гладков.
- Знаешь Антон Дмитриевич, – вставая со стула и тыча пальцем в стол, на повышенном тоне сказал Николай, - да его орден за комендатуру ты носишь. Это я тебе как коммунист коммунисту говорю.
- Ты мои ордена не трогай, я их в лесах с автоматом в руках заслужил – переходя чуть ли ни на крик, сказал Гладков.
- Не надо было в старосты идти, а пошел бы воевать как все люди. Почему он в военкомат не пошел с первых дней войны? – добавил он.
- Не знаю Антон, ну не по совести мы поступаем. И лагерь он нам во время, как на блюдечке приготовил. Партизаны тогда в лесу, под открытым небом жили, а на нас обком вспомни как давил – опустив взгляд, будто оправдываясь, сказал Николай.
- Антон Дмитриевич, я подготовил мероприятия по празднованию дня победы. Надо подписать и завтра с утра отправить в область – сказал вошедший работник райкома.
- Да Сергей, мне уже звонили. Давай вместе быстро посмотрим и я подпишу – сказал Гладков, беря бумаги и начиная их смотреть.
Николай постоял какое-то время, опустил голову и пошел к двери.
- Коля, ну пойми ты меня правильно, не пробью я этот вопрос. Хотя сам понимаю, не по совести это – сказал Гладков, когда Николай выходил из двери.
Девятого мая была хорошая солнечная погода. Центр поселка был по праздничному чист, украшен красными флагами. В начале площади, на трибуне стояло руководство района, почетные фронтовики. Жители поселка и близь лежащих деревень собрались перед трибуной, веселые, радостные, счастливые.
Недалеко от площади, как бы на обочине стояли две женщины, жена и дочь Ивана Каратеева. Они стояли тихо, будто бы та радостная площадь отделяла их от себя.
На трибуне выступали фронтовики. Командир партизанского отряда Гладков говорил:
- …Мы с вами достойно победили в этой тяжелейшей войне, вся страна сплотилась вокруг нашей партии во главе с товарищем Сталиным…
…Мы с товарищами, под руководством подпольного обкома, с первых дней войны организовали партизанский отряд на нашей земле. Мы строили партизанские базы, собирали воедино выходящих из окружения наших бойцов и били фашистских гадов ежедневно, до полной победы. Наш отряд отомстил фашистам за расстрелянных мирных жителей, взорвав немецкую комендатуру вместе со всеми офицерами и кровавым комендантом Крайцом…
У Николая Степановича вдруг защемило сердце, он подошел к трибуне и попросил дать ему слово. Выйдя к микрофону он сказал:
- Дорогие товарищи, я участник партизанского отряда, которым руководил Гладков Антон Дмитриевич. Мне хотелось бы рассказать об одном человеке, который вместе с нами героически сражался с фашистами и погиб, защищая нашу землю. Это наш с вами земляк Каратеев Иван Фатеевич. Он участвовал во многих боевых операциях. К примеру, мы долго не могли наказать кровавого коменданта Крайца и только благодаря ему, мы смогли взорвать комендатуру. Он погиб в бою, погиб как герой и умирая у меня на руках, он сказал – «Я очень люблю свою землю и с радостью отдаю за нее жизнь».
Вечная ему память.
Жена Ивана, прижав левую руку к груди, с гордостью слушала эти слова, ее губы дрожали, а по лицу текли слезы.
А на ветру, шелестели своими нежно зелеными листиками красавицы березки с белоснежными стволами. В пруду гулял карп, плеская хвостом то в одном месте, то в другом.
Неожиданно на лужайку выбежала дикая свинья с маленькими поросятами, она весело хрюкала и рыла носом землю…