1 октября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. «Почему я так перескочила с того дня, когда случился тот разговор? На то есть причина. Ничего значимого, кроме того, что море похолодело на вид, стало более синим, каким обычно у меня бывают цветом губы, если замерзну, не одев вязаную кофтёнку. Самым первым человеком, кто узнал о пришедшем другом подводным течении, была ты. Наконец проверив все листки, исписанные мелкими и крупнейшими корявыми подчерками, расправила широко руки, подтянувшись, прошлась по гальке. Но стоило тебе зайти в воду по колено, как сразу же отошла назад. Я помню этот момент, ведь сидела рядом на плетенном деревянном стульчике, перелистывая страницы. Вокруг твоих ног тогда обвязалось холодное осенние течение, сказав этим, что ты опоздала. Расстроилась ли ты? Слегка, потому что больше тебе все-таки приглянулось сидеть на подобном плетеном стуле, смотря на закат. С ним вы подружились очень, нет, вы не ослышались! Люди умеют дружить с восходом, с закатом, следовать направлению туч, если только очень захотят. Да, я им всем рассказала про тучи, за которыми шла по французским улицам. Ольга смеялась от души, но услышав продолжение вовсе куда-то пропала, пойдя за стаканом воды. Такие вот, у меня слушатели»
Я не зевала, сидела с прямой спиной, немного улыбалась, вникая в каждое слово. Толкала локтем Ольгу, что всячески глядела в окно, наблюдая за садовником. Да, теперь она наблюдала за ним, пытаясь отогнать подальше скуку. Мы вроде поменялись с ней местами. И мне безумно понравилось, жить, когда готовишься к каждому занятию. Будь, сейчас ведет лекцию Архимей Петрович, изредка покашливая в твердый кулак.
- Итак мы подвели итоги! Кто-либо на следующем уроке расскажет нам весь конспект наизусть. И не нужно заучивать!- он пригрозил указательным пальцем, - Нужно делать так, чтобы в самом сознании откалывалась. Вам это нравится должно, ибо незачем было поступать на медицинский факультет. Это вам не Заведение около моря, это Училище.- он убрал кулак с подбородка, продолжив, - А теперь приятная новость! Именно в этот день несколько лет назад, память мне стала изменять, основано было наше Евпаторское Заведение, единственное в курортном городе, как Евпатория. В честь этого - скромное веселье! В восемь часов вечера за главным корпусом, за плетеными столами, вас ожидает праздничный ужин, в том числе танцы! Если кто-то особенно любит потанцевать!
Ольга закатила глаза. Недовольная гримаса появилась на ее лице. Арина наоборот среагировала очень даже бодро, подмигнула мне, накрутив прядь волос на указательный палец.
- Ты не рада, Ольга? Почему?- я задала вопрос, закрыв раскрытую на замятой странице книгу. И тетрадку, что с конспектом на три страницы я особо бережно прикрыла, да так, чтобы не один приклеенный лист не вылетел из нее.
- Не хочется радоваться. – она пожала плечами, снова уставившись на садовника в зеленом комбинезоне с огромными карманами, - Будто тебе нравится подобные мероприятия?- она повернулась ко мне, обойдя столик, но не задержалась, а ушла, не услышав ответа.
- Мне-то?- я задалась вопросом, наклонив голову.- Увидите, нравится мне, или я убегу, к морю, где тишину послушать можно.- взяв в обнимку стопку, продолжила путь в другой кабинет.
- Тишину слушать? То дело, привильное дело…- помотал седой головой Архимей Петрович, зацепив меня за рукав,- А умеете ли вы, Виктория с тишиной общаться?-он посмотрел своим тяжелым взглядом, но я смягчила его, вспоминая твои неземные голубые глаза…
Улыбнувшись, я сразу нашла, что ответить:
- « Тишина »- какое слово! Она же, прежде всего, со всеми нами разговор пытается завести. А мы ее гоним. Обидно ей… Но, некоторые все-таки умеют ее выслушивать, что она только не таит в себе, какие тайны не прячет.
- А, я смотрю, вы рассуждаете, будто давно знаете ее характер? Пишите, разрешите предположить? – он отпустил меня, взяв стеклянный графин с наичистейшей водой, которую все время отдавал растениями, стоявшим на маленьком подоконнике.
- Писать-то я пробую, знаете, получается, в голове мысли копошатся, и я их чувствую, особенно ночью.- мне стало слегка неловко, в тоже время приятно, что такой человек, как Архимей Петрович, наконец обратил на меня внимание.
- А, вы, Виктория, напишите что-нибудь дайте прочесть! Подобные мысли, как ваши нельзя скованными держать, их надо выпускать!- он дотронулся до зеленого листа, нежно погладив грубым большим пальцем.- Выпускать на свободу. – снова добавил он, тогда мне показалось словно он уже знает о том, что конкретно я пишу.
Хотя сейчас, я ни в коем случае, не думаю, что мой первый роман с простым названием « На двенадцатом году жизни…» приглянется ему.
Архимей Петрович сморщился, а потом сказал так, словно смотрел на хорошо отпечатанный текст:
-« Слова бегут, им тесно - ну и что же! –
Ты никогда не бойся опоздать.
Их много - слов, но все же если можешь -
Скажи, когда не можешь не сказать.»
И тут мне стало нечем дышать, в горле пересохло, и я постепенно отдалилась. Приблизившись к двери, я выскочила из кабинета, словно он сказал что-то страшное. Такое страшное, одно из любимых стихотворений. « Красивых любят чаще и прилежней»- любила я его слушать, без конца могла разгадывать смысл каждого слова, прислушиваясь к подруге-тишине. И все это было, и строки летели, окутывая всю квартирку, всю кухонку. И улыбки сговаривались друг с другом. И было это там…
***
1 октября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. Вечер. «Звучание музыки всегда было и остается неизгладимым следом на душе. Ведь стоит хоть раз услышать одну мелодию, как моментально станете утверждать, что знаете ее больше прожитой жизни. Если конечно эта мелодия легла на ваше сердце, как однажды привязалась ко мне мелодия из оркестра Поля Мориа , старая, тех самых годов, которые так охотно я мечтаю отбросить. «Шервудские зонтики» - слыша ее, она отвлечет вас от всех посторонних мыслей, от всего, чего так устали…»- да, именно так я начну этот эпизод.
Разве, что могла подумать Арина, спустившись по белокаменной лестнице из главного здания, что услышит мелодию из любимого фильма ее матери. Карина Федоровна, именно так звали ее, Арина часто вспоминала ее имя, прокручивая на языке. В возрасте четырех лет Аришке часто приходилось слышать ее в своей квартире, где часами на пролет танцевала ее мать. С одной ноги она плавно перескакивала на другую, кружась по холодному ламинату босиком. Этот поворот, когда розоватое платье раскрывается в разные стороны, а пряди черных, как смоль волос выпадают из пучка, Арина бережно хранила в недрах памяти. И всякий раз, когда ей снова приходилось слышать именно эту мелодию, ее жутко тянуло танцевать тот же самый танец, что до сих пор остался без названия. Но Арина не умела это делать так пластично, выгибая спину назад, словно превращаясь в мостик через длинную реку. Девушка помнила отлично только то, как она проползала маленькой под этим мостом, наблюдая за движениями матери, пока та однажды не поскользнулась. « Какая глупая вышла смерть! Ведь если бы не танцы, то у нее до сих пор бы была мать, красивая с черными волосами» - всячески говорила внутренним голосом Арина. Да, черные волосы, передались девушке по родству, от прабабушки. И теперь, когда она собиралась посмотреть, как танцуют, то всегда собирала эти самые волосы, что были такой же длинны, как у матери, в толстый пучок. Не дай Бог, левая прядь попадет ей на правый глаз, ведь совершись так, повторится судьба ее матери.
Стоит заметить, что бывали дни, когда Арина забывала о несчастном случае, и распускала волосы, кружась на двух ногах, обязательно с кем-нибудь за руки. Ей казалось, что все это было очень давно, и больше не сумеет повториться. Но сейчас придавшись воспоминаниям, она тот час перехотела танцевать, решив бросить все на усталость от занятий.
- Пожалуй, я присяду!- она обратила внимание на пышный рядом стоящий стол с фруктовыми десертами.
- Что - же, как хочешь! – сойдя с последней ступени, я не очень изумилась тому, что все, кто меня окружал стали постепенно грустить. Ольга вовсе решила остаться в комнате, зазубривать до потери памяти конспект Архимея Петровича. Но от Арины я ни в коем случае не ожидала такого отвратительного настроения, поэтому решила, что остался один человек, которого еще не успелы утащить в свои объятья грусть.
Алексей шел следом за мной, а когда остановился, облокотившись на перилла, то я моментально потянула его вперед. Он шел не сопротивляясь, видимо ему немного нравилось, что мы спешили по освещённой маленькими светильниками кирпичной дорожке.
- Боюсь, что кончится мелодия!- ответила я, встав твердо на месте, от которого как раз надо было начинать кружится, держась за руки. – Не считай это танцем, считай, что… А впрочем пусть это будет танец!- я резво отошла назад, покрутив руками.
Юноша потряс русой головой, на которой все по-прежнему вились кудри, а глаза горели. Его руки в белоснежной короткой рубашке сразу поняли, что конкретно мы представляет перед всеми сидящими людьми. Он не растерялся, заведя ногу назад, после вперед. Ладони мы положили друг другу на плечи, перед тем моментом, когда я должна была оторваться, словно падая назад.
Как это смотрелось? А вы вообразите! Или присядьте на место Татьяны Ивановны.
Ты мирно сидела под крышей, за круглым столиком, прислоняя к губам горячую кружку кофе. Твой любимой напиток еще не успел остыть, правда, по нему уже успел пронестись резвый ветер. На твоей левой руке как обычно были те часики с обыкновенным маленьким циферблатом, стрелки которых бежали, видимо спешили на несколько секунд. Ты спокойно перевела на танцующих нас свой необыкновенный взгляд, снова сверкнула загадка. Твое удивление было глубоким, но внешне этого заметить было не возможно. Ты смотрела настолько просто, иногда внимательно приглядываясь в мое лицо, что полностью было отдано танцу. Тебе хотелось сказать что-то, но было бы кому. Собеседников рядом ты не нашла, пока внезапно не появилась Арина, в руках держа стакан с каким-то напитком красноватого цвета.
Девушка приветливо посмотрела, поняв, что она может составить компанию, уселась рядом:
- Хороший сегодня вечер. Посмотрите, как Виктория танцует. Я раньше не думала, что она может так раскрепощаться, отбрасывать всю скромность. Хотя, именно сейчас я вижу в ней кого-то иного, не похожа она на ту девочку, что встречалась с Владимиром Высоцким, да и со всеми ними. Знаете, мне столько Ольга всего рассказала про нее, и с виду и не скажешь…
Почувствовав прибывший со стороны моря ветер, ты накинула вязанную синего цвета кофточку. Поставила пустую кружку на стол.
- Слушаю тебя, и не верю. Насколько все-таки не изведан человек. Такие вещи может вытворять, Виктория этому пример. Я почему-то поверила ей, видно, что за всей ее серостью глаз скрывается забытое, но очень важное…
- Да, именно!- вскрикнула Арина, обрадовавшись, - Я никогда прежде людям так не верила, как ей.- она вздохнула с облегчением.
На твоем лице появилась приятная улыбка, такая, какую, наконец, увидела я, отбросив мешавшие растрепавшиеся волосы назад. Это чувство вновь приобрело свой смысл, это оттого, что ты снова смотрела, так просто, очень легко. Тебе никуда не надо было, тебе ничего не было. Твоя душа просила одного, лишь сидеть так долго, наблюдая за всем происходящем вокруг, слушать разговоры своей ученицы. Но помимо твоих глаз на меня обрушилось еще множество восторженных взглядов. «Откуда они взялись все здесь?»- я спросила саму себя, тяжело дыша. Алексей не размыкая рук поклонился, как часто это делается, когда танец находит свой конец.
Одетые нарядно ученицы, находившееся, кто где уставились на то, что же будет дальше. Они ждали чего-то необыкновенного от нас, словно мы участвовали в какой-либо развлекательной программе, но этот мы придумали на ходу, а продолжении речи быть не могло. Леша отошел в сторону, а я уловила задумчивость на лице Архимея Петровича, он в сером пиджаке стоял, облокотившись об перилла, а после соизволил подняться вверх по лестнице. Я смутилась, а потом вспомнила про обещанную рукопись…
***
1 октября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. Вечер. Единственным человеком, кто не видел этот вечер, мое преображении из скромницы в резвую, дышавшей полной грудью девочки, так и не видела Ольга. Под светом тусклого светильника, у которого так и не починили выключатель, от этого он периодически погасал, трудилась Ольга. Нет, она не была полностью увлечена конспектом Архимея Петровича, она больше отвлекалась, всячески вскакивала. Залезала рукой в нижний ящик нашего общего стола, вытаскивая напечатанную рукопись первой части моего будущего романа. Она не хотела читать, ведь как-то неудобно, боялась, что вернувшись, я застану ее в руках с собственным произведением. Но спустя некоторые минуты, крепко нажав на грифель черного карандаша, что тотчас сломался, она перечеркнула весь написанный конспект, слова потянувшись к ящичку.
… И что было? Она впервые наткнулась на то, что за глаза я всегда называла ее: « Флюгер». Не думаете, что это прозвище обидело ее, наоборот она даже засмеялась, надув щеки. Она открыла для себя это слова на третьим листке, вторую строку она прочитала пару разу. Прежде чем осознала, что все это про нее. Положив ногу на ногу, с которых соскочили черные сандалики, она, широко раскрыв глаза, дочитала до последнего шестого листка, прежде чем произнесла:
- Пахнет тем временем, когда я сидела с ней на ее персиковом диване, выслушивая истории об Оксане. Это так быстро промчалось, так быстро…
От этих сказанных тишине слов она еще более расстроилась, скуксилась. Но услышав стук в дверь, она быстро протерла слезившиеся от воспоминаний глаза, скомкав рукопись, что не успела засунуть, как следует в файл, закрыла ящик. Край листка остался торчать, но она не придала подобному значения.
- Архимей Петрович. - безразлично произнесла она его имя, что первые дни занятий не запомнила сразу.
- Что с тобой, девочка моя!?- он обратился к ней мягким голосом, таким, какие обычно бывают у созревших стариков.
Так он не спрашивал ее никогда. Она видела его только в роли Доктора наук, заядлого фанатика медицины, а теперь она моментально изменила свое мнение о нем, выговаривав что-то, словно была под сильным гипнозом:
- Со мной ничего. От меня ушла последняя частичка радостного настроения, куда-то перебралась, скорее всего, к Виктории. Да, верно теперь все эти частички счастливой личности обитают вокруг нее. А у меня, что осталось? Только вон, придаваться причудам памяти! Права она, я ведь Флюгер и я меняюсь!
Когда Ольга остановила говорить, то не сразу осознала, что она произнесла. Открыла душу этому странному человеку с седыми усами и выпрямленной головой, оказывается, он был красив. И она, отбросив все принципы, подняла голову, поняв, что он вовсе не пухлый старичок, и руки его вовсе не толстые, как говорится, разглядела.
- Вы, что-то хотели?- наконец произнесла она, отойдя назад.
- Да, - он почесал лоб,- Я хотел узнать, не готова ли Виктория показать мне наброски своего произведения? Мы говорили с ней об этом после занятия. Случайно разговор вышел. А я очень люблю подобные вещи…
- Ее сейчас нет, поэтому я не могу ответить за нее!- произнесла Ольга.
- Тогда скажи ей, что я очень заинтересован ее произведением. Доброй ночи.- отвернулся он, не дождавшись ответа девушки.
Вдруг у Ольги снова помутнело в глазах, она немедля бросилась к торчавшему листку из закрытого ящика, вытащив небрежно мою рукопись.
- Подождите!- она подбежала к нему, протянув маленькую рукопись, - Я думаю, что моя подруга против не будет, тем боле, что она очень хочет, что-бы кто-нибудь посторонний оценил ее произведение. И еще, все, что здесь написано, это не какой-нибудь ерундовый рассказик. Это роман, ее роман, где каждое слово имеет безграничный смысл! Возьмите!- она уверенно отдала ему в руки.
- Я верну его завтра же!- произнес Архимей Петрович, продолжив шагать по длинном ковру с рисунком, что закончится только около лестницы.
Ольга долго не двигалась с места, толи от того, что слишком утомилось, то ли от того, что она совсем позабыла про все, что учила минуты назад. Первые три строки неудобного конспекта и пять формулировок вылетели из нее моментально. Поймать их она не успела, потому что потерялась сама.
***
2 октября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. Утро. «Полночи я прокрутила в голове танец с Алексеем, взвешивая на весах еще множество всяких деталей, что еще раз доказали насколько все-таки здорово жить только собой. Я не ощущала никого груза, ничто не давило меня с разных сторон, как бывало раньше. Я все боялась не рассчитать время, опоздать на спектакли, которые прокручивая наизусть в голове, хотела смотреть снова и снова. Но, сейчас я прекрасно поняла, что одно и то же когда-нибудь надоест, и придется окунуться головой во что-то новое, а главное, в настоящее»- во время раздумий на эту тему, я потянулась за висевшим красным полотенце, что чуть не подхватил ветер. Прищепка соскочила из рук, исчезнув из поля зрения. Я сразу увидела ее лежавшей на дорожке. Вытянув руки вперед, чтобы посмотрев никто ли не идет, я наклонилась разглядеть, не разломилась ли она пополам. Все это напомнило мне день, когда Ольга разбила стекляшку, взяв свои руки в мои, как мы стояли, облокотившись о балконные перилла. Все это было, а теперь нет ни стекляшки, ни той подруги, что давно бы начала протестовать, по поводу моего отказа появляться среди героев.
Она словно окаменела, только не понятно от чего. Говорить стала мало, но до этой секунды. Она вдруг подняла голову, выйдя из ванной комнатки:
- Скажи, а с каких пор наш фанатик медицины интересуется твоим романом?
- Интересуется?- я переспросила, громко откликнувшись,- Ничего он не интересуется, ему просто любопытно, как тебе же было!- прихватив полотенце Ольги, что зелененькое вафельное, вышла с балкона.
- А, ну тогда, ты не против, что он вчера зашел к нам попросить твою рукопись, и я, не удержалась, отдала ему!- она, стоя спиной, складывала высохшие после последнего купания в моря купальники, убирая в чемодан.- Те листочки…- легко бросила она фразу, будто в руки тишине.
- А я смотрю,- бросила полотенце на край кровати, перешагнув через валяющиеся повсюду сумки,- Ты решила тоже по герою подбавить сюда, ты хоть понимаешь, что он скажет на это? Теперь ему в глаза не посмотришь по-человечески…- я присела, нахмурившись.
- Нет, можешь ругать меня. Злиться, но я считать буду, что сделала все правильно. Неизвестно еще, что он скажет. Вдруг у него знакомые есть среди литераторов или как их там называют, - распущенно начала она говорить, махая руками.- Они посоветуют тебе что-либо. Ведь, то, что мы здесь учимся, не означает, что мы хотим и дальше заниматься медициной. Мне, например это уже вот как надоело!- она приложила руку к шее.
- Тебе послушать, так это мне в писатели выбиваться надо!- я зевнула, потянувшись, упала на кровать.
- Куда-то выбиваться, так это точно надо! Еще года четыре учебы здесь и я превращусь в заядлого Степана Викторовича. – она поставила руки на пояс, вытянув шею, и руки положила в карман. Прошлась ровно.
Я начала хохотать, радуясь, что подруга ожила, но надолго ли?
***
18 октября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. День. Степан Викторович, поправив галстук бежевого цвета, уселся в кресло в своем личном кабинете, куда обычно звал всех преподавателей, даже иногда учеников. Темное кресло, что было на маленьких колесиках, тут же откатилось назад, дотронувшись высокой спинкой до стены. Сев, он вытер нос аккуратно сложенным платочком, после быстро встал. А потом, пройдя вперед, он приоткрыл жалюзи, через которые сюда, наконец, прибралось солнце. «Она любит солнце, пусть все будет в свете»- он подумал так, потому что подробно вспомнил, как она сидела в профиль в кабинете, а он не решился зайти, потому что ему, как и мне, нравилось смотреть со стороны. О чем только не думал Степан Викторович, а ведь все можно включить в одну маленькую главу из моего романа. Ему в голову залетали мысли на счет того, в каком облике она представится сегодня. Может зеленая кофточка, с рукавами в виде фонариков, что закрывает горло, а сверху скромный кулон? Или, наконец, серый с поясом сарафан…
Да, он думал о тебе! А ты, проснувшись сегодня утром и гадать, не могла, что кто-то так детально будет наблюдать за тем, как ты представляешься каждый день. А ведь был такой человек, Степан Викторович, которому ты понравилась еще больше с того момента, как впервые улыбнулась, сидя за нашим столом. И теперь можно было точно утверждать, что это именно он утаскивал всячески стул, потому что сейчас он собирался кое-что предложить. Итак, ты вошла в той самой светло зеленой кофточке, щурясь солнечным лучам, что через час уже побледнеют, а все из-за собравшегося идти дождя.
- Танечка, - он вышел из-за стола, убрав из-за спины вспотевшие руки, - Как ваши дела?
- Замечательно, - ты улыбнулась, пристально глядя на него, на сей раз зеленоватыми глазами. Вся голубизна исчезла, и никто бы, даже ты сама не смог объяснить, как часто они меняют оттенок.
- Я решил поинтересоваться, ведь вы работаете здесь уже больше месяца. Вам все нравится? – он уточнил, бегая глазами то по стене, то по полу. Не мог он сосредоточиться в словах, когда ты слушала его.
- Да, разумеется, тут прекрасно. Но вы помните, что в декабре я уезжаю Москву, поведать сына. А потом…- ты вдруг остановилась говорить.
- Я надеюсь, вы привезете мальчика сюда на несколько дней. Детям нужен свежий воздух, морской климат.- заботливо проговорил он.
- Может быть,- ты не уточнила. – Но, вы же хотели поговорить со мной не об этом! - ты отошла к окну, осмотревшись.
- Я, правда, сказать, хочу предложить вам прогулку по набережной. – Степан Виктрович запнулся, уже предчувствуя, что ты почему-то откажешься.
- Прогулка - это очень хорошо, но с моей работой для этого не найдется времени. Простите, сами понимаете, непроверенные работы учеников долго ждать не будут. В другое время. – ты развела руками, выйдя из кабинета.
Степан Викторович, в чьих глазах уже прибывала тоска, присел на край стола, отодвинув настольную лампу. Он никак не мог поверить, что ты все на всего преподаватель. Ведь не может такая очаровательная женщина иметь настолько занятой график. Его это конечно расстроило, но вспомнив о своей должности, о том, что на нем держится все Евпаторское заведение, он покорно свыкся с мыслью о том, что смотреть на тебя он сможет лишь со стороны. И не потому что у него, как и у тебя имеется гора бумажек, половину, которых надо подписать.