Стоял теплый и солнечный день, хотя до весны было еще далеко. Все кругом казалось грязным и серым, облупившаяся штукатурка на домах еще советских времен, разваливающиеся заборы, разбитая дорога и непристойные надписи у каждой подворотни. В автобусе играл какой-то шансон, и все пассажиры будто участвовали в конкурсе на создание самой отвратительной мины. Я одела наушники и постаралась сосредоточиться на аудиокниге, которую озвучивал прекрасный голос Фрэнка Мюллера. Я повторяла про себя каждое слово, стараясь четко уловить произношение трудных для меня слов, но мысли мои были заняты другим. Я пыталась постичь загадку таких мрачных и несчастных лиц меня окружавших. Привыкшая всех осуждать и прямо в лицо говорить каждому, что кроме него никто не виноват в его бедах, я все же понимала, что возможно удостоилась большей благосклонности жизни и удачи по отношению ко мне. Я должна признать, что никогда не испытывала в жизни катастрофических нужд и не была обременена страшными обязательствами, многие вещи доставались мне очень легко или вообще просто так. Я не понимала как низко нужно упасть и что увидеть в жизни, чтобы в такой замечательный и светлый день, возвращаться домой с лицом человека, которого будто вот вот поведут на расстрел. И тут я попыталась вообразить лица людей, которых в действительности ждала казнь или еще хуже, святая инквизиция, например. Только вообразите, вас дни и ночи напролет пытают и заставляют сознаться в том, о чем вы даже не имеете представления, или того хуже, заставляют отречься от своих принципов, идеалов, религии своих предков. И вот вы наконец-то сознались, только бы не испытывать ужасной боли, вам одевают что-то наподобие наручников и ведут к столпу сожжения. Какая гримаса в этот момент будет украшать ваше лицо? Та, на которой отразятся тяготы всего человечества или вы, в последний раз стараясь ухватиться за последние мгновения своей жизни, вздохнете полной грудью, чувствую мягкий ветер на своей коже. Сложно сказать, что - либо однозначно по этому поводу, но я точно знала, что более несчастные и мрачные лица вы не увидите нигде.
Один наушник выпал и мне пришлось оторвать свой взгляд от серого пейзажа в окне, так как все пассажиры от чего-то вдруг оживились. Какая-то женщина необъятных размеров яростно кричала на водителя автобуса, а тот, словно в попытках защититься и доказать свою правоту жалобно доказывал ей, что не расслышал ее выкриков.
- Я сказала остановить возле мусорки – не могла угомониться отвратительная дама.
- Вот девушка попросила только что, я ведь остановил – спокойно говорил водитель, оправдываясь.
Но женщину это не останавливало. Видимо 15 метров которые ей предстоит проделать пешком от остановки до «мусорки» значительно усугубят ее и без того ужасное существование. Она продолжала что-то кричать и доказывать, но я уже ничего не слушала, потому что мой мозг в такие моменты отключается и напрочь отказывается что-либо воспринимать. Здесь было кое-что другое, что поразило и тронуло меня, это спокойствие водителя. В его голосе можно было почувствовать, что он и вправду чувствует себя виноватым в случившемся.
Дверь автобуса захлопнулась и все облегченно выдохнули. Выведенные на секунду из состояния смертельно приговоренных, они вновь могли надеть свои отвратительные мины и продолжить играть любимую роль. И я была возмущена этим безразличием со стороны окружающих. Вообразите только, человек улыбается вам, останавливает автобус каждые 2 минуты, потому что вы слишком ленивы, чтобы пройти несколько метров пешком, старается быть вежливым с каждым и в ответ получает такое. Да все эти хамы вместе взятые, не стоят даже одного седого волоска на голове водителя.
Возмущению моему не было придела, потому что ни к чему я не испытываю такого отвращения как к невежеству людей.
Отвлеченная этими мыслями, я не заметила, как автобус сделал резкий поворот и остановился. Как оказалось, водитель не заметил еще одной машины поворачивающей одновременно с ним. Не успела я задать себе вопрос, зачем мы остановились, ведь ничего не произошло, как в окне моем появился полицейский.
- Это надолго - послышалось где-то в глубине автобуса. Потом водитель вышел, долго разговаривал с полицейским, показывал документы и жалостливо старался доказать, что у другого автомобиля не были включены поворотники. Но полицейский оставался невозмутим и на его отрешенным лице читалось безучастие. Потом они куда-то ушли. Со всех сторон раздавались возмущенные ахи и охи. Затем кто-то из пассажиров не выдержал и покинул автобус, громко хлопнув дверью. Секунду спустя так повторил другой, яростно выпалив «права покупают, а потом…» и еще громче хлопнул дверью. Охи и ахи усиливались, а меня разрывало изнутри от желания заступиться за водителя и высказать окружающим все, что я о них думаю. Мне хотелось сказать им, насколько они тупы и невежественны, а водителя поддержать и приободрить, потому что всем было ясно, зачем они с полицейским отошли, а дома у этого несчастного водителя может быть огромная семья, которой сегодняшним вечером нечего будет кушать. Десять минут спустя водитель вернулся, что-то сказал и стал всем возвращать деньги. Мне не хотелось брать деньги и хотелось сказать водителю, что я восхищаюсь такими людьми, его стойкостью и вежливостью по отношению даже к тем, кто этого никак не заслуживает. Но я, поддавшись стадному инстинкту, взяла протянутые мне три лея. Потом водитель кому-то позвонил и за нами подъехал другой автобус, а мужчина отправился решать свою проблему с полицейским.
Прошло несколько дней, я забыла о случившемся и услышала, о том, что какой-то мужчина покончил с собой. Спустя еще несколько дней, я узнала, что это был тот самый водитель.